"Белая гвардия Михаила Булгакова" - читать интересную книгу автора (Тинченко Ярослав Юрьевич)

Федор Николаевич Степанов

Многие современники событий "Белой гвардии" из круга семьи Булгаковых вспоминали, что в доме на Андреевском спуске, 13 бывал молодой человек низкого роста, слегка полноватый и несколько напоминающий карася. Но вспомнить имя этого человека, к сожалению, так никто и не смог, — он исчез в вихре гражданской войны, а память о нем почти стерлась. Татьяна Николаевна Лаппа, первая супруга М. Булгакова, утверждала, что знала сотого человека и видела его не один раз в кругу булгаковских знакомых. По воспоминаниям, он действительно учился вместе с братьями Булгаковыми и их друзьями в 1-й киевской Александровской гимназии, был офицером. Загадочное его исчезновение и несколько штрихов из воспоминаний о нем сопоставимы разве что с судьбой Петра Ивановича Богданова, хоть утверждать этого мы не можем.

Старший брат Петра Ивановича Богданова Борис был лучшим другом детства Михаила Афанасьевича. Он частенько бывал у Булгаковых и участвовал во всех детских праздниках и шалостях. Борса мы видим на ряде фотографий Булгаковых 1910–1914 годов. Был он свидетелем на свадьбе у Михаила Булгакова и Татьяны Лаппа в 1913 году. Петр Богданов появлялся в семье Булгаковых намного реже, а после трагического случая с братом вообще на долгое время прекратил общение с ними. В 1915 году Борис Богданов застрелился. По бытующей версии он был безответно влюблен в Варвару Булгакову, сестру Михаила Афанасьевича. К тому времени Борису нужно было идти на фронт, а он оставался в Киеве, чтобы вновь и вновь убеждаться в тщетности своих попыток преодолеть женское самолюбие и самомнение. Бориса стали обвинять в уклонении от воинского долга. Возможно, это его и добило.

Петр Иванович Богданов по понятным причинам старался обходить стороной дом на Андреевском спуске. Во время войны он окончил гимназию, некоторое время проучился в Киевском университете Святого Владимира, а в ноябре f917 года прошел ускоренный курс киевского Николаевского артиллерийского училища. Правда, на фронт Петру Ивановичу попасть так и не удалось, и новоиспеченный прапорщик остался в Киеве. Где он был и чем занимался во время боев в Киеве в ноябре 1917 и январе-феврале 1918 годов, — сказать сложно. Скорее всего, в ноябрьских боях участвовал, от январских, как и множество российских офицеров, уклонился. С вступлением в Киев немецких войск и возобновлением занятий в университете Петр Богданов восстановился на своем курсе, и вернулся к гражданским проблемам. К этому времени, по прошествии почти трех лет, он вновь появился в доме Булгаковых, где периодически бывал на протяжении 1918 года. Подробностей посещения им дома по Андреевскому спуску, 13, мы, к сожалению, не знаем.

Литературный герой "Белой гвардии" Федор Николаевич Степанов, подпоручик артиллерии, выпускник 1-й киевской Александровской гимназии, где он носил кличку "Карась" был "маленький, укладистый и действительно чрезвычайно похожий на карася…" Конечно же, между Степановым и Богдановым установить тождество достаточно сложно. Тем не менее, оба они носят типичные русские фамилии, что для польско-балтийской компании Булгаковых (естественно, не считая последних) уже являлось необычным. И Степанов, и Богданов были артиллеристами, правда, в несколько разных званиях. Но, в данном случае воинские звания не являются аргументом, поскольку в случаях с литературными героями Мышлаевским и Шервинским и их прототипами Бржезицким и Гладыревским также не сохраняются. Степанов является другом детства Турбиных, что вполне можно отнести к Петру Богданову и его отношениям с Булгаковыми. К тому же, и Степанов и Богданов продолжают учебу в университете. Кроме того, в романе отсутствуют какие- либо упоминания об участии Степанова в боевых действиях, что вполне соответствует биографии Петра Богданова, почти не участвовавшего в боях.

Литературный Степанов-Карась был немногословным, умным и рассудительным человеком. Он скептически и без особого оптимизма смотрел на жизнь. Именно этим мы можем объяснить его объективные сомнения и некоторую иронию, когда в кампании Турбиных речь заходила о монархии, помощи союзников, чудесном спасении царской семьи. Степанов вполне мог уловить тенденции в обществе и вовремя приноровиться к событиям. Именно так он поступил при роспуске мортирного дивизиона полковником Малышевым, почувствовав, что он имеет на то веские аргументы. Так же мы можем оценить и поступление Карася на службу в продовольственную управу УНР, после того, как части Петлюры окончательно оставили Киев. Как повествует писатель в своем мало известном варианте 19-й главы, Степанов надежно спрятал свои офицерские документы, достал студенческие, по которым и был принят на украинскую службу. В доме Турбиных, как видно из романа, Степанов-Карась появляется не часто. Еще более редкими стали его посещения Турбиных после зачисления в продовольственную управу. По большому счету, на протяжении всего романа Федор Николаевич Степанов играет небольшую роль, находится все время на заднем плане, является пассивным и второстепенным участником событий, что весьма похоже на амплуа Петра Богданова в 1918 году, который наверняка не часто посещал Булгаковых.

Упоминания о некоем Петре Богданове (без отчества и других данных) мы действительно можем найти в списках интендантского управления армии Украинской Народной Республики еще во время нахождения ее в Киеве. В последующем представитель интендантства П. Богданов всплывает в украинской армии еще один раз в апреле 1919 года на фронте Северной группы войск УНР. Наш ли это Петр Иванович Богданов? Скорее всего — наш. Да и должность его — представитель интендантского управления — вполне соответствует должности Карася из "Белой гвардии".

Как мог попасть Петр Богданов в украинскую армию? Все достаточно просто. Когда украинские войска вступили в Киев, они не имели налаженного военного административного аппарата и создавали его с помощью старых гетманских кадров и на базе Военного министерства Скоропадского. Требовались специалисты, и они принимались на службу независимо от национальности, происхождения, владения языка и даже политических взглядов. Так, в оперативный штаб на ответственную должность был принят один из руководителей защитников Киева от войск Директории генерал Синклер. После него в Военное ведомство стали принимать всех подряд. В газетах появилось множество объявлений о принятии на службу в различные украинские инстанции специалистов. По одному из таких объявлений попал в интендантское управление войск УНР и Петр Иванович Богданов. Ему, как и всем людям, нужно было на что-то существовать, вот он и стал украинским чиновником. Скрывал ли он свою принадлежность к офицерству, сказать сложно, скорей всего, нет. Поскольку уже в январе 1919 года для многих украинских социалистических деятелей это не играло никакой роли, а воинский чин, пусть самый маленький, влиял на должность и оклад.

В начале февраля 1919 года кадры Военного министерства УНР в связи с наступлением Красной армии срочно эвакуировались из Киева. Большинство чинов управлений министерства получили назначение в действующие части. Петр Иванович Богданов был назначен в интендантское управление Северной группы войск армии УНР, которое располагалось в Ровно. Группа, небольшая по своему составу, вела борьбу с красными и польскими частями на Волыни, защищая Житомирское, Коростеньское, Ровненское и Луцкое направления. О функциях, выполняемых Богдановым в этом управлении, нам, к сожалению, ничего не известно.

Во главе Северной группы стоял молодой, амбициозный человек из бывших народных учителей, произведенный во время войны в офицеры, Владимир Оскилко. Не соглашаясь с официальным курсом военных руководителей Украинской Народной Республики, 29 апреля 1919 года в Ровно он поднял восстание против Петлюры. Это восстание, вошедшее в историю, как Оскилковский переворот, было достаточно быстро пресечено сечевиками Коновальца, — булгаковского полковника Торопца. Оскилко со своими приближенными вынужден был бежать в Польшу. Поляки и красные воспользовались неурядицами в Северной группе, перешли в наступление и к началу мая овладели Луцком и Ровно. Большинство военнослужащих группы, оказавшихся в Луцком мешке, попало в плен к полякам. Был среди них и Петр Богданов, из петлюровца превратившийся в обычного военнопленного.

Все пленные через Ковель были перевезены поляками в лагерь Вадовицы, где оказался и Петр Богданов. Многие офицеры, находящиеся в лагере, в основном из бывших гетманцев, попавших в армию УНР случайно или по найму, как Богданов, обратились за помощью к Российскому комитету, существовавшему в Варшаве. Последний предложил достаточно оригинальную помощь для того, чтобы выбраться из лагеря, — записаться добровольцем в белогвардейскую Северную армию генерала Родзянко. Добровольцами стали около 200 военных и чиновников, в основном — офицеров. Записался добровольцем и прапорщик Богданов.

Уже через несколько дней эшелон увозил вчерашних гетманцев и петлюровцев из лагеря Вадовицы в Варшаву, где должно было состояться окончательное решение участи польских пленников. Но для этого понадобился всего день: белые под Петроградом нуждались в людях, которых с помощью Антанты они получали из Польши. Уже в июне 1919 года добровольцы попали в Митаву, где формировались белогвардейские части Западного корпуса Северной армии. Прапорщик Богданов получил назначение на должность добровольца-рядового в Либавский имени Светлейшего князя Ливена отряд, где к тому времени формировался 3-й Ливенский стрелковый полк. Богданов вновь оказался в действующей армии. 3-й Ливенский полк, переименованный вскоре в 19-й Полтавский стрелковый, полностью состоял из офицеров и добровольцев с Украины — участников борьбы между Директорией и Скоропадским на стороне последнего. Это были именно те офицеры, которые в декабре 1918 года оказались узниками в Педагогическом музее в Киеве, и среди которых чуть не оказался Николай Булгаков. Большая часть чинов отряда

служила в Киевской добровольческой дружине генерала Кирпичева, либо в Полтавском добровольческом отряде, почему 3-й Ливенский полк и получил вскоре наименование "Полтавского". Либавский отряд для похода на большевистский Петроград формировал Светлейший князь Ливен, в честь которого именовались все части отряда. Так прапорщик Петр Богданов стал ливенцем и белогвардейцем-северозападником. В то время командный и офицерский состав армии на треть был украинским — это были бывшие гетманцы.

Уже в августе отряд Ливена, переименованный в 5-ю Ливенскую дивизию, был переброшен в Нарву для участия в наступлении на Петроград Северо-Западной армии генерала Юденича. По воспоминаниям современников, дивизия была великолепно вооружена и одета немцами, представляла собой грозную силу. В ночь с 10 на 11 октября 1919 года Ливенская дивизия форсировала речку Нарев у Луги и перешла в решительное наступление на Петроград. Части дивизии за несколько дней овладели рядом стратегических пунктов, а 16 октября ливенцы заняли Красное Село. Передовые отряды армии Юденича вышли к окраинам Петрограда, откуда были видны купола Исаакиевского Собора. Командованием белых овладела общая эйфория. Генералы считали, что Петроград падет в ближайшие дни, а потому спорили о том, кто первый войдет в бывшую столицу Российской империи. Но этому не суждено было сбыться. Командир одной из дивизий генерал Ветренко (бывший, между прочим, в 1918 году полковником у Центральной Рады и Скоропадского) преследуя свои цели, не выполнил боевой приказ, что повлекло за собой крушение наступления. Уже 7 ноября белые были отброшены на исходные позиции.

Специально приехавший на Северный фронт Лев Троцкий лично возглавил оборону Петрограда и контрнаступление против армии Юденича. 14 ноября белогвардейские части были прижаты к эстонской границе. Доблестная Ливенская дивизия более двух суток сдерживала противника на последнем клочке фронта, но и ей пришлось перейти на эстонскую территорию. Вот что вспоминал по этому поводу князь Ливен: "Ливенская дивизия вела бой в болотах против Нарвы. Холода стояли по времени года необыкновенные. Мороз доходил до 20 градусов. Хлеба не было. Готовить горячую пищу было негде. Эстонские начальники, даже командир 1-й дивизии генерал Теннисон, издевались бесчеловечным образом над русскими. Ко всем бедствиям армии присоединилось еще большее бедствие беженцев, число коих было больше 10.000. Перейти границу эстонцы не разрешали. При трескучем морозе они должны были ночевать в лесах и на шпалах железной дороги. Все переболели сыпным тифом. Средств дезинфекции не было. Врачи и сестры при таких условиях так же заражались и умирали".

Это был разгром белых под Петроградом. Во время тяжелого отступления и боев на границе был убит и прапорщик 19-го Полтавского стрелкового полка Петр Богданов. Подробностей его гибели мы, к сожалению, не знаем, и не узнаем их уже никогда.