Глава 10

Шел дождь. Косой ливень, мрачным шумом заглушая остальные звуки. Крупными каплями бил по стеклу, железу, глухим ревом доносился из труб, бешено выпрыгивая на асфальт. «Не дойду!» — так же мрачно, в унисон погоде, рассуждала Виктория, глядя из автобуса на тьму, появляющуюся в поле зрения каждый раз, когда открывались двери, выпуская новых бедолаг — впускать же было некого. «Чем прикрыть документы?», — заглядывая в пакет, нервно соображала — «нечем!». Вода, заполнив все выемки на тротуарах, сами тротуары, поднималась все выше. Проезжающие мимо автомобили с трудом виднелись из — под бурлящей массы, ехали тяжело, стараясь быстрее выпрыгнуть на что-нибудь посуше и там остаться. «Фильм ужасов! Скоро моя остановка», — тревожный взгляд упал на недавно купленные замшевые туфли. Не обращая ни на кого внимания, она стащила обувь, засунула ее в пакет, затем как можно выше закатала джинсы. «Пакетом можно накрыться!» Автобус остановился и Вика прыгнула в лужу, доходившую до колен. Рядом что-то заурчало, сверкнуло несколько молний — небо разрезало огнем пополам и грохнуло так, что машины, оставленные возле дороги, запищали, заверещали, сливаясь в многоголосье. «Давненько плавать не приходилось! Лишь бы на стекляшку не нарваться!», — крутилось в мозгу. Прыжки с места на место становились все выше.

— Давайте руку! — послышалось совсем близко. Она обернулась. Вслед за ней прыгал молодой высокий парень лет двадцати.

— Спасибо, я сама! — последовал прерываемый шумом грозы ответ.

— Может, все же я смогу Вам помочь?

«Чем ты поможешь, милый? В такой то ливень! Если только на ручки возьмешь!»

— Не получится! Вертолета ведь у Вас нет?

Парень отрицательно мотнул головой. «Надо же! Что значит молодость! Кругом романтику находят».

— Не самое подходящее время для знакомства! — задыхаясь от очередного скачка, прокричала Вика. — Вы не находите?

— Может, на «ты»?

— Тебе куда?

Парень махнул рукой.

— Не по пути, извини.

— А телефончик?

«Господи! Да отстанет он сегодня, нет?»

Девушка лишь мотнула сырыми прядями, по которым ручьями текла за шиворот вода и побежала еще быстрее — за дорогой пролегала площадка, на которой росла давно не кошеная трава, доходившая до пояса. Из теплых грязных луж она, утопая, очутилась в холодном жестком и вяжущем болоте. «Вот черт!» Остановилась, глядя по сторонам. Ничего не видно! Сходство с цаплей стало более ощутимым; подражая этой птице, она медленно вытаскивала одну ногу за другой из спутывающей травы, и вскоре вновь оказалась на твердой почве. Подбегая к подъезду, заметила, как веселится над ее видом охранник с автостоянки, благополучно сидевший в машине. Очутившись под крышей, девушка стряхнула воду и набрала на двери код. Ей открыли. Значит, брат дома.

— Не обнимай меня, — предупредила она с порога.

— Вся сырая?

— Не то слово!

Бросив пакет и сумку у двери, скрылась в ванной, откуда раздался шум бьющей о дно ванной струи воды.

— Блиночков напечешь? — раздался стук, потом хриплый юношеский голос.

Сердце от нежности затрепетало: «Муся моя! Голодный! Да, хоть звезду с неба достану. Стоит лишь взглянуть своими полными невинности и надежды глазами.».

— Сейчас, погоди две минуты.

Вика счастливо выдохнула, чувствуя, как тепло разливается в ее душе. И через несколько мгновений уже орудовала на кухне. Вскоре появилось довольное лицо Васьки.

— Скоро?

— Сейчас, уже сковородку поставила. Посидишь со мной?

— Поговорить хочешь?

— Порассуждать. Молчи, ладно? Я буду говорить и печь.

— Весь в внимании.

— Короче! Есть две фирмы, строительных, которые друг друга уделывали, как только можно. Наша и еще одна — сегодня там были. С директором. Тот такой злющий был!

— Почему?

— С ним финансовый директор даже разговаривать не стала, не поздоровалась. Спустила просто этажом ниже. К главбуху. И там тоже вспылил. Сказал, что раз общего языка не находят, то ему делать там нечего.

— А ты чего?

— Включила «ромашку», посадила Мухина обратно на стул, сказала, что это в их интересах; вслед за нами налоговая может к ним заглянуть. Сумма большая, а данные то не сходятся! Зачем им это надо? Врать, так одинаково. Все равно потом бегать договариваться придется, только в состоянии аффекта.

— А главбух чего?

— Показала, что у них проходит по базе — деньги просто зависли и все. Никаких доходов, никаких тебе расходов. А у нас все закрыто еще прошлым годом выручкой по акту. У них, оказывается, этот акт тоже есть, хотя мне наша мымра по другому рассказывала. Проводить акт та сторона не стала, хотя земельные участки на балансе и расходы по ним собираются. И мы им еще кучку денег заплатили.

— За что?

— За красивые глаза. Так называемая упущенная выгода — они же тоже хотели квартиры продавать и заработать, а им фигу показали. По документам состряпано бестолково. Написано, что компенсация. Что за компенсация — никто не понял. Налоговая тоже. Я у них была. Зато подсказали, что можно сделать.

— И что?

— Надо составить дополнительное соглашение к этому мировому и расписать что к чему. Я все в общих чертах вражеской строительной организации обрисовала. Короче, остановились на том, что вместе подумаем и решим что делать дальше. Свое решение предложат. Сегодня, кстати, успела еще к юристу и аудитору сгонять — у нас Пирожков в командировку на два дня уехал. Придется в выходные поработать!

— У тебя там много хвостов осталось?

— Нет! — Вика выкладывала порцию румяных, маслянистых блинов на тарелку, наблюдая, как Василий в нетерпении подпрыгивает на стуле. В ее голове нарисовался образ щенка, стучащего по полу хвостиком. Потом, вернувшись мыслями к работе, продолжала:

— Зингерман с пеной у рта доказывал, что нужно судиться с налоговой, а я с пеной — что не надо. Мало ли что нароют! Причем, налог на прибыль был уплачен, а налог на добавленную стоимость — нет. Фактически, реализация, обычная купля- продажа, а протащили все под совместную деятельность. Короче, вопросов больше, чем ответов. В договорах даже суммы аванса за продажу называются — какая это к черту совместная деятельность?! Налоговая сразу к этому прицепится!

— А юрист что?

— То же, что и аудитор. Пели хором в одну дуду. Правда, юрист хорошо помогла — разложила все нюансы договора и судебных разбирательств по полкам. Пока говорила, у меня прямо картина нарисовалась: что делать нужно. Но выводы, почему-то, у нее прямо противоположные. Я спорить не стала и так спасибо. Сметаны будешь?

— А что, есть сметана?

— В сумке. Блин! Совсем забыла! Документы расползлись от воды, наверное, и туфли…

Девушка, перевернув на сковородке оладьи, ланью выскочила в прихожую и начала потрошить пакет.

— Ну, что? — раздался голос жующего Васька.

— Все нормально — все сухое, прям, не верится! Только помялось немного.

— Ну, вот видишь! Не забудь теперь про блины!

Девушка снова вернулась к сковородке с банкой сметаны в руках. Банка гулко звякнула по столу. Вика разглагольствовала дальше:

— Я эти документы сто раз перечитывала — на ум ничего не приходило, а она начала только говорить и сразу все на свои места встало.

— И что ты решила?

— Я знаешь, что хочу, — сестра с воодушевлением размахивала лопаткой, — написать в дополнении к мировому, что это не компенсация, а возврат денег просто по договору. Получается почти та же сумма! А разницу записать, как штраф. Согласились с налоговой? Согласились, факт. И спорить не нужно. Так, лишь на разницу. Думаю, нам ее легко зачтут, — пойду, если что, сразу к начальнице.

— Все равно тогда деньги платить придется.

— Нет! — если деньги мы вернули обратно, значит, никакой выручки в прошлом году быть не могло. Подадим уточненную. Скажем, что неправильно поняли друг друга. Тем более, что суды шли. То на то и выйдет. Правда, наша Инна Александровна недовольно пыхтела — доказывала, что все равно участки у них.

— А они правда у них?

— Да, но не сами участки, а лишь разрешение. Они прекрасно могли документы и сами получить. Я ей говорю — какой смысл упираться? Важнее, что нам миллион платить не придется и все будут довольны.

— А она что?

— Не знаю, ворчит, бормочет что-то себе под нос, но если дело выгорит и наши «друзья» согласятся, то ей нужно будет своей рукой все переделать и подписать. Я нужные суммы карандашом на полях поставила. Только бы палки в колеса не вставляла! А то как начнет себе цену набивать от нечего делать! Завтра, если все получится, в налоговую пойду. Хотя, может, на два дня придется разбить. Если Пирожков появится — не вырвешься.

— Понятно.

— Что тебе понятно?

— Все! — залихватски отрапортовал Василий.

— На ус наматываешь?

— Ага, — прогудел он в ответ, пихнув новую порцию пышных блинов в рот.

Виктория сидела в своем кабинете одна. Галя задерживалась, что казалось необычным. Пользуясь тишиной и одиночеством, положила голову на стол, слушая щебетанье птиц за окном и перенеслась мысленно в иной мир: с зелеными лугами, журчанием ручьев, утренней летней свежестью, вяжущим ароматом леса, запахами сена и цветов, нежным птичьим воркованием. Приятные полумечты — полувоспоминания неторопливо текли, прогуливались в сознании словно влюбленные в зеленом лесу. И как она любит крики чаек! Каждый из этих звуков откликается в душе непонятным томлением и радостью, как будто птицы зовут полететь ее вместе с ними, подталкивают, заставляют помнить, что жизнь продолжается и они живут, летают, а что же она? «И я пробую что-то изменить в своей жизни», — отвечала она на свой собственный вопрос, потом, очнувшись от грез, лениво потянулась, перебирая в голове список дел на сегодня. Но делать ничего не хотелось. «В лучшем случае буду монотонно перебирать бумажки!» На кукольном лице застыла маска смирения. Опыт убеждал, что если вчерашний день был удачен и наполнен событиями, то следующий — вряд ли будет на него похож. Наоборот, все начнет странным образом тормозиться. Появятся неожиданные проблемы. Лучше выждать спокойно какое-то время, затем двигаться дальше.

В кабинет влетела запыхавшаяся Галя и с размаху плюхнулась на стул:

— Потеряла меня?

— Ага.

— Соскучилась?

— Конечно! Хотя… Одна тоже люблю побыть, сама знаешь. Успокаивает, дает возможность помедитировать.

— Медитировала, значит?

Галя достала зеркальце, чтобы убедиться в том, что придраться к ее макияжу невозможно.

— А ты чего пропала?

— Знаешь, не могли с мужем никак друг от друга отклеиться, — только из постели вылезем, как снова туда падаем! Такое удовольствие! С ним рядом чувствую себя живой, на своем месте, словно там и родилась. Понимаешь, насколько это важно — просто быть рядом, быть женщиной. Все остальное — такая ерунда! Сюда не хотелось! Никак!

Вика понимающе кивнула.

— Любишь его?

— Знаешь, вышла замуж, потому что семья его понравилась, воспитание, отношение к женщинам. Полюбила, можно сказать, уже после свадьбы. Как у тебя дела с той работой, кстати?

— Нормально. Жду звонка одного.

— Тоже, не могли подождать! Тебе за то, что ты тут дергаешься, не платят!

— Рассуждать хорошо. А что делать?

— Отказаться. Сказать, что когда начнешь работать, тогда и проблемы решать будешь.

— Не получилось так.

Подруга Вики лишь недоумевающе пожала плечом и стала суетиться возле компьютера. Главный бухгалтер внимательно на нее посмотрела и задумалась, чувствуя где-то глубоко внутри, что доля правды в этом есть.

Галя всегда умела вовремя остановиться, задерживалась на работе лишь изредка, ставила на первое место только себя и свою семью, свои интересы, умудряясь на небольшую по сравнению с ее собственной зарплатой посещать спортзалы, солярии, парикмахерские и магазины, — выглядела подруга всегда отлично. Однажды Вика предложила ей взять еще небольшое ЧП, чтобы зарабатывать больше, но к своему немалому удивлению получила отказ. У Гали не останется времени на себя и на отдых в таком случае. Почему у нее, у Вики так не получается?

Телефон резко выдернул из раздумий, — тот самый звонок, которого она в таком нетерпении ждет! С замиранием приложив трубку к уху, услышала спокойный мелодичный голос, произносящий, что директор согласился подписать дополнительное соглашение к мировому в той редакции, которая Колесниковой была предложена. Можно подъехать в любое время, чтобы забрать документ уже подписанный и с печатью. Убедительная просьба — вернуть второй экземпляр обратно. Они надеются на дальнейшее сотрудничество и партнерские взаимоотношения. Повесив трубку, Вика повыла от удовольствия и через полчаса уже держала в руках новое соглашение.

На этот раз инспектор встретила ее благожелательно. С интересом скользнула по белым хлопковым брючкам, бежевым мокасинам, пестрым рукавам — фонарикам летней блузки, подняла глаза и задержалась на молодом лице с рядом ровных белых зубов, приоткрытых в смущенной улыбке. Лишь затем спросила:

— Ну, что? Что-то везете?

Взяв из рук документ, внимательно прочитала его и, потрепав девушку за рукав, с удовлетворением заметила:

— Ну, вот! Совсем другое дело! Тут сумма штрафа совсем небольшая получается. Думаю, вам и так все подпишут.

— Отлично! Мы Вам так благодарны!

Инспектор скрылась за дверью. Вика напряженно ждала. Прошло около пятнадцати минут, прежде чем ее усилия были вознаграждены, — проверяющая появилась с документом, на котором стояла подпись начальника налоговой. Девушка, не скрывая радости, подпрыгнула на стуле и обратилась с новой просьбой. В ее нежном голосе послышалась мольба.

— Мне хотелось с Вами еще посоветоваться. У меня еще декларация за прошлый период на руках переделанная, ну в связи с этим новым соглашением. А нельзя ли нам как-то одновременно эти две операции провести? Чтобы деньги туда — сюда не гонять?

Нахмурившись, инспектор немного поразмыслила, затем, поняв, что вносить изменения в любом случае придется, по-рабочему выдохнула:

— Этажом выше. Зайдите в семнадцатый кабинет. Спросите Машу — она при Вас все сделает.

— Ой, спасибо Вам огромное! — расплылась в улыбке Колесникова и протянула небольшой сверток. — Это Вам! Вы нам так помогли!

— Ну, что Вы! Это же наша работа, — улыбнулась женщина в ответ и быстро убрала сверток в ящик стола. — Пойдемте, я Вас проведу.

— Хорошо, еще раз спасибо, — попрощавшись со всеми, Виктория, ведомая за руку инспектором, вышла.

Два часа дня. Живот требовательно урчал, напоминая, что внутри лишь чашка утреннего чая. К этому добавлялось непонятное чувство тревоги, которое она так не любила, чувство, выводящее из состояния равновесия. «Что-то случилось», — ныло в груди и неприятным холодком спускалось в низ живота. «Надо срочно в офис! Четыре часа отсутствую. Считай, полдня по этим кабинетам бегаю, хоть и удачно, конечно!» Задача, которую поставил Мухин, выполнена. Оставалось лишь проверить новые данные по выписке из лицевого счета. Довольная собой, девушка остановилась на пороге инспекции возле старенькой бабушки, сидящей за прилавком. Несколько маслянистых пирогов с капустой тут же оказались в сумочке. Затем бегом побежала к остановке, надкусывая на ходу поджаренный трофей.

Пятнадцать потерянных минут на остановке, пятнадцать минут в битком набитой маршрутке. Словно от предчувствия беды под ложечкой сосало все сильнее. Беда ее встретила на пороге офиса язвительными словами:

— Вот и Вы! Не может быть! Как съездили?

— Удачно, — пытаясь скрыть виноватый взгляд, прошептала она, ошарашенная, и чуть увереннее добавила, — ездила по Вашему поручению.

— По моему поручению Вы давно уже съездили, разве нет?

«Позвонил юристу!»

— Я в пробке задержалась, потом на обед зашла сразу, — сочиняла на ходу Вика, стараясь не смотреть в лицо Пирожкова. Она двигалась по стенке от него, пытаясь проникнуть в свою комнатку. Но директор, поставив руки в боки, стеной загораживал проход.

— Я в курсе, что Вы отсутствовали на рабочем месте сегодня пять часов! И вчера Вас тоже не было!

«Все доложили! Почему он так рано? Или специально — проверить? Надо как-то выкручиваться! Лучший способ защиты — нападение», — сверкнув потемневшими зрачками, девушка решительно приподняла подбородок.

— А то, что я все выходные здесь работала, Вы в курсе? По десять часов и в субботу и в воскресенье. Отчеты за прошлый месяц, которые Вы просили, готовы. И потом, я ездила по делам фирмы!

— А кто видел, что Вы здесь были?

— На охране есть журнал!

У него зазвонил телефон. Сорвавшись с места, мужчина большими шагами направился к себе, освободив территорию. Вика с шумом выдохнула: «Слава Богу!» и пулей влетела в бухгалтерию, больше всего мечтая увидеть так необходимое ей сейчас лицо подруги.

— Живая? — Галя смотрела, округлив большие светло-серые глаза.

— Давно он здесь?

— Почти сразу, как ты уехала!

— Вот черт! А ты что не позвонила?

— Господи, да я тебе обзвонилась! Думала уже, не случилось ли чего! Хоть как съездила то?

— Удачно!

— Ну, хоть одна радостная новость! У тебя что с телефоном? Ты, случайно, звук не выключила?

— Точно! Пошла к инспектору и выключила! Забыла совсем!

— Понятно! На, глотни валерьянки. Таблетки — не пахнут. А Пирожков тебе что сказал?

— Как котенка возле порога тряс. Еще не закончил.

Галя махнула рукой:

— Пройдет! Побесится — и перестанет. Главное, что дело сделала!

Через час главный бухгалтер, словно школьница, стояла на ковре перед своим работодателем. Пирожков, развалившись в кресле, чистил ногти, не обращая внимания ее на присутствие. Сесть ей не предложил. «Ну и наплевать!», — Колесникова невозмутимо придвинула к себе стул и сместила туда центр тяжести.

— Как продвигаются поиски человека на Ваше место? — сухо спросил он, мерея ее взглядом.

— Никак. Вы с зарплатой не определились, а без этого сюда даже ехать не хотят.

— И скольким Вы звонили?

— Не знаю, человек десять нашла. А Вы никого не искали?

— Искал — за производство просят зарплату вдвое больше, чем у тебя.

«Двоих на мое место!»

— Да, когда слышат про калькуляции, обычно отказываются, — согласилась она. — Так кому мне дела передавать?

— Я завтра уезжаю, меня не будет до конца недели — видимо, больше не увидимся!

Колесникова возликовала и пропела «Аллилуйя!»

— Я могу дела пока передать заму.

— Передавайте. Кстати, нам ведь еще есть, что обсудить. Вы не находите?

— Что?

— Не догадываетесь? — грязные ногти со стола полетели в сторону Вики. — Вы мне денег должны!

От омерзения ее затошнило. Несколько секунд потребовалось, чтобы взять себя в руки.

Спокойно, словно ничего не заметив, она сцепила пальцы в кулак и положила их на стол

— Нет.

— Нет?!!

— Я все погасила, еще недели две назад. Расчет к кассе приложен, по квартире и по отпускным.

— Так Вы себе уже и отпускные посчитали?!!

Голос был такой, что ее пальцы затрепетали. Внутри все больно сжалось от страха. Нет, она не собирается сдаваться. Только бы не заметил ее дрожи!

— Да. В кассу внесла разницу — остаток долга.

— Я от Вашей, Виктория Алексеевна, наглости, не могу прийти в себя, честное слово! А Вы не считаете, что я должен был выдать отпускные сам?

«Может, и должен, только вряд ли бы выдал!»

— А в чем наглость? Я посчитала себе отпускные, как главный бухгалтер. Как и всем остальным считала.

«Бесится, что осталась при своих! Вот бы он этими отпускными передо мной, как морковкой потряс!»

— Принесите тетрадь!

Вика, поджав губы, встала и направилась в свой кабинет, прикладывая холодную ладонь к горячему лбу. Ее трясло мелкой дрожью, щеки пылали. «Температура, — почувствовала она, и нахмурилась, — еще только этого не хватало!» Достав тетрадь, девушка вернулась к Пирожкову. Положив кассу на стол и проверив, есть ли там обещанный расчет, вышла, тихо притворив за собой дверь.

Оставшееся до конца рабочего дня время прошло где-то между сейфом и столом директора. Тот вызывал ее к себе раз десять, допытываясь, что означает та или иная сумма, выясняя, где подтверждающие чеки. Радость, самодовольство при виде того, как краснеет на глазах бывшая сотрудница, становилась все отчетливее.

— А это что?

— Плата за проезд менеджеру.

— А мы платим менеджерам за проезд? Давно ли?

— Вы свое решение отменили?

— А я его принимал?

— Со дня, как я здесь работаю.

— Да что Вы? Видно, с памятью моей что-то стало… Так вы два года налево деньги отдавали?

— У меня есть свидетели, что это Ваше распоряжение.

— А подтверждающий приказ есть?

— Для черной кассы? Вы же ее почти каждый день проверяете.

— И не настолько тщательно, видимо, как следовало. Да, конечно, не ожидал от Вас.

— Чего?

— Не думал, что Вы нас вот так покинете. Как раз еду в командировку, чтобы увеличить обороты. Новый контракт заключаем. А Вы уходите… Не думаю, что следующее место — последнее.

— Что Вы имеете ввиду?

— Вы не поторопились с уходом?

«Ничего себе! Неужели он надеется, что я после всего этого еще и останусь?»

— Мы уже это обсуждали. Вы знаете, что я пообещала уйти на другое место. Там, думаю, вырасту, как специалист.

Взглянув на нее, мужчина понял, что сейчас она искренна с ним. И голос у нее такой нежный, как переливистый хрустальный ручеек. Так странно дрогнул в конце. Вот если бы… Он резко отвернулся к окну, наблюдая за проезжающими мимо машинами. Подождав несколько мгновений для приличия, девушка вышла, зная, что это — их последний разговор и что Пирожков ей в жизни больше никогда не встретится.