Глава 9 Благодарения

ПОЧТИ ТРИ С ПОЛОВИНОЙ ГОДА НАЗАД

"Я никогда не смогу нарисовать так," сказала я, когда смотрела на рисунок Даниэля, который он положил высыхать на кухонном столе.

Это была картина рук моего отца, нарезающих зеленое яблоко на дне рождения Даниэля.

Руки выглядели реалистично- нежные, добрые, и сильные. Мой автопортрет, над которым я работала, казался на фоне этой картины плоским и неудавшимся.

"Ты сможешь," сказал Даниэль. "Я научу тебя".

Я фыркнула на него. "Ты сможешь научить меня?"

Но я знала, что он может. Это было моей первой попыткой работы с масляными красами, после того, как я два года тому назад пыталась бросить.

"Ты чертовски упряма," сказал Даниэль. "Ты хочешь узнать, как рисовать красками или нет?" Наверное, он прав.

Даниэль достал палитру Masonite из своего коробка под кухонным столом. Палитра была похожа на полный беспорядок, смазанная десятками различных цветов масляной краски. "Попробуйте это," сказал он. "Разбавь цвета. Это даст больше глубины твоей работе".

Он учил меня, когда я снова начала работу над своим автопортретом. Я не могла поверить той разнице, которая сразу же четко вырисовывалась. Мне понравилось, как мои глаза смотрели с пятнами зеленых и оранжевых проникающих позади фиолетовых радужных оболочек.

Они выглядели более реальными, чем что-нибудь, что я когда-либо рисовала прежде.

"Спасибо,"сказала я.

Даниэль улыбнулся. "Позже, я покажу тебе эту действительно большую уловку с льняным маслом и лаком. Это дает самое удивительное качество, чтобы изобразить тона кожи, и ты не поверишь тому, что это всего лишь мазки твоей кисти".

"Действительно?"

Даниэль кивнул и вернулся работать над своим портретом. Только, вместо того, чтобы изображать себя, Госпожа Миллер назначила ему, чтобы он рисовал коричнево-серую собаку, с человеческими глазами.

Они были глубокими, коричнево-земляного цвета, как у него.

"Даниэль". Мама стояла в прихожей. Ее лицо было бледным. "Здесь кое-кто хочет увидеть тебя".

Даниэль поднял свою голову в удивлении. Я пошла за ним в холл, и там была она. Мать Даниэля стояла в дверном проеме. Ее волосы стали намного более длиннее и более светлее, чем год и два месяца тому назад, с тех пор как она продала их дом и оставила Даниэля с нами.

"Привет, детка," сказала она ему.

"Что ты здесь делаешь?" Его голос потрескивал как лед. Его мать не звонила все это время- даже на день его рождения.

"Я отвезу тебя домой," сказала она. "Я купила небольшую квартиру в Ок-Парке. Это не походит на дом, но это хорошо и чисто, и ты сможешь ходить там, в среднюю школу осенью".

"Я не пойду с тобой," сказал Даниэль, в его голосе был слышен поднимающийся гнев, "и я не пойду в новую школу".

"Даниэль, я — твоя мать. И ты поедешь со мной. Ты нуждаешься во мне".

"Нет, он не нуждается в Вас," я фактически кричала на нее. "Даниэль не нуждается в Вас. Он нуждается в нас".

"Нет," сказал Даниэль. "Я не нуждаюсь в Вас". Он отодвинул меня, чуть не сбив меня с ног. Я ни в ком не нуждаюсь". Он выбежал мимо своей матери во двор.

Госпожа Кэлби пожала плечами. "Я думаю, что Даниэлю просто нужно время, чтобы привыкнуть. Я надеюсь, что Вы поймете, если он не увидит Вашу семью некоторое время". Ее глазами стреляли в моем направлении. "Я пришлю за его вещами позже". Она закрыла за собой дверь.

УТРО БЛАГОДАРЕНИЯ

Утром я проснулась от звука ветра, бьющегося в мое окно. Я вздрогнула и задрожала в своей кровати.

Даниэль был прав. Он не нуждался ни в ком. Я обманывала себя в том саду. Даниэль не нуждался в моей помощи. Он не нуждался во мне вообще.

Я вздохнула и свернулась под одеялом калачиком, но чтобы я не делала, я не могла согреться в своей кровати.

Звон столовых приборов, откуда-то снизу, был свидетельством того, что моя мать уже накрывала стол в ожидании сегодняшнего обеда Благодарения.

Я решила пораньше возместить причиненный ущерб моего вчерашнего отсутствия, и встала с кровати.

Сонливость в моем мозгу исчезла сразу, как только мои ноги коснулись холодного деревянного пола. Я подошла к шкафу, накинула халат, засунула замерзшие ноги в домашние тапочки, и спустилась вниз.

В столовой мама сдвинула два стола. Они были накрыты льняными скатертями с изображениями кленовых листьев, и она устанавливала по местам, по крайней мере, двадцать пять своих лучших фарфоровых тарелок и хрустальных бокалов.

Праздничные цветочные композиции и свечи украсили стол вместо обычного папье-маше паломников, которых я помогла ей сделать, когда мне было девять лет.

"Выглядит хорошо," сказала я на последней ступеньке.

Мама чуть не уронила тарелку. Она оперлась и положила ее на стол.

"Хм", сказала она. "Я не нуждаюсь в тебе вплоть до без четверти шесть, чтобы начать печь пироги".

Очевидно, все еще не была прощена, я вздохнула. "Я все равно проснулась". Я протерла свои руки. "Ты могла бы немного увеличить температуру в доме".

"Здесь и так будет жарко, когда я включу духовки, и дом начнется заполняться людьми. В этом году к нам придет целая толпа. Я готовлю двух индеек". Она выкладывала серебро вокруг стола, когда говорила. "И это означает, что пироги должны быть готовы не позднее восьми утра. Я купила формы для двух наших яблочных пирогов в карамели и несколько пряных тыкв. Твой папа сделает свои знаменитые рогалики, таким образом, мы очень ограничены во времени".

"Хорошо, что у нас две духовки".

"Как я уже сказала, здесь будет жарко".

"Но разве мы не можем поднять температуру хотя бы на нескольких минут?" Я посмотрела за занавески окна, и была фактически удивленна, что лужайка все еще была голой и мертвой и не покрыта снегом. "Ты не боишься, что Джеймс замерзнет до смерти?"

Мама почти смеялась. "Не на настолько холодно". Она подошла и хлопнула меня по спине. "Можешь заняться пирогами. Или если тебе так холодно, то можешь пойти помочь Джуду убрать в чулане".

"В чулане?"

"Вдруг кому-нибудь захочется осмотреть дом".

Я подняла свои брови. "Ты не должна показывать им чулан".

Мама пожала плечами. "Джуд надеялся закончить со своим наказанием час назад, и мы обе

знаем, что ваш отец — единственный мужчина в этой семье, который умеет готовить".

"О." Я не стала ей говорить, что она могла бы заставить Джуда накрывать на стол, потому что она была сосредоточена на расстановке цветочных композиций с точностью до миллиметра. "Эйприл придет?"

"Да. Разве она не говорила тебе?" Мама с подозрением посмотрела на меня.

"Кажется, что сейчас она больше говорит с Джудом, чем со мной". Я знала, что это было мелко, злиться из-за того, что Эйприл и Джуд общаются — но я ничего не могла с собой поделать.

Мама сморщила свой нос. "Я думаю, что это объясняет, почему он настолько взволнованный в последнее время". Закудахтала она.

"Наверное". Я перебирала пальцами пояс своего халата. "Эйприл — хороший человек".

"Я уверена в этом". Мама корректировала сгиб на одной из льняных салфеток. "Я уверена".

"Гм, я думаю мне нужно переодеться, чтобы работать на кухне".

"Это было бы хорошо," пробормотала она и начала поправлять бокалы.

ПИРОГИ

Мама была права. Позже утром стало в доме очень жарко. Все это началось когда

папа сказал, что он понятия не имел, что мама хотела, чтобы он сделал свои знаменитые рогалики для празднества.

"Ты никогда не просила меня," сказал папа после того, как она сделала отрывочное замечание о том, как он должен замесить тесто за полчаса до этого.

"Каждый год ты делаешь их". Она высыпала с подноса подсушенный хлеб. "Я не должна была просить тебя об этом".

"Да, ты должна. Я сейчас не в настроении для выпечки. И я также не в настроении для большого обеда".

"Что ты имеешь в виду?" Мама высыпала " хлебные крошки " в миску и перемешивала их деревянной ложкой. "Я устраиваю этот большой обед для тебя".

"Ты должна была спросить меня, Мередит," сказал он с другой стороны стола. "Я не хочу, чтобы все эти люди приезжали. Я не хочу большой причудливый обед. Я даже не знаю, чувствую ли я себя готовым ко дню Благодарения сегодня".

"Не говори так!" Мама размахивала своей деревянной ложкой. Коричневатый шарик приземлился у моих ног. Ни один из моих родителей, казалось, не заметил, что я все еще была в кухне, замешивая тесто для моих яблочных пирогов в карамели.

"Если это — такая проблема для тебя," сказала мама, "тогда я сделаю булочки, индеек,

начинку, клюква, пюре, фасоль и салаты из шпината. Все, что ты должен будешь сделать, прочитать молитву и надеть счастливое лицо для гостей".

Мама бросила ложку назад в миску.

"Ты — пастор этих людей. Они не хотят слышать, что ты так говоришь".

Папа хлопнул своим кулаком по столу. "Как так, Мередит? Как так?" Он выбежал из кухни в свой кабинет, до того, как мама смогла ответить.

"Невыносимый человек," пробормотала она, "думает, что он ничего не стоит, если не может спасти весь мир". Она прошла к холодильнику и распахнула дверь. Она осматривала полки, и что-то бормотала себе под нос.

Я громко откашлялась, когда выкладывала яблоки в формочку для запекания.

Мама напряглась, без сомнения понимая, что я была свидетелем их перепалки. "Заканчивай с пирогами," огрызнулась она. "А затем езжай в Apple Valley и купи клюкву. Ягоды. Не этот консервированный мусор".

Мама хлопнула дверью холодильника. Ее плечи опустились. "Мне жаль. Я забыла," сказала она. "Их вчера не было на рынке, и я забыла посмотреть в другом месте. Я думаю, что магазин открывается в семь". Она снова открыла холодильник. "Ты не возражаешь против того, чтобы отправиться туда прямо к семи?"

"Нисколько". Обычно, я ворчала бы и скулила, что меня заставляют выходить в такое раннее, холодное утро, но сегодня мне хотелось, как можно быстрее сбежать с этой нагретой кухни.

ПОЗЖЕ ТЕМ УТРОМ

Я бродила без списка вверх и вниз по проходам магазина, неспособная вспомнить, что именно я должна взять из продуктов. Я вышла из дома, как только засунула свои пироги в духовку — и в своей спешке забыла список продуктов, написанный моей мамой, на столе.

Это был уже второй на этой неделе скандал моих родителей. Может быть, напряжения между родителями были и раньше? Я подумала о папе, скрывающемся в своем кабинете весь прошлый месяц. И мама, уже не в первый раз натирала до блеска и без того чистые полы и раковины. В первый раз я заметила это спустя несколько дней после того, как Черити и я вернулись домой после нашей незапланированной поездки к бабушке Крэмер, три года тому назад. Я нашла маму, отчаянно пытающуюся вычистить и подравнять бахрому до одинакового размера на всех ковриках в нашем доме. Папа после этого еще несколько недель прятал ножницы. Я думаю, что тогда я была слишком молода для того, чтобы полностью заметить странности между ними. И конечно никто не говорил об этом.

Так ли все начиналось в семье Эйприл? Так ли все было в семье Даниэля, перед тем, как его родители расстались?

Но я знала, что у него все было гораздо хуже. Крик моих родителей был ничем по сравнению с тем, что пережил Даниэль.

Я бросила пакет клюквы в свою корзину и оттолкнула все мысли о Даниэле в сторону. Я бродила по магазину, внимательно просматривая все полки, пытаясь вспомнить, что было написано в списке. Скупившись, я оплатила по счету и отправилась домой.

Когда я открыла дверь, то наткнулась на стену зловония. Что-то горело. Я бросила свои сумки и побежала на кухню. Все кроме одного из моих пирогов охлаждались

на столе. Я дернула дверь духовки. Черный дым клубился, заставляя меня кашлять и

задыхаться. Я толкнула окно над раковиной и стала разгонять дым. Но это было

слишком поздно. Детектор дыма начал звенеть.

Я закрыла уши и побежала искать папу. Датчик был прямо перед закрытыми дверьми. Я распахнула дверь, и была удивлена, что папы там не было — и что еще более странно, что ни кто в семье не отреагировал на сигнализацию.

Я изо всех сил пыталась открыть окно в кабинете, почти распоров свою руку об торчащий гвоздь на подоконнике.

Глупый старый дом. Я, наконец, открыла окно и схватила книгу со стола моего отца. Я размахивала ею, пока дым не рассеялся над датчиком и рев не прекратился.

В ушах еще звенело, когда я направилась положить книгу обратно на стол отца, на котором, как всегда были разбросаны повсюду книги и заметки. Книга, которую я держала, была в кожаном переплете и выглядела старше, чем что-нибудь, что я когда-либо выписывала из местной библиотеки. Хрупкий цветок был гравирован серебром на обложке. Название тоже было выгравировано серебром: «Оборотень.»

Я никогда не слышала такое название. Я открыла книгу. Она была написана, как я предполагаю, на французском. Я взяла другую книгу со стола. Она не была такой старой, как первая, но тоже была изрядно затертой. «Ликантропия: Благословение или Проклятие?» Я собиралась открыть ее, когда увидела длинную, тонкую, бархатную коробку, лежащею среди книг. Она была похожа на одну из тех коробок с ожерельями из высококлассного ювелирного магазина. Я положила книгу и открыла крышку коробки. В ней лежал серебряный нож Дона. Тот, который я спрятала в офисе папы в приходе. Почему папа принес это сюда?

И почему он оставил его в доме, где есть маленькие дети?

Входные двери с грохотом открылись.

"Что здесь случилось?" Голос мамы эхом отдавался по холлу.

Я положила коробку с ножом на самую высокую книжную полку и вышла, чтобы встретить ее.

Мама стояла с Джеймсом на бедре и с полными пакетами продуктов в руках. "Господи! Я забыла один из пирогов?"

Я кивнула. Хотя я чувствовала, что это была моя вина, так как я долго пробыла в магазине.

"Просто здорово!" сказала она. "Я вспомнила еще несколько продуктов после того, как ты ушла, поэтому я побежала… И теперь дом воняет. Это как раз то, что мне сейчас нужно".

Я подумала, что возможно, сейчас самое время напомнить ей о моей просьбе относительно сотового телефона, но передумала, потому что Джеймс начал капризничать, когда мама попыталась поставить его на пол. Он обернул свои ноги вокруг ее колена и цеплялся за ее рубашку. Я предложила взять его.

Мама оторвала его от своих ног и передала его мне.

"Все выветрится," сказала я, и попыталась успокоить Джеймса.

Почему мне казалось, что я была тем, кто поддерживает всех в последнее время?

Джеймс отпустил свое одеяло в отчаянной попытке спрыгнуть с моих рук маме. "Банкет!" вопил он, пиная меня своими ботиночками по ноге.

Я подняла его одеяло и куклу. "Чмок, чмок," сказала я, и наклонилась поцеловать его.

Его хныканье превратилось в смех, и он обнял свое одеяло маленькой ручкой.

"Я открою еще несколько окон," сказала я маме, "а затем найду Черити, чтобы она занялась

Джеймсом, в то время пока я буду помогать тебе готовить".

"Спасибо". Мама протерла свои виски. "Черити должна скоро вернуться. Она пошла к Джонсонс, кормить птиц. Скажите ей, чтобы она покормила Джеймса, за два часа до обеда. Обед в три, таким образом, я хочу, чтобы он лег спать в два. Да, но мы должны будем положить его спать в коляске в папином кабинете. А тетя Кэрол останется в его комнате".

Прекрасно. Мой папа именно в ней сегодня и нуждался — Тетя Кэрол.

ОБЕД

Семья моей матери наполовину католики, наполовину евреи — своего рода ирония для жены

протестантского пастора. И даже притом, что она была воспитана, как католик, ее семья все еще праздновала Пасху и Ханука. Я думаю, что это — то, где они получили эту интересную традицию всегда оставлять дополнительное место за столом для специальных случаев. Согласно тете Кэрол, это, как предполагалось, было, выражением надежды и веры в Мессию, который когда-нибудь придет. В то время как я думала, что это было отчасти интересно, моего папу это злило, потому что он, конечно же, полагал, что Мессия уже пришел

в образе Иисуса Христа, и что такая традиция была оскорблением его преданности Богу.

Мама, пытаясь успокоить и его и ее сестру, сказала ему, чтобы он принимал это, как дополнительное место для неожиданных гостей. Однако, сегодня папа, казалось, нашел традицию семьи моей матери особенно надоедливой, поскольку он осмотрел группу сброда одиноких сердец, молодые семьи, вдовы, вдовцы, и, матеря одиночки, которые собрались вокруг нашего праздничного стола, и заметил, что там было не одно пустое место, а два. Одно было в конце стола. Другое, напротив меня, на столе перед этим пустым местом был установлен золотой кубок и золотая тарелка.

Папа посмотрел на кубок и что-то пробормотал себе под нос. Затем почти приветливая улыбка осветила его лицо. "Ну, что же, начинаем?" спросил он толпу.

Нетерпеливые лица кивали, а Эйприл фактически облизывала свои губы — но она уставилась на Джуда, когда сделала это, таким образом это, возможно, не имело никакого отношения к еде.

"Кто отсутствует?" Пит Брэдшоу указал на два пустых места. Он и его мать сидели с одной стороны со мной. Я не была в восторге, когда Пит сказал мне, что его папа отменил их ежегодный круиз Благодарения, потому что у него была срочная встреча в Толедо, но я была рада, что Пит сидел между моими родителями, — которые бросали друг на друга взгляды, когда Пит задал этот вопрос.

"Дон Муни задержался на рынке," сказал папа. "Мередит не испытывает желание ждать его".

Мама закашлялась. "Дон не ОТВЕЧАЛ НА ПРИГЛАШЕНИЕ, таким образом, нет никакого смысла в ожидании, если мы не знаем, придет ли он".

"Я уверен, что он скоро придет". Папа улыбнулся ей.

Я задумалась, был ли он прав или Дон все еще размышлял о своем столкновении с моим отцом в прошлый раз. Я фактически получила это тяжелое чувство, когда представила его сидящего в одиночестве в своей квартире за приходом.

"Другое место," Мама начала объяснять, "является семейной традицией наших …"

Папа проворчал. "Мередит попросила, чтобы я произнес специальную молитву ко дню Благодарения, над едой".

Тетя Кэрол злобно посмотрела на папу, вероятно от имени моей матери.

Папа протянул свои руки Джуду с правой стороны и Лоу Мэддуксу с левой стороны от него. Мы все присоединились к нему и папа начал свое благословение. Его голос был тверд, словно он произносил те слова, которые репетировал в своем кабинете до обеда.

"Мы собрались здесь, Отец, чтобы отпраздновать Твой дар и щедрость. Ты даешь нам добро, и мы хотим поделиться им друг с другом. Именно поэтому мы оставляем место за нашим столом для любого неожиданного гостя. Наш дом открыт для любого нуждающегося. А также я бы хотел вспомнить тех, кто должен был быть с нами в этот Светлый день: мой отец, и Мэриэнн Дэйк". Он на мгновение сделал паузу, а затем продолжил. "Давайте поблагодарим Господа нашего… "

В дверь позвонили. Мама заерзала на своем месте.

"Благодарим Тебя за Твое благословение. Держи нас и благослови эту пищу, которая накормит и укрепит нас, как ты укрепляешь наши души. Аминь".

"Аминь," повторили гости.

Мое место было в конце стола, практически у самого холла. Я подпрыгнула, и пошла, открывать дверь, ожидая увидеть Дона. Вместо этого в дверях стоял удивительно привлекательный парень с короткими светло-коричневыми волосами, одетый в брюках цвета хаки и в синей рубашке на кнопках.

"Извини за опоздание," сказал он.

"Грэйс, кто это?" крикнула мама из столовой.

"Даниэль?" Прошептала я.