"Ноги в поле, голова на воле" - читать интересную книгу автора (Чопич Бранко)14После нашего посещения Ущелья сказок и мельника Дундурия весь прочий мир показался нам таким неинтересным и скучным, как после пробуждения от чудесного сна. На мельнице мы позабыли даже про Кошачью пещеру и вспомнили о ней лишь по дороге домой. — Так мы и не дошли до Кошачьей пещеры! — укорил я Славко. — Твоя правда. В другой раз дойдем, только сначала надо собрать гайдуцкую дружину. — Давай же скорее за дело, зачем откладывать! — Но — тссс! Это надо в секрете держать. В нашу тайну можно посвятить только Джурача да вот еще бабку Еку. — Это с какой же стати нам их в нашу тайну посвящать? — А с такой, что Джурач когда-то гайдуком был, а бабка Ека в молодости гайдуцким посыльным служила, гайдуцкую почту носила. — Ну и бабка, дьявол ее забодай! — поразился Ея Кляча. — Как бы дьявол самого тебя не забодал! — проскрежетал чей-то голос из густого орешника возле самой тропы. — Ой-ой-ой! Гайдуки! — прошипел Ея осевшим голосом, и глаза у него округлились от ужаса, как у кобылы при виде волка. С перепугу мы озирались вокруг, не зная, куда бы кинуться наутек, а мой друг Славко, скорчив строгую мину, крикнул этаким хриплым и низким голосом: — Эй, кто там прячется?! — Охо-хо, до чего же ты страшен! — передразнил его тот же неведомый скрипун из орешника. — Ой, держите меня, люди добрые, от твоего баса-контрабаса у меня ноги подгибаются. И прежде чем мы распознали этот показавшийся нам знакомым насмешливый говорок, из густой зелени орешника появилась, улыбаясь во весь рот, бабка Ека. — Вы что же это так струхнули, новоиспеченные гайдуки? — А потому что нас сомнение разобрало — откуда это женскому голосу в самой чаще леса взяться, а был бы это мужской голос, мы бы ничуть не испугались! — нашелся Ея Кляча. Бабка Ека вышла на тропу с полной торбой за плечами, у ее ног увивался верный спутник — пушистый одноглазый кот тигровой масти Котофей. — Смотрите пожалуйста, как он об мои ноги трется! — ласково приговаривала бабка Ека. — Это он боится куриного вора с мельницы, кота Котурия. — Ты что же, к самой мельнице ходила? — поразился Славко. — Эгей, сыночек, я еще дальше зашла! — хвастливо воскликнула бабка. — Бабка Ека возле самой Кошачьей пещеры лекарственные травки собирала, а в тех местах Котурия безраздельно разбойничает. Один раз чуть при мне Пушинку Быстрицкую не задрал. — Это кто такая Пушинка Быстрицкая? — спросил Ея Кляча. — Да белка, милый мой. Ты что же, не помнишь, что нам про нее мельник Дундурия рассказывал? — упрекнул я друга. — Э-э, сынок мой Ея, коли памяти у тебя нету, тогда хоть силушку свою нам покажи да понеси-ка ты мою торбу! — поддела Клячу бабка Ека и тотчас же взвалила ему на спину торбу с травами. Пошли мы все вместе. По пути бабка Ека наставляет своего носильщика: — Вот видишь, голубок мой сизый, какую добрую службу твоя силушка сослужила старой бабке. Разве это не лучше, чем перед школьной мелкотой свое геройство показывать и мучить малышей. — Оно, конечно, лучше, но скучнее! — искренне признался «сизый голубок». Поминутно останавливаясь, бабка Ека показывала нам разные цветы и травы, объясняя их целебные свойства: — Это вот подорожник. Его к порезам привязывают. Подержишь ночь, глядь, и зажило все. А это вот заячья капуста. Ею в лесу всегда подкрепиться можно. На маленькой солнечной полянке по пути нам попался целый ковер пепельно-серой травы. Увидела его бабка Ека и радостно воскликнула: — Бранко, Славко, а ну-ка поживее наберите мне этой травы. Это шалфей. Он в пожилом возрасте полезен, особенно если сделать на ракии настой. — Ого! Если на ракии, это для моего деда подходит! — воскликнул я обрадованно и налетел на этот самый шалфей. Нарвал огромный пук и крикнул, потрясая им над головой: Славко Араб уставился на меня во все глаза: — Да это ты стихотворение сочинил! Как это у тебя получилось? И, сам пораженный рифмой, внезапно сорвавшейся с моих губ, я в недоумении озирался вокруг, как бы отыскивая глазами того, кто мне ее подсказал. — Я и сам не знаю, просто вылетело изо рта! — Так ты еще раз рот открой, может быть, у тебя снова стихотворение вылетит! — посоветовал Славко. — Бранко Чопич рот раскрыл и стихом заговорил! — в то же мгновение выпалил я. — Вот черт, уж не объелся ли ты какой-нибудь вредной травы! — заволновался Славко, опасливо оглядываясь на бабку Еку. — Съел я заячью капусту, пообедал очень вкусно! — снова стихами ответил я ему, на что Славко вздохнул с облегчением. — Так и есть, это у тебя от заячьей капусты язык разболтался. В другой раз не будешь столько есть этого болтливого зелья. Мы нагнали остальное общество как раз в тот момент, когда Ея Кляча, указывая на пышный хвост какого-то серебристого сорняка, издал победный вопль: — А вон еще шалфей! Я первый его нашел! Но бабка Ека испортила его торжество, пророкотав своим воркующим голосом: — Ошибаешься, сизый голубок, это конский василек! — Раз конский, значит, не ошибся! — подцепил друга Славко. — Заварит Кляча чай из конского василька, напьется и еще громче будет ржать. — Ея Кляча ржет, как конь, из ноздрей идет огонь! — снова вырвались у меня стихи, а Ея Кляча, вместо того чтобы обидеться, стал носиться и ржать, как молодой выпущенный на волю жеребец: — Ай да Бранко, иго-го, он рифмует хорошо! Иго-го! У него горячий конь, иго-го, скачет резво, как огонь! Иго-го! Так с шутками и прибаутками добрались мы до хижины бабки Еки и налетели на учительницу и попа. — Что это, бабка Ека, у тебя за отряд? — уставился батюшка на нашу команду. — Это милые мои помощнички да ученички. Я им целебные травки показываю, они мне помогают торбу носить! — тотчас же стала выгораживать нас бабка. — Ну что ж, это очень похвально, — одобрила нас учительница. — А то уж мы с батюшкой не знали, что и подумать, заметив, что вас не было в церкви на утренней службе. Но теперь мы знаем, что эти ребята помогают старым людям, и прощаем их. — И еще как помогают, все под стишки да под песенки! — подмигнула нам бабка. — Скажите на милость, а мне Икан сказал, будто Бранко вместо церкви на рыбалку отправился! — припомнила учительница. — Ну и влетит ему завтра от меня за наветы. — И от меня еще добавьте! — прогудел поп. — Он мне сказал про этого доброго паренька, будто бы он его в мечети видел. Славко покраснел как рак, вспомнив свои злоключения с ходжой, из-за которых он и получил свое прозвище Араб, и шепнул мне со злостью: — Ух и задам же я этому ябеде Ильканычу, он у меня задымит почище своего чубука. Когда я к ночи добрался наконец домой с пучком шалфея для деда Рады, он так и уставился на меня во все глаза: — Где это ты пропадал? — Помогал бабке Еке траву собирать. Вот она шалфей тебе прислала и велела передать, что это для тебя самое лучшее лекарство. — Ах ты мое сладкое дитя! — воскликнул дед. — А негодник Илька выдумал, будто ты на реку сбежал нарочно, чтобы в церковь не ходить. Дед повесил пучок шалфея на гвоздь у себя над кроватью и торжественно поклялся: — В следующий раз, прежде чем за розги браться, погляжу сначала на этот пучок, чтобы остудить свое сердце и укротить свою руку. |
||
|