"Слишком жаркий Кипр [СИ]" - читать интересную книгу автора (Сартинов Евгений Петрович)

ГЛАВА 26

Пожалуй, никогда еще Александр Зверев не был так напряжен, как в этот вечер. По условиям договоренности между телохранителями, каждого из патронов сопровождал только один охранник. Всех остальных загнали на балкон второго этажа. Естественно, с шефом Зверев пошел сам, лично. И вот теперь он каждого, кто подходил к его патрону не менее чем на пять метров, Александр тут же начинал прокачивать на приметы того самого киллера: рост, ноги, руки, волосы. Как назло в этот вечер среди гостей было полно именно таких недомерков. Золотых и бриллиантовых дел мастера почти все были малого роста. Хорошо, что часть из них телохранитель уже знал и отсеивал, но все равно, напряжение было очень большим.

А публика отрывалась от души. В самом центре зала бил небольшой фонтан ледяной водки, и все желающие могли взять чарку, наполнить ее, и выпить. Тут же размещались деревянные ендовы с черной и красной икрой, с маринованными маслятами, солеными груздями, и просто небольшими, нежинскими солеными огурчиками, переложенными смородиновыми листами. Рядом, в полированных судках стояла горячая закуска, и вся так же с изыском. Мясо глухаря, и тушки рябчиков соседствовали с вареной на пору осетриной, и копченой белугой.

Из духовных развлечений был хор народной песни под управлением неувядаемой Старухиной, квартет струнных народных инструментов, и почему-то, джаз-банд. В дело они вступали по очереди, так что музыка дико перемешивалась в жуткую солянку. Это никого не шокировало, и народ с легкостью переходил от «Барыни» к вальсу и затем так же возвращался к «Калинке» Так что сытый, пьяный народ вовсю отрывался на полную катушку.

Кто еще, кроме Зверева, не получал особого удовольствия от этого роскошного вечера, так это Ольга. Она и представить себе не могла, что эта возможная измена Юрки так сильно ударит по ее самолюбию. Она уже выпила пару бокалов шампанского, и теперь искала повод хоть как-то поднять себе настроение. Но повод нашел ее сам. Кто-то мягко взял ее под локоток, и, обернувшись, Малиновская радостно вскрикнула.

— Ахмед! Как я рада вас видеть!

Ахмед Шакир просто расцвел в белозубой улыбке. За прошедшие полгода после их первого знакомства турецкий миллиардер мало изменился, пожалуй, что сильнее загорел. Его крупная голова с выразительными глазами, густые усы и благодушная улыбка были чертовски привлекательны. Может, прибавились благородные нити седины в шевелюре, но от этого он не старел, а словно матерел. Он поцеловал руку Малиновской у запястья, и довольно промурлыкал: — Ольга! Вы не представляете, как часто я вспоминал вас за это время. Вы для меня, как все время ускользающий, просто прекрасный мираж. Вы даже снились мне, и не раз.

Ольга зардела от удовольствия. Как раз прозвучали первые звуки аргентинского танго.

— Тур танца для вас, — предложил Шакир. И Ольга согласно кивнула головой.

В это самое время Мареш принес к раздаточному окну поднос с грязными бокалами. Там его уже ждала смена, поднос с чистыми бокалами. Само шампанское наливал в пирамиду из бокалов специально приглашенный корифей этого вида искусства. Мареш остановился, чтобы чуть передохнул. Он уже пару раз видел свою жертву, но видел и то, что его в этот раз пасут очень плотно. Его нервировал седоватый телохранитель с цепким взглядом готовой к прыжку кошки. Иногда ему приходила в голову мысль отказаться от этого дела, слишком оно было рискованным. Но, три миллиона долларов, которые пообещал ему заказчик, могли обеспечить его на всю оставшуюся жизнь.

"И я уже никогда не переступлю порог казино", — в очередной раз дал себе слово Мареш. Его просто охватывала ярость при воспоминании, как он в апреле этого года спустил в Монте-Карло все свои сбережения за последние три года. А виноват был, как он сам считал, вор Аркаша Саратовский в той самой, Саратовской тюрьме, в восемьдесят пятом году. Тогда Аркаша еще не был вором в законе, просто набирающим авторитет уголовником. Но именно Аркаша обучил лопоухого чеха игре в очко и буру, и, вопреки всем инструкциям, Мареш настолько увлекся игрой, что опомнился, когда проиграл все, что мог, вплоть до жизни начальника тюрьмы. Это хорошо ложилось в разработанную для него легенду, и руководство было им довольно. За разработку тех воров в законе он получил от российского МВД даже именное оружие, но никто не знал, какой пожар проснулся в голове этого скромного паренька из братской Чехии. С тех пор уже двадцать лет он не мог выбраться из цепких силков азарта. Все его многочисленные киллерские гонорары, весь небольшой доход от аптеки неизбежно проваливались в жерло этого игрового молоха.

Скучно было и Астафьеву. Он все перебирал личные дела работников Батова, и, как полагается, только в последней папке он нашел что-то похожее на истину. Прочитав только первые строчки этого личного дела, он вскочил на ноги, дочитал все до конца, и, потом, торопливо разбросав на столике все другие бумаги, нашел то, что ему было нужно. Это была биография покойного редактора "Кипрского курьера". Положив две бумаги рядом, он сравнил их, и радостно улыбнулся.

— Есть! Ай да Юрка, ай да сукин сын!

Мареш делал очередной круг вокруг будущей жертвы. Тот разговаривал с Ахмадом Шакиром и Оппенгеймером. О чем они говорили, Мареш не слышал, да и чеху было это не важно. Он все прикидывал, что он может сделать: выстрелить, ударить стилетом, или все же пустить в ход яд. На руку под подносом было накинуто белое полотенце, и сейчас Мареш держал в пальцах ту самую авторучку с ядовитым пером. Но он никак не мог прицелиться, вокруг беседующих сновали люди, тут еще начались танцы, и между ними снова возник беспрерывный поток людей.

У чеха возникла идея подняться вверх, на один из балкончиков, окружавших зал. Но, рассмотрев серьезные лица атлетически сложенных людей, заполонивших эти балконы, он тут же отказался от этой идеи.

В это время Астафьев пытался дозвониться до Зверева, но это ему не удавалось. Александр настолько нервничал перед этим балом, что отключил у мобильника звук, и забыл его включить на вибрацию.

— Да, что такое!? — не мог понять Юрий. — Куда он там провалился!?

Наконец он решился. Накинув поверх пистолетной сбруи свою неизменную ветровку, он выскочил из дому, на ходу бросив Мишке: — Остаешься за старшего, Юдин.

— Слушаюсь, шеф!

В будочке вахтеров сидели оставшиеся в наличии охранники. Их было всего три человека.

— Так, хороший водитель среди вас есть? — спросил он.

Троица переглянулась, и двое дружно ткнули пальцем в третьего.

— Вон, Вовка у нас ас по этому делу.

— Заводи самую быструю тачку, срочно едем в Никосию, на бал.

— Но у нас другой приказ…

— Приказ другой, но дело срочное. Касается жизни вашего шефа. Быстро выводи свою тачку!

Тон его при этом был таким, что никто уже и слова не сказал. Из всех машин водитель выбрал самую быструю — БМВ.

Уже на ходу Юрий снова пробовал связаться со Зверевым, и с тем же нулевым успехом.

— Куда девался ваш шеф? Никак не могу до него дозвониться, — недовольно спросил Юрий. Водитель пожал плечами, а Астафьеву пришла в голову другая мысль. Он набрал номер Ольги. Минут десять результат был тот же самый, и он решил, что ему не повезет и тут. За них сыграл его величество случай. В самый разгар очередного танца с Шакиром, Малиновская вдруг почувствовала, что у нее в организме явно пошли какие-то неполадки. Еле отделавшись от назойливого турка, она прошла в туалет, и убедилась, что предчувствие ее не обмануло. Проклятые критические дни настигли ее как раз в то самое время, когда она уже почти решилась изменить мужу с этим роскошным миллиардером. Ольга так задумалась над этим коварным парадоксом природы, что еле расслышала назойливый звук Кумпарситы, шедший из ее миниатюрной сумочки. Она не сразу сообразила, что это играет ее собственный мобильник. Юрий уже хотел отключиться, но потом он все же услышал голос Малиновской.

— Да, и что тебе теперь надо?

Говоря это, Ольга рассматривала себя в большом зеркале ресторанного туалета.

— Хочешь, я угадаю с одного раза, кто тебе слил информацию про нас с Юлькой? — спросил Юрий.

— Так все-таки информацию?! — взвилась Ольга.

— Ты как хочешь это назови, но сказала тебе про это Воскресенская.

Он слышал, как жена хмыкнула.

— Ну, и что это меняет? — не поняла она.

— Многое. Именно Инна Воскресенская заказала нашего дорого Олежека чешскому киллеру Марешу Чижеку.

— С чего ты это взял? — не поверила Ольга.

— А это все очень просто. Я проверил ее досье. Они с Харымовым родились в один год, и в одном городе, в Саратове. Батов ошибся, когда говорил, что она приехала в столицу из Самары. Она именно из Саратова. И они с Аркадием Харымовым учились в одной школе, а может быть, и в одном классе.

Ольга слушала, затаив дыхание. А Юрий продолжал.

— Месяц назад она приезжала на остров, готовила этот самый конгресс. Они не могли не встретиться. Именно она и заказала Харымову Олега.

— Почему? — недоумевала Малиновская.

— Ну, ты, как женщина, должна это знать. Подумай.

— Попробую. Узнать бы еще, какая она в постели.

— Запросто. Олег говорил, что она там не очень, холодновата.

— Ну, тогда все понятно. Умная, хваткая, деловая женщина в предельном возрасте понимает, что есть шанс стать в холдинге первой. Секс ее почти не волнует, но приходилось годами торговать своим умом и телом. А тут такой шанс выпрыгнуть. Да, ты прав это она. Звони Звереву.

— Бесполезно, я не могу до него дозвониться. Ты либо найди его, либо сама вытряхни из нее главное — связалась ли она напрямую с Чижеком? Угрожает ли сегодня Олегу опасность? Я уже еду к вам, но буду еще не скоро.

— Все, поняла, все сделаю.

Малиновская спрятала мобильник в крохотную сумочку, висевшую на плече, подошла еще раз к зеркалу. В это время открылась дверь, в туалет кто-то вошел, но не это заинтересовало Ольгу. Она увидела в отражении зеркала, как мимо двери прошла Инна Воскресенская. Выругавшись, Ольга развернулась, и, семеня шагами, как скромная японская женщина, двинулась к выходу. Такой способ передвижения показался ей сейчас неуместным, так что она нагнулась, и, применив все свои немалые силы, разорвала платье сбоку, по шву, выше колен. Точно так же поступила она и с другой стороной платья. Штук пять женщин, как раз находившихся сейчас в туалете, рассматривали эту картину, вытаращив глаза. Ольга же, почувствовав свободу, широкими мужскими шагами рванулась вслед за Воскресенской. Она догнала ее у дверей лифта, та уже нажала кнопку вызова кабины

— Инна! — крикнула она, радостно махая рукой. — Меня возьми!

Нельзя сказать, чтобы на лице вице-президента холдинга отразилось радость. Но, не обращая внимания на эти гримасы Инны, Ольга проскочила в кабину, и когда дверцы сомкнулись, спросила: — Ты куда это собралась?

— На четвертом этаже у меня назначена деловая встреча, — сухо ответила Инна.

— С кем, с Марешем Чижеком? — невинным тоном спросила Ольга. Та вздрогнула, и взглянула на Малиновскую расширенными глазами. А Ольга между тем нажала на кнопку остановки лифта, и в установившейся тишине спросила: — Ну, Инна Владимировна, скажи-ка мне, ты по-прежнему хочешь убить Олежку Батова?

Та презрительно усмехнулась.

— Я не хочу с тобой ни о чем разговаривать. Сначала арестуй меня, вызови адвоката, а потом уж предъявляй свои претензии.

Воскресенская отвернулась от Ольги, но, так как стены в лифте были зеркальными, она все равно видела лицо своего противника. Было видно, как Малиновская усмехнулась, потом, нагнувшись, избавилась от своих модельных, на завязках, туфелек.

— Ну, и что, если ты думаешь, что не хочешь со мной говорить, то ты и не будешь говорить? — спросила Ольга, и резко, по-мужски ударила Воскресенскую кулаком по почкам. Та вскрикнула от боли, вся вытянулась струной, а Ольга левой рукой развернула ее к себе, и правой ударила уже ей под дых. Инна захрипела и начала падать. Малиновская схватила ее за волосы, и начала бить рукой по лицу. Это были уже не удары кулаком, а ладонью, но с поджатыми пальцами. Такие удары не оставляют следов, но очень чувствительны. Потом Ольга уже двумя руками вцепилась в волосы Инны и начала бить ее головой о стенку лифта.

— Ты мне не будешь говорить!? — орала она. — Да ты мне расскажешь все, сучка! Все! Все! Все!

Воскресенская, чуть придя в себя, попыталась вырваться из этих рук, но это только усугубило боль в вырываемых волосах. Слезы во всю катились по ее лицу.

— Где он?! Где Марешь?! Он на балу? — орала Ольга.

— Я не знаю…

— Ты заказала ему Олега?!

— Да, я!

— Это уже после смерти Харымова? Когда ты его заказала!

Инна давилась слезами и словами.

— Да… после. Он звонил мне, предложил… продолжить все. Назвал новый номер счета.

— Он здесь?

— Не знаю! Я его никогда не видела!

Она уже рыдала в голос, но у Ольги был еще один вопрос.

— Ты специально придумала, для меня, что Юрка трахался с Юлькой?

Это было не так, Инна действительно наблюдала, как Астафьев кувыркался с Батовой на диване в прихожей спальни, но перечить Ольге сейчас она не могла.

— Да, вы были слишком опасны. Юлька сказала, что ты ревнивая, и я решила вывести тебя из игры.

— У, с-сука! — Ольга так шваркнула Воскресенскую головой об зеркальную стенку, так что по той пошли лучики боя.

Чуть подумав, Ольга открыла сумочку Инны, достала мобильник, кинула ее женщине.

— Звони Марешу, скажи, что отменяешь заказ!

Та, всхлипывая, нажала несколько кнопок на панели, потом долго держала мобильник у уха.

— Он отключил его, — сказала Инна. Ольга вырвала сотовый из рук Воскресенской, глянула на табло. Но, там, в самом деле, горела надпись: " Вне зоны доступа".

Чуть подумав, Ольга начала надевать свои туфельки. Закончив с этим, она посмотрела на себя в зеркало, чуть подправила помадой абрис губ. Потом она покосилась на Воскресенскую. Та с отрешенным видом сидела в углу зеркального лифта.

"Что с ней теперь делать?" — подумала Ольга. — "Не охранять же ее тут до утра".

Малиновская нажала кнопку лифта, он дернулся, и начал спускаться вниз. На втором этаже кабина остановилась, двери открылись, и Ольга вышла. Она дождалась, когда дверцы лифта сомкнуться, а потом сделала шаг назад, и сильно ударила ногой по пульту вызова лифта. Она целилась так, чтобы в ход пошла ее шпилька. Это Ольге удалось, тонкая, подбитая железом шпилька пробила тонкий пластик и замкнула контакты. Из-под ноги Малиновской посыпались искры, она взвизгнула, только от испуга, а не от боли, и отбежала в сторону. На искры и этот ее визг подбежал один из работников отеля.

— В чем дело, мадам? — спросил он.

— Не знаю, я нажала кнопку, а из-под нее полетели искры, — пожаловалась Ольга.

Парень попробовал понажимать на все оставшиеся кнопки, но все было бесполезно.

— Черт, это часа на два работы, — сокрушенно пробормотал он, рассматривая искореженную панель. — И какому уроду пришло в голову ломать пульт?

Но автор этой диверсии уже семенила вниз по лестнице. На ходу Малиновская вызвала Астафьева.

— Юра, я ее раскрутила, ты прав на сто процентов. Это она, все она. И она, в самом деле, заказала Олега уже после смерти Харымова. На телефонные звонки Мареш не отзывается.

— Тогда надо его обезвредить. Нужно представить, кем он может нарядиться.

— Тут столько гостей…

— Нет, — оборвал ее Юрий, — вряд ли он достанет билет на бал. Он должен проникнуть как-то по-другому. Исходи из внешности. Прежде всего — рост. Метр шестьдесят пять, ну, как у Андрея Колодникова, помнишь?

— Помню. А в остальном? Он же постоянно менял внешность.

— Из этого и исходи. Я попытался себе представить, как он может выглядеть на самом деле.

— Это как? — не поняла Ольга. Она стояла на лестничной площадке парадной лестницы, и отсюда рассматривала все пестрое крошево бала.

— Исходи из обратного. Он постоянно подчеркивал свою волосатость, греческие черты: нос с горбинкой, черные, или седые, но очень пышные волосы. И темные очки. Вот и исходи из обратного.

— Это значит, что у него светлые волосы, светлые глаза, и наверняка он мало походит на типичного киприота.

— Умница! Ольга, ты самая умная баба из тех, кого я когда-либо трахал.

— А что есть другие? Кого ты еще не трахал.

— Есть одна, очень умная, но она слишком стара. Тетчер ее фамилия. Железная леди.

— Ну, спасибо! Нашел с кем сравнить!

Ольга отключилась, и начал высматривать в зале белый костюм Олега Батова.

В это время Мареш делал уже третий заход на золотого магната. В один из бокалов с шампанским он капнул цианид, в свободной руке под белым полотенцем, была зажата авторучка с отравленным пером. С улыбкой обходя зал, он сужал круги вокруг Батова. Между тем количество бокалов на подносе все уменьшалось, и только искусство новоявленного официанта оставляло на подносе бокал с отравой. Каждый раз, когда желающие протягивали руки к бокалу с отравой, Мареш успевал провернуть поднос и подставить его другим боком. Он был уже в трех шагах от Батова, тот стоял к нему спиной, и Мареш затаил дыхание, и поднял руку с полотенцем, когда сбоку раздался какой-то сдавленный вопль: — Шампанско!

К опешившему чеху подбежала активно молодящаяся, рослая женщина в кроваво-красном платье с огромным бюстом, и не менее внушительным задом. Это была одна из самых скандальных женщин восьмидесятых годов, актриса и модель Астрид Лундхойм. За прошедшие годы этого тысячелетия о ней слегка подзабыли, но с месяц назад она вышла замуж за престарелого израильского миллиардера, и снова вошла во вкус вращения в высшем обществе. К ужасу Мареша она схватила два бокала, в том числе и тот, что предназначался Батову. Это произошло так быстро, что он просто не успел повторить свой фокус с прокруткой подноса. Потом Чижек перевел взгляд в сторону Батова, и чуть не взвыл от досады. За эти секунды тот, беседуя, сделал два шага вперед, и теперь между ними располагались несколько беседующих дам. На подносе оставалось еще три бокала, так что Мареш с улыбкой подошел к ним, и с поклоном предложил свою выпивку.

В это время Ольга наконец нашла Зверева. Тронув его за руку, она зашептала на ухо телохранителю.

— Юрка вычислил заказчика, это Воскресенская.

— Не может быть! — вырвалось у Александра.

— Может, она уже во всем призналась мне. Она одноклассница Харымова. Но, главное, что она подтвердила свой заказ на Олега. Мареш где-то здесь. Юрка расписал его внешность: типичный славянин со светлыми глазами, светлыми волосами, небольшим носом. Возраст — за пятьдесят лет, но выглядит моложе.

— Ах ты, черт! — вырвалось у Зверева. Ему было досадно, что все это время он искал совершенно другого человека.

— Скорее всего, он может маскироваться под прислугу. Донеси все это до охраны.

— Хорошо.

Зверев начал диктовать в микрофон новые данные своим подчиненным, а Ольга отошла в сторону, и начала осматривать людей, роящихся вокруг Батова. Тот же в этот вечер был как никогда в ударе, много шутил, смеялся, общался с десятками людей. Подкатила и Инесса Оболенская, с уже сильно пьяненьким Ольховцевым.

— Олежек! — радостно пропела она, целуя Олега в губы и щеки. — Как я рада тебя видеть, дорогой ты мой!

Тут оживился и Игорек Ольховцев.

— Ты знаешь, Олег, отчего это она так поет ласково? — спросил Ольховцев, тыча пальцем в тело режиссерши. На губах его при этом играла знаменитая, сводящая с ума миллионы женщин, ухмылка первого любовника страны. — Она опять все твои деньги растранжирила. Все, до последнего копья.

— Игорь! — взвилась Инесса. — Что ты говоришь, как я их могла растранжирить?! Просто мне их не хватило на съемку достойного фильма. Еще пара миллионов, и он получит Оскара, это я вам всем ручаюсь.

— Получит, но большого Ивана на фестивале в Нижнем Уренгое, — продолжал хихикать Ольховцев.

В этот момент Мареш снова вышел на убойную позицию. До белого смокинга магната оставалось шага три. Он уже прицелился, когда рядом, буквально над его ухом раздался истошный крик: — Боже мой! Аарончик, что с тобой! Врача-врача, моему мужу плохо!

В плечо Мареша врезалось чье-то мужское плечо. Это Астрид Лундхойм, своими руками напоившая мужа шампанским с цианидом, удивилась, что Аарончик после этого как-то странно дернулся, и замер в одной, очень напряженной позе. Когда Астрид поняла, что муж ее как-то чересчур быстро крякнул, она, кинувшись на поиск врача, своими невозможными габаритами сбила с ног двоих мужчин и одну женщину, а они уже лишили равновесия еще как минимум десять человек. Именно этот всплеск энергии докатился до руки чеха, она дрогнула, и перо, со щелчком уйдя в полет, впилось в филейную часть импозантного голландского мультимиллионера, спокойно разговаривавшего со знаменитой американской актрисой в двух метрах от Батова. Голландец как раз успел только открыть рот, как паралич охватил его тело, и миллионер рухнул лицом прямо в откровенное декольте актрисы.

Мареш озверел. Все шло прахом. Люди вокруг орали, кричали, пытались куда-то бежать. Визжала от ужаса на полу голливудская кинозвезда, пытавшаяся выбраться из-под тела ее мертвого собеседника. Мареш уже видел, как тот седой охранник торопливо схватил Батова за локоть, собираясь увести его из зала. И тогда он решил пойти ва-банк. Вокруг него была такая суматоха, что он уже просто сбросил на пол последний бокал с шампанским, прикрываясь подносом, вытащил из-за пояса пистолет, и, замаскировав его все тем же полотенцем и подносом, двинулся вслед за кортежем Олега Батова. Он не отрывал от белой спины русского миллиардера глаз, и когда тот начал подниматься по лестнице, начал поднимать вверх и ствол своего пистолета. Он стопроцентно бы попал, стрельба от пояса, по-македонски, была коньком Чижека. Но когда указательный палец уже получил команду нажать на спуск, в мошонку чеха врезалась коленка Ольги Малиновской.

Она поняла, что это он, тот самый чешский киллер за кукую-то секунду до этого. Просто у ней в голове сразу сложилось все: рост, возраст, профессия. Этот почти совсем лысый официант, рыжеватый, курносый, с приятным, располагающим лицом, почему-то рванулся вперед, вслед за Батовым с пустым подносом в руках. При этом лицо и лысина его были покрыты обильным слоем пота, а голубые глаза казались совсем безумными. Все остальное она выполнила так же машинально: врезала коленкой в пах киллеру, а когда тот согнулся от боли, локтем ударила по шее, так, что тот мгновенно отключился. При этом у него из рук с грохотом вывалился поднос, а к ступенькам лестницы прикатился пистолет с глушителем. Олег Батов, оглянувшись, и увидел всю эту картину, спокойно развернулся, и продолжил подниматься вверх по лестнице. Под руку он поддерживал старенького американского конгрессмена.

— Да, вы, конечно, правы, дорогой друг, — говорил он на ходу конгрессмену. — Мы не умеем работать. Даже в таком отеле, на таком балу, и то сломан лифт. Но поэтому мы просим вас, Запад, научить нас работать. Нам уже не нужны ваши деньги, нам нужны ваши технологии.

При этом он старался сделать так, чтобы старичок не смог обернуться, и увидеть, как несколько человек старательно вяжут какого-то невзрачного бедолагу в костюме русского официанта.