"Семья для Бобби" - читать интересную книгу автора (Уитни Диана)

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Стояло ясное осеннее утро, яркое и прохладное, с легкими, пухлыми облачками над далекими пиками Сьерры. Небо было таким же голубым, как глаза его любимого сына. Эти глаза сейчас сияли доверием, от которого сердце Ника таяло.

Они двигались по проселочной дороге. Бобби запрыгнул на плоский валун у обочины, высящийся над разлившейся рекой. Легкий взмах руки, и камешек дважды скакнул по глади воды, прежде чем исчезнуть в глубине, подняв рябь, разбежавшуюся кругами.

— Это мое самое любимое место на земле.

Подобрав другой камешек, Ник вгляделся в панораму, открывающуюся в конце довольно мрачной дороги. Буковый лес, старые дубы, растущие среди массивных валунов с гладкой серебристой поверхностью.

— Я понимаю тебя. Тут действительно прекрасно. — Он швырнул камешек, стараясь, чтобы тот отскочил от воды только один раз — пусть Бобби чувствует себя победителем. — Это напоминает мне место, где я любил бывать в твоем возрасте.

— Это было твое тайное место?

— Можно сказать и так.

— У меня много таких секретных мест. Хочешь посмотреть на них?

— Мне было бы очень интересно.

Улыбаясь во весь рот, мальчик скользнул на другую сторону дороги и уверенно исчез в зарослях высокой змеиной травы. Ник последовал за ним, вовсе не беспокоясь по поводу испорченных дорогих брюк и итальянских туфель. Обувь была выбрана неудачно. Он понял это, когда нога утонула в грязной луже с глинистым дном. Буркнув проклятие, Ник вытер туфлю о сухую траву, чтобы придать ей более или менее приличный вид, но тут же вынужден был признать тщетность своих усилий. Ну что ж, все равно эти чертовы туфли ему никогда не нравились. Ник подумал, что это подходящий конец для несостоявшегося символа зажиточности. Обувь — это ерунда, гораздо важнее для него были люди.

Один из самых важных для Ника людей только что вспрыгнул на гранитный обломок скалы с гордым видом горного козла и исчез в густых зарослях. Мальчик совершенно бесстрашен, подумал Ник. Это беспокоило и радовало его. Ребенок, без сомнения, вырастет сильным, благородным мужчиной. Сердце Ника дрогнуло в приливе гордости. Его сын. Его ребенок. Ни один отец не чувствовал такой неописуемой радости. Чтобы утихомирить разбушевавшиеся чувства, он глубоко вздохнул и продолжил путь к камню, у которого последний раз заметил сына.

— Бобби! — Тишина. — Ты где?

Краем глаза заметив движение под ветками, он побежал в том направлении и выскочил к маленькой пещерке, спрятанной под нависшими ветвями кустов и засыпанной сухой травой в виде гнезда. Тут могла бы поселиться семья каких-нибудь мелких животных или играть ребенок возраста Бобби. Но шестифутовому мужчине пришлось скрючиться втрое, а иголки все равно набились в его волосы и расцарапали шею, как кошачьи копи.

— Бобби, хватит играть! Ты где?

Ответа не последовало.

Ник подавил желание броситься сквозь кусты к другому концу пещерки, который выходил в такую же рощу дубов и кедров, всю в зарослях колючей ежевики.

— Бобби!

Сдавленный смешок раздался откуда-то сверху и привлек его внимание. Высоко вверху, в кроне черного дуба, зашевелились ветви, и знакомая фигурка обрисовалась в солнечном свете, полускрытая листвой.

— Иди сюда, папа! Ты увидишь и стадион, и школу, и все окрестности!

Ник не собирался лезть на дерево вслед за ребенком, брызжущим энергией. Он был зрелым мужчиной, отцом и деловым человеком. Его долг был объяснить сыну, что лазание на деревья — опасное занятие, чреватое падениями и серьезными ранениями. Ник понимал, что должен сделать. Но не прежде, чем он радостно усядется рядом с Бобби, расположившимся на ветке. Опершись на ствол дерева, он сбросил испорченные туфли и быстро взлетел вверх по стволу. Восторженный возглас вырвался из его горла вместе со смехом. Ник узнал в нем давно забытые интонации. На мгновение он снова стал мальчишкой, когда несчастья еще не омрачили его юность. Когда он уселся рядом с веселящимся сыном, вся кожа Ника была исцарапана, а модные дорогие брюки порваны. Его зрелость исчезла под влиянием пьянящего чувства свободы, которого он не испытывал много лет.

— Ты прав, — сказал он, осматривая здания, высящиеся на окраине города, — вид великолепный.

Бобби захлебывался от возбуждения.

— Я говорил, я говорил!

Ник обвил рукой плечи мальчика.

— Да, ты действительно мне говорил.

Они восседали на вершине величественного дуба, как пара беззаботных мальчишек, наслаждаясь открывающимся видом на долину.

— А ты лазал на деревья, когда был маленьким?

— Да, конечно, к большому огорчению моей матери. — Ник улыбнулся пришедшему воспоминанию. — Она всегда боялась, что я сломаю себе шею.

— Но ты ведь не сломал ее?

— Нет, но это не значит, что она была не права. Лазать на деревья опасно. — Отцовские чувства с такой силой всколыхнулись в его груди, что даже ошеломили его. — Никогда не лазай на деревья без подстраховки. Вдруг ты поранишься и никого не будет рядом, чтобы помочь.

— Но я очень осторожен.

— Иногда случаются неприятности.

Бобби пожал плечами и настороженно посмотрел на Ника.

— Ты расскажешь маме?

Ник знал, что он должен это сделать.

— Нет, если ты обещаешь не лазать по деревьям до тех пор, пока не станешь старше.

— О-о. — Плечики Бобби разочарованно опустились. — Ну хорошо, я обещаю.

Это обещание, скорее всего, было из разряда тех, о которых тут же забывают. Ник с сожалением подумал, что его советы не ставятся на первое место, но он понимал, что им движет страх за безопасность ребенка, которого он так сильно любил.

Почти тут же Бобби издал вопль радости, как будто он понял что-то невыразимо прекрасное.

— Твои папа и мама — это мои бабушка и дедушка, так? Значит, у меня их теперь четверо! У тебя есть тети, дяди, братья и сестры? У Дэнни есть несколько тетей и дядей и целая куча двоюродных братьев и сестер. Они играют вместе в мяч, и ходят на пляж, и живут в палатках, и развлекаются! — Возбужденный этим открытием, мальчик подпрыгнул так сильно, что ветка предупреждающе заскрипела. — Сколько у меня двоюродных родственников? И сколько дядей и тетей у меня есть? И где мои новые бабушка и дедушка? Мы скоро с ними увидимся? Ну, пожалуйста, пожалуйста!

— Успокойся, или мы оба очутимся на операционном столе. — Пряча улыбку. Ник ухватился свободной рукой за сук, придерживая Бобби, пока тот наконец не прекратил скакать и не обратил на него огромные глаза, полные надежды. — У меня нет ни братьев, ни сестер. Нет и дядей, тетей, и кузин тоже нет.

Разочарование Бобби было безмерно, но он попытался принять довольный вид.

— Все нормально. А когда мы сможем поехать к дедушке и бабушке?

Ник осознал, что интерес Бобби к его родственным связям был вполне нормален. Это слегка уменьшило его боль, но не избавило от необходимости отвечать. Он не хотел говорить о своих родителях и объяснять свой разрыв с отцом. Не хотел он говорить и о мучительной потере матери, без которой до сих пор страдал.

— Мы не можем поехать к ним, Бобби.

— Почему?

Ник с силой выдохнул.

— Твоя бабушка давно ушла от нас.

— Когда она вернется? — Бобби явно не понял безысходности того, что крылось за этими словами.

— Она не вернется никогда. Она ушла много лет назад.

Бобби моргнул. До него дошло.

— Ты говоришь, что она умерла? Как это случилось?

— Да, сын, она долго и тяжело болела и умерла.

Слезы вдруг полились из глаз Бобби.

— Ты был тогда совсем маленьким?

— Мне было двенадцать.

— А мне уже почти десять. — Голос у него надломился.

Ник понял мысли мальчика и поспешил успокоить его:

— Что произошло с моей матерью, не обязательно должно случиться с твоей.

— Почему?

— Потому что твоя мама очень сильная. Она не болеет.

— Папа Джерри Моррисона тоже умер. Он попал в автокатастрофу.

Ник догадался, что Джерри был тем самым одноклассником Бобби, о котором говорила Чесса и чья трагическая судьба так подействовала на Бобби.

— Аварии иногда случаются, сынок. Вот почему для нас важно всегда быть осторожными и не подвергаться без необходимости риску. Мы всегда хотим быть окруженными людьми, которых любим.

Дрожь ребенка отозвалась в его сердце болью.

— Вот и мама так говорит. — Бобби засопел и вытер мокрое лицо рукавом. — Я не хочу, чтобы вы с мамой ушли. Обещай, что ты не уйдешь.

— Обещаю, мы не уйдем. — Ник крепко обнял ребенка, пытаясь успокоить его. Это было именно то, что хотел услышать Бобби. Явно расслабившись, он сел на ветку верхом.

— Давай поедем навестим дедушку.

— Нет, сынок, мы не можем.

— Почему? — Расстроенное выражение на лице ребенка поразило Ника в самое сердце.

— Мой отец и я, мы не видели друг друга много лет. Я даже не знаю, где он живет.

Глаза у Бобби расширились от удивления.

— Но мы можем найти его! Я же нашел тебя.

— Это совсем другое. — Ник остановился, почувствовав, что щеки у него стали мокрыми. — Я не уверен, что он хочет, чтобы его отыскали.

Какое-то время Бобби обдумывал эти слова. Он задумчиво обрывал листья и разрывал их в клочья. Наконец сказал:

— Мой дедушка не хочет меня.

— Неправда. Он даже не знает, что ты есть.

— Как это?

— Я не сообщил ему о вас, потому что не знал, где он.

— Но мы можем найти его.

Ник беспомощно прикрыл рукой глаза, не желая говорить этому правдивому ребенку, что его дед, с которым он так отчаянно хотел встретиться, скорее всего, валяется где-нибудь в канаве, напившись дешевого вина.

— С этим ничего нельзя поделать. Мы с отцом не встречаемся. Такое бывает, и ничего нельзя изменить. Мы просто принимаем такие вещи и живем дальше. Понимаешь?

— У-у… — Бобби некоторое время вглядывался невидящими глазами в пространство, как в вечность. Когда же он заговорил, сила его слов поразила Ника так, что он чуть не упал с дерева. — Ты жалеешь о том, что ты мой отец?

— Я?.. — У него перехватило горло, вопрос поразил его. Когда Ник заговорил, его голос был сердитым и дрожащим, как стекло на ветру. — Я горжусь тем, что ты мой сын. О таком сыне любой мужчина может только мечтать. Каждый день я благодарю Бога за тебя и надеюсь, что смог принести тебе счастье, как ты сделал счастливым меня.

Качнув головой, Бобби испытующе смотрел на него.

— Это значит, что я тебе нравлюсь?

— Я люблю тебя, сын, и всегда буду любить.

— Это здорово, правда?

— Да, очень здорово.

Бобби захихикал, завертелся, затем взглянул через плечо Ника с испуганным выражением на лице.

— Ой, к маме кто-то приехал!

Ник повернулся и увидел знакомый белый грузовичок, подъехавший к крыльцу дома, стоящего в миле от их наблюдательного поста на дереве.

— Они здесь. Отлично!

— Кто здесь?

Вопрос догнал Ника на полпути к подножию дуба.

— Сюрприз для твоей мамы. — Ник встал на землю и поднял руки вверх, чтобы помочь мальчику, который осторожно спускался с дерева. Ник не мог сдержать глупой ухмылки.

Гордость заставляла Чессу отказываться от денег, но она была слишком хорошо воспитана, чтобы отвергнуть подарок. Особенно такой замечательный и необходимый. Это ей понравится. Совершенно точно. Ник не мог дождаться, когда взглянет ей в лицо.

— Нет, я не говорила ему, мама. — Зажав трубку между плечом и щекой, Чесса пересекла кухню. — Бобби обожает Ника. Они не могли бы быть ближе, если бы были родными отцом и сыном. Бобби выглядит счастливее, чем когда-либо в жизни. Я не сделаю ничего, что могло бы нарушить их дружбу. — Она бросила яблоко в раковину. — И тебе не позволю.

Явная угроза в ее голосе была непривычной даже для самой Чессы. Обычно она принимала мнение своих родителей и при других обстоятельствах никогда не сделала бы такого заявления. Однако обстоятельства были чрезвычайными. Она загнала себя ложью в угол, и, если все откроется, жизнь ее сына будет разбита. Она могла защитить Бобби только таким путем. Даже если это означало ссору с родителями.

Услышав это, Марджори была слегка ошарашена и не стала комментировать эти слова или силу, с которой они были высказаны.

— Ты прекрасно знаешь, какую позицию занимаем мы с отцом. — В трубке послышался тяжелый, недовольный вздох. Когда Марджори снова заговорила, ее тон был более твердым и обеспокоенным. — Но ты действительно считаешь, что это хорошая идея — позволять Бобби и этому человеку проводить столько времени вместе?

Чесса сжала в руке нож и выглянула в окно. Они были где-то там, на берегу реки, в полумиле от дома, — ее драгоценный сын и Ник Парселл. Тот человек, чья честь, благородство и моральные принципы были полной противоположностью самовлюбленным людям, которые гордились тем, что основали ее родной город.

Возможно, его прошлая репутация была незаслуженно плохой. Может быть, это жизнь сделала его таким. В любом случае Ник стал настоящим отцом и таким идолом для ее сына, о котором он мечтал всю свою жизнь. Одна фраза из его письма Нику пришла ей на память: «Я не хочу больше брать чужих отцов взаймы у других мальчиков». Теперь у него был свой отец. И будет столько, сколько Чессе удастся сохранять свою ужасную тайну. У Бобби будет отец, чтобы покупать спортивное снаряжение, поддерживать его ободряющим жестом, объяснять, как избежать лишней драки. Даже как спрятать мокрые от волнения ладони при разговоре с симпатичной девочкой. Чесса раньше не представляла себе, что такую тему можно обсуждать с маленьким мальчиком.

— Ник Парселл будет таким отцом, о котором большинство детей могут только мечтать, — добрый, честный, сильный. Я бы хотела, чтобы Бобби стал таким, когда вырастет. Ник для него равен целому миру.

Для Чессы он составлял то же самое, хотя она и не признавалась в этом не только матери, но даже самой себе.

— Конечно, дорогая, конечно. Я только предположила, что, чем больше времени они проводят вместе, тем скорее у них могут появиться различные вопросы.

Странно, подумала Чесса, как дрожит голос матери. Она никогда не замечала этого раньше, не прислушивалась к его легкой гнусавости, когда та настаивала на чем-то. Этот тон обычно приберегался для бесед с мужем, когда мать хотела чего-то добиться. Она говорила таким тоном, когда желала, чтобы ее мнение приняли во внимание. Однако решимость Чессы победила.

— Я знаю, мама. Я много думала об этом и понимаю, что может произойти, если Бобби узнает, что Ник не его родной отец. Но лучше, чтобы этого не произошло, — закончила она железным тоном.

— Но ведь существуют способы доказать принадлежность ребенка тому или другому родителю.

— Как много семей действительно используют тест на ДНК после рождения ребенка? Это одно из самых редких медицинских исследований. Кроме того, я и сама не похожа внешне на отца. Он высокий, стройный и светловолосый, а я низенькая, кругленькая и темная. Если смотреть с твоей точки зрения, какое доказательство я должна получить, чтобы быть уверенной, что он действительно мой отец?

— Чесса!..

— Ты меня поняла, мама.

Подавленная разговором, Чесса вонзила нож в яблоко, пытаясь понять иррациональный страх матери.

— Быть отцом означает больше, чем дать ребенку жизнь. Во всех смыслах Ник стал для Бобби истинным отцом. Мальчик нуждается в нем.

И я тоже.

— Он хочет, чтобы Ник был с ним.

И я тоже мечтаю об этом.

— В нем есть все, что для Бобби является идеалом отца.

И он полностью соответствует моему представлению о мужчине.

— Я не буду… — Чесса нервно передвинула миску на столе. Ее захлестнул всплеск эмоций.

Когда Марджори наконец заговорила, ее голос был мягким и полным сочувствия.

— Все в порядке, дорогая, я понимаю.

Она не сказала, что именно поняла, но это было неважно. Чесса услышала то, что хотела выразить мать. Они обе знали, что Бобби был не единственным, кто полюбил Ника Парселла.

— Ну что ж. — Марджори кашлянула, не зная, что еще сказать.

Опустошенная взрывом эмоций, Чесса подошла к сушке, спасительному уголку, куда она пряталась в моменты тяжелых стрессов и отчаяния, когда жизнь становилась невыносимой. Она подыскивала менее болезненную тему для разговора, копаясь на полке в поисках своих любимых сухариков.

— Ну как, ты с папой собираешься приехать к нам на День благодарения?

Мать ухватилась за другую тему не менее радостно, чем дочь.

— Я пока еще не думала об этом, моя дорогая. До праздника еще месяц.

— Я знаю.

Чесса разыскивала пропавшие крекеры, разбрасывая упаковки вокруг себя, и наконец напала на коробку с любимыми чипсами.

— Ты могла бы сделать перерыв и приехать к нам, — сказала мать.

Чесса открыла коробку и вытащила нечто, больше напоминающее подсохших червяков. Непроизвольно она издала сдавленный вскрик.

— Чесса! Чесса, что случилось?

Она перевела дыхание.

— Ничего, мама. — В последнюю неделю она уже обнаружила резинового тарантула, плавающего в туалете, а вчера ее чуть не довела до сердечного приступа потрясающе реалистичная мышь, выпавшая из коробки с сухим завтраком прямо ей на тарелку. Похоже, влияние Ника Парселла оказалось не таким уж безвредным. — Все в порядке. — Подвинув телефон, она медленно поставила коробку на стол. — Просто мой сын стал любителем розыгрышей.

— О, — прошептала Марджори, — это на него так непохоже.

— Не совсем.

— Странно, он всегда был таким скромным, вежливым мальчиком. Помню, в прошлом году…

Голос Марджори перешел в невнятное бормотание, когда Чесса отодвинула трубку от уха. Чесса не была намеренно груба, но ее внимание привлек неизвестный грузовик, остановившийся около дома. Его белый кузов был похож на кузов машины доставки. Трое мужчин стояли около двери, стуча по клавиатуре ноутбука и переговариваясь. Один из них посмотрел на номер дома, другой кивнул. Все трое решительно двинулись по дорожке к крыльцу, и Чесса наконец разглядела эмблему компании, нарисованную на дверце машины: «Американские системы охраны». Через секунду она поняла, что точно такую же эмблему видела на деловых визитках Ника. Вдалеке она увидела две фигуры, направляющиеся к дому, одну — высокую и крепкую, а другую — маленькую и гибкую, одетую в блестящий нейлон.

— Мне пора, мама, позвоню позже. — Чесса положила трубку и поспешила встретить незваных гостей.

Один из рабочих прикоснулся к кепке:

— Здравствуйте. Мы прибыли установить новую систему, мэм.

— Систему? Но я…

Улыбка пропала с его лица. Он быстро сверился с записями в компьютере, посмотрел на номер дома, уточнил ее имя. Потом приподнял бровь и почесал за ухом.

— Заказ доставлен по назначению, мэм. Современная система охраны, с прямой связью с полицией, зажигающимися огнями и контуром прямого реагирования.

— Но я не заказывала…

За домом раздался шум, и все повернулись туда. Трое рабочих со священным ужасом смотрели, как Ник Парселл быстро приближается к дому в сопровождении Бобби, весь заляпанный мокрой грязью, растрепанный и исцарапанный. Старший из них забавно щелкнул каблуками сапог, как будто отдавая честь.

— Мистер Парселл, сэр!

Бобби вертелся вокруг, полный радости.

— Мама, мама, разве не здорово? Это будет классно! Я покажу им, где я хочу установить все эти вещи! — Он прошмыгнул мимо нее и помчался вверх по лестнице.

— Что?.. — произнесла она беспомощно, уронив руку. Наконец она пришла в себя и мрачно посмотрела на Ника.

— Верь мне, — Ник ухмылялся, как ребенок при виде рождественских подарков. — Тебе понравится.

— Мне нравится! — Чесса погладила контрольную панель, установленную на стене около спуска в подвал.

Закрепленный у ее рабочего стола интерком был чудом техники, компактным и функциональным, с двумя клавишами для приема и передачи. Их подключение показывалось маленькими лампочками, зеленой и красной, установленными под гладким микрофоном из слоновой кости.

— Это просто великолепно!

— Я так и знал, что тебе понравится.

— О да! — Чесса шагнула к нему и обняла. — Спасибо, — прошептала она голосом соблазнительницы.

Ник скользнул ладонями по ее спине.

— Всегда пожалуйста.

Его неповторимый запах был упоителен — смесь земли, дубовой коры и зрелого мужчины. Чесса страстно желала прикоснуться к его телу. Она никогда не замечала за собой такого, но теперь ей хотелось лизнуть его кожу, пробежаться пальцами по его волосам. Она хотела его всего. Сила этих чувств настолько потрясла Чессу, что она в испуге шагнула назад, наткнувшись на кольцо его крепких рук. Ее колени ослабели при воспоминании о его поцелуе. Она жаждала испытать это снова и стремилась к этому так же, как и страшилась.

Ник нежно привлек ее к себе. Чувственность этого жеста заставила ее ноги подкоситься, и она почти повисла на нем.

Внезапно Ник ослабил свои объятия, нежно провел рукой по ее плечу и тихо отступил. Его дыхание вырывалось прерывистыми толчками, согревая ее шею. Наконец он взял себя в руки и указал на прибор.

— С этого дня тебе нужно будет только держать его включенным, и ты всегда сможешь услышать, если Бобби проснется. Тебе останется только нажать на клавишу.

Он качнулся, когда она нежно, как кошка, потерлась щекой о его плечо.

— Когда горит красный свет, сигнал передается ему в комнату. Теперь тебе не придется бегать по лестницам.

— Это великолепно. — Она устроилась поудобнее, прижавшись к его груди. Дыхание Ника шевелило ее волосы.

— Бобби может поставить вторую панель у себя и позвать тебя. Ты сможешь отвечать ему из любой точки дома.

Чесса не слушала его, полностью поглощенная своими ощущениями. Наконец она слегка повернулась в его объятиях и посмотрела ему в лицо.

— Я обожаю эту систему связи, Ник. Это просто чудесно. — Она еще крепче прижалась к нему, и Ник погладил ее по голове. — Но мне кажется, что системы охраны не требуется.

— Система охраны никогда не бывает лишней.

— Мне кажется, эта местность не является очагом преступности, а в нашем доме вряд ли есть что украсть.

— Здесь есть вы, — горячо возразил Ник. Он нежно приподнял ей лицо, глядя в глаза. — В этом доме находятся два самых важных в моей жизни человека.

Эти слова глубоко тронули ее. Он действительно беспокоился за них. Его глаза, дрогнувший голос — все подтверждало это.

Внезапно Ник склонился к ней и прильнул губами к ее губам в глубоком, страстном поцелуе. Чесса ответила ему не менее горячо, понимая, что хотела такого поцелуя именно от этого мужчины.

Это был тот мужчина, которого она так долго ждала. Тот, которого она любила.