"И бегемоты сварились в своих бассейнах (And the Hippos Boiled in Their Tanks)" - читать интересную книгу автора (Керуак Джек, Берроуз Уильям)

10 – Майк Райко

В четверг ровно в десять Фил плеснул мне в лицо водой из стакана. – Вставай, пора!

Я спал на диване, не раздеваясь, Джейни – в спальне. Филип уже успел умыться, причесаться и привести себя в полный порядок.

Когда мы явились в Юнион-Холл, я еще толком не проснулся, лишь перехватил кофе с сандвичем у греческой тележки.

Едва мы вошли в зал, объявили набор целой команды, десять мест. Подбежав к окошку, я сдал свою карточку, со мной еще шесть человек с первым классом. Я был практически уверен в успехе. Однако диспетчер выкинул две карточки обратно, в том числе мою.

– Какого черта? – завопил я.

– Вот именно! – подхватил другой неудачник.

– Вчера вечером было профсоюзное собрание, – объяснил диспетчер, – а вы, голубчики, не явились. В следующий раз будете знать, как пропускать.

Я протянул руку сквозь решетку и схватил одну из принятых карточек. На обороте стоял штамп: «Собрание, 26 июня 1944 г.»

Выругавшись, я вернулся и сел на скамейку. Подошел Фил.

– Что теперь? – уныло осведомился он.

Я растерянно взглянул на него, потом решительно нахмурился.

– Придется как-то выкручиваться.

Мы погрузились в размышления. Внезапно в голове мелькнула идея.

– Пошли! – Я встал и потащил Фила вверх по лестнице.

В одном из кабинетов какой-то тип разговаривал по телефону. Я оперся руками о стол и начал сверлить его взглядом. Он говорил еще минут десять, потом недовольно повернулся.

– Послушай, товарищ, что за дела тут творятся? – возмущенно выпалил я. – Мы должны были получить работу, и вдруг наши карточки выбрасывают, потому что на них нет штампа собрания! Это что, значит, теперь мы и в плавание уйти не можем?

– Это значит, что вам придется обратиться в другое окно, – объяснил он.

– Но как мы могли явиться на собрание, если вчера были в Вашингтоне? Мы с другом, – я указал на Фила, – двое суток там просидели на дебатах в Конгрессе. Не могли же мы тут штаны просиживать, когда…

– И что вы можете сказать о дебатах? – с интересом перебил меня чиновник.

– Ну… – Я оглянулся на Фила. – Мы с другом просто места себе не находили! Невозможно слушать, как эти реакционные ублюдки из Джорджии и Миссисипи пытаются ставить палки в колеса новому закону!

На лице типа за столом появилась улыбка. Я собрался было продолжать, но тут зазвонил телефон. Поговорив минуту-другую, чиновник повесил трубку, и я снова раскрыл рот.

– Ну вот, значит…

– Давайте ваши карточки, – распорядился он.

Мы выложили карточки на стол, и он проштамповал их.

– Спасибо, товарищ! – сказал я с чувством, словно он только что вытащил меня из тюрьмы после забастовки.

– Здорово! – восхищенно произнес Фил, когда мы вышли из кабинета.

– Обычная психология, – улыбнулся я. – Они хотят направить на флот как можно больше либералов, чтобы разъяснять партийные догмы и вербовать новых остолопов в ряды борцов за дело рабочего класса. У него же на физиономии все написано.

Внизу в зале нас поджидал Рэмси Аллен. Узнав о нашей маленькой победе, он одобрительно усмехнулся. Потом, когда Фил отошел за сигаретами, я спросил Аллена, помогли ли бланки.

– Нет. Какой смысл? – Он горько покачал головой. – Филип сказал, что не хочет плыть со мной.

Я вздохнул, пожимая плечами. Ну и слава богу.

Фил вернулся, и мы снова стали изучать щит с названиями кораблей.

– Сегодня или завтра, – убежденно сказал я. – Ставлю что угодно.

Аллен не отрывал глаз от Фила, но тот не обращал внимания.

– Пошел бы лучше что-нибудь заработал, вместо того, чтобы здесь сшиваться, – наконец заметил Филип.

– А что, это идея, – откликнулся Аллен. – Побелю-ка стены у старой миссис Бердетт.

– Вот и давай, – кивнул Фил, и Аллен тут же исчез.

Мы перекусили в якоре, выпили пива и снова стали ждать вакансий, то читая, то подремывая на стульях. Так продолжалось до самого вечера. Работу на танкерах мы не брали, предпочитая сухогруз. Теперь с законными карточками можно было и покапризничать. Танкеры, которые идут во Францию, встают на рейде далеко от берега, и сбежать с них не так-то просто.

Аллен вернулся часам к пяти и гордо помахал десятидолларовой банкнотой.

– Ого! – удивился Фил. – Ты хочешь сказать, что все это заработал?

Аллен показал квитанции из ломбарда – на два маленьких бриллианта. На вопрос Фила, откуда камни, ответил:

– Пока миссис Бердетт гуляла с собакой, я успел порыться в комоде. Видели меня только ее две кошки.

– Это та самая миссис Бердетт из Мемфиса, к которой ты ходишь пить чай, когда остаешься без денег?

– Да, она старый друг нашей семьи.

– Ну что ж, – сказал Фил, – тогда пошли пропивать.

– А что с кораблем? – спросил Аллен, светясь улыбкой.

– Завтра успеется.

Мы начали с «Якоря», заказав виски с содовой. Бар был под завязку набит моряками, которые получили работу и теперь усиленно заправлялись перед дальним плаванием. Потом мы сели на метро и доехали до Таймс-сквер, чтобы сходить на какой-нибудь французский фильм, но перед кино зашли в итальянскую забегаловку, которая попалась на дороге. Мы с Алленом взяли по бутылке пива, а Фил заказал херес. Он купил «Пикчерс магазин» и принялся изучать по карте положение фронтов.

Нам принесли спагетти. Я сходил к стойке за перечницей, поперчить мясной соус. После еды Фил пододвинул перечницу Аллену и громко сказал:

– Съешь целую ложку? Китсу удалось.

– Ну, не знаю… – протянул Аллен.

– Заодно желудок прочистишь, – продолжал Фил во весь голос, так что за соседним столиком кто-то обернулся. – От язвы помогает. Если Ките смог, почему бы и тебе не попробовать?

Аллен насыпал в столовую ложку перца и взял в рот. На глазах у него выступили слезы, он улыбался через силу, стараясь не морщиться.

– На вот, запей, – сказал Фил, придвигая ему стакан с водой, – чтобы поострее было.

Я поспешно сунул Аллену кусок хлеба.

– Прожуй скорее и проглоти.

– Нет, – запротестовал Фил, – так нечестно!

Аллен выпил воду, слезы потекли по щекам.

– Уф! – Он потряс головой, по-прежнему улыбаясь Филу.

Я был не в силах на это смотреть и снова стал совать ему хлеб.

– Не понимаю, зачем все это!

Аллен продолжал отдуваться все с той же улыбкой на лице, словно идиот, которого жгут на костре, а он хохочет и кричит своим мучителям: «Ну и жарко тут у вас!»

Наконец им надоело. Аллен заплатил по счету, и мы пошли в кино. На выходе из ресторанчика Фил выхватил из пучка спагетти, выставленного в витрине, макаронину и стал вертеть ею как тросточкой. Потом приставил к ширинке и встал в позу, как будто он мочится. Макаронина и в самом деле была похожа на длинную дрожащую струю. Мужчины в толпе вовсю таращились на него, пока не догадывались, в чем дело, а женщины все как одна сразу отворачивались. Фил так и шел до самого кинотеатра с макарониной, привлекая всеобщее внимание.

Аллен купил билеты, и мы поднялись на балкон, где разрешалось курить во время сеанса. С правой стороны был закуток, где обычно собирались педики – во время фильма высматривали краем глаза, кого бы подцепить. Как только мы появились, они все уставились на Фила, а он подошел к пожарному ящику с песком и стал трясти над ним макарониной, приставленной к ширинке. Педиков тут же словно волной смыло. Мы спустились по ступенькам в первый ряд балкона и закурили.

Картина называлась «Набережная туманов» – история французского дезертира, который прячется в Гавре в надежде бежать из страны. Он уже добыл паспорт и взошел на корабль, но перед отплытием решает в последний раз повидаться со своей девушкой. В результате его убивает какой-то бандит, и корабль уходит из Гавра без героя. Конец фильма.

Аллен сидел между мной и Филом, и за все время сеанса не издал ни звука. Когда загорелся свет, я повернулся и спросил, как ему понравилось.

– Лучшего кино я еще не видел, – произнес он со слезами на глазах.

Мы остались на следующий фильм, на этот раз английский. Посреди сеанса Аллен вышел и вернулся с тремя упаковками шоколадного молока. Филип схватил свою и принялся пить, не говоря ни слова. Я вежливо поблагодарил.

После сеанса мы двинулись на Восьмую авеню, чтобы выпить где-нибудь. На углу Сорок второй стоял тощий седой старик, прямо посередине тротуара, и неподвижно глядел в небо, сложив руки. Время от времени кто-нибудь из прохожих останавливался и тоже смотрел вверх, а потом шел дальше. Большинство, впрочем, не обращало внимания. Я думаю, что старик молился.

Бар нашелся ближе к Сорок третьей, там собралась компания грязных потасканных типов в темных костюмах, шулер в кричащем галстуке и с бриллиантовым кольцом на пальце, выводок шлюх, несколько педиков и толпа военных. На фоне завсегдатаев солдаты выглядели оккупантами в чужой разоренной стране.

Мы не собирались напиваться и взяли только пива, а потом спустились в подземку и доехали до Вашингтон-сквер. Аллену явно было не по себе – в квартире номер тридцать два его не слишком привечали.

– Где вы шлялись, черт возьми? – накинулась на меня Джейни.

У нее сидела Барбара. Они только что ходили в «Уолдорф» пить кофе после того, как прождали нас весь вечер. Я сел в кресло и взял на колени кошку, а Аллен пристроился на пуфике посреди комнаты и принялся расточать улыбки направо и налево. Как только Джейни отправилась на кухню за едой для кошки, он тут же вскочил и предложил помочь.

Я включил радио погромче и нашел танцевальную музыку, чтобы как-то снять напряжение, но Барбара продолжала дуться. Фил молча сидел на кушетке и листал «Святилище» Фолкнера. Мне все это надоело, я лег на диван и отвернулся к стенке.

Разбудила меня Джейни. «Убирайся!» – выкрикнула она и швырнула в Аллена книжкой, которая попала ему в плечо. Барбара уже ушла, Фил лежал на кушетке. Джейни ушла в спальню, оглушительно хлопнув дверью.

Аллен вопросительно взглянул на Фила.

Тот пожал плечами.

– Пожалуй, и в самом деле…

– Хорошо, пока, – сказал Аллен и направился к выходу.

Я вошел в спальню, закрыл за собой дверь и стал раздеваться.

– За этим тоже присматривай! – фыркнула Джейни.

– За кем?

– За твоим драгоценным Филом.

– Почему это?

– Знаешь, почему он так рвется с тобой в плавание?

Я бросил штаны на стул.

– Почему?

– Потому что он педик и подбивает к тебе клинья!

– Да ладно тебе.

– Ты мне не ладь! Однажды ночью на корабле припомнишь мои слова.

Я вздохнул и покачал головой. Джейни сердито отвернулась.

– Как хочешь, мое дело предупредить. Рэм-си Аллен знает его лучше тебя.

– Радость моя, ты спятила.

– Уже год мы живем вместе, ты обещаешь жениться, берешь у меня деньги, а сам шляешься по ночам с компанией педиков!

Голос у нее дрожал. Я саркастически усмехнулся.

– Ловко! Понятно теперь, кто тебе нашептывает всю эту чушь – Рэмси Аллен! Ты же понимаешь, он что угодно соврет, лишь бы сорвать это плавание…

– Одно я понимаю, только одно, – крикнула она, – ты сам скоро станешь таким, как они! Может быть, уже…

– Верить Аллену просто глупо! – продолжал я.

– А что, скажешь, неправда? Ты спишь с этой сукой Хелен, даже давал ей деньги, а мне ты дал хоть что-нибудь?

Ну и ну… Я вытаращил глаза.

– Кто тебе такое сказал?

– Думаешь, я дура? – взвилась она. – Или слепая, не вижу, что вокруг происходит?

– Да что происходит?

– Ты задумал свалить в Рино с Деннисоном, с этим бандитом, вот что! Хочешь избавиться от меня, только не надейся!

– Какого…

Я едва увернулся – Джейни попыталась въехать мне коленом в пах – и тут же получил в глаз маленьким жестким кулачком. Развернувшись, я залепил ей хорошую пощечину.

На столике у кровати, кроме большой пепельницы, доверху набитой окурками, скопилась всякая всячина: книги, газеты, будильник, пустые стаканы, колода карт, пилки для ногтей и коробочка с тальком. Падая, Джейни перевернула столик, и все это посыпалось на нее сверху.

– Ах ты, гад! – заорала она, отплевываясь, вся в окурках, с лицом, запорошенным тальком и пеплом, в задравшемся платье. – Красоту мою хочешь испортить?

Я вышел в гостиную.

Филип сидел на диване, ухмыляясь во весь рот.

– Дорогой, – томно воскликнул он, – я больше не в силах скрывать свою любовь!

– Заткнись, без тебя тошно!

Из спальни доносилось всхлипывание.

Выждав немного, я вернулся. Джейни так и сидела на полу. Я поднял ее, бросил на постель и стал целовать. Немного погодя она встала и занялась лицом, потом вернулась ко мне.

– Вот вернешься из плавания, найдем новую квартиру.

На следующее утро мы с Филом поднялись довольно рано. Джейни уже не злилась. Она поджарила нам яичницу с беконом и выставила на улицу – затеяла большую уборку.

Работу мы получили к вечеру, перед самым закрытием Юнион-Холла. Сухогруз класса «либерти» под названием «Харви Вест» ждал нас в гавани Хобокена.

– Явитесь завтра в восемь утра. С вещами, – сказал диспетчер.

Мы поднялись в контору и получили направление на корабль.

– Ну вот, дело сделано, – заметил Фил.

– Ага, – улыбнулся я, – теперь надо обмыть.