"Бразильская история" - читать интересную книгу автора (Линдсей Рэчел)

Глава 1

Резкий мартовский ветер со свистом носился по улицам Кенсингтона[1], но внутри огромного здания из стали и бетона, в котором размещалась администрация фирмы «Лангленд инджиниринг», в любое время года было тепло и светло.

В крошечном кабинетике на двенадцатом этаже Филиппа Смит подняла голову и уже в который раз подивилась везению, благодаря которому шесть месяцев назад из рядовой сотрудницы машинописного бюро она возвысилась до ответственной должности – личного секретаря Лукаса Пэджета.

Услышав зуммер, Филиппа встала и, пройдя по ковру, открыла дверь в кабинет начальника. При виде широкоплечего мужчины, сидящего в кресле за массивным столом, ее досада улеглась. Разве может общение с другими девушками, бездумно болтающими о тряпках и парнях, сравниться с зарядом энергии, который она получает, работая рядом с таким незаурядным и деятельным человеком?

Мельком взглянув на нее, Лукас Пэджет поднял стопку чертежей, лежащих перед ним на столе.

– Положите их в сейф, – распорядился он. – Здесь совершенно секретные материалы.

Филиппа приняла бумаги и в свою очередь положила перед ним кожаную папку с письмами:

– Мистер Пэджет, подпишите, пожалуйста.

– Позже. Сейчас я занят.

На собственном опыте Филиппа знала: если не подписать письма сейчас, их отправка задержится еще на день, и не сдвинулась с места. Хозяин кабинета, раздраженно пожав плечами, раскрыл папку и размашисто расписался над словами «управляющий директор».

– Вы напечатали то, что я вам диктовал утром? – спросил он, подписывая последнее письмо.

– Все, за исключением отчета по бразильскому проекту.

– Он-то как раз больше всего мне и нужен.

– Я останусь после работы и закончу. Слишком много технических терминов, поэтому я и задержалась с этим отчетом.

– Меня это нисколько не удивляет, – буркнул Пэджет. – Просто чудо, что такие задержки не случаются чаще.

Похвала была немногословной, но Филиппа зарделась от удовольствия.

– Как прошло заседание совета директоров? – поинтересовалась она.

– Просто прекрасно. Два часа ушло на разговоры и еще два часа на обед, чтобы прийти к решению, которое любой мало-мальски опытный инженер принял бы за пять минут! Иногда я страшно жалею, что мне не хватило ума заняться исследовательской работой.

Филиппа сумела скрыть улыбку. За последние месяцы эти слова ей приходилось выслушивать слишком часто, чтобы отнестись к ним всерьез. Может, он действительно был блестящим инженером, но человек, который за десять лет сумел превратить «Лангленд инджиниринг» из маленькой семейной фирмы в крупную компанию, был скроен на иной манер, чем ученые и исследователи.

Закрыв стенной сейф, девушка вернулась к столу. Пэджет, просматривавший письмо, поднял на нее глаза.

– Неужели это я вам надиктовал?

– Я позволила себе слегка смягчить тон письма.

– Когда мне захочется, чтобы вы редактировали мои письма, – холодно обронил он, – я вас извещу. Если поставщик не в состоянии выполнять свои обязательства в срок, наша компания иметь с ним дела не будет.

Филиппа поджала губы, но молча забрала письмо:

– Я его перепечатаю.

– Мисс Смит, чем вы недовольны? Вы что, считаете, что я поступаю слишком жестко?

– Я думаю, что вы несправедливы.

Серые глаза холодно взирали на нее, и Филиппа прокляла собственную несдержанность. Личной секретарше платили не за то, чтобы она высказывала свое мнение.

– Из-за безответственности этого человека мы лишились правительственного заказа, – отрывисто произнес Лукас Пэджет, – а этого я не могу простить. – Переведя взгляд на перечень оставленных сообщений, он задал следующий вопрос: – Кто такая эта мисс Грин, черт возьми?

– Бланш Грин, – ответила Филиппа, голосом выделяя имя, и в сотый раз задалась вопросом, не была ли знаменитая американская кинозвезда одной из его бывших подружек. Во всяком случае, сейчас его подружкой была другая, Лола Макстон. Она продержалась уже два месяца – просто-таки рекорд для ее красивого, но непостоянного начальника.

– Бланш, – повторил Пэджет. – Неужели она снова появилась в нашем городе?

– Вы, должно быть, единственный мужчина в Англии, который не знает об этом. Ее имя не сходит с первых страниц газет.

– Видимо, тех, которые я не читаю. – Он постучал пальцем по сообщению. – Пошлите ей в гостиницу три дюжины красных роз.

– А что написать на карточке?

Выпятив нижнюю губу, он несколько мгновений обдумывал ответ.

– Напишите, мол, отправляюсь на Дальний Восток и когда вернусь, не знаю. Пошлите-ка лучше пять дюжин.

– Когда-нибудь вам воздастся за ваши грехи, – неодобрительно заметила Филиппа.

Ответом ей была широкая ухмылка.

– И так все время воздается! Да, пусть будут шесть дюжин.

Маневр этот обошелся недешево, решила Филиппа после того, как позвонила в цветочный магазин. Интересно, каково быть женщиной, которой Лукас Пэджет посылает шесть дюжин роз? И все-таки лучше получить одну розу, подаренную с любовью, чем такую охапку, но без каких бы то ни было теплых чувств. Одну розу…

Воспоминания вернули ее в селение Тервилл в графстве Норфолк, где еще три года назад она жила с отцом. В то июньское утро часы пробили десять. Отец только-только закончил прием пациентов, когда вошел Роланд Марш, неся в руке абрикосового цвета розу из материнского сада.

– Она напоминает мне тебя, – сказал он, вручая розу Филиппе. – Твои волосы того же оттенка, что и внешние лепестки.

Залившись румянцем, она опустила лицо в цветок. Сколько Филиппа себя помнила, она всегда любила Роланда, и все это время он обращался с ней, как с сестрой.

– Я люблю тебя, – внезапно объявил он, – и хочу на тебе жениться.

– М-меня? – заикаясь, прошептала она. – Но ты никогда… ты всегда обращался со мной как с маленькой.

– Теперь ты выросла, и я не допущу, чтобы ты выскользнула у меня из рук.

Ее не пришлось долго убеждать в том, что он говорит совершенно серьезно. Филиппа помчалась сообщить отцу чудесную новость.

Но ее счастье длилось только несколько Недель. Перевернутая свинцовыми морскими волнами лодка положила конец всем ее мечтам о счастье. Филиппа вздохнула. Какой была бы сейчас ее жизнь, если бы Роланд не погиб? Поженились бы они и жили долго и счастливо? Во время своей недолгой помолвки она была в этом совершенно уверена, но после его смерти – и визита Джека Басби – Филиппа стала думать иначе.

Никогда ей не забыть тот день, когда у дверей приемной ее отца остановился черный «роллс-ройс», из которого выбрался дородный приземистый мужчина и сказал, что экономка миссис Марш отказалась впустить его в дом и направила сюда.

В двух словах доктор Смит объяснил, что миссис Марш – его пациентка и сейчас слишком расстроена, чтобы встречаться с незнакомцами.

– Но если вы расскажете мне о цели вашего визита, – добавил он, – возможно, я постараюсь вам помочь.

Ответом была длинная и яростная речь. Оказалось, что Роланд отвечал за один из крупнейших строительных проектов Джека Басби и, заключая договоры с различными подрядчиками, выбрал не лучших из них, а тех, кто дал ему наибольшую взятку. В результате потребовалось затратить немалые средства и привлечь других подрядчиков, чтобы кое-как построенное здание в деловом квартале сделать пригодным для использования.

– Роланд знал, что я ему этого не прощу, – сказал в заключение Басби. – Если бы он не утонул, я бы обязательно упек его в тюрьму.

Около часа доктор Смит убеждал приезжего, что у миссис Марш нет денег, чтобы компенсировать ему то, что натворил ее сын, даже если бы ее обязали сделать это, – а ведь об этом и речи не было.

– Рассказать ей о Роланде, чтобы просто облегчить душу, было бы чрезвычайно жестоко, – убеждал доктор. – Роланд был ее единственным ребенком, и миссис Марш никогда не оправится после его гибели. Пусть хоть память о сыне останется для матери незапятнанной.

В конце концов строитель согласился вернуться в Лондон. Так Филиппа узнала, что человек, которого она любила, существовал только в ее воображении. Настоящий Роланд любил хорошо пожить и урвать все, что плохо лежит.

– Но почему он сделал предложение именно мне? – с горечью спросила она у отца. – Поверить не могу, что он любил меня.

– Любовь – штука странная, – ответил ей отец. – Возможно, он искал в тебе то, чего никогда не было в нем самом.

– Или думал, что, став ему женой, я обеспечу ему поддержку и как-то выручу, – возразила Филиппа.

– Теперь бесполезно гадать, почему да отчего, – сказал отец, с беспокойством вглядываясь в Филиппу. – Сохрани Роланда в памяти таким, каким он был с тобой. А остальное забудь.

Сделать это было нелегко, тем более что мать Роланда смотрела на нее как на свою невестку. В конце концов Филиппа поняла, что не сумеет начать новую жизнь, пока не уедет из дома. Роланд умер. К тому же того человека, каким она его считала, вовсе не существовало.

Вот так она и оказалась в Лондоне и стала одной из множества других таких же девушек в машинописном бюро, пока не покинула его шесть месяцев тому назад, чтобы стать личным секретарем Лукаса Пэджета.

Наивной девушки, какой она была три года назад, больше не существовало. Ее место заняла энергичная молодая особа, не желавшая заводить романов и думавшая только о работе.

И все-таки выпадали такие минуты, когда она жалела, что ее не было вместе с Роландом в тот роковой день. Быть может, вместе они сумели бы одолеть шторм; быть может, столкнувшись лицом к лицу со смертельной опасностью, он нашел бы в себе силы во всем ей признаться. Но он предпочел отправиться в море в одиночку и погиб. Тело его так и не нашли…

Зуммер вернул ее к действительности. Филиппа торопливо проверила напечатанный отчет по бразильскому проекту и отнесла его в кабинет начальника.

Он разговаривал по телефону и подал ей знак не уходить. Трудно было угадать, кто на проводе, поскольку Пэджет отвечал очень коротко, хотя, судя по тону, разговор велся с каким-то важным лицом.

Положив трубку, он повернулся к Филиппе:

– Мне хотелось лишь одного – построить в Бразилии плотину, а теперь выясняется, что я оказался замешанным в международную политику. – Он недовольно поморщился. – Япония, Америка, Италия – все подали заявки на участие в тендере и все отправляют своих представителей на место. Только наша страна намерена добиться контракта с расстояния в три тысячи миль. Слава богу, наконец-то я добился согласия министра на мой отлет в Рио.

Филиппа слегка улыбнулась:

– Блюсти интересы Британии?

– Лично меня заботят интересы «Лангленда». – Лукас Пэджет захлопнул лежащую перед ним папку. – Это крупнейший контракт из всех, какие нам приходилось заключать. Ни за что не допущу, чтобы его увели у нас из-под носа из-за паршивой работы дипломатов.

– Судя по всему, вам предстоит интересная поездка, – заметила Филиппа, немало удивляясь тому, что этот обычно молчаливый мужчина так разговорился.

– Рад, что вы так думаете, – суховато отозвался начальник, – поскольку там мне понадобится секретарь.

Филиппа не сразу поняла, что он имеет в виду.

– Значит, я лечу вместе с вами?

– Полагаю, вы не возражаете?

– Ну конечно нет! – Она почувствовала, как возбуждение охватывает ее с нарастающей силой. – Я всю жизнь мечтала побывать в Рио.

Он коротко рассмеялся:

– Влажность и жара там адские, а кварталы есть настолько убогие и грязные – ничем не лучше тех, что встречаются в южной Европе. Да и едем мы туда работать, а не прохлаждаться. Нас ждут бесчисленные совещания, на которых вам придется стенографировать, а потом распечатывать отчеты.

Филиппа почти не слышала его слов, соображая, что из одежды ей взять с собой, какие понадобится сделать прививки. Нужно еще успеть съездить домой и попрощаться с отцом и миссис Марш.

– Мы полетим после уик-энда? – спросила она.

– С какой стати? – резко отозвался Пэджет. – Когда вы приступали к этой работе, то заверили, что совершенно свободны.

После такой отповеди у Филиппы пропало желание что-либо объяснять.

– Это вовсе не означает, что я живу в полной изоляции.

Лукас Пэджет опомнился и слегка покраснел.

– Кажется, мои слова прозвучали не слишком вежливо. – Он кинул взгляд на ежедневник, лежащий перед ним на столе. – Можете не выходить на работу завтра и в пятницу – вам должно хватить времени на то, чтобы получить визу, купить кое-что из одежды и попрощаться с друзьями. Я распоряжусь, чтобы из бухгалтерии вам передали чек на двести пятьдесят фунтов. Вам понадобятся вечерние платья. Думаю, меня будут приглашать на приемы, и хочу, чтобы вы меня сопровождали.

Она была поражена.

– Вы очень добры. Я совершенно не рассчитывала…

– Красивая женщина может многое узнать, если будет смотреть и слушать как следует, – перебил он Филиппу. – Так что за моим приглашением кроется трезвый расчет, а не так называемая «доброта».

Филиппа невольно улыбнулась. От кого еще можно услышать такой странный комплимент – только от Лукаса Пэджета!

– Мне позволено самостоятельно выбрать вечерние туалеты? – вежливо спросила она.

– Конечно. Я всегда восхищался вашим вкусом. – Он скользнул по девушке взглядом, заставив ее смутиться и покраснеть. – За одним исключением. Вы выбираете приглушенные тона, чаще всего бежевый, отчего сливаетесь с фоном.

– Так и должна поступать хорошая секретарша.

Он хмыкнул.

– Наш самолет улетает в понедельник в три часа. В аэропорт вас отвезет служебная машина.

Во вторник утром Филиппа шагала рядом с начальником по бетонированной площадке аэропорта Галеан. Горячий воздух заполнил легкие. Трудно было поверить, что только вчера она ежилась от холода под свинцово-серым небом. Здесь небо было пронзительно синим, без единого облачка.

Когда перед приземлением они начали снижаться, у нее дух захватило от красоты раскинувшегося внизу пейзажа, но Лукас Пэджет даже не поднял головы от бумаг, которые внимательно читал. Он не замечал ничего вокруг: жары, множества бронзовых от загара людей в легких костюмах, черноглазых и черноволосых женщин, шипящих звуков португальской речи.

В считанные секунды их багаж прошел проверку на таможне, и вскоре они уже мчались в сторону города к отелю. Даже в машине он продолжал сосредоточенно изучать документы, не обращая внимания на окрестности, словно на работу ехал через Гайд-парк. Бледностью кожи он резко отличался от смуглых латиноамериканцев, которых Филиппа видела за окном автомобиля. Вероятно, поэтому она заметила, какой у него усталый вид. В уголках глаз залегли морщинки, темно-каштановые волосы на висках припорошило легкой сединой.

Орлиный нос и твердая линия подбородка придавали ему в профиль суровый вид, красиво очерченный рот был крепко сжат – Пэджет производил впечатление человека энергичного, но безжалостного.

Невозможно было представить, что он мог послать розы искрящейся весельем Бланш Грин. Такое несоответствие внешности и поступков позабавило Филиппу. Лишь заметив направленный на нее взгляд прищуренных серых глаз, девушка сообразила, что ее смешок прозвучал достаточно громко.

– Это нервное, – пробормотала она, пытаясь скрыть смущение. – Не могу поверить, что я в Рио.

– Сейчас поверите.

Машина завернула за угол, оставив позади стеклянные стены зданий и сверкающие витрины магазинов. Ее взору открылась сине-зеленая ширь моря и сияющая белая набережная, вдоль которой тянулись роскошные отели.

– Пляж Копакабана, – объявил он.

– Какая красота!

– Только с первого взгляда. Набережная слишком узка и требует ремонта – вы это почувствуете, когда попробуете пройтись по ней на высоких каблуках. В округе нет ни единого деревца, за исключением нескольких растущих перед отелями. Да и сами отели, если смотреть на них со стороны пляжа, напоминают бетонную тюрьму.

– Что бы вы ни говорили, я все равно считаю, что здесь красиво! – твердо заявила Филиппа.

Он не успел ответить. Машина остановилась перед закрытыми дверями. За ними Филиппа разглядела просторный холл, выложенный черным и белым мрамором.

– Очень привлекательная бетонная тюрьма, – сухо заметила девушка. – Не возражала бы против пожизненного заключения в таком месте.

– Я так загружу вас работой, что впечатление будет полным!

Следом за ним Филиппа подошла к стойке регистрации, и минуту спустя один из служителей отеля ввел их в богато украшенный лифт, мгновенно поднявшийся на шестой этаж, а затем проводил в роскошные апартаменты.

Лукас Пэджет осмотрел просторную гостиную и заглянул в остальные комнаты номера.

– Да, здесь неплохо, спасибо. Только снабдите нас напитками. Не хочется каждый раз звонить, чтобы принесли снизу.

Служащий с поклоном удалился, и впервые Филиппа осталась наедине с начальником в чужой стране.

– Дверь в вашу комнату у вас за спиной, – заметил он, – а в мою с противоположной стороны.

– Вы хотите сказать, что в обе комнаты нужно входить через эту гостиную?

Лукас Пэджет подошел к двери, расположенной слева, и распахнул ее. За ней оказалась большая комната с современной мебелью, устланная серым ковром.

– Гостиничные апартаменты устроены именно таким образом, – лаконично сказал он. – Если вас это беспокоит, можете запереть дверь, ведущую в гостиную, и заходить в свою комнату из коридора.

Филиппа вскинула голову:

– Я не беспокоюсь, а просто поинтересовалась.

Она прошла к себе в комнату.

– Могу я принять ванну и переодеться или у вас есть для меня поручения?

– Думаю, что могу позволить вам отдохнуть, – ответил он голосом, лишенным всякого выражения. – Встретимся позже.

Хлопнув дверью, она начала распаковывать вещи. Мог бы с пониманием отнестись к ее беспокойству, а не демонстрировать свое высокомерие. Может, журналисты светской хроники и считали его завидным женихом, но секретари – так же как и слуги – видели хозяина таким, каков он на самом деле. Ей было доподлинно известно, что в его сердце нет места никому и ничему, кроме «Лангленд инджиниринг».

Только приняв прохладный душ и переодевшись в легкое платье, Филиппа успокоилась и вернулась в гостиную, уже совершенно владея собой.

Оказавшись здесь одна, она осмотрелась как следует. Ее привели в восхищение глубокие кресла, низкие кофейные столики и струящиеся изящными складками шторы. За шторами скрывались стеклянные двери, ведущие на балкон. Филиппа открыла их и шагнула за порог, но нестерпимый зной, ударивший в лицо вместо прохладного морского ветерка, заставил ее отступить назад с такой поспешностью, что девушка едва не столкнулась с начальником. Он тоже переоделся, заменив привычный черный костюм светло-серым, отчего стал выглядеть гораздо моложе своих тридцати двух лет.

– Лучше не открывать эту дверь, – заметил он. – На улице слишком жарко для этого времени года.

– Если бы только жара, все было бы не так плохо, – отозвалась Филиппа, – но жара вместе с влажностью – это тяжело. Ко мне опять все прилипло, как после самолета.

Она направилась к себе в комнату:

– Я забыла захватить блокнот.

– Значит, вы все-таки не собираетесь запирать эту дверь?

Девушка не сразу поняла его вопрос и покраснела под насмешливым взглядом серых глаз.

– Думаю, вы не относитесь к числу тех, кто мешает дело и удовольствие, – сдержанно ответила она.

– Вы совершенно правы.

Когда Филиппа вернулась в гостиную, он сидел на диванчике у письменного стола, заваленного бумагами.

– Вот это больше похоже, – невольно вырвалось у нее.

Он поднял голову.

– Больше похоже на что?

– На вас, каким я привыкла вас видеть.

– Значит, в ваших глазах я выгляжу этаким человеком-роботом?

Чувствуя, что сказала больше чем следует, Филиппа молча открыла блокнот. Услышав смех, она подняла глаза и посмотрела на него.

– Что вас так рассмешило?

– Вы. Столько времени вы работаете у меня секретарем, но только сегодня я обнаружил, что вы такой же человек, как и все остальные.

– Прошу прощения, – натянуто произнесла она. – Находясь здесь с вами – в такой обстановке, – мне трудно…

– Не извиняйтесь, мисс Смит. Знали бы вы, какое облегчение обнаружить, что у вас тоже есть нервы. До сих пор я считал вас ходячим воплощением всех достоинств!

Филиппа молча перевела взгляд на кончик карандаша. После секундной паузы он начал диктовать заметки, над которыми работал во время полета. Он говорил не прерываясь больше часа, и девушка испытала облегчение, услышав, как он бросает бумаги на стол.

– Пока все, – объявил он. – Прервемся на обед.

– А где смогу поесть я?

– В ресторане. Но если хотите, то можете пообедать и у себя в комнате.

– Я бы предпочла спуститься вниз.

– Тогда не пытайтесь спорить.

С трудом подавив желание стукнуть этого человека, Филиппа последовала за ним к лифту, а затем и в застекленный маленький дворик, где были расставлены столики, украшенные большими букетами цветов.

– Если хотите, можно сесть у бассейна, – заметил он, – хотя лично я считаю, что здесь прохладнее.

– Вы босс, – отозвалась девушка и с удовлетворением заметила, как блеснули его глаза, хотя он отодвинул для нее стул, ничего не сказав.

Опасения Филиппы, что работа продолжится и за обедом, – когда в Лондоне они делали перерыв, чтобы выпить кофе, у Лукаса Пэджета была привычка засыпать ее вопросами по работе, – на этот раз не оправдались. С той минуты, как им принесли меню, он намеренно завел разговор о Бразилии. Он бывал в этой стране прежде и хорошо ее знал. Девушка жадно слушала рассказ о том, как вместе с друзьями он плавал вверх по Амазонке.

– Путешествие такого рода женщине вряд ли придется по душе, – заметила Филиппа. – Даже на судне с кондиционером не избавиться от жары и москитов.

– С нами были две женщины, которым все это было нипочем, – резким тоном проговорил он. – Женщины готовы отправиться куда угодно и перенести какие угодно трудности, если рассчитывают выйти замуж.

Филиппа почувствовала, как в ней нарастает раздражение.

– Вы не слишком высокого мнения о представительницах моего пола, не так ли? Что сделало вас таким циничным?

– Жизненный опыт.

Ответ был кратким и выразительным. Хотя ей страшно хотелось услышать более подробный ответ, она понимала, что признаться в этом было бы недипломатично.

Правильно расценив ее молчание, он спросил:

– Хотите, я сделаю заказ и для вас?

И, не дожидаясь согласия, он так и поступил, сообщив заказ официанту на беглом португальском.

– Надеюсь, вам нравится то, что я вам заказал? – спросил он, опуская меню на стол.

– Даже если бы и не нравилось, я бы не посмела сказать это!

Он откинулся назад и сузил глаза. Этот взгляд она замечала уже столько раз: недоуменный и насмешливый.

– Насколько я понимаю, вы считаете меня чудовищем?

– Ничуть. Просто я работаю с вами достаточно давно и поняла: вы не любите, когда с вами спорят.

– Возможно, в бизнесе. Но не в личной жизни.

– Я и не знала, что у вас есть личная жизнь.

Снова она выпалила не успев подумать и от огорчения низко опустила голову. Только услышав смех, она поняла, что он не обиделся.

– Я веду очень активную личную жизнь, мисс Смит, но ее не афиширую. По всей вероятности, о моих личных делах и связях вам известно гораздо больше, чем другим.

Вспомнив множество женщин, которым она посылала большие флаконы духов и букеты цветов, она подумала, что употребление слова «связи» здесь более чем уместно.

– Меня удивляет, что вы не женаты, – заметила Филиппа. – По крайней мере, жена помогала бы вам устраивать приемы.

– К сожалению, женщины этим не довольствуются. Стоит тебе только жениться, как у них тут же возникает желание распоряжаться твоей жизнью.

– По-моему, вы никому этого не позволите.

– Не позволю. Вот поэтому и не женюсь.

– Но разве вам не хочется иметь дом… семью?

– Я и сейчас живу далеко не в палатке!

– Да, конечно, но…

– Дело, которым я занимаюсь, – моя единственная семья, и другой мне не надо. Оно делает жизнь полнее, воодушевляет и никогда не приедается. Если вы сумеете отыскать мне жену, которая удовлетворяет всем этим условиям, возможно, я и решусь расстаться со своей свободой.

– Вы хотите невозможного, – запротестовала Филиппа и вздохнула с облегчением, когда официант поставил перед ней тарелку с дымящимся густым супом.

– В трудную минуту суп пришел на выручку, – вполголоса заметил ее начальник, и девушку снова смутила способность этого человека читать ее мысли.

Все остальное время разговор за столом не касался личных тем. Как только принесли кофе, он залпом выпил чашку и встал.

– Мисс Смит, спешить не нужно. Вы вполне можете, не торопясь, посидеть здесь, понаблюдать за людьми. У меня же назначена встреча с министром, и я не хочу опаздывать.

Ругая себя за то, что не сообразила заглянуть в записи деловых встреч, Филиппа покраснела:

– Простите. Это я должна была вам напомнить.

– Забудьте об этом. Повторяю еще раз: я рад, что даже идеальный секретарь не всегда оказывается идеальным.

Несмотря на шутливый ответ, в его глазах появилось отстраненное выражение, и Филиппа поняла, что мысли его уже далеко. Да, он таков: дело для него всегда будет важнее всего.

Она тоже поднялась с места:

– Мне не хочется оставаться здесь одной.

– Как вам будет угодно.

Следуя за ним, Филиппа вышла из ресторана и вернулась в гостиничный номер. Почти сразу он ушел, а девушка уселась за машинку и провела за ней остаток дня.

Внезапно, как всегда в тропиках, на землю опустилась ночь. Только что небо было прозрачно-синим, а в следующее мгновение превратилось в темно-фиолетовый бархат, усеянный бриллиантами звезд.

Филиппа отодвинула стул и подошла к окну. Огни вдоль изогнутой линии залива сверкали, точно драгоценное ожерелье на белоснежной шее песчаного берега, а море, темное и загадочное, выплескивалось на него пенистыми волнами. На мгновение у нее возникло желание посидеть на террасе отеля и выпить что-нибудь холодное и освежающее, но при мысли о том, что придется идти через холл под взглядами чужих глаз, желание тут же исчезло. Со вздохом Филиппа вернулась к работе.

Девушка все еще сидела за машинкой, когда вернулся Лукас Пэджет. Он выглядел усталым и даже растрепанным. Скинув пиджак и ослабив галстук по дороге к письменному столу, за которым Филиппа работала, он взял несколько напечатанных страниц. Сквозь тонкий материал шелковой рубашки, туго обтягивающей широкую грудь, просвечивали темные волоски. Она отвела глаза в сторону, смущенная увиденным.

Вместо того чтобы состарить, усталость лишь придала ему некую незащищенность. Поддавшись внезапному порыву, Филиппа подошла к подносу с напитками, стоящему на столике у стены, и налила ему виски с содовой.

Он с благодарностью принял стакан, опустился в кресло и начал просматривать документы. Филиппе захотелось забрать у него бумаги и предложить расслабиться, и она рассердилась на себя. Подчеркнуто неторопливо она повернулась к нему спиной и снова села за машинку.

– Ради бога, оставьте вы на сегодня работу. – Его речь, обычно четкая и быстрая, звучала почти неразборчиво. – Расслабьтесь и выпейте чего-нибудь.

Она не спеша налила себе виски с содовой, уселась в кресло напротив и увидела, что он спит. Девушка осторожно забрала у него накренившийся набок стакан, сняла с коленей стопку бумаг. Сейчас он выглядел совершенно другим, беззащитным, что совершенно не вязалось с ее представлением об этом человеке. Может, глаза и зеркало души, думала Филиппа, но только во сне на лице отражается то, что человек скрывает от других, а может, и от себя. Наверное, таким он выглядел в детстве: энергичным, сообразительным, импульсивным и при этом полным доверчивости, которую выдавала теперь смягчившаяся линия рта. На лоб упала непослушная прядка волос. Какого они красивого цвета: теплый каштановый оттенок с едва заметной рыжинкой. Возможно, в детстве волосы у него были рыжее.

Вдруг он поднял веки, и на нее пытливо глянули серые глаза. Он уселся прямо.

– Кажется, я уснул. Простите.

– Могли бы поспать и подольше. Похоже, вам это очень нужно.

– Я приехал сюда не спать, а добиваться контракта.

– Как прошла встреча с министром?

– Думаю, удачно. Мануэль Родригес – человек необычный. Это один из немногих честных политиков, каких мне довелось знать. Никому не удастся склонить его к заключению контракта лестью и уговорами. Он заключит его с лучшей фирмой, причем по самой низкой цене.

– Контракт достанется нам, – убежденно заявила она.

– Я в этом не так уверен. У нас есть очень сильный соперник – бразильская фирма «Каллисто». Она известна тем, что работает быстро, надежно и за предельно низкую цену. И к тому же ни разу не задержалась со сроками!

– Не очень похоже на бразильцев, – сухо заметила девушка.

– Во главе этой фирмы стоит европеец. Человек по фамилии Мастерсон. Жесткий, обладающий даром убеждения и, насколько я слышал, неразборчивый в средствах.

– Если бы этот Мастерсон работал на вас, вы бы назвали его не неразборчивым в средствах, а энергичным и проницательным.

Пэджет не улыбнулся, и Филиппа дала себе слово не допускать шуток в деловых разговорах.

– Значит, наш основной конкурент «Каллисто»? – подытожила девушка.

Он кивнул:

– Единственное, чего я не могу понять, – как им удается удерживать такие низкие цены. Родригес сказал мне, что цены у них почти на двадцать процентов ниже наших, – вероятно, это означает, что они ниже наших процентов на пятнадцать.

– Но ведь мы не сможем согласиться на меньшую сумму. И так все затраты урезаны до минимума.

– Нам придется пойти на это.

Он подошел к письменному столу и начал перебирать бумаги.

– Где копии наших расценок?

Она поспешно подошла к столу, выдвинула ящик, достала папку с заголовком «Служебная» и начала ее развязывать, но он нетерпеливо протянул руку и рванул тесемки. Их пальцы соприкоснулись, и девушка отпрянула, словно внезапно коснулась льда. А может, это был огонь?

– Просмотрю все еще раз чуть позже, – проговорил он. – Сейчас я слишком устал.

– Почему бы вам не отдохнуть немного?

– Не указывайте мне, что делать! – проговорил он с такой яростью, что Филиппа растерялась. – Извините, мисс Смит, но я терпеть не могу, когда женщины начинают командовать, – проговорил он уже нормальным тоном. – Вероятно, последствия детства, проведенного рядом с чересчур заботливой мамочкой. Сожалею, если обидел вас. Ваши советы и мнения я всегда готов выслушать – в отношении работы.

Филиппа закрыла машинку чехлом.

– У вас есть для меня еще какие-нибудь распоряжения? – спросила она, не оборачиваясь.

– Нет, благодарю вас.

У себя за спиной она услышала, как закрылась дверь в его комнату, и только после этого направилась к себе, с удивлением обнаружив, что у нее дрожат ноги.

Филиппа села на постель, чувствуя, как недавнее возбуждение сменяется жалостью к себе. Стремясь избавиться от этого настроения, она попыталась понять его причину. Может, это объясняется тем, что впереди ее ждет вечер, который придется провести одной? Но ведь столько раз она отказывалась от приглашений куда-нибудь пойти именно потому, что хотела остаться одна.

Конечно, сегодня все было иначе, потому что она в чужой стране, среди совершенно незнакомых людей.

– Я впадаю в слезливую сентиментальность, – сказала она вслух. В конце концов, Лукаса Пэджета она знает. Шесть месяцев она проработала с ним бок о бок. Но Филиппа понимала, что кривит душой. Ее начальник оказался совсем другим человеком – таким она его никогда не знала. Несколько мгновений, проведенных сегодня в непосредственной близости рядом с ним, лишь подчеркнули разницу между ними, заставили осознать, какая пропасть разделяет исполнительную секретаршу и могущественного магната.

Рассердившись на мысли, которые бог знает куда ее завели, и опасаясь, что, раз дав им волю, она уже не сможет остановиться, Филиппа сняла платье и легла на кровать отдохнуть.

Час спустя, завернувшись в шелковый халатик персикового цвета (подарок миссис Марш), плотно облегавший ее стройную фигурку, девушка вышла на балкон. Было все еще страшно жарко, хотя ветерок с моря слегка приподнял ей волосы с шеи. Обычно она убирала их с лица и закалывала, но сейчас распустила, и они пышной волной спускались до плеч. Внизу кто-то засвистел, и Филиппа, сообразив, что свет из комнаты хорошо ее освещает, поспешно ушла с балкона.

Впереди был целый вечер. Ужин займет лишь малую часть его. У нее ничего не было с собой почитать, и девушка с сожалением вспомнила о книжках, которые собиралась взять с собой, но в спешке забыла положить в чемодан. «Интересно, нет ли каких-нибудь книг в гостиной?» – подумала она, попыталась припомнить, видела там что-нибудь или нет, потом подошла к двери и прислушалась. Из гостиной не доносилось ни звука. Тогда она повернула ручку двери и быстро вошла туда.

Дверь в комнату Пэджета была закрыта. Она на цыпочках подошла к книжному шкафу. Все книги были на португальском. Филиппа уныло повернулась кругом и ахнула, увидев прямо перед собой Лукаса Пэджета в кое-как завязанном синем шелковом халате, с порозовевшим ото сна лицом.

Какое-то мгновение он смотрел на девушку, и Филиппа, вспомнив, что под халатиком на ней ничего нет, завязала поясок потуже. Лишь поймав свое отражение в стеклянной дверце шкафа, она сообразила, что так ее наряд стал еще откровеннее. С горящими щеками она кинулась к двери в свою комнату.

– Я не знал, что вы здесь, – проговорил он за ее спиной.

– Хотела взять что-нибудь почитать. – Наполовину скрывшись за своей дверью, она осмелилась повернуться и взглянуть на него.

– Боюсь, ничем не смогу вам помочь. Я не читаю романов.

– Зато вы читаете «Деловой журнал»!

У него заблестели глаза.

– Я и не подозревал, что у вас такой острый язычок. Если вы не слишком устали, приглашаю вас поужинать, чтобы ему было чем заняться.

– Вы очень добры, но…

– Я приглашаю вас не из доброты и не из жалости. Просто мне сейчас нечего делать и скучно. Я слишком устал, чтобы работать. Будьте готовы через полчаса.

– Через полчаса, – повторила Филиппа и закрыла дверь.

«Интересно, других девушек он так же бесцеремонно приглашает поужинать?» – размышляла она, накладывая макияж и убирая назад волосы в обычную прическу. Ей никак не удавалось представить, что он так же приглашает на ужин Бланш Грин.

«Но ведь я не звезда мюзиклов, – твердо сказала она себе. – Я всего лишь сверхисполнительная секретарша, и ничего больше».

Но как же трудно было помнить об этом, сидя напротив него за столиком небольшого, но элегантного ресторанчика, окна которого выходили на берег моря, под лунным светом казавшийся белым.

Лукас Пэджет снова сделал заказ за нее: блинчики с начинкой из омара в каком-то кисловатом соусе и пряное острое блюдо из зеленых перцев и говядины, которое она запивала бургундским.

– Вина мне больше не нужно, – сказала она официанту, когда он подошел, чтобы в третий раз наполнить ей бокал. – Еще один глоток, и я свалюсь под стол!

– Я рад, что вы умеете вовремя остановиться, – язвительно сказал Лукас Пэджет. – Не люблю пьяных мужчин, но пьяных женщин просто ненавижу.

– Вы считаете, что женщины вообще не имеют права курить? – вежливо поинтересовалась она.

– Да нет. С какой стати?

– Просто мне показалось, что вам нравится, когда женщина знает свое место.

– А место ее – «дома на кухне»? – уточнил он.

– Да.

Он рассмеялся:

– Совершенно верно, но только если это не мой дом.

Опять она невольно затронула личные темы! Филиппа поспешно заговорила о другом:

– Вы уже бывали в этом ресторане?

– Да. Обычно здесь поют фаду, португальские народные песни, но официант сказал мне, что певец болеет, так что придется зайти сюда еще раз.

– Фаду всегда печальны, не так ли?

Он кивнул:

– В них поется о любимом, который погиб в сражении или утонул в море.

У Филиппы возникло чувство, словно рядом с ней Роланд. Только Роланд, которого она любила, существовал лишь в ее воображении. Она поняла, что вздохнула, только когда Лукас Пэджет отодвинул стул и встал.

– Когда женщина вздыхает в моем присутствии, я знаю, что ей со мной скучно!

– Неправда. – Она замолчала, сообразив, что ее дразнят. – Мне не скучно. Просто я сейчас поняла, как далеко оказалась от дома.

– Вот уж не думал, что суперисполнительная мисс Смит будет тосковать по дому.

– Вы плохо меня знаете.

Он взял из рук официанта легкий плащ Филиппы и накинул ей на плечи. Второй раз за день она ощутила прикосновение его пальцев и затрепетала, сознавая, как близко он стоит, чувствуя исходящее от него тепло.

Сидя рядом с ним в машине, девушка по-прежнему ощущала его близость. Ее охватило радостное волнение, когда, вместо того чтобы ехать к отелю, он свернул на дорогу, ведущую в горы.

– Я решил немного проехаться перед тем, как возвращаться в отель, – объяснил он. – Я всегда успокаиваюсь, когда сам сажусь за руль. Вот почему я отослал шофера.

Эти слова вновь напомнили ей о Роланде. Он тоже расслаблялся, когда вел машину.

– У меня был знакомый, который говорил, что управление машиной всегда дает ему ощущение могущества.

– Вероятно, он был очень молод.

– Что вы хотите этим сказать?

– Только молодым – или очень слабым – людям необходима подобного рода иллюзия, чтобы ощутить себя сильными.

– Он действительно был слабым, – согласилась Филиппа, – но всегда был очень добр ко мне и никогда – заносчивым.

– По-моему, в вашем ответе я различаю некую критику в свой адрес, или мне это показалось?

Она в замешательстве опустила взгляд на свои руки.

– Извините, мистер Пэджет, мне бы и в голову не пришло критиковать вас.

Он сосредоточенно смотрел вперед на дорогу. Филиппа придвинулась к окну и слегка повернула голову в сторону водителя. При слабом свете контуры его лица казались резкими и бесплотными.

Точно лицо самой Смерти, подумалось ей. Она поежилась, внезапно увидев перед собой незнакомого человека, жизнь и образ мыслей которого ей совершенно неизвестны. Что он знал о любви или ее утрате, если его заботило только одно: удастся ли заключить еще один контракт и тем самым увеличить доходы фирмы? Полюбить такого – значит разбить себе сердце, если только женщина заранее не смирится с тем, что всегда будет занимать в его жизни второе место после работы.

– Вы хорошо знали этого человека? – Вопрос прозвучал неожиданно, но Филиппа не колеблясь ответила:

– Я собиралась за него замуж.

– Вы правильно поступили, отказавшись это сделать.

– Я не отказывалась. Он погиб.

Машина замедлила ход и остановилась на обочине дороги. Позади них в небо уходили черные силуэты гор, внизу виднелась изогнутая линия залива.

– Мне очень жаль, – тихо, с сочувствием проговорил он. – Как это случилось? Или вам еще тяжело об этом рассказывать?

– Теперь уже нет. Это произошло три года тому назад. Не так уж и давно, а кажется, прошла целая вечность. Мы вместе выросли. Сколько себя помню, я всегда любила его.

– А сейчас?

Филиппа заколебалась, не зная, как он отнесется к тому, что произошло в действительности. Лукас Пэджет всегда сражался за то, к чему стремился, но он никогда не совершал ничего бесчестного.

– Его нет в живых, – резко сказала она. – Мне не хочется говорить об этом.

Она решительно отвернулась к окну. Раздался щелчок открываемого портсигара, и Филиппа скорее почувствовала, чем увидела, пламя зажигалки.

– Мне придется съездить на место строительства плотины, – заговорил Пэджет на другую тему. – Если хотите, я возьму вас с собой.

– Это было бы замечательно.

– Будет еще замечательнее, если я получу контракт. Фирма, которая построит эту плотину, сможет рассчитывать по меньшей мере еще на полдюжины подобных контрактов. Правительство Бразилии рассчитывает повысить жизненный уровень людей, а сделать это можно, только обеспечив их работой.

– Прогресс в Бразилии обернется доходами для вас, – заключила девушка.

– А в вашем понимании «доходы» – грязное слово?

Она была рада тому, что в темноте не видно, как она покраснела.

– Я не это имела в виду. Я сказала не подумав.

– Именно в таком случае часто можно услышать правду, – жестко произнес Пэджет. – Я не отношусь к числу идеалистов, у которых голова напичкана бог знает чем. Я практик. Вот почему вы ко мне неодобрительно относитесь.

– Вы не знаете, что я одобряю, а что нет, – возразила она.

– Ошибаетесь, мисс Смит! Мне многое известно о вашем образе мыслей!

Неожиданно он наклонился и приблизил к ней лицо вплотную, так что даже в полумраке она различала поры на его коже. Филиппе захотелось дотронуться до его щеки. Поняв это, девушка испугалась. Должно быть, она спятила, если у нее появляются такие желания. Или на нее так действует магия этого города?

– Уже поздно, – проговорила она, поражаясь тому, как спокойно звучит ее голос. – Пора возвращаться.

Он выпрямился и включил зажигание.

– Вы правы. Не хочу, чтобы утром моя секретарша клевала носом.

Эти слова развеяли все ее романтические иллюзии, грубо напомнив о том, кто они такие: секретарша и босс.

На обратном пути он молчал. Она тоже заговорила только у входа в отель:

– Это был чудесный вечер, мистер Пэджет. Большое спасибо.

Пока она раздумывала, протягивать руку для пожатия или нет, он уже отошел от нее.

– Пойду немного пройдусь, – произнес он. – Спокойной ночи, мисс Смит.

«В отель он меня доставил, и на этом его обязанности закончились», – с горечью подумала Филиппа, поднимаясь на лифте в номер. Хотя откуда взялась эта горечь, доискиваться она не стала.