"Дрессировщик драконов" - читать интересную книгу автора (Одинец Илья)

Глава 19 С высоты драконьего полета

После обеда Янек стал свидетелем необыкновенного зрелища.

"Нам придется сделать большой крюк, — предупредил Эргхарг своего седока. — Дальше начинается территория Ил’лэрии, а старший народ не жалует истинно свободных и хомо обыкновениус, без разрешения вторгшихся на их территорию".

"Эльфы смотрят в небо чаще людей?"

"Да, но дело не в этом. Нам придется спускаться, чтобы переночевать, поохотиться, отдохнуть, напиться… удовлетворение этих потребностей никто не отменял. Меня не поймают, но если обнаружат тебя, бросят в подземелье".

"Неприятности с эльфами нам не нужны, — согласился луноликий. — Каков маршрут?"

"Полетим на юго-восток, по границе Ви-Элле, потом к границе О-шо и обогнем Ил’лэрию".

"Я невольно чувствую себя обузой, — признался Янек. — Без меня ты летел бы напрямик".

"Отбрось это человеческое чувство, — посоветовал истинно свободный. — К тому же без тебя я бы ехал в клетке по миловийской степи. Ты — мой шанс что-то изменить. Изменить что-то очень важное".

Эргхарг замолчал. Янеку хотелось спросить о том, какое желание хочет загадать дракон, когда они прилетят к волшебному ключу, но не стал — чувствовал, что истинно свободный не ответит. Время открывать все тайны еще не пришло, хотя и подступило очень близко. Луноликий чувствовал его пульсацию в последнее время очень отчетливо.

Оказывается, время нельзя изобразить линией. Раньше, когда Янек был простым хомо обыкновениус, оно казалось ему змеей, медленной, едва ползущей, но всегда прямой, имеющей определенное начало и конец. Теперь время представлялось ему огромной всепоглощающей сферой, наполненной неведомым веществом. Сфера пульсировала, вздрагивала, иногда съеживалась, и тогда живущим внутри нее казалось, будто время движется быстрее или напротив, замедляет ход. Внутри сферы нет прямых линий, и будь хомо обыкновениус немного умнее, они догадались бы, как использовать эту кривизну.

Представления о земле тоже претерпели изменения. До первого полета Миловия казалась Янеку огромной, а Аспергер практически бесконечным, теперь размеры изменились. Больше не нужно считать расстояние днями пути, только днями полета, а это приблизило друг к другу не только города, но и соседние королевства. Вместе с тем возросло и нетерпение. На земле Янек чувствовал себя букашкой, все время торопился вернуться обратно в небо, а под облаками желал лететь еще быстрее, все острее ощущая собственную медлительность.

Луноликий мечтал приблизиться к дракону как можно ближе: по умению рассуждать, по способности видеть истинную суть вещей и замечать то, что не замечают хомо обыкновениус, по скорости реакции и умению владеть огнем. Первое, второе и третье от Янека практически не зависело, зато магия давалась ему легко. В первую же ночь после того, как они с Эргхаргом отправились в свободный полет, избавившись от обузы в виде кибитки и Дагара, молодой человек начал тренировки. Он не хотел выдыхать огонь, как дракон, но хотел, чтобы пламя было ему столь же послушно и не обжигало.

Истинно свободный не мешал своему луноликому и даже давал советы, хотя Янек и чувствовал со стороны дракона тончайшие нити ревности, скользящие во внутреннем фоне Эргхарга. Дракон прятал их, но не достаточно глубоко, чтобы стремительными темпами развивающееся чутье луноликого не могло их обнаружить.

"Когда-нибудь ты превзойдешь в магии самих эльфов", — пообещал истинно свободный, и Янек удвоил старания.

Именно во время занятий магией однажды вечером молодой человек и стал свидетелем необыкновенного зрелища. Он сидел на спине Эргхарга и пытался заставить огонь, сочащийся из пальцев, превратиться в тонкие нити, чтобы потом соткать из них огненную сеть, которую можно будет набросить на оленя или медведя. Управление движением огня казалось Янеку самой сложной задачей, но, как гласит древняя драконья мудрость, существование невозможного невозможно, а существующее преодолимо. Поэтому луноликий вновь и вновь заставлял огонь изгибаться то вправо, то влево, сопротивляясь встречному ветру.

Риск опалить волосы был велик, но тем увереннее чувствовал себя луноликий. Он посылал огонь вперед себя, все больше его истончая и уплотняя. Пламя слушалось, но то и дело норовило обжечь хозяина, поэтому Янек сосредоточил все силы на том, чтобы не выпустить огонь из-под контроля. Желто-оранжевый монстр потрескивал, будто жевал древесину, и тихонько гудел. Огненные веревки постепенно превращались в нити, и складывались в непослушные петли. Янек прикусил губу от напряжения, заставляя пламя делать то, что от него требуют, в момент наивысшего сосредоточения он сжал зубы слишком сильно, на языке появился привкус меди. В это же мгновение огненная сеть потускнела, превратившись в серебро, и стала прозрачной. Луноликий вздрогнул, пытаясь вернуть контроль над пламенем, и увидел землю.

На границе О-шо и Ил’лэрии не было защитных сооружений, только охранные посты и сторожевые башни. Люди не боялись эльфов, старший народ никогда не нападал первым. Землю же старшего народа защищала магия и граница определялась условно по неширокой реке, протекающей на дне оврага. Территория О-шо в этом мете была пустынна, до ближайшего крупного города — несколько дней пути, а единственная деревня опасности не представляла. На стороны Ил’лэрии в этом месте по границе и вовсе тянулся лес.

По всем законам местность должна была быть пустынной, но внизу, на территории О-шо толпились сотни людей. На краю огромного оврага, тянущегося в длину, наверное, на тысячу тереллов, велось строительство. Хомо обыкновениус копошились даже теперь, когда достаточно стемнело, они водружали катапульты, точнее, уже заканчивали это делать.

От удивления Янек опустил руки, и серебряная паутина замершего огня полетела в лицо молодого человека. Эргхарг поднырнул под нее, но одна нить все же задела луноликого за плечо. Материя рубахи задымилась, к телу словно прижали раскаленный прут, кожа оплавилась, обнажая мышцу, и Янек стиснул зубы, пытаясь сдержать крик. Он не хотел, чтобы люди внизу его увидели.

Паутина полетела по ветру.

"Я спущусь, чтобы тебе было лучше видно, — дракон как всегда угадал желание своего седока, — и покажу траву, снимающую боль и заживляющую ожоги".

Янек зажал рану ладонью, и посмотрел вниз.

С высоты драконьего полета катапульты казались игрушечными, но оттого не менее страшными. Деревянные орудия были нацелены на территорию эльфов, массивные деревянные основания стояли на колесах для быстрого перемещения, ковши приведены в боевую готовность, возле каждой катапульты лежали груды камней, тряпок, а также стояли закупоренные бочки.

"Что они делают?" — поинтересовался истинно свободный.

"Готовятся атаковать", — хмуро ответил Янек.

"Эльфов? Глупо. Чем они будут бросать в них? Камнями? Какой в этом смысл"?

"Они завернут камни в тряпки, обольют маслом и подожгут".

"Старший народ справится с этим".

"Но пострадают их земля, — объяснил луноликий, — а для них это почти то же самое, что потерять близкого человека. Плюс неожиданность. Эльфы вряд ли ожидают нападения с этой стороны".

"Твои сородичи ничего не добьются. Старший народ потушит пожары и отомстит. Те, что внизу, обречены".

"Нужно остановить их, пока не поздно. Спустись", — попросил Янек.

"Зачем? Погибнут те, кто принял неверное решение и те, у кого не хватило ума возразить. Естественный отбор. Следующее поколение родится от умнейших. Это закон природы. Так должно быть".

— Так не должно быть!

Янек чувствовал, как в груди поднимается гнев. Истинно свободный с его нечеловеческой логикой и отсутствием такого понятия, как человечность, стал раздражать. Также луноликий злился и на себя, за то, что не мог объяснить самые простые вещи.

"Если есть возможность спасти их, нужно это сделать. Спустись, пожалуйста".

"В тебе все еще не погиб хомо обыкновениус", — вздохнул дракон, и луноликий отчетливо почувствовал его разочарование.

— Я все еще человек, — твердо произнес Янек.

"К сожалению".

"Так ты спустишься?"

"Нет. Истинно свободные не вмешиваются в дела людей".

"Тогда спусти на землю меня, а сам улетай!"

Вместо ответа дракон взмахнул крыльями и поднялся выше.

— Эргхарг!

"Пока ты слишком глуп, мой долг защитить тетя от тебя же".

"Но мы можем их спасти! Спалим катапульты и поговорим с главным".

"Очнись, Янек. В этой толпе нет главных, приказы отдаются совсем другими людьми, это глупые исполнители, камешки, катящиеся с вершины горы".

"Но и их можно остановить!"

"Лавину нельзя остановить у подножья".

Янек отстранился от дракона, закрыв мысли. Пока это получалось у него не очень хорошо, но он старался, его задумка должна остаться тайной до самого конца, иначе Эргхарг попытается его остановить. Луноликий надеялся, что истинно свободный примет отстраненность своего седока за обиду и ослабит бдительность, ведь, по словам дракона, в Янеке до сих пор слишком много человеческого. Луноликий угадал, дракон не понял намерений человека, он продолжал спокойно взмахивать крыльями, двигаясь вдоль границы.

Молодой человек действовал быстро. Выпустил из рук усы истинно свободного, наклонился как можно дальше вправо и соскользнул со спины Эргхарга.

Падение заняло гораздо меньше времени, чем рассчитывал Янек. Сердце молодого человека замерло, и он едва успел выставить руки и выпустить по направлению к земле две мощные струи огня, которые затормозили падение. Луноликий упал на землю, и некоторое время не шевелился, пытаясь определить, сломал ли он что-нибудь, или дело обошлось ушибами. Саднило обожженное плечо, ныла рука, но в остальном с ним будто бы все было в порядке.

"Ты глуп", — произнес Эргхарг.

Янек вздрогнул. В полете он и не подумал поддерживать защиту мыслей, поэтому дракон мгновенно понял, что задумал его луноликий. И, похоже, не будет ни мешать ему, ни помогать.

Молодой человек проводил взглядом удаляющегося к эльфийскому лесу дракона, встал, и, прихрамывая, побежал к катапультам.

Напряжение последних дней давало о себе знать пульсирующей головной болью. Его величество Фархат плохо спал, пил травяные настои, но это не помогало — ежечасно в голове словно открывали канонаду.

— Не помогает твоя микстура, — ворчал король на придворного лекаря Фелистье, жилистого старика, сухого и выцветшего, как осенний лист.

— Чтобы точно подобрать снадобье, — прошелестел лекарь, — необходимо узнать, отчего у вашего величества болит голова.

Фархат задумался. Причин могло быть всего две: грядущие боевые действия и надвигающаяся старость. О последнем сартрский правитель думать не хотел, а признаться в первом, значит открыть секрет раньше времени. Сартрцы были уверены, что войско, которое король послал в горы, пойдет в атаку только в крайнем случае, ведь война с эльфами настоящее самоубийство. Слухи о захвате Ви-Элле в народе, конечно, ходили, но никто и подумать не мог, что его величество нацелился на весь Аспергер.

Фелистье не отличался умением держать язык за зубами, в Сартре весь двор знал, в какие ночи его величество не смог заснуть, и после употребления каких блюд у него пучит живот. Фархат давно подыскивал замену придворному лекарю, но, к несчастью, мог доверить собственное здоровье только одному человеку. Пусть старый лекарь слишком много болтал, однако он и знал слишком много: не только все, что касалось лекарств, снадобий, микстур, настоек, выжимок цветов, притирок, отдушек, целебных свойств растений и минералов, но и о воздействии на человека небесных сфер, приливов и отливов Дистолического моря, солнечных затмений, красных закатов, перистых облаков, ранней оттепели и звездопада.

Второе обстоятельство, заставлявшее сартрского правителя медлить с поисками замены придворного лекаря, называлось преданность. Фелистье болтал о незначительных вещах, оповещая придворных о несварениях королевского желудка, однако в самом важном и действительно секретном Фархат мог положиться на старика. Именно ему, единственному во всем Сартре правитель рассказал о фиолетовом зелье Вильковеста и поручил найти противоядие. Именно его, единственного во дворце, допускал в свою спальню в любое время суток, и именно ему доверял свою жизнь. Однако признаться в том, что годы берут свое даже у королей, Фархат не мог.

— Я беспокоюсь за исход нашего мероприятия, — озвучил сартрский правитель предполагаемую причину головной боли.

— Переговоры пройдут успешно, — поклонился лекарь, — я в этом более чем уверен. Небесные светила расположились наилучшим образом для западных людей, а более западных людей, чем сартрцы, не существует. Все пройдет, ваше величество: и тревога, и головная боль.

— Дай мне еще твоей микстуры и позови Вильковеста.

Лекарь откланялся и на выходе из королевского шатра едва не столкнулся с первым министром.

"Подслушивал", — поморщился Фархат, и в голове тут же выстрелило не менее пяти пушек.

— Его микстурки вам не помогут, — растянул тонкие губы Вильковест, с презрением посмотрев на Фелистье, — а моя поможет.

"Только твою микстуру я пить не буду, — мысленно произнес Фархат. — Спасибо, хватило".

Король взял хрустальный флакон, который протягивал ему колдун, и поставил на стол.

— Есть известия от Реймса?

— Да. Каюрцы жаждут заполучить мою голову, а наше войско почти вплотную подошло к Ил’лэрии. Реймс дожидается королевского сигнала, чтобы атаковать старший народ.

— Мы должны ударить с двух сторон, — Фархат поднялся с кресла и зашагал по шерстяному ковру, теребя манжет рукава. — Главное правильно определить время. Ви-эллийцы пойдут с нами, но важно, чтобы и жители О-шо не сплоховали.

— Катапульты на месте, — успокоил короля старик. — В шести различных местах, там, откуда старший народ ожидает нападения меньше всего. По вашему приказу они откроют огонь, Реймс двинется к Ил'лэрии, а вы с ви-эллийцами пойдете, не скрываясь. Переговоров не будет, Гланхейл поймет, что на него наступают, и ответит ударом на удар.

Вильковест замолчал, потом неловко кашлянул и произнес:

— Для вас эта битва, которая позже перерастет в войну, несомненно, важна, но прошу прислушаться к моей просьбе, мой король. Не лезьте под огонь, не участвуйте в битве, переждите в безопасном месте. Берегите… себя.

Фархат холодно кивнул, хотя внутри просто сотрясался от смеха. Великий колдун, могущественный маг, известнейший дрессировщик, легенда всего Аспергера просит его не лезть в пекло. Старик боится за свою жизнь! Значит, зелье, связавшее их судьбы, все еще действует, и если сартрского правителя убьют, погибнет и Вильковест.

Дрессировщик поклонился и вышел, а Фархат, подождав пока колдун отойдет от шатра подальше, рассмеялся.

Дагар отпрянул вовремя — из палатки его величества Фархата, скрипя зубами, вышел Вильковест. Колдун был чем-то недоволен, более того, разозлен, поэтому не обратил внимания на тень, бросившуюся к ближайшему кусту, в противном случае, мастер опасался, что не отделался бы только испугом.

Дагара била дрожь. Несколько дней назад он случайно услышал мысленный разговор колдуна и белого дракона о предстоящей войне и воцарении Вильковеста во всем Аспергере. То, что он узнал, потрясло дрессировщика, но не особенно удивило. Что еще, кроме безграничной власти, может хотеть спятивший колдун, проживший тысячу лет? Зачем еще ему было восставать из мертвых? Однако прежде чем действовать, необходимо было подтвердить правдивость полученных сведений.

Мастер не сомневался, что подслушанная им беседа не являлась плодом фантазии или сном, он слышал настоящий мысленный разговор первого дрессировщика и дракона, но до сих пор не знал, как такое получилось. За двести лет общения с Эргхаргом он не раз вторгался в его внутренний мир, однако происходило это только тогда, когда истинно свободный хотел что-то показать своему луноликому, либо не возражал против вторжения. С появлением Янека подобные "проникновения" ушли в прошлое, Эргхарг стал общаться исключительно с плотником, перестал впускать Дагара в свои мысли, и не заглядывал в его. Дрессировщик много раз пытался узнать, о чем говорят его дракон и Янек, однако не преуспел, отчего только больше злился и… боялся.

Бывший плотник — его второй знакомый луноликий, обладающий магией, первый — Вильковест — считался едва ли не мифом. В существовании разбойника, подчинившего дракона, никто не сомневался, однако народ приписал ему огромную силу и способность творить волшбу. Легенда оказалась правдивой. Силы у Вильковеста, бесспорно, было во много раз больше, чем у Янека, и если уж Дагару не удалось намеренно услышать беседы бывшего плотника с Эргхаргом, как получилось подслушать разговор колдуна и белого дракона?

Вариантов всего два, и ни в один из них Дагар не верил.

Первый вариант: у него внезапно появились способности к магии. Этого быть не могло в принципе, ведь если за прошедшие двести лет общения с истинно свободным у него не возникло ничего подобного, теперь, когда Эргхарг находится на многие сотни тереллов от бывшего дрессировщика, никакой магии появиться не может. Во-вторых, магия вообще не возникает из ниоткуда, ею обладают эльфы и драконы, но не хомо обыкновениус. Вильковест — странное и страшное исключение из этого правила, а Янек — ошибка природы. Поэтому этот вариант Дагар не рассматривал. Магией он не обладал.

Второй вариант был еще менее вероятен, чем первый: мастеру позволили подслушать, случайно втянув его во внутреннюю беседу. Видимо, колдун отвлекся или утратил бдительность и разрешил своей магической силе свободно струиться в воздухе. Сила луноликого притянула магию к Дагару, и он невольно стал свидетелем общения Вильковеста и Гаргхортсткора.

Невероятность этого варианта состояла в его глупости. Дагар понятия не имел, что такое магия, какова ее причина, и может ли она "свободно струиться в воздухе". К тому же Вильковест со своим тысячелетним опытом и мудростью вряд ли упустил бы из виду возможность того, что Дагар может подслушать его беседу.

Ответа на загадку мастер так и не нашел, и уже начал подумывать, не приснился ли ему разговор Вильковеста и дракона, но потом отринул сомнения и стал наблюдать. Он видел, как из походного шатра Фархата вышел королевский лекарь, и как туда же зашел министр, и поспешил проверить свои догадки. Оставшись наедине, сартрский правитель и колдун наверняка будут обсуждать текущие дела, и тогда выяснится, на самом ли деле Фархат решил ввязаться в войну со старшим народом и захватить Аспергер. Если это правда, правда и то, что Вильковест не позволит его величеству сесть на трон объединенных королевств.

Дагар слышал все, что говорили высокопоставленные лица Сартра. И про войско, идущее через Каюри, и про катапульты в О-шо.

— Зловонная пасть поганого Ярдоса! — прошептал мастер.

В это время полог шатра колыхнулся, и дрессировщик едва успел спрятаться в кустах. Мимо прошел злой, словно голодный дракон, Вильковест. Он сел на своего крылатого товарища и взмыл к облакам.

— И как такого остановить? — спросил сам себя Дагар, хотя ответ был очевиден.

Сартрское войско готовилось к атаке, теперь Эл'льяонт видел это. Он сидел на телеге с сеном и наблюдал за суетой.

Солдаты, получившие передышку после длительного перехода через Миловию, чистили ружья, штопали одежду, складывали вещи в рюкзаки, убирая вниз то, что не пригодится в бою, прикрепляли к поясам сумки с патронами, точили штыки. Крытые обозы, в которых везли продовольствие, оказалось, были наполнены продуктами лишь наполовину. В тылу выстроились пушки и бочки с порохом, а также щиты и копья. Оставался вопрос, для защиты это делается, или для нападения.

Накануне вечером Эл’льяонт говорил с Фархатом, который вновь уверил эльфа в мирности своих намерений, но мальчик видел в глазах короля хищный блеск. Он больше не верил сартрскому правителю, пусть и не мог придумать, что плохого может сделать столь малое войско эльфам. По лагерю ходили слухи, будто сартрская тысяча присоединится к солдатам Ви-Элле, но даже это не испугает старший народ. Так зачем поднимать лишний шум? Чего хочет добиться Фархат? Неужели он не понимает тщетность суеты?

Вместо того чтобы готовить сопровождение и парламентеров, которых короли хомо обыкновениус должны отправить к старшему народу вместе с Эл'льяонтом, они почему-то готовят оружие. Неужели уверены, что эльфы окончательно сошли с ума, и встретят их натянутой тетивой луков?

Войны не будет. Эл'льяонт встретится с Гланхейлом, эльфы придумают, как принести извинения хомо обыкновениус и как загладить свою вину. Со временем восстановятся торговые связи, и люди перестанут бояться за жизнь своих детей, ведь старшему народу не нужны хомо обыкновениус, они искали его, Эл'льяонта.

— Элиот, мне нужно кое о чем тебя спросить.

Мальчик слышал шаги Дагара за спиной, но обернулся только сейчас, когда отец обратился непосредственно к нему.

— О чем?

— Хочу узнать твое мнение о предстоящей войне.

Дагар сел на телегу рядом с сыном.

— Войны не будет, — ответил Эл’льяонт. — Эльфы разобьют войско Фархата.

— Уверен? А если по ним ударит огромная сила, и не с одной стороны, а сразу с двух?

— Этого не случится.

Мастер качнул головой.

— Не понимаю, почему ты поехал с Фархатом? Что он тебе пообещал?

— Он показал мое предназначение, — признался полукровка, — позволил поговорить с Diehaan. Я должен занять трон Ил’лэрии. Время пришло. К твоему сведению, это не я пошел с Фархатом, а он со мной.

— А ты знаешь, что в планах его величества захватить власть?

Эл'льяонт на секунду задумался, а потом отвернулся.

— Эльфы не вмешиваются в дела хомо обыкновениус. Если сартрский правитель пришел в Ви-Элле, чтобы воевать, это его дело. Я не стану ни помогать ему, ни мешать.

— Он хочет захватить не только Ви-Элле, а все королевства, чтобы слить их в единое целое и сесть на трон.

Эл'льяонт пожал плечами.

— Может быть, людям пора перестать воевать и объединиться? Если Фархат хочет именно этого… в любом случае, это не мое дело, отец.

— Твое, — возразил Дагар. — Его величество Фархат решил начать с эльфов. Он намерен починить себе и Ил’лэрию.

— Мою родину? — мальчик рассмеялся. — Он глуп! Земля эльфов — это земля магии, она защищает свой народ и саму себя. Ему никогда не захватить нашу страну.

— Мне кажется, ты недооцениваешь военную мощь Сартра. Знаешь ли ты, что в это самое время со стороны Каюри к Ил’лэрии приближается многотысячное войско? Фархат отправил свою армию через Арканы, и со дня на день у границы страны эльфов соберется целая рать.

Эл'льяонт поднял брови.

— Откуда у тебя такие сведения?

— Можно сказать, из первых уст.

Дагар оглянулся, чтобы убедиться в отсутствии свидетелей, и наклонился к самому уху ребенка:

— Я пришел просить твоей помощи, Элиот. Фархат готовит наступление на эльфов, самое масштабное за всю историю существования Аспергера. И у него может получиться! С ним идут не только воины Сартра, но и воины Ви-Элле, а возможно, еще и О-шо, и, в будущем, Рахана. Но главное, с ним идет Вильковест.

Мастер перевел дух.

— Переговоров не будет, Фархат нападет сразу, он уже готовит наступление с нескольких сторон. Твой народ будет вынужден разделить силы, и тогда на арену выйдет колдун. Никто не знает его мощи, но она велика. В одиночку, используя магию и своего дракона, он может сжечь целый город. Он серьезный противник и, самое главное, ни за что не отступит.

— Почему?

— Колдун не просто так пошел к Фархату в министры, — зашептал Дагар, — он искренне хочет помочь сартрскому правителю, но не затем, чтобы тот захватил Ви-Элле и О-шо и стал во главе этих королевств, но затем, чтобы самому сесть на трон. Он нацелен не только на земли хомо обыкновениус, как вы нас называете, но и на землю старшего народа.

С минуту Эл'льяонт молчал, размышляя над словами отца.

Фархат его обманул — король изначально хотел воспользоваться ситуацией, напасть на эльфов, и для этого отправил через Арканы целую армию. Мальчик не хотел признаваться себе, но был вынужден признать, что подозревал нечто подобное. По-настоящему он никогда не верил сартрскому правителю, не мог верить тому, кто для достижения мирных целей пользуется нечестными методами. Король похитил Эл'льяонта, посадил под замок, надел тильдадильоновое ожерелье и пытался женить на своей дочери. Можно ли было ожидать от такого человека честности? Мог ли такой человек преследовать мирные цели?

К счастью, сартрская армия не страшна Ил’лэрии, в этом мальчик практически не сомневался, но вот объединение с Ви-Элле, О-шо и, главное, Вильковестом… Если хомо обыкновениус атакуют, это будет самая кровопролитная война с начала времен. Погибнут тысячи, десятки тысяч людей и эльфов, и итог будет неважен. Старший народ проиграет в любом случае — порвется цепь событий, земля Ил’лэрии умоется кровью, на убийство уйдет слишком много магических сил, погибнет слишком много эльфов.

— Я должен поговорить с Фархатом, предупредить его, — решил Эл'льяонт.

— Даже если король тебе поверит, он уже ничего не сможет сделать, — качнул головой мастер. — Ему не остановить войну, не остановить Вильковеста. А вот ты можешь это сделать.

— Как? — развел руками мальчик. — Вступить в бой с колдуном? Моих сил не хватит даже на одно заклинание среднего уровня, а Вильковест пользуется высшей магией. Ее природа мне не известна, у меня нет шансов победить его.

— Тогда предупреди Гланхейла и, — Дагар запнулся, — помоги мне найти того, у кого такие шансы есть.

— По коням! — раздался вдруг громкий выкрик. — Отправляемся дальше! Вперед!

— Скорее, — прошептал дрессировщик. — Война начинается!

На границе О-шо и Ил’лэрии люди были чрезвычайно заняты последними приготовлениями к нападению на эльфов: они подкатывали бочки с маслом ближе к катапультам, проверяли пусковые механизмы, укладывали друг на друга мешки с песком, как будто это могло помочь против магии. Янек присмотрелся к суетящимся мужчинам, но не смог определить главного, казалось, этим муравейником никто не командовал. Появления молодого человека, неизвестно откуда взявшегося в столь глухой местности, куда не вела ни одна более или менее значимая дорога, никто не заметил, впрочем, как и дракона, парящего над катапультами.

— Чего стоишь? — обратился к Янеку бородатый мужчина в поношенном синем мундире и штанах в обтяжку. — Бери мешки, тащи к краю оврага.

— Я ищу командира.

— Ты не местный? — военный подозрительно оглядел молодого человека. — Зачем тебе командир?

— Чтобы предупредить. Вы должны отказаться от нападения на эльфов, вы не победите, а только разозлите старший народ. Они придут к вам с луками и магией, и от ваших катапульт не останется и щепки, а мешки… они не защитят от магии.

Бородач рассмеялся.

— Больно ты умный, парень. Больно много думаешь. Считаешь себя умнее короля, его министров и генералов? Все давно просчитано и решено! Остроухие перешли границы и в прямом и переносном смыслах! Они убивают наших детей! Мы не можем бесконечно ссылаться на здравый смысл. Если не дадим отпор сейчас, они займут наши дома и земли!

— Чушь! — рассердился Янек. — Старшему народу не нужна наша земля.

— А ты откуда знаешь? Коли боишься эльфов, так топай домой к матери, нечего под ногами путаться, тут и убить могут.

Бородач развернулся на каблуках и бросился к ближайшей катапульте.

— Куда! Куда! Сильнее натягивай!

Янек понял, что от этого человека пользы не будет, и побежал ко второй катапульте. Трижды его чуть не сбили с ног, дважды он едва не упал, споткнувшись о валяющиеся тюки тряпья, раз пять или шесть на него наталкивались солдаты, таскающие мешки. Отовсюду раздавались команды пошевеливаться, и гневные выкрики:

— Поберегись!

— В сторону! Зашибу!

Добежав до второй катапульты, располагавшейся в двух или трех сотнях тереллах от первой, Янек попытался поговорить с человеком, на погонах которого сияла самая большая звезда, но тот оказался не командиром, а распорядителем провизии, и ничем не мог помочь.

Луноликий побежал к третьей катапульте и стал хватать за рукава всех, кто проходил мимо.

— Где ваш капитан? Где командир? Где генерал? Где ваш старший?

Увы, вразумительного ответа молодой человек ни от кого не получил, и почти отчаялся.

"Эргхарг! — мысленно крикнул Янек. — Помоги мне!"

"Истинно свободные не вмешиваются в дела хомо обыкновениус и, тем более, в дела старшего народа, — напомнил дракон. — И тебе не советую вмешиваться. Ты уже не человек, ты почти дракон. Ты — луноликий!"

"Как можно быть таким… каменным! Они же… "

Янек сплюнул и бессильно опустился на бочку с порохом.

Как объяснить дракону человеческие понятия? Как объяснить людям то, чего они не понимают? Неужели ни тот, ни другие не могут на секунду предположить, что кто-то, кроме них, может быть прав? Что если катапульты выстрелят, начнется война, которую уже никто не остановит? Что если дракон не поможет ему, прольется целое море крови?

Может, стоит попробовать остановить жителей О-шо силой?

Янек подскочил, словно его ужалили пониже спины, и отошел в сторону. На него не обращали внимания, солдаты были заняты подготовкой к атаке.

"Ничего не получится, — предупредил дракон. — Война начнется в любом случае".

Молодой человек не удостоил истинно свободного ответом. Он сцепил руки в замок, повернулся лицом к катапульте, закрыл глаза и сосредоточился.

— Воды! — закричал кто-то. — Горим!

— Остолопы! Кто курил рядом с маслом?!

Янек втянул носом запах горящей древесины и удовлетворенно хмыкнул. Катапульта горела несильно, но магический заряд, который луноликий послал в нее, захватил стоящую рядом бочку с маслом, которое вспыхнуло ярче глаз разозленного дракона.

"Если сжечь все катапульты, нападения не будет", — объяснил Янек Эргхаргу.

"Ты не успеешь".

"Подними меня!"

"Нет. Истинно свободные не вмешиваются… "

"Еще одно слово, Эргхарга, и я тебя возненавижу!"

Янек вздрогнул, почувствовав в груди холод. Дракон закрылся и отстранился от своего луноликого, он не хотел участвовать в безумной затее молодого человека. Янек поднял голову, и увидел, что истинно свободный демонстративно развернулся и полетел на юг, где виднелся лес.

"Позже поговорим", — мысленно буркнул Янек, зная, что дракон его уже не слышит.

Он вздохнул и побежал вперед, к следующей катапульте.

Ах, если бы у него были крылья! Он в миг примчался бы к цели, ему не нужно было бы даже спускаться на землю, чтобы уничтожить хорошо горящее, пропитанное смолой, дерево. Полчаса, и грозные орудия превратились бы в головешки!

Увы, его дракон не хотел знать другой правды и других законов, кроме собственных. Истинно свободные не вмешиваются в дела хомо обыкновениус, даже если противное грозит войной.

Вторая катапульта вспыхнула не так ярко, как первая. Может потому, что Янек запыхался, а может потому, что рядом не оказалось бочки с маслом. Но в любом случае, пожар разгорелся.

— Да! — луноликий рубанул кулаком воздух.

В это же мгновение, в груди защемило, словно сердце сжали тисками, стали медленно снимать одну стружку за другой, будто оно превратилось в обыкновенную деревяшку, нуждающуюся в обработке.

Янек согнулся, прижал ладонь к груди и застонал.

В груди заболело, заныли ребра, словно в них ввинтили штопор и медленно поворачивали по часовой стрелке, сердце забилось часто и неровно.

"Эргхарг!"

Янек не устоял на ногах, упал на землю и сжался в комок.

"Кажется, я умираю".

Боль разлилась, словно река в половодье, а потом схлопнулась, будто лопнувший пузырь масла на поверхности раскаленной сковороды, но вместо того, чтобы исчезнуть, она сосредоточилась в центре груди.

Янек стиснул зубы. Неужели все кончится вот так? Неужели он умрет на краю оврага между нацеленными на территорию эльфов катапультами О-шо, так ничего и не успев сделать? Неужели виноват он сам, так расточительно и бездумно швырявший огонь направо и налево?

"Эргхарг! " — снова позвал Янек, не надеясь, что его услышат.

Уши заложило, луноликий не ощущал ничего, кроме безумной боли в груди. Острая и колкая минуту назад, она преобразовалась в тупую, ноющую, но не менее пронзительную. Зато теперь луноликий смог сесть и осторожно вздохнуть. Неожиданно, прижатая к груди ладонь почувствовала постороннее движение. Янек вздрогнул.

На его груди, спрятанный под рубахой, висел медальон — вытесанный из плоского черного камня силуэт дракона. Этот амулет, заряженный энергией истинно свободного, был свидетельством взаимной клятвы, которую он и Дагар принесли друг другу. Клятвы ученичества.

Медальон пульсировал в такт боли, словно являлся ее источником.

Янек сжал каменного дракона в ладони.

"Нам нужно вернуться", — услышал луноликий голос Эргхарга.

"Ты тоже это почувствовал?"

Истинно свободный послал Янеку картинку. Голова молодого человека закружилась — он увидел мир, глазами дракона: землю, стремительно летящую ему навстречу и качающуюся из стороны в сторону.

"Я едва не упал, почувствовав твою боль, — признался Эргхарг. — Тебя зовет Дагар. Нам нужно вернуться".

"Зачем?"

"Ты ему должен. Ты не вернул амулет, а значит, все еще считаешься его учеником. Мастер вызывал тебя, и если ты не придешь к нему… "

Каменный дракон в ладони луноликого вздрогнул, и в ребра Янека снова вогнали стальной штопор.

"А война?", — выдохнул луноликий.

"Ты все равно не сможешь ее остановить. Это не единственные катапульты, Дальше на юг высятся еще десяток, может быть, есть где-то еще".

Эргхарг опустился рядом с Янеком. Луноликий услышал возгласы удивления и ужаса солдат, увидевших дракона, но ему не было до них никакого дела. Сейчас его тревожило только собственное сердце, бьющееся с перебоями, готовое вот-вот остановиться. Он с трудом взобрался на истинно свободного, и тот взмахнул крыльями.

Голова у Янека закружилась, он прижался к шее Эргхарга, обхватив ее руками, но прежде, чем потерять сознание, услышал выстрелы, доносящиеся откуда-то снизу и громкую команду:

— По территории эльфов… огонь!