"Дрессировщик драконов" - читать интересную книгу автора (Одинец Илья)

Глава 17 Продвижение

Прошлой ночью гвардалу Реймсу снились огненные драконы. Огромные, с громадными перепончатыми крыльями, зубами-иглами, из которых сочился рыжий яд, оранжевыми глазами, источающими охряную ненависть, и пламенем, вырывающимся из ноздрей при каждом выдохе. Драконы кружили над сартрским войском, постепенно снижаясь, сужая круги, словно на охоте, и пели. Гвардал не знал языка истинно свободных, но слова понимал. Драконы пели охотничью песню о том, как приятно убивать хомо обыкновениус, вонзать зубы в их мягкие, податливые, незащищенные броней тела, и как вкусна человеческая кровь.

Реймс приказывал своим людям отходить, прятаться в пещерах, но они не слушались, они показывали на черный шар Вильковеста, вращающийся над их головами, и убеждали командира в том, что они под защитой. Гвардал смотрел на шар и покрывался холодным потом. Сделанная из темной жидкости сфера морщила поверхность, словно смеялась над глупыми сартрцами, и гудела. Реймс зажимал уши и снова приказывал своим людям спрятаться. Солдаты не слушались, драконы снижались, пели, шар гудел, мир качался.

Когда драконы опускались на шесть локтей, на высоту, где новый королевский министр поставил магическую защиту, гвардал просыпался в холодном поту. Во сне волшебство иссякало, охранные заклинания не срабатывали, и поход превращался в кровавое месиво из оторванных конечностей и перекусанных пополам человеческих тел.

К счастью, наяву такого ни разу не случилось. Без потерь, конечно, не обошлось, но драконы к этому отношения не имели. Первые недели истинно свободные наблюдали за хомо обыкновениус издалека, потом, после неудачной попытки одного из драконов съесть человека, нападали едва ли не каждый день. Декаду солдаты падали на землю при приближении зубастых тварей, потом перестали обращать на них внимание, и истинно свободные успокоились. В последний раз сартрцы видели дракона больше месяца назад и вряд ли когда-нибудь увидят снова. Впереди — выход на открытое пространство. К вечеру они покинут Арканы навсегда, но Реймс не сомневался, что крылатые хищники будут преследовать его во снах еще очень долго.

Сартрская армия разместилась на обширном плато возле горной реки. Гвардал сделал последний, самый продолжительный трехдневный привал, чтобы отстающие части успели его догнать.

— Мы должны подойти к границе с Каюри полным составом, — предупредил Реймс гвардалов перед походом, и три дня ожидал, когда подтянутся соседние части.

— Предлагаю выйти на открытую местность, — произнес мейстер Горт, — в Арканах стало люднее, чем на городской площади в ежегодную ярмарку. Там и отдохнем.

Реймс осмотрелся. Горы точно никогда не видели столько народа одновременно. Солдат было так много, что крикни они в один голос "Ура!", горы задрожат, и начнется повсеместный обвал, какой бы крепкой ни была скальная порода. Однако он отказал.

— Отдохнем здесь, каюрцы не должны узнать о нашем приходе раньше, чем мы позволим.

К концу третьего дня гвардал собрал в королевской палатке совет, пригласив всех командующих. Грязные, усталые, исхудавшие люди совсем не походили на цвет сартрской армии. Всем хотелось поскорее выбраться из Аркан и приступить к действиям. Они шли на войну, но никогда еще поход не отнимал столько сил.

Толстощекий гвардал Транд сбросил килограмм десять, форма стала ему велика, в серых серьезных глазах поселилась усталость, но решительно поджатые губы свидетельствовали о том, что боевой дух в нем не иссяк. Гвардал Срост напротив посвежел и приобрел здоровый цвет лица, хотя мундир стал велик и ему. Реймс тепло приветствовал каждого и пригласил к накрытому столу.

— Еда небогатая, — улыбнулся он, — но советую подкрепиться, нам нужно договориться о дальнейших действиях.

Мужчины расселись. Стол действительно был небогатым: мясо горных козлов, вареная фасоль, засушенный хлеб, сухофрукты и немного вина, но и это считалось праздничным обедом. Солдатская пища не отличалась разнообразием, а горы не баловали путников обилием дичи — большую часть животных в Арканах съели драконы.

— Мы вплотную подошли к границе с Каюри, а возможно, формально уже находимся на каюрской территории, — начал Реймс, когда первый голод был утолен. — Его величество Фархат хочет, чтобы все прошло мирно, нам нужны союзники.

— Сомневаюсь, что они присоединятся к нам, — пожал плечом Транд. — Каюрцы странный народ. Напали на Сартр, заранее зная, что проиграют… Чего ожидать от сумасшедших? Даже если они согласятся, нет уверенности в их честности, вдруг, в самый неподходящий момент их предводитель спятит?

— Поддерживаю, — поднял вилку Срост. — От сумасшедших лучше держаться подальше. Воевать с ними не стоит, просто пройдем через их территорию к Ил’лэрии, а будут сопротивляться, уничтожим.

— Может, стоит обосноваться здесь? — предложил Транд. — Вдруг Фархат еще не подошел к стране эльфов?

— Нет, — качнул головой Реймс. — Эльфы должны узнать о нас прежде, чем к ним придет полукровка. У них будет время оценить наши силы.

— Если к нам присоединятся Ви-Элле и О-шо, остроухие должны будут крепко подумать. Гвардал, — обратился Срост к Реймсу, — нам сообщили не все? Чего на самом деле хочет добиться Фархат? Он хочет захватить Ви-Элле и О-шо, и двинуться на Миловию?

— Боюсь, господа, эта информация секретна и для меня, — осторожно ответил Реймс. — Однако его величество не скрывает, что хочет объединить земли, думаю, он пойдет не только на Иженека.

— Еще и на Рахан?

Реймс многозначительно промолчал. Выдавать информацию раньше времени он не имел права, но не находил достаточных причин для сокрытия истинного положения дел. Гвардалы догадаются, что конечной целью короля является страна волшебства и магии.

Молчание прервал мейстер Горт. Он откинул полог палатки и, неуклюже согнувшись, вошел к командующим.

— Простите, что прерываю вас, ваши начальства, у нас гости. Первый министр Каюри Июлен и сопровождение.

— Каюрцы? — Реймс поднял брови. — Пригласи их.

Горт вышел, и гвардалы переглянулись.

— Разведывательная сеть каюрцев развита великолепно, — восхищенно произнес Транд.

Больше никто ничего сказать не успел, так как полог палатки вновь откинулся, и внутрь вошли три статные женщины в сапогах на толстой подошве, узких штанах из плотной коричневой ткани и свободных блузах. На их поясах были приторочены широкие охотничьи ножи, за спинами виднелись стволы ружей, а на шее висели золотые медальоны в форме многоконечных звезд. Они были очень красивы и очень похожи. Бледная кожа лиц оттенялась длинными прямыми черными волосами, собранными в хвост, и карими глазами. Темные брови красиво изогнуты, полные губы были яркими, несмотря на отсутствие помады. При этом каюрки не казались хрупкими и беззащитными, и дело было не в оружии. Женщины двигались уверенно, их жесты были четкими и скупыми, точно рассчитанными, словно у хищника на охоте или отлично подготовленного солдата.

Дамы быстро посмотрели по сторонам, оценивая обстановку, поклонились, и положили на стол перед командующими три голубых кольца.

Реймс знал, что это значит, и похлопал себя по карманам.

— У кого-нибудь есть что-нибудь голубое? — спросил он. — Каюрцы пришли с миром, нужно показать им чистоту наших намерений.

— Вот, гвардал, — Транд подал Реймсу голубой носовой платок. — Эта вещь принадлежит моей жене, после переговоров прошу вернуть.

— Благодарю.

Реймс поклонился каюркам и положил платок рядом с кольцами.

Каюрки отодвинули полог, и в палатку вошел первый министр Каюри Июлен.

В первое мгновение Реймс подумал, что сошел с ума, он часто-часто заморгал глазами, стараясь прогнать наваждение, но глаза не обманывали. Перед командующими сартрской армией стоял один из самых богатых и влиятельных торговцев Сартра, который умер несколько месяцев тому назад. Скогар. Только этот Скогар был жив и выглядел лучше, чем раньше. Он не походил на живой труп, напротив, со времени их последней встречи, мужчина поправился, приобрел здоровый цвет лица и, судя по всему, потерял память. Скогар не подал вида, что знаком с кем-то из присутствующих, он чопорно остановился рядом со своими спутницами и поклонился.

Реймс решил последовать примеру живого мертвеца, и притвориться, что не узнал торговца. В конце концов, он же не сошел с ума, оживить человека невозможно. Тем более вавендре, продавшего душу Ярдосу.

— Мой повелитель слать вам приветствия, — поклонился каюрский министр.

Он говорил с акцентом, и это заставило Реймса очнуться. Скогар прожил в Сартре несколько лет и избавился от каюрского акцента, а этот человек… просто очень на него похож.

— Благодарим вас и в свою очередь передаем приветствия и пожелания здравствовать от его величества Фархата, короля Сартра. Присаживайтесь.

Гвардалы расступились, освобождая место для гостя за столом.

— Простите за беспорядок, мы не ждали гостей, — произнес Реймс.

Июлен едва заметно улыбнулся и кивнул.

— Хорошо. Мы понимать. Можно к делу? Эти люди иметь право слушать нас?

Реймс растерялся, но лишь на мгновение. Он не получал инструкций на случай неожиданного обнаружения армии каюрцами, но ответ лежал на поверхности. Гвардал попросил выйти всех, кроме Транда и Сроста, именно они должны были сопровождать его на переговорах и обладали чуть большем количеством информации, чем остальные гвардалы.

Когда в палатке осталось семь человек, включая каюрских гостей, Реймс сел напротив Июлена и положил руки на стол.

— Что привело вас в наш лагерь?

— Мой повелитель волноваться за свою страну. Ваше войско слишком велик. Что вы хотеть?

"Разумные вопросы", — подумал Реймс, и спросил:

— Знаете ли вы, что происходит между эльфами и ви-эллийцами, и что старший народ устроил в О-шо?

— Да. Вы идти в Ил’лэрию?

— Его величество Фархат надеется решить проблему мирным путем, но, — Реймс развел руками.

— Понимать, — кивнул Июлен.

— Раз уж вы здесь, нам нет нужды посылать парламентеров. Мы просим вашего правителя разрешить нам пройти через ваши земли к границе с эльфами.

Каюрский министр дернул плечом, точно так же, как дергал плечом Скогар, и по спине Реймса пробежали мурашки. Может, Скогар вовсе и не умирал? Или его каким-то образом оживили эльфы, или кто-то, обладающий магией? Вильковест? Гвардал поправил воротник мундира и глубоко вдохнул. Следовало избавиться от навязчивых мыслей и продолжить переговоры.

Июлен-Скогар кивнул.

— Мы предполагать такой вариант. Юэлла, желтый конверт.

Одна из женщин-солдат вытащила из-за пазухи небольшой конверт желтого цвета. Министр развернул его и прочел:

— За беспрепятственный проход по территории Каюри мы требовать плату. Три тонге за один солдат. Мой правитель позволяет вам задержаться на территории страны две декада, если больше, вы должны дополнительно платить один тонге один солдат за один день.

— Приемлемые условия, — кивнул Реймс.

Фархат снабдил их достаточным количеством самоцветов, чтобы задобрить каюрцев, и названная сумма была меньше выданной правителем. Поэтому гвардал протянул руку:

— Мы принимаем ваши условия, Июлен.

Но министр не спешил скрепить сделку рукопожатием.

— Есть еще один пункт, — произнес он. — Мы знать, что Фархат общаться с колдуном Вильковест. Мы хотеть его тело. Живое или мертвое.

Такого поворота дел Реймс не ожидал. Он посмотрел на Сроста и Транда, и вопросительно поднял брови.

— Мы свяжемся с его величеством, — пообещал Транд каюрскому министру, — и передадим ваши пожелания.

— Мы ждать.

Июлен поднялся и направился к выходу. Реймс воспользовался моментом, подошел к иноземцу и негромко поинтересовался:

— Простите, у вас был брат? Я явно вас где-то видел.

— Брат? — Июлен подозрительно посмотрел на гвардала и дернул плечом. — Нет. Это предлог? Я вас не знать и никогда не видеть. Я вас интересовать? В Каюре не любят мужеложцев.

Реймс покраснел и протестующе замахал руками.

— Вы не так меня поняли.

Министр холодно кивнул.

— Сосредоточьтесь на том, чтобы связаться с вашим королем, — произнес он. — Мой правитель ждет ответ. До тех пор мы не советуем идти на нашу территорию.

Процессия удалилась. Реймс рассеянно взял со стола голубой платок и вытер вспотевший лоб. Июлен, может, и не оживший Скогар, но последние фразы он произнес без акцента.

Вильковест парил в облаках. Гаргхортсткор, подчиняясь желанию седока, поворачивал то вправо, то влево, открывая обзор сартрского тысячного войска и прилегающих к временной стоянке территорий.

Его величество Фархат вплотную подошел к границе с Ви-Элле, он направил послов к королю Эделю Седьмому и со дня на день ожидал ответ. Колдун же со дня на день ожидал известий от основных войск Сартра, которые шли в Каюри через Арканы, а также разрешения загадки следящего глаза. Неприятное чувство наблюдения не проходило. Старик злился, вновь и вновь пытаясь отыскать шпиона, но никого не находил. Чужак явно пользовался магией, но что это за магия, Вильковест узнать так и не сумел.

— Сегодня я до тебя доберусь, — процедил сквозь зубы колдун. — Выше.

Дракон поднялся так высоко, что сартрский лагерь превратился в пятно неправильной формы размером с колесо телеги.

Вильковест поежился. На такую высоту он поднимался всего дважды и оба раза сильно пожалел. Драконов греет ша-яна, а человек рискует замерзнуть насмерть, к тому же дышать на такой высоте было сложно. Сильный ветер, пахнущий далекими грозами, бил наотмашь, дыхание перехватывало, но только на такой высоте можно раскинуть поисковую сеть, сквозь которую не проскользнет и мышь. Для волшбы требовалась низкая температура и полная тишина.

Гаргхортсткор расправил крылья, слегка накренился, улавливая ветер, и застыл на месте. Вильковест осторожно отпустил усы дракона, закрыл глаза, протянул ладони вперед и зашептал.

Заклинание было сложным. Он сам придумал его, когда был моложе, и когда магия давалась гораздо проще. С каждым годом его сознание становилось все менее гибким, он чувствовал, что уже не может войти в состояние транса так быстро, как требовали обстоятельства, и колдовство отнимает гораздо больше сил и времени. Тем не менее, сеть появилась.

Вильковест открыл глаза, и увидел, что землю под ним накрывает ажурное полотно, сотканное из золотых нитей. Оно блестело, переливаясь оттенками желтого, на солнечном свету, и, казалось, дышало.

— Ярдос вас всех покарай, — сплюнул старик.

В трех или четырех местах в золотом плетении он заметил довольно большие прорехи, сквозь которые виднелись участки леса и поля. Ко всему прочему, полотно получилось не таким большим, каким он планировал его создать.

— Старею.

Вильковест произнес корректирующее заклинание и прорехи затянулись, однако площадь сетки не увеличилась.

— Ярдос вас всех покарай. Ниже!

Гаргхортсткор спустился на обычную высоту, и колдун стал всматриваться в свою работу. Ажурное кружево колыхалось на ветру, по его поверхности проходила рябь, а иногда и тень от облака, нечаянно закрывшего солнце. В темные пятна колдун вглядывался особенно внимательно, сегодня он должен обнаружить шпиона, сеть — его последняя надежда.

Неожиданно мир померкнул, зелень исчезла, сменившись синевой, золотая сеть превратилась в темно-серую — истинно свободный проник в сущность человека, и утащил его сознание.

— Не смей делать это без моего разрешения! — рассердился колдун, но тут же замолчал. Он увидел то, что видел дракон, и то, что не заметил сам. Черное, словно глаз самого Ярдоса, пятно рядом с войском. Наблюдатель.

— Попался!

Гаргхортсткор вернул луноликому его собственное зрение и снизился, не дожидаясь команды.

Солдаты за время похода, казалось, привыкшие к присутствию крылатого хищника, с криками разбежались во все стороны, а шпион не успел. Он присел, закрыв голову руками, заранее смирившись со своей участью.

— Гаргхортсткор, — нарочито громко произнес колдун, — сожги его.

Дракон вдохнул воздух через ша-яну, и тряхнул головой.

"В чем дело?" — старик потянулся к дракону и вздрогнул. Он действительно стареет. Магия, которой обладал наблюдатель, была вовсе не магией. Шпион оказался луноликим. Тем самым мужчиной, путешествовавшим по Миловии с истинно свободным и полукровкой.

— Где твой спутник? — грозно спросил Вильковест.

— Он покинул меня, — луноликий опустил руки и посмотрел в глаза колдуна. — Вместе с моим драконом.

Вильковест ухмыльнулся. Мужчина был жалок. С их последней встречи прошло не так уж много времени, однако тот сильно постарел, осунулся, выглядел уставшим, словно провел в Арканских рудниках целый год. А взгляд… такой взгляд колдун видел у обреченных на смертную казнь. Впрочем, луноликий действительно был обречен на смерть. Без дракона он начнет угасать и умрет лет через сто или даже чуть меньше.

— Зачем ты преследуешь сартрского короля? — высокомерно спросил старик.

— Мне нет дела до его величества, — ответил луноликий. — Я хотел повидаться с Элиотом.

— Повидаться? — усмехнулся старик. — Или спасти из лап коварных похитителей? Полукровку никто не держит, он свободен.

— Я знаю.

— Тогда зачем ты идешь за ним?

— Я… я не попрощался.

В глазах луноликого было столько боли, что Вильковест рассмеялся.

— Ты глуп и предсказуем. Думаешь, я не знаю твой секрет, думаешь, не разузнал об Эл'льяонте все, прежде чем похищать?

— Зачем он тебе?

Колдун не ответил, луноликого это не касалось. Вильковест мысленно коснулся дракона и показал ему картинку. Гаргхортсткор довольно фыркнул, он обожал пугать хомо обыкновениус, и задумка старика пришлась ему по вкусу.

— Хочешь поговорить с сыном? — спросил Вильковест. — Поговоришь. Но сначала ты должен помолчать. Подойди к истинно свободному.

Луноликий поднялся и неуверенно сделал шаг навстречу белоснежному хищнику. Вильковест видел, как подрагивает нижняя губа дрессировщика, и с каким трудом тот переставляет ноги. Гаргхортсткор производил нужное впечатление. Пусть луноликий привыкает смотреть в глаза смерти, теперь она будет идти с ним бок о бок всю оставшуюся жизнь.

Вильковест сжал усы дракона в ладонях, приготовившись к развлечению.

— Гаргхортсткор не любит звук чужого голоса, поэтому ты должен молчать.

Дрессировщик побледнел, возможно, понял, что сейчас случится нечто страшное и неприятное, но он, без сомнения, и вообразить не мог, что именно.

"Вперед", — скомандовал Вильковест.

Гаргхортсткор распахнул пасть и взмахнул крыльями.

Утро порадовало Фархата двумя хорошими новостями. Король Ви-Элле проявил благоразумие и согласился принять помощь сартрского правителя. Он уже начал собирать войска, и не позднее чем через декаду встретит Фархата на дороге к Ил’лэрии. Его величество Эдель Седьмой пообещал сартрцам полную поддержку и выразил глубочайшую благодарность за то, что столь далекий сосед не оставляет в беде его страну.

Фархат посмеялся над бедным больным стариком. Интересно, что бы сделал Эдель, узнай он заранее, что сартрское войско состоит не из жалкой тысячи, а включает в себя едва ли не всю военную мощь королевства? Испугался бы, но ответил приблизительно теми же словами, больше ему ничего не оставалось. Сартрское войско сотрет Ви-Элле с лица земли, если, конечно, противнику не помогут раханцы или О-шо.

Вторая хорошая новость заключалась в том, что солдаты О-шо уже начали наступательные действия и также согласились на помощь.

На сей раз остроухие ответят за свои злодеяния. На трон сядет полукровка и, под управлением его сартрского величества, поможет тому покорить весь Аспергер.

Фархат разложил на коленях карту материка, и, улыбаясь, водил по границам королевств тонким пальцем с золотым кольцом.

— Все идет как нельзя лучше. Скоро, очень скоро вы изменитесь, а потом я стану вашим повелителем, и вы исчезнете. Большая часть материка будет носить мое имя.

Король закрыл глаза. Он подошел к осуществлению мечты так близко, что мог вообразить ее запах и вкус. Он уже не только видел золоченый трон объединенных королевств, но почти ощущал его. Трон переливался яркими желтыми оттенками и негромко, но назойливо, гудел.

Фархат открыл глаза. Гудение не исчезло, зато карета покачнулась, и внутрь заглянул первый королевский министр.

— Сегодня мой король получит еще одну хорошую новость. Позвольте войти?

Фархат милостиво кивнул, а сам внимательно наблюдал за Вильковестом.

Колдун сел на диванные подушки на скамье напротив короля, некоторое время смотрел на сартрского правителя, будто раздумывал, стоит ли просить того отвернуться, потом нагнулся и вытащил из-под сиденья небольшой резной сундучок из странного темного дерева, по углам обитый серебром. Гудение доносилось из него.

Фархат поднял брови, но Вильковест сделал вид, будто не заметил. Он провел ладонью по шершавому дереву, пробормотал несколько слов, и крышка сундучка открылась. У короля перехватило дыхание, как бывало всегда, когда первый министр пользовался колдовством. Из сундука выплыл небольшой, с тарелку, черный шар. Он повис перед лицом колдуна, и по его поверхности пробежали волны.

Вильковест снова зашептал, и чернота стала рассеиваться. Сначала в центре шара появилось небольшое мутное окно, сквозь которое можно было рассмотреть мутные нечеткие пятна, потом окно расширилось и посветлело, будто изнутри его протерли влажной тряпкой. Перед изумленным взглядом Фархата предстало изможденное и испуганное лицо гвардала Реймса.

— Мой король может говорить со своим войском, — ухмыльнулся Вильковест.

— Ваше величество! — подобрался Реймс. — Рад вас видеть.

— Гвардал.

Повинуясь жесту колдуна, шар подплыл к лицу Фархата, и король едва сдержался, чтобы не отшатнуться. Краем глаза он увидел усмешку старика.

— Выйди, — приказал Фархат.

Вильковест открыл было рот, но его величество ударил кулаком по колену, уронив при этом карту.

— Я твой король. Не забывай об этом!

Старик стиснул зубы, поднялся со скамьи и вышел. Не поклонившись. Фархат снова ударил кулаком и едва не взвыл от боли и ненависти. Колдун позволяет себе много, очень много.

— Ваше величество, вы меня слышите? — спросил Реймс.

— Слышу, гвардал. И вижу.

Фархат знал, что у Вильковеста был способ не только наблюдать за посланным в Арканы войском, но и связаться с ним, чтобы передать приказания короля. Но его величество и подумать не мог, что сила колдуна настолько велика, чтобы отделить голову Реймса без вреда для него, поместить ее в шар и заставить говорить.

— Мы находимся в одном дне пути от границы с Каюри, в горах, однако каюрцы каким-то образом обнаружили нас.

— Продолжайте, гвардал.

— Нам нанес визит сам министр.

— Что он хотел?

— Он позволит пройти нам через территорию Каюри и задержаться на территории королевства за весьма умеренную плату.

— Так в чем же дело? — недовольно спросил король. — Почему вы еще не там?

— У каюрского правителя есть особое условие.

— Я не иду на уступки, гвардал. Перед походом я дал вам четкие инструкции: не помогут деньги, поможет сила. Каюр — маленькое королевство, вы растопчите его, даже не заметив.

— Их солдаты отважны, ваше величество. Вспомните, как отчаянно они сражались, когда пришли в Сартр. В той войне мы потеряли вчетверо больше, чем потеряли бы, воюя с миловийцами. Ваше величество, — голова Реймса увеличилась в размерах, — их условие… вам нужно его услышать.

— Ну хорошо! — Фархат поднял глаза к потолку. — Чего они хотят?

— Они хотят кого.

— Кого?

— Вильковеста. Точнее, его тело. Живое или мертвое.

Сартрский правитель замер. Вот так сюрприз. Откуда каюрцы знают о Вильковесте? Понятно откуда, весть о первом министре и его драконе разнеслась по всей Миловии, теперь, значит, дошла до отдаленных королевств, и до Каюри. Что ж, прекрасно. Вильковест хотел славы, он ее получил, Фархат хотел устрашить противников, получилось и это. Теперь пришло время подумать.

Избавиться от Вильковеста — вторая по важности мечта его королевского величества, но просто так отдать его каюрцам Фархат не мог. Противоядие фиолетовому зелью, связавшему его жизнь с жизнью колдуна, еще не найдено, и если колдун погибнет, умрет и Фархат. С другой стороны, никто не мешает сартрскому правителю выдвинуть свои условия, и в конечном итоге обмануть.

— Ваше величество? — позвал Реймс, обеспокоенный молчанием короля.

— Запоминай, — медленно произнес Фархат. — Передашь мои слова каюрскому министру. Если он согласится, немедленно отправляйтесь к границе с О-шо, вас будут ждать. Если не согласится, вы знаете, что делать.

Реймс невозмутимо кивнул. Король выпрямил спину. Вот на кого надо равняться — настоящий вояка, настоящий командир, настоящий сартрец.

— Я согласен отдать ему Вильковеста живого или мертвого, но только после окончания военных действий. Как только Гланхейл отзовет своих остроухих охотников, как только ви-эллийцы и жители О-шо получат причитающееся за пролитую кровь детей эльфийское золото, как только я вернусь домой, они получат то, что так хотят. Это последнее слово.

— Я передам все, как вы сказали, ваше величество, — наклонил голову Реймс.

— И последнее, гвардал. По возвращении в Сартр вас будет ждать звезда Бурхвала[25].

— Благодарю, ваше величество.

Реймс отдал честь, отвернулся и нырнул куда-то вниз. Фархат вцепился в сиденье — шар показывал землю с высоты самой высокой башни сартрского дворца.

— Вильковест! — позвал король. — Убери его!

Колдун откликнулся сразу же. Фархат не сомневался, что колдун подслушивал, поэтому не удивился его фразе:

— Мой король сделал все правильно.

Первый министр Сартра взял сундучок, прошептал несколько слов, и шар потемнел, превратившись в угольно-черную сферу. Сфера опустилась в сундук, и Вильковест захлопнул крышку.

— Когда война закончится, — зловеще произнес старик, — все договоры и обещания утратят силу. Можете мне поверить.

Дагар стоял перед телегой с сеном, и едва дышал. На сене, закинув руки за голову, спал его сын, маленький эльф, которому выпало столько всего пережить. Мать прогнала его из родной страны, отправив путешествовать с незнакомцем и его страшным зверем. Мальчик пережил разлуку, привык к дракону, научился смиряться с оскорблениями и руганью дрессировщика, и жизнь снова преподнесла сюрприз — его похитили. Колдун, жуткое исключение из правил природы, получеловек-полудракон, перенес его по воздуху в далекое королевство и превратил в пленника. Кто знает, что сделали с ребенком сартрцы, почему Элиот теперь добровольно едет с Фархатом? Может, на него наложили заклятье? Или измучили и сломили дух, превратив в жалкую игрушку?

Дрессировщик моргнул, стряхивая с ресниц слезу, и едва слышно вздохнул. Нет, его сын не выглядит истощенным или измученным. Его щеки розовые, его лицо чистое, на его руках и ногах не видны синяки или кровоподтеки. Он просто променял Дагара на… что?

Мастер опустился на землю. Ноги больше не держали его, сказались не только душевные тревоги, но и физическое напряжение. Он едва не погиб, сражаясь за своего ребенка.

Дракон Вильковеста оказался больше, чем Дагар мог представить. В легендах говорилось о том, что сахарно-белый хищник достаточно велик, чтобы завтракать буйволом, но там не упоминалось о том, что этот истинно свободный просто огромный.

— Хочешь поговорить с сыном? — спросил сидящий на драконе Вильковест. — Поговоришь. Но сначала ты должен помолчать. Подойди к истинно свободному.

Дагар поднялся и неуверенно шагнул вперед. Он понял, что это испытание. Мужчина чувствовал смрадное дыхание, вырывающееся из ноздрей дракона, ощущал тепло его тела, словно тварь была сделана из огня, и едва не застонал, когда почувствовал почти физическую боль оттого, что чужой истинно свободный вторгся в его внутреннее пространство.

Колдун же сидел на спине чудовища спокойный и даже довольный. Что ж, он нашел того, кого искал. Дагар видел, как тот кружит над войском, высматривая нарушителя покоя, и теперь колдун был счастлив.

— Гаргхортсткор не любит звук чужого голоса, поэтому ты должен молчать, — произнес старик.

Дрессировщик стиснул зубы. Что бы сейчас ни произошло, он готов. Ради сына. Ради того, чтобы еще раз увидеть его и поговорить. Предупредить, спасти жизнь собственного ребенка.

Дракон распахнул пасть и взмахнул крыльями.

"Зловонная пасть поганого Ярдоса! " — мысленно выругался дрессировщик и зажмурился.

Истинно свободный схватил Дагара за плечи, впившись в мягкую плоть когтями, и поднялся в воздух.

"Молчи! — мысленно приказал себе луноликий. — Молчи, что бы ни случилось!"

Рот открылся, и Дагар сделал поистине гигантское усилие, чтобы не завопить от страха. Он летел.

Дракон не просто нес его к центру сартрской стоянки, где располагалась королевская карета и маленький эльф, но поднимался к самым облакам.

"Это испытание, — мысленно произнес дрессировщик. — Ему нет нужды убивать меня".

Дагар болтался в воздухе, словно вывешенная для просушки простыня. Под ногами пролетали деревья, холмы, потом голова дрессировщика закружилась, и он закрыл глаза. Эргхарг показывал ему полет, но то был полет дракона — размеренный, плавный уверенный, а не этот кошмар с ветром, сбивающим дыхание и бездонной пропастью под ногами.

Ко всему прочему мастер чувствовал чужое присутствие. Дракон колдуна присосался к нему, как комар, и не отпустит, пока вдоволь не напьется человеческого страха.

"А он отважен, — неожиданно услышал Дагар. — Брось его. Если закричит, можешь не ловить".

Мастер прикусил язык и зажмурился, но все равно оказался не готов. Когти, впивающиеся в плечи, исчезли, и он полетел вниз.

Дагар до сих пор не понимал, как ему удалось сдержать крик. Мысленно он проклинал колдуна, дракона и самого Ярдоса, создавшего летающих тварей, но из его рта не вырвалось ни звука. Может быть потому, что он каким-то образом слышал Вильковеста и истинно свободного, а может быть потому, что очень хотел поговорить с сыном. Как бы то ни было, колдун не убил его, поймал над самой землей и принес к телеге, где спал эльф.

— Элиот, — негромко произнес Дагар. — Это я.

Мальчик проснулся. Эльфы обладали отличным слухом и, несмотря на примесь человеческой крови, ребенок не утратил это качество.

— Мастер?!

В первое мгновение Дагару показалось, что Элиот бросится к нему на шею, но мальчик сел на сене и удивленно уставился на дрессировщика.

— Что случилось? Как ты сюда попал? Где Эргхарг и Янек?

— Ты задаешь неправильные вопросы. — Дагар поднялся и сел на сено рядом с сыном. — Нам нужно поговорить. Очень серьезно. Ты можешь сделать так, чтобы нас не подслушали?

Мальчик кивнул.

— Сделай. То, что я скажу тебе… очень важно.

Элиот поднял глаза, и дрессировщик понял, что тот разыскивает в небе колдуна.

— Его сила больше, — признался ребенок.

— Тогда обмани его. Пусть слышит то, что хочет слышать, но не то, что я буду говорить на самом деле.

Эльф кивнул.

— Говори, мастер. Я закрылся. Только с телеги не спускайся, там волшебство уже не действует.

Дагар вздохнул. Он ожидал увидеть свидетельство колдовства, например, густой туман, сквозь который не просачиваются звуки, или радужную стену, закрывающую их от посторонних, но воздух остался прозрачным, не появилось ни малейшей волшебной искорки. Отвлечься, сделать последнюю паузу перед тем, как броситься в омут, не получилось.

— Тебе нужно бежать отсюда, — произнес дрессировщик. — Твой народ ищет тебя, чтобы убить.

— Что?!

— Ты знаешь, что происходит в последние месяцы в Ви-Элле и О-шо. Эльфы идут по городам и селам и убивают мальчиков в возрасте девяти-одиннадцати лет. Никогда не задумывался, почему? Они ищут тебя.

Элиот моргнул и открыл рот, но ничего не сказал. Дагар понимал, что ребенок находится в замешательстве. Он доверял мастеру, но знал и то, что эльфы не убивают хомо обыкновениус, и уж тем более, не убивают представителей старшего народа.

— Верь мне, Элиот. Я расскажу тебе правду.

Дрессировщик опустил глаза. Пришло время признаться в том, что он и сам узнал недавно. Как отреагирует мальчик? Что скажет? Что сделает? Послушает ли его, когда узнает, что Дагар — его отец? Или возненавидит и прогонит? В любом случае, другого выхода у мастера не было.

— Сто с лишним лет назад, — начал Дагар, — мы с Эргхаргом путешествовали по О-шо. Я искал чудо-птицу, какими славится тот благословенный Айшей край, мечтал поймать ее собственными руками, и устраивал представления едва ли не в каждом городке. В одном из небольших поселений я встретил женщину. Если бы чудо-птицы могли превращаться в красавиц, ни одна из них не смогла бы сравниться красотой с той девушкой. Я влюбился, и она тоже полюбила меня.

Элиот молчал, пока он не понимал, к чему клонит Дагар, но мастер не мог рассказать лишь конец истории.

— Моя возлюбленная оказалась дочерью старшего народа. Эльфийские законы не позволяют вам вступать в брак с людьми, но я все равно сделал ей предложение. Она приняла его, и мы счастливо прожили вместе полгода. Но пришло время расставания. Моя возлюбленная должна была вернуться в Ил'лэрию, куда дрессировщикам вход закрыт. К тому времени я уже попал в зависимость от истинно свободного, но ради того, чтобы быть с любимой, отрекся от себя, и последовал за супругой. Увы, эльфы узнали о нашей любви, и изгнали меня из своей страны.

— Вы больше не виделись? — спросил Элиот.

— Виделись. Чуть больше года назад я получил весточку. Моя любимая просила о помощи. Она родила ребенка от человека, ей хотелось, чтобы я обучил ее сына мастерству дрессировщика. Ее зовут…

— Кьолия, — хрипло произнес Элиот.

— Да, — вздохнул Дагар. — Я забрал тебя в надежде вскоре вновь соединиться с той, которую люблю. В ночь твоего похищения она приходила ко мне.

— Ты виделся с моей матерью? Что она сказала?

— Что четыре года назад отдала тебя не просто так.

— Это связано с моим предназначением?

Дагар кивнул. На лице мальчика отразилось такое искреннее облегчение, что сердце мастера защемило. Он и не подозревал, с каким грузом на сердце живет его сын.

— Она любит тебя, — нежно произнес дрессировщик, — и желает тебе добра. Тебя ищут, Элиот, чтобы убить. Твоя мать просила меня увести тебя в Арканы. Это единственное место, где эльфы не смогут тебя найти. В залежах тильдадильона не действует магия, там ты будешь в безопасности.

Дрессировщик замолчал. Ему не хватило духу признаться в отцовстве, но главное он сделал — предупредил, и теперь сделает все, чтобы Элиот послушался.

Эльф молчал. Его взгляд рассредоточился, голова опустилась. Дагар не мешал. Он понимал, ребенку нужно многое обдумать, и сидел, не шевелясь.

— Ты не все мне сказал, — наконец прервал молчание мальчик.

— Дракон улетел с Янеком, — признался дрессировщик. — Они окончательно слились и не захотели преследовать тебя.

— Я говорю не об Эргхарге.

Дагар прикусил губу.

— Я выгляжу ребенком, но мой разум сравним с твоим. Я не побегу в Арканы, не стану прятаться, а продолжу поход, чтобы исполнить мое предназначение.

— Но…

— Это судьба, отец. Если хочешь, можешь поехать со мной.

Мальчик произнес последние фразы так легко и просто, что Дагар едва не расплакался. В глазах защипало, в горле образовался непроглатываемый комок горечи, он смог только кивнуть. Он поедет с Элиотом, не бросит его, а постарается защитить. Или погибнуть, если сердце его сына пронзит эльфийская стрела. Отец не должен жить дольше собственного ребенка.

Дагар проглотил горечь и обнял своего сына.

Эл'льяонт не знал, что думать. Он не слишком удивился тому, что Дагар оказался его отцом, так как давно это подозревал. Кьолия не стала бы отдавать сына незнакомцу, старший народ не может уподобиться хомо обыкновениус, которые иногда отказываются от своих отпрысков, если те больны или чем-то отличаются от нормальных детей. Да, Эл'льяонт всего лишь полукровка, но это не значит, что законы, обычаи и здравый смысл к нему не применимы.

Правда открылась, все прояснилось, и мальчик испытал облегчение оттого, что эльфийские нормы морали и образ жизни, впитавшиеся в его естество с самого детства, остались непоколебимы.

Мать хотела защитить его, она любит сына и желает ему только добра. Жаль, что Эл'льяонт не может связаться с ней — у него слишком мало силы для такого сложного заклинания. Сама же Кьолия наверняка боится искать ребенка, потому что не может обманывать правителя и рискует натолкнуть ищеек на след сына.

В замешательстве Эл'льяонт находился оттого, что творил Гланхейл. У эльфов была причина разыскивать будущего правителя, но не было причины убивать детей хомо обыкновениус. Либо Гланхейл сошел с ума, либо сошли с ума те, кому он приказал найти Эл'льяонта. В любом случае, теперь это не имеет значения. Даже если старший народ одумается и перестанет проливать кровь беззащитных, люди не оставят все, как есть.

Фархат дождется ответа от Ви-Элле и О-шо, и двинется к Ил'лэрии, чтобы положить конец жестокой бойне. Правители людских царств объединятся против старшего народа, а простой люд до последнего вздоха будет уверен, что детей продолжают убивать. Теперь им за каждым кустом будут мерещиться эльфийские стрелы, а в каждом приезжем они будут видеть замаскированного эльфа. В любом несчастном случае будут обвинять остроухих, с каждым днем увеличивая напряжение, пока не порвется последняя ниточка благоразумия.

Эл'льяонт должен остановить это. С него все началось, им и должно закончиться.

Он сказал отцу, что поедет на переговоры, но подозревал, что мирным путем дело не завершить. Фархат, несмотря на добродушную улыбку и уверения в честности и благонамеренности, человек агрессивный. Пусть его войско невелико, зато к нему могут присоединиться ви-эллийцы, и тогда без крови не обойдется.

Если бы не убийства, Эл'льяонт мог бы решить дело самостоятельно. Теперь у него только один путь: он вернется домой, и его судьбу будет решать общее собрание. Он пожертвует собой, чтобы остановить войну, которая грозит стать самой жестокой за последние триста лет.

— Я сделаю все, чтобы остановить безумие.

Эл'льяонт подошел к своей палатке и положил ладонь на плотную материю. Сартрская тысяча временно обосновалась у ви-эллийской границы, и у эльфа появилась возможность побыть в одиночестве. Ему надоели назойливое внимание короля и злобные взгляды Вильковеста, он хотел хорошенько все обдумать, чтобы при встрече с Гланхейлом вести себя, как подобает отпрыску старшего народа.

Мальчик откинул полог и вошел в палатку. Внутри было темно и пусто, если не считать походной кровати, однако эльф сразу почувствовал, что не один.

— Geliah anenala, Эл'льяонт, — донеслось из темноты.

Мальчик вздрогнул, но сразу же успокоился. Он улыбнулся и шагнул навстречу эльфу.

— Geliah anenala hilaan, Ирлес. Что ты здесь делаешь?