ГЛАВА 15 Бегство

Мэг всхрапнула и открыла глаза. Она поморгала немного, потянулась и села.

— Сплю я или нет? — осведомилась она, недоумённо оглядываясь. — Где я? Куда меня чёрт занёс?

— Ну, уж сразу и чёрт, — пробормотал Пахом Капитоныч смущённо. — Это я перенёс тебя сюда, когда мы убегали из замка.

Мэг с раздражением уставилась на него.

— И с каких же это пор людей хватают среди ночи и волокут бог весть куда? Недаром я сразу почуяла, что добром появление этого нищего бродяги не кончится. Значит, он опоил меня какой-то мерзостью и затащил сюда? С какой же это целью, скажите на милость? Но со мной эти штучки не пройдут! Сейчас же веди меня назад к сэру Джолиону! Что ухмыляешься? Где мои вещи? Украл их, спрятал, а теперь будешь утверждать, что они остались в замке? Знаю я вашу воровскую повадку, меня не проведёшь…

Адель попыталась прервать поток возмущения сварливой попутчицы.

— Твои вещи здесь. Не все, правда, но часть я взяла с собой. Что могла унести.

Мэг бегло просмотрела содержимое узла.

— А где остальное?

— Остальное осталось в твоей комнате, а часть я потеряла в подземелье.

— В каком ещё подземелье? — Мэг была совершенно сбита с толку.

Адель взволнованно рассказала обо всём случившемся.

— Так что ты должна сказать спасибо Пахому Капитонычу, — торжественно закончила она. — Это он спас и тебя и меня.

— Спасибо?! — вскричала несносная баба. — Мне ещё и спасибо говорить?! Да он же ограбил меня дочиста, по миру пустил! Это ему, бездомному нищему, ничего не жаль, а я своё добро наживала, берегла, множила…

— Извини, — вмешался солдат каким-то странным голосом. — Если бы я знал, что это всё, что у тебя есть…

— Всё, что у меня есть?! — взвилась Мэг. — Так ты принимаешь меня за нищенку? Мне, может, и не нужны все эти тряпки, ведь у меня от них ломятся сундуки. Может, мне и девать-то их некуда, да и не износить никогда. Но мне обидно их терять, ведь за них деньги уплачены. Мои деньги! А ты, нищий бродяга, не наживший за свою жизнь и ломаного гроша, бросил моё добро. Я могла бы продать всё это с прибылью. Зачем, спрашивается, я тащилась на край света за этим товаром? Чтобы кто-то его бросил как ненужный хлам?

Адель воспринимала каждое слово Мэг как личную обиду и думала, что солдату очень тяжела такая чёрная неблагодарность, но обнаружила, что тот втихомолку посмеивается. По-видимому, он не считал нужным даже сердиться на странную попутчицу.

— Какая ты грозная, — протянул он, поглаживая кончик рыжеватого уса.

— Да-да-да-да! Я очень грозная! — завопила Мэг, обрадованная признанием её заслуг.

Внезапно лицо солдата стало очень серьёзным, и он предупреждающе поднял руку. Мэг замолчала скорее от удивления, чем он страха.

— Мне кажется, что нам надо уходить отсюда, да поскорее, — сообщил Пахом Капитоныч, прислушиваясь. — Как бы эта нечисть не пустилась за нами в погоню.

— Это сэр Джолион — нечисть? — осведомилась Мэг, не зная, верить рассказу Адели о ночных приключениях или нет. Оснований для сомнений не было, но и представить такого благородного господина в виде не то волка, не то собаки было трудно.

— Ох, Мэг, если бы ты только увидела эту страшную оскаленную морду с громадными клыками! — содрогнулась Адель от воспоминаний.

— Может, это и не он, — засомневалась Мэг.

— Глаза его, — заверила Адель. — Холодные, жестокие. И как же мы сразу не сообразили, что это оборотень? По глазам сразу можно было понять.

— Выходит, что нельзя, — возразил Пахом Капитоныч. — Мало ли встречается людей с нехорошим взглядом. Не всех же причислять к оборотням.

— У сэра Джолиона взгляд влиятельного человека, — попыталась вступиться за любезного хозяина Мэг, но её голос прозвучал неубедительно. — Даже нашему трактирщику, хоть он и мнит о себе невесть что, далеко до него. А какая у него посуда!

Адели было не по себе. Они едва спаслись, оборотни могли пуститься в погоню и настигнуть их в любую минуту, а они всё сидят на одном месте и не спешат убираться из этих мест. Чего ждёт солдат? Он ведь почувствовал опасность!

— Они могут появиться сейчас? — спросила девушка.

— Сейчас — вряд ли, а ночью — непременно, — успокоил её Пахом Капитоныч.

Адель недоумевала. Зачем же солдат заговорил об опасности нападения? Но, увидев весёлые морщинки в углах глаз, поняла, что это был лишь неплохой способ утихомирить сварливую бабу.

— Я предлагаю подкрепиться, а потом не медлить и уходить как можно дальше. Ночью благородная нечисть обзаведётся быстрыми лапами и звериным чутьём. Придётся нам подыскивать себе надёжное пристанище. Боюсь, мы и за два дня ходьбы не выберемся из их владений. Помоги мне приготовить завтрак, дочка.

— Что-то не верится, — пренебрежительно сказала Мэг. — Не волшебники ведь они. Мы будем два дня уходить от замка, а они нас догонят за ночь?

— Не за ночь, а за несколько часов, — уточнил солдат, быстро и умело разводя костёр и вешая на перекладину маленький котелок. — А не веришь, так попробуй заночевать прямо в лесу. Кстати, увидишь своего сэра Джолиона в его истинном облике, как видели мы с Аделью.

— Мир делается всё хуже, — заключила Мэг. — Скоро никому нельзя будет верить.

Адель порадовалась, что её спутница успокоилась и перестала самым немилосердным образом ругать солдата. Хорошо ещё, что Пахом Капитоныч оказался незлобивым и необидчивым. Он или не воспринимал выходки сварливой бабы всерьёз или воспринимал их со своеобразным юмором. Девушка уже не в первый раз позавидовала чужой лёгкости характера.

Путешественники успели отдохнуть в замке и шли легко довольно долгое время, но потом ноги начали ощущать, что тропы в лесу становятся всё неудобнее для ходьбы, а тело всё с меньшей гибкостью пробирается под склоняющимися кое-где к самой земле ветвями могучих деревьев.

— И куда же ты нас завёл? — грозно поинтересовалась Мэг, когда тропа превратилась в еле заметную тропинку, змеящуюся сквозь сухостой.

Пахом Капитоныч озадаченно почесал в затылке.

— Эх, и дура же я была, что доверилась такому проходимцу! — принялась сокрушаться Мэг. — Ты же самый что ни на есть враг. А у меня как-будто разум помутился. Вижу ведь, что шантрапа голоштанная…

— Ну, ты полегче… — попытался было образумить расходившуюся женщину солдат, но отступил перед её гневом и перед фактом в виде почти непроходимого полусухого леса.

— Может, вернёмся? — робко спросила Адель. — Мы ведь делали зарубки на пути, по ним и найдём дорогу назад.

Пахом Капитоныч покачал головой.

— Дорога назад — это дорога к замку оборотней, — объяснил он. — Может, это я виноват, что заблудился, а может, в эту сторону и нет дороги, но всё равно времени потеряно много, и нам придётся пробираться дольше. Будь вы мужчины…

— Я готова идти дальше, — сейчас же сказала Адель, задетая тем, что солдат отказывает женщинам в стойкости и мужестве.

— Ты готова! — возмущённо закричала Мэг. — А у меня ты спросила, готова ли я оставить свою шкуру в этом лесу? Разве через такие гребни продерёшься живой?

— Или мы прорываемся сквозь этот заслон или добровольно предоставляем себя на ужин оборотням, — сказал солдат решительно и даже сурово. Такого тона Адель у него ещё не слышала. — А ну, кто не желает умирать, айда за мной! Эти заросли не страшнее вражеских штыков!

Даже Мэг спасовала перед командным тоном солдата.

Пробираясь через сплетение сухих ветвей Адель оценила меткое замечание своей спутницы. Действительно, над ними нависла угроза оставить здесь свою шкуру. Девушка была вся исцарапана, а на прежде красивое чёрное бархатное платье лучше было не смотреть. Оно цеплялось за каждый встречный сучок, и сначала Адель бережно его отцепляла, но затем уже перестала следить за целостностью материи и безжалостно дёргала подол, временами слыша треск то ломающегося дерева, то рвущейся ткани. Счастье ещё, что в её сумке лежал красочный наряд, который она соорудила себе у людоеда. А до чего же добродушен был этот людоед! И за аристократической внешностью сэра Джолиона невозможно было угадать оборотня. Вот только глаза… Впрочем, Адель немало встречала в своей жизни людей с холодными глазами. Прав солдат, говоря, что невозможно всех их считать оборотнями. Интересно, каким образом человек становится оборотнем?

— Пахом Капитоныч! — окликнула она солдата, шедшего впереди и терпеливо и заботливо обламывающего самые неудобные для прохода ветки, обмотав руку тряпкой.

— Да, дочка?

Он оглянулся, и Адель уловила в его взгляде тревогу.

— Главное — не сдавайся, — убеждал солдат. — Знаю, что ты устала, но превозмоги усталость, потому что от этого зависит сейчас наша жизнь. Ты держишься молодцом, и ты, Мэг, тоже. Но потерпите, дорогие, сейчас не время отдыхать.

Мэг замолкла, и Адель только сейчас осознала, что её спутница всё это время не переставала вполголоса ругаться.

— Я не прошу остановиться, — торопливо заверила его Адель. — Я только хотела спросить, как сэр Джолион стал оборотнем? Как люди вообще становятся оборотнями?

Солдат подумал и жестом пригласил женщин продолжать путь.

— Кто же знает, как это делается? — заговорил он. — Может, он родился таким. Может, и отец его, и дед, и прадед были оборотнями. Я слышал, что человек, которого укусит вампир, сам становится вампиром. Но я лишь слышал об этом, а как дело обстоит на самом деле, не знаю. Да и что вообще мы знаем? Что, например, происходит с человеком после его смерти?

— Его душа попадает в рай или в ад, — ответила Адель. — Так, по крайней мере, учит церковь.

— Откуда же тогда берутся привидения? Многие с ними встречались, но никто не знает, почему они остались бродить по земле, а не отправились туда, куда учат идти попы.

— Я недавно встретила привидение, — подхватила Адель. — Это был дух убитого купца.

— Я был на трёх войнах и видел столько убитых людей, что им бы места на земле не нашлось, если бы все они вздумали остаться здесь в виде привидений. Почему же души одних убитых исчезают неведомо куда, а души других пугают людей на земле?

— В наших краях у покойников не принято сразу исчезать, — вмешалась Мэг.

Адели стало тревожно.

— И они продолжают ходить среди живых? — робко спросила она.

Мэг захохотала, и этот резкий скрежещущий звук неприятно разнёсся кругом.

— Не ходят. Как же они могут ходить, если они умерли? Они лежат сначала в домах или в церкви, а потом — на кладбище, но их души долго ещё остаются среди тех, с кем жили.

— Как это? — не понял солдат.

— Ночами раздаются стуки, шаги, звенит посуда, скрипят двери. Если после чьей-то смерти в доме тихо, то это у нас считается даже неприличным. Значит, что-то здесь не в порядке.

— Я о таком слышал, — согласился Пахом Капитоныч. — У моего приятеля по роте в деревне даже был заброшенный дом, где ночами творилось невесть что. Семья оттуда сбежала, переселилась в какую-то хибарку, потому что жить на прежнем месте стало опасно. Стуками и шагами там не обходилось, а ещё и посуда билась сама собой, летали по комнате скамьи, всё крушилось. "Ходи, хата, ходи, печь, хозяину негде лечь." Тут уж и в землянку сбежишь. Святая вода не помогает, поп бессилен, и даже колдун изгнать эту чертовщину не берётся.

Адели стало совсем жутко. Мало того, что они завязли в сухом лесу, как мухи в паутине, что по их следам ночью могут пуститься оборотни, так ещё и о такой пакости заговорили, о которой она до сих пор не слышала. Она представила себе своего дорогого жениха, спокойного, будничного, практичного. Он казался несовместимым с нечистью, с которой ей пришлось встретиться и, наверное, ещё не раз придётся встретиться, но она идёт выручать его из рабства отвратительной колдуньи. Может, он и сам находится сейчас среди самых поганых существ, которых она даже представить не может. Бедный Франк! Стоило ей вспомнить его взгляд, с обожанием устремлённый на дряхлое страшилище, как в ней просыпалось мужество. Она доберётся до неё, преодолеет все трудности и освободит Франка от злых чар.

— А всё-таки русский солдат пройдёт везде, и ничто ему не может быть преградой, — ворвался в её мысли бодрый голос Пахома Капитоныча.

— Я ж и говорю, что проходимцу ничто не помеха, — ворчливо подхватила Мэг. — Это нам, бедным женщинам, тяжело, а ему всё нипочем. Завёл нас в ловушку, тут нам и конец придёт.

— Пока я с вами, вам бояться нечего, — терпеливо успокаивал её и Адель солдат. — Никогда не бросал человека в беде. Пройдём ещё немного и выберемся из леса, а там жильё какое встретим или ещё чего.

— Смерть мы свою встретим, — не унималась Мэг.

Адель в очередной раз отцепила платье от ветки, сразу же запутавшись ещё в трёх. Ткань затрещала.

— Бедное платье, — вслух сказала она. — До чего же здесь неудобно передвигаться в пышных юбках.

— Я тоже похожа на оборванку, — согласилась Мэг. — И волосы дерутся. И без того их не так много.

— Был бы топор, — сокрушённо посетовал солдат, продолжавший, как мог, выламывать ветки для прохода.

— Рыцарю здесь не пройти с копьём и оружием. А Серый, наверное, прошёл бы. Ослы везде могут пройти, — предположила Адель. — Но им всё равно не успеть. Моська, наверное, их ещё не нагнала. Да и драконов надо победить и освободить путников.

— Вряд ли эти драконы существуют, — возразил солдат. — Ваш сэр Джолион выдумал их, чтобы разлучить вас с защитником.

Эта мысль не приходила Адели в голову, но успокоила её. Значит, за дона Мигеля, Франка, Сверчка и Серого можно было не опасаться. А Моська предупредит их, какая опасность таится в замке. Едва ли эти оборотни представляют трудность для рыцаря, победившего страшную бестию, покрытую чешуёй. Но и помощи от него в ближайшие два-три дня ждать не приходилось.

— Я больше не могу, — объявила Мэг, останавливаясь.

Адель поглядела на неё и поняла, что бедная женщина совсем выбилась из сил. Она и сама чувствовала, что скоро не сможет держаться на ногах, а вид у неё, наверняка, столь же жалкий и исцарапанный, как у Мэг.

— А мы сейчас передохнём, — бодро объявил Пахом Капитоныч, сострадательно глядя на спутниц. — Бедные вы мои! Прилягте, пока я достану еду. Похоже, у нас будет не слишком сытный обед и не слишком мягкие постели для отдыха, но могло бы быть и хуже.

Адель не знала, что именно могло быть хуже, потому что на обед ей достались небольшой ломоть чёрствого хлеба и одна картофелина, сидела она на хворосте и ковре из сухих хвойных иголок, а совсем рядом к ней, как корявые руки, тянулись сухие сучья.

— И что же, по-твоему, может быть хуже? — осведомилась Мэг, глядя на солдата, как на умственноотсталого.

— Хуже было бы, если б у нас вообще не было еды, ещё хуже, если бы не было воды, а у нас хоть мало, но есть. И гораздо хуже нам придётся, если, упаси Бог, здесь возникнет пожар.

— Ну, уж и скажешь, — пробормотала Мэг, испуганно оглядываясь вокруг и принюхиваясь.

— Сейчас мы немного отдохнём и пойдём дальше, потому что несравненно хуже нам будет здесь ночью, особенно если на нас нападут оборотни. Зверю здесь двигаться легко, а человеку невозможно обороняться.

Мэг сознавала серьёзность их положения и без ворчания встретила приказ отправляться в путь.

— Только бы не стемнело раньше, чем мы отсюда выберемся, — высказал общую мысль Пахом Капитоныч. — Но не унывайте, девушки, я вас не брошу.

За спиной Адели не смолкала негромкая унылая ругань. Мэг поносила солдата всеми возможными эпитетами, но девушка настолько устала, что не могла даже сердиться на неблагодарную женщину.

— Вроде, лес начинает редеть, — сказал Пахом Капитоныч. — Ну, и мёртвое же здесь царство, я вам доложу!

Да, это было поистине мёртвое царство. Деревья расступились и не мешали идти, но тем заметнее стало, что нигде вокруг не было ни единой живой веточки или травинки. И полная тишина. Ни щебета птиц, ни жужжания насекомых, ни дуновения ветра.

— Куда ты нас завёл? — ужаснулась Мэг. — Изверг! Да чтоб ты провалился, проклятый!

Адель недоумевала, почему солдат, побывавший на трёх войнах, испытавший много превратностей судьбы, умный, умелый, очень немолодой, терпит оскорбления от глупой и злой бабы. Но, видно, и у него, наконец, лопнуло терпение, потому что он поднял руку и строго произнёс:

— Тихо!

Мэг на миг замолчала, но сейчас же набрала побольше воздуха, чтобы разразиться очередной гневной тирадой.

— Тихо, я сказал! — предупредил её Пахом Капитоныч. — Вроде, кто-то воет.

Мэг с шумом выдохнула. Адель прислушалась, и ей тоже показалось, что откуда-то доносится вой.

— Волки? — испуганно вскрикнула Мэг. — Оборотни?

— На волчий вой не похоже, — определил солдат. — А для оборотней, я думаю, рановато. Впрочем, кто эту нечисть знает? Хорошо, что мы выбрались из зарослей. Здесь хоть развернуться есть где. Я выломаю дубины для обороны, ничего другого у нас нет.

Мэг была бледна до синевы. Её губы шевелились, но слов не было слышно. Адели тоже было жутко, но она помнила, что в критический момент она сможет позвать колдуна Жана. Если на них набросятся оборотни, она так и сделает. А что она будет делать в следующий раз?

— Я думаю, что ждать здесь не имеет смысла, — размышлял солдат. — Мы пойдём на этот вой, тем более, что он на нашем пути, а там будет видно.

— Пойдём прямо в зубы к этим зверям?! — ужаснулась Мэг. — Да ты совсем сдурел, старый болван!

Пахом Капитоныч покачал головой.

— Пойдём, дочка, — обратился он к Адели. — А кто не желает идти в нами, тот пусть остаётся.

Девушка молча последовала за солдатом, и Мэг беспрекословно двинулась следом.

— Ох, бедная я, бедная! — причитала она. — Свела меня нелёгкая с дураками! Что же мне теперь делать?

— Молчать, — объяснил солдат, обернувшись. — Если будешь так подвывать, то кто-нибудь заинтересуется нами и выйдет навстречу.

Мэг замолчала.

— Тихо так воет, — бормотал Пахом Капитоныч. — Жалобно. Или кто-то в беде или… очень голоден. По-моему, голос один. Помолчим. По моему знаку остановитесь. Постарайтесь не наступить на сучок.

Усталость совершенно забылась. Сердце то замирало, то учащённо билось. Тихий вой становился всё явственнее. Кто-то не то плакал низким грубым голосом, не то стонал.

— Говорят, леший может так зазывать путников, — шёпотом сообщил Пахом Капитоныч, останавливаясь и оборачиваясь к женщинам.

— Уйдём отсюда! — умоляюще сложила руки Мэг. — Солдатик, миленький, не ходи туда, не веди нас на смерть.

Адель молчала, но в душе была с ней полностью согласна. Куда они идут? Зачем? Кто им встретится впереди? У беззащитного существа не может быть такого низкого голоса. Это явно кто-то огромный и, несомненно, опасный.

— Ну, нам терять нечего, — возразил Пахом Капитоныч. — Назад идти нельзя, а что ждёт впереди, мы ещё не знаем.

— А может, нам обойти его стороной? — нерешительно спросила Адель.

— Последнее дело — имея неприятеля сзади, не знать, кого имеешь сбоку. Удобнее разобраться с врагами порознь, не давая им объединиться. Я пойду впереди, а вы ступайте следом, но не очень близко. Главное — тихо.

Симпатичное лицо Пахома Капитоныча было спокойным и не отражало ни страха, ни даже лёгкого беспокойства.

— Если увидите, что сможете мне помочь, то не медлите, но если дело будет безнадёжным, то убегайте прочь и предоставьте меня моей судьбе.

Адель с готовностью кивнула, думая в то же время, что, разумеется, не убежит, а произнесёт заветные слова и спасёт этого славного человека.

Солдат осторожно, но решительно двинулся вперёд, и Адель постаралась от него не отстать, глядя под ноги, чтобы не наступить на ветки, во множестве валявшиеся вокруг. Вой делался то сильнее, то слабее, но неуклонно приближался. Пахом Капитоныч уже поднял было руку, чтобы жестом остановить спутниц, но… под ногой у Мэг предательски громко треснул сучок. Вой смолк, а перепуганная женщина со всех ног бросилась бежать.

Дальнейшее произошло с такой быстротой, что Адель не успела ни испугаться, ни удивиться. Из-за сухих полуповаленных ёлок выскочил громадный бурый медведь и остановился перед ними, встав на задние лапы и покачиваясь. Солдат с ножом в руке медленно пошёл на него, явно готовясь схватиться врукопашную. Медведь оглядел противника с головы до ног, встал на четвереньки и заревел. Солдат остановился в напряжённой позе, готовясь не пропустить бросок зверя. Из прочитанных книг Адель помнила, что можно бороться с медведем, вставшим на задние лапы и открывшим для удара ножом брюхо, но не с идущим на четырёх лапах зверем. Она уже готова была призвать колдуна Жана, но медведь, приблизившийся к солдату почти вплотную, сел на землю и почесался.

— А я думал, что у тебя в руке что-то вкусное, — объявил он обиженным тоном. — Ты кто? Метатель ножей? Я видел двух таких на ярмарке в прошлом году. Один из них дал мне сахар, а второй украл у моего хозяина дневную выручку.

Пахом Капитоныч убрал нож и повернулся к Адели.

— Не бойся, дочка, и позови скорее Мэг, а то она заплутается в этих местах.

— Почему убежала эта женщина? — спросил любопытный медведь.

— Мэг! Мэг! Вернись! — закричала Адель. — Скорее возвращайся!

— Эй, Мэг, откликнись! — присоединился солдат.

Но им пришлось долго взывать к перепуганной женщине, прежде чем она подала голос и приблизилась на сто шагов.

— Откуда ты идёшь? — спросил Пахом Капитоныч медведя. — Это ты плакал?

Гигантский медведь пригорюнился.

— Я очень несчастен, — признался он.

Перед Аделью был зверь с крепкими клыками, длинными когтями, мощными лапами. Встреть она такого в зоопарке, она держалась бы подальше от прутьев клетки, но у этого зверя вид был настолько удручённый, что страх уступил место состраданию.

— Что с тобой приключилось? — спросила она.

— Я потерял хозяина, — горестно сообщил медведь.

— Он умер? — сочувственно спросила девушка.

Медведь опустил морду к самой земле и потёр нос лапой.

— Умер, — подтвердил он. — Я один в целом свете. Совсем сирота. Два, нет, три дня скитаюсь по миру, не имея ни крошки еды. А теперь забрёл в этот сухой лес, где и умру. Ну, и хорошо, что умру. Без дорогого хозяина мне жизнь не мила.

— Подожди умирать, — посоветовал солдат. — Лучше пойдём с нами.

— Постарайся преодолеть своё горе, — подхватила Адель. — Время всё лечит. Постепенно ты привыкнешь к мысли, что один, а потом, может быть, найдёшь нового хозяина.

— Такого не найду, — заревел медведь, сидя на земле и раскачиваясь из стороны в сторону. — Добрее его я никого не видел. Никогда он меня не то, что не ударил, а даже не ругал. Всё, что мы выручали на ярмарке, он делил пополам. Лучший кусочек он приберегал для меня, обделяя себя. Ох, бедный я, бедный! Лишиться такого хозяина!

— Что же с ним произошло? — спросил солдат.

— Умер. Заболел и умер. А я остался жив, сам не зная, зачем.

— Пойдём с нами, — ласково убеждал его Пахом Капитоныч. — Мы тебя не обидим, а пережить горе легче на людях, чем в одиночку.

— Куда вы идёте? — спросил медведь, разглядывая солдата и Адель.

— Эта девушка идёт выручать из неволи своего жениха, а я ей помогаю, чем могу.

— А та женщина, которая там прячется?

— Она идёт домой, — объяснил солдат.

— Она с вами?

— С нами, — подтвердила Адель.

— Зачем же она прячется, а сюда не идёт?

Адель решила, что не стоит объяснять медведю, что Мэг его боится. Это могло или обидеть зверя или разозлить. Похоже, медведь не был опасен, но всё-таки это был медведь, причём громадный медведь. Стоять с такой мохнатой тушей рядом и то было страшновато, а каково иметь его постоянным спутником.

— Она сейчас подойдёт, — сказала девушка. — Иди сюда, Мэг!

— Ты не встречал здесь волков, собак, похожих на волков, или людей? — спросил солдат.

— Никого не встречал, — ответил медведь. — Ни одной живой души! Как ушёл с ярмарки, так и брожу один.

— Ну, и хорошо, что не встречал. Говорят, здесь опасные места, водятся оборотни. Нам хотелось бы отсюда поскорее выбраться. Ты знаешь, где выход из леса?

— Волкам меня не одолеть, — решил медведь, — а плохих людей опасаться надо. Я пойду с вами. Глядишь, и хозяина отыщу. Я пришёл оттуда. Туда и пойдём. А вот и ваша Мэг.

— Это чудовище идёт… — Мэг не докончила гневную фразу, потому что огромная морда зверя потянулась к ней, и ей пришлось отскочить.

— Какое же я чудовище? — обиделся медведь и обратился за поддержкой к Адели. — Мой хозяин всегда говорил, что я красивый мальчик.

— Ты очень красивый, — подтвердила девушка. Она собрала всё мужество, чтобы не отдёрнуть руку, когда нос зверя коснулся её ладони. — Но ты такой большой, что Мэг боится, как бы ты не задел её.

— Подумаешь! — хмыкнул медведь и чуть толкнул плечом Адель. — Разве это больно?

— Иди сюда, косолапый, — позвал Пахом Капитоныч.

— Нашёл косолапого! — обиделся медведь. — Гляди-ка!

Он сначала пошёл на задних лапах, потом протанцевал какой-то неуклюжий танец и, наконец, несколько раз перекувырнулся через голову.

— Мой хозяин говорил, что не встречал более ловкого медведя.

— Тогда, Миша, веди нас из леса, — предложил солдат. — Я вижу, что на тебя можно положиться и ты не заплутаешься.

— А поесть? — осведомился медведь.

— Ничего нет. Как только выйдем из леса, так и еду найдём.

Оказалось, что гигантский зверь был доверчив, как ребёнок, и так же поддавался ласке. Он послушно пошёл рядом с солдатом, указывая дорогу.

— И долго ещё нам тащиться по этому лесу? — заворчала Мэг.

— Я шёл два дня, — откликнулся медведь. — Но я часто останавливался, чтобы поплакать.

— Бедный ты, — в очередной раз пожалела его Адель. — Но ничего, мы найдём тебе хозяина.

Путешественники шли, а высохший лес всё не кончался, и вид мёртвых деревьев подавляюще действовал на людей. Если бы попалось хоть одно живое деревце, они не чувствовали бы себя такими одинокими. К тому же хотелось есть, а особенно пить.

— Хоть бы ручеёк какой попался, — высказал общую мысль Пахом Капитоныч и сам себе ответил. — Но тогда и не было бы этого сухостоя. Как же ты, Миша, обходился два дня без воды?

— Мы скоро придём к ручью, — обрадовал всех медведь. — Но кроме камней там ничего нет.

И правда, среди высохшего леса оказалось обширное нагромождение камней. Как-будто какой-то великан засыпал ими окрестность и ушёл, так и не разровняв хаотически набросанную кучу.

— Ручей там, — сказал медведь и повёл своих спутников через камни.

Не так-то легко было лезть через огромные валуны, обдирая руки и колени об острые сколы.

— И куда нас опять ведут?! — взвыла Мэг. — Мочи моей больше нет!

— Тебе бы пройти выучку у моего хозяина! — отозвался медведь. — Ты бы не только по камням прыгала, как горный козёл, а по канату бы ходила и пикнуть не смела. Уж и тяжела была рука у него! Что не так сделаешь — все кости пересчитает. И намучался же я!

Пахом Капитоныч обернулся к медведю.

— Ты же говорил, что твой хозяин был добр и ни разу тебя не обидел, — напомнил он.

Медведь сел и потёр себе морду обеими передними лапами.

— Был добр, — согласился он.

— А теперь ты говоришь, что он был злой, — сказала Адель.

— Был злой, — согласился медведь и с ней.

— Как же это понимать? — спросила Адель. — Он был и добрым и злым одновременно?

— Он был добрым, когда не пил, — объяснил медведь. — А стоило ему выпить, и он становился злым, как дьявол. Тогда ему на глаза не попадись — забьет насмерть.

— И часто он пил? — вмешалась Мэг.

— В последнее время постоянно, — вздохнул медведь. — Он и умер от водки.

— Так что же ты такого изверга жалеешь? — ахнула Мэг. — Подох — туда ему и дорога.

Медведь взревел и встал на дыбы.

— Как ты смеешь так говорить о моём дорогом хозяине! — прорычал он.

Мэг хотела бежать, но споткнулась и упала. Пахому Капитонычу стоило большого труда успокоить разбушевавшегося зверя.

— Мэг ведь не знала, какой он бывал добрый, пока не выпьет, — убеждала и Адель, испуганная не меньше своей спутницы. — Она тебя пожалела, Мишенька.

Медведь успокоился, но долго ещё ворчал и оглядывался на злополучную женщину.

— Вот ручей, — объявил он, — но кто-то там уже есть.

До заката было ещё часа два, но чувствовалось, что день подходит к концу, поэтому при известии о присутствии постороннего Адель сразу же представились оскаленные волчьи пасти и горящие холодной жестокостью глаза. В замке сперва было только несколько оборотней, а потом их собралось много. Сколько же их скопилось сейчас? Удастся ли им отбиться от них, даже имея такого защитника, как громадный медведь? Они отобьются от десятка оборотней, может, от двух десятков. А если их будет сотня сильных свирепых зверей?

— Ну, если это наш любезный сэр Джолион… — начал солдат.

Адель ужаснулась. В её воображении встала такая картина: у ручья сидят благообразные люди, приветливо улыбаются, вежливо разговаривают с вновь прибывшими. Даже зная, что это оборотни, невозможно заставить себя напасть на них первыми. Вот если бы у них были клыки…

— Это какая-то женщина, — определил медведь.

Адель успокоилась и обрадовалась. Иметь дело со сварливой Мэг было трудно, и очень хотелось попутчицу вроде милой госпожи Бергер, Фатимы или хотя бы Мирты. Ей даже в голову не приходило, что это могла оказаться какая-нибудь ведьма, вурдалак или зловредная старуха, посланная ей на погибель.

— Посмотрим, кто это, — браво откликнулся Пахом Капитоныч. — Не торопись, дочка, держись за мной, и ты, Мэг, тоже, а мы с Михайлом Потапычем пойдём впереди.

— Михайло Потапыч! — фыркнул медведь. — Михайло Потапыч! Вот смех-то! Да тебе надо с нами на ярмарках выступать.

— Здравствуй, странница! Уж не знаю, как тебя звать-величать, — обратился солдат к сидевшей на камне женщине. — Далеко путь держишь? А ты, Миша, не спеши, не пугай честной народ.

Адель и Мэг остановились поодаль, во все глаза глядя на незнакомку, которая встала и обернулась к пришедшим. Она была среднего возраста, очень красивая, с густыми иссиня-чёрными волосами, длинными бровями, очень выразительными чёрными глазами. И одета она была в тёмное платье и чёрную накидку, так что Адель сразу же мысленно окрестила её "черная женщина".

— Как я рада, что вижу людей! — пылко воскликнула женщина, сжимая руки. — Я думала, что мне придётся пройти весь путь одной.

— Куда вы идёте? — спросила Адель.

— На север.

— Нам нужно на юг, — огорчённо сказала девушка.

— Эх, досада! — Незнакомка даже прищёлкнула пальцами.

Её манеры показались Адели не то развязными, не то чуточку вульгарными. Она не привыкла к южному темпераменту, прорывающемуся в каждом слове и жесте женщины.

— Надоело идти одной! — пожаловалась незнакомка. — Только подвернулась подходящая компания, так сразу выясняется, что нам не по пути. Вот что называется "не везёт". Ну, хоть немного поговорим, пока вы будете отдыхать. Вы ведь отдохнёте здесь, да?

— Полчаса мы можем здесь посидеть, — подтвердил Пахом Капитоныч. — Здесь и ручей должен быть.

— Вот он, — указал медведь на один из камней.

Адель ни за что не догадалась бы, что за одним из валунов прямо из земли выбивается ключ, наполняет водой неглубокую выемку и исчезает под соседним камнем.

— Меня зовут? Лола, — представилась женщина. — Мне надо дойти до плато, пересечь его и выйти к реке.

— Мы только что проделали этот путь, — сказала Адель. — Она представилась сама, представила своих спутников и сразу же предупредила новую знакомую об ожидающих её опасностях.

— Так что мы едва не стали украшением праздничного стола людоеда, победили бестию, покрытую чешуёй, еле спаслись от оборотней и с трудом выбрались из сухих зарослей.

— Да, тебе лучше найти себе спутников, Лола, — подтвердил Пахом Капитоныч, сочувственно глядя на женщину, решившуюся в одиночестве преодолеть такой опасный путь.

— Нашли кого бояться! — проворчал медведь. — Да я вашего людоеда прибил одной лапой.

— Как? — удивилась Адель. — Ты его убил?

— А чего мне ждать? — ощетинился медведь. — Чтобы он подал на праздничный стол моего хозяина?

— Ты был на плато? — спросил Пахом Капитоныч.

— Мы обошли весь мир с нашим номером, — похвастался медведь. — У меня хозяин был такой выдумщик… Ох, бедный я сирота! Потерял я его!

Лола недоумённо глядела на поддавшегося горю зверя.

— Так что мне больше нечего бояться? — спросила она. — Бестии нет, великана нет…

— Остались ещё оборотни, и они очень близко, — напомнил солдат. — Не советую тебе приближаться к замку, а если встретишь благообразного старика с любезными манерами и суровым взглядом — беги от него прочь.

— Ещё неизвестно, кто от кого побежит, — усмехнулась Лола. — Есть у меня несколько вещиц, которые мне помогут одолеть любого врага.

— Каких-таких вещиц? — не выдержала молчавшая до сих пор Мэг.

— Во-первых, это волшебный кинжал. Направишь его на врага, и он падает мёртвым, хоть клинок его и не коснулся. Для этого даже не надо показываться недругу на глаза.

— Хорошо, что нас, солдат, такими кинжалами не снабжают, — заявил Пахом Капитоныч.

— Почему? — удивилась Лола, с интересом оглядывая солдата.

— Война вообще вещь паршивая, но мы сражаемся в честном бою и головы свои кладём доблестно, а с такими кинжалами войны бы стали подлыми. Жизнью своей не рискуешь, затаишься где-нибудь в укромном месте и направляешь кинжал на врага, а тот падает, не ведая, кто его убил.

— Ты рассуждаешь очень странно, — сказала Лола. — Словно тебе нравится играть со смертью.

— Со смертью играть не нравится, но честью своей русский солдат дорожит больше, чем жизнью

Лола пожала плечами и продолжала:

— Во-вторых, есть у меня волшебная палочка. Дотронешься острым концом до человека или зверя — и он становится камнем, а если дотронешься тупым концом — вновь оживёт.

Пахом Капитоныч уважительно посмотрел на новую знакомую.

— У тебя целый арсенал, — заявил он. — Только учти, что оборотней много.

— На крайний случай у меня есть платочек. Если его развернуть и отгородиться им от врага, то он пройдёт мимо меня, словно мимо пустого места.

— Вот бы и нам такое! — позавидовала Мэг.

— Этими вещами я очень дорожу, — сказала Лола. — Я много путешествую, причём чаще всего в одиночку, поэтому они мне необходимы. Но я хочу сделать вам приятное и подарить свирель.

— Вот уж никогда музыкантшей не была! — пренебрежительно объявила Мэг. — Такими пустяками занимаются только бездельники.

— Я играю только на фортепиано, — призналась Адель.

— На дудке я играю, — в раздумье проговорил Пахом Капитоныч, — и на губной гармошке тоже. Если понадобится, сыграю плясовую на гармони, но на свирели…

— Вам не надо на ней играть, — засмеялась Лола. — Она сама для вас будет играть.

— Как гусли-самогуды? — догадался солдат.

— Да, это волшебная свирель, — подтвердила Лола. — Она будет предупреждать вас об опасности. Если засомневаетесь, хороший или плохой человек перед вами, достаньте её и прислушайтесь. Заиграет — значит, есть опасность, а если промолчит — значит, беспокоиться не о чем. Возьмите её.

Мэг уже протянула было руку, но Пахом Капитоныч решительно отстранил дар.

— Благодарим за щедрость, но нас много, а ты одна, так что тебе эта свирель нужнее, чем нам.

— Не подумайте, что я так безрассудна, — горячо заговорила Лола, то смеясь, то становясь серьёзной. — Уверяю вас, что кроме тех трёх вещиц, о которых я вам рассказала, у меня есть ещё кое-что, поэтому эта свирель мне не нужна.

— Может, ты колдунья? — подозрительно спросила Мэг.

— Нет, я не колдунья, — заверила Лола, — но я знакома с волшебницей, которая иногда дарит мне такого рода вещицы. Когда я вернусь домой, я попрошу её подарить мне ещё одну свирель. Теперь вы убедились, что я не обеднею, если отдам вам свирель. Возьми её ты, Адель, ведь тебе придётся очень долго путешествовать, пока ты не отыщешь своего жениха.

— Спасибо, — поблагодарила новую знакомую девушка.

Мэг скривила губы в недовольной гримасе. Ей очень хотелось получить свирель в своё полное распоряжение, но неподалёку сидел медведь, из-за которого сварливой женщине приходилось обуздывать свой нрав.

— Я вижу, что у вас нет никаких припасов, — заметила Лола. — Сама я сейчас уйду, а вам оставлю вот этот хлебец. Извините, что так мало, но мне предстоит довольно долгий путь.

— Спасибо, добрая женщина, — растрогался солдат. — Желаю тебе счастья и удачи.

— До свидания, Лола, — попрощалась Адель, огорчённая, что приходится так быстро расставаться с хорошим человеком. — Я буду тебя помнить.

— Надеюсь, — ответила женщина, целуя кончики собранных в щепоть пальцев.

— Мой хозяин сумел бы сказать как следует, — проговорил медведь, — а я скажу только "прощай".

Лола помахала рукой и быстро скрылась за камнями.

Могла бы оставить не этот жалкий хлебец, а что-нибудь получше, — заворчала Мэг. — Вон сколько вещей у неё, а нам досталась крошка, которая и один рот не насытит. Свирель она дала! А у самой и кинжал, и палочка, и платок, и ещё что-то… Хвастаться все горазды…

— Зачем ты так говоришь? — запротестовала Адель. — Никто не обязан нам ничего давать, а эта щедрая женщина дала нам хлеб и волшебную свирель. Теперь мы будем заранее предупреждены об опасности.

Она с интересом разглядывала свирель, с виду ничем не примечательную, но обладавшую роковой силой распознавать чужое коварство. Наверное, Лолу послал ей колдун Жан. Вряд ли случайно повстречавшаяся женщина проявила бы к ним такое внимание и сочувствие, что даже отдала волшебную свирель.

— Интересная женщина, — задумчиво проговорил Пахом Капитоныч. — Наверное цыганка. А может, итальянка или испанка.

— А может, ведьма, — саркастически подсказала Мэг.

— Ведьма не будет так добра, — возразила Адель.

— Может, она из-за океана? — продолжал размышлять солдат. — Сам я не плавал, а знакомые матросики рассказывали, что там много таких. Но не будет терять время. Пора разделить хлебец. Всем достанется по маленькому куску, но зато пить можно вволю. Ешьте быстрее, и двинемся дальше, пока не стемнело. Об опасности эта свирель, может быть, и предупредит, но не защитит.

Довод был очень разумный, и никто не заставил себя ждать. Камни тянулись не очень долго, что было большой удачей, потому что карабкаться по ним было очень трудно и неудобно. Лишь медведь с лёгкостью прыгал по ним, временами с удовольствием скатываясь с пологих склонов. За камнями вновь начался мёртвый лес.

— Долго ещё идти? — ворчала Мэг.

— А ты не иди, — посоветовал простодушный медведь.

— Как это? — насупилась Мэг.

— Кувыркайся. Вот так.

И он несколько раз перекувырнулся через голову. Для такой громадины он сделал это сравнительно легко.

— Это мой хозяин научил меня, — похвастался медведь. — А как он сам умел это делать! Только бы мне его поскорее найти!

— Но он же умер, — осторожно напомнила Адель.

— Умер, — согласился медведь. — Но может, и не умер. Может, он как раз и жив.

Пахом Капитоныч не стал вмешиваться в разговор, но разглядывал запутавшегося медведя с большим вниманием.

— Ты сказал, что он умер от пьянства, — вмешалась Мэг.

— От пьянства? — прорычал медведь. — Да он вообще не пил! Кто видел, чтобы он выпил хоть глоток вина?

Мэг шарахнулась в сторону.

— Я не видел, — согласился солдат. — И никто не видел. Пойдём быстрее, Мишенька. Наверняка мы скоро его разыщем.

Зверь успокоился быстро, как ребёнок.

Адель недоумевала. Сначала медведь плакал и жаловался, что его добрый хозяин умер, затем выяснилось, что хозяин был жесток и умер от пьянства. Теперь медведь заверяет, что хозяин вообще не пил, да к тому же и не умер, а жив-здоров. Не выдумка ли это? Может, никакого хозяина не существует?

— Заметила, какой это медведь? — зашептала Мэг в самое ухо Адели.

— Какой? — По трагическому тону спутницы девушка заподозрила, не обнаружила ли та что-нибудь страшное, например, что это оборотень.

— А такой, что это медведь-лгун!

— Да, — согласилась Адель. — Мне тоже показалось, что он немного привирает.

— Немного? Да он слова не может сказать, чтобы не соврать. А этот проходимец ему потакает.

— Какой?

— Солдат этот, что незваным пришёл в замок сэра Джолиона…

— И спас нас с тобой, — напомнила Адель. — Пожалуйста, не обзывай его, Мэг. Мы уже обязаны ему жизнью, а он старается увести нас в безопасное место и будет защищать нас до последней капли крови.

Мэг с откровенной насмешкой отнеслась с словам Адели.

— Не пойму, глупая ты или наивная, — призналась она. — Ни один человек не будет нас защищать, рискуя жизнью. В критический момент любой храбрец покажет спину.

— Только не Пахом Капитоныч! — пылко возразила Адель. — Ты не видела, что было ночью. Мы спаслись только чудом. А ведь Пахом Капитоныч не бросил тебя.

— Спаслись, потому и не бросил, — убеждённо проговорила Мэг. — Плохо ты знаешь людей, молода ещё, а пожила бы с моё, так убедилась бы, что люди показывают своё благородство до поры до времени, только чтобы произвести впечатление.

Адель была несогласна с Мэг. Конечно, она неопытна, плохо знает жизнь, но она не верила, что людьми движет только желание покрасоваться перед окружающими.

— К тому же Пахом Капитоныч умеет успокаивать медведя, — напомнила Адель.

— Я же и говорю, что два сапога — пара, — сейчас же ответила сварливая баба. — Ох, и высказала бы я всё, что накипело на душе, но боюсь этого зверя. Вон как на меня окрысился! Я чуть от страха не умерла, когда он на меня ринулся.

Лес всё больше редел, переходя в поляну с голой, словно выжженной землёй.

— Там дальше начнётся поле, рощица, холмы и три горы, — добродушно объяснил медведь. — Эти горы примыкают к плато.

— Где жил людоед, — подхватила Мэг. — Жил, пока ты его не убил.

Она так и просверлила медведя колючим взглядом.

— Может, убил, а может, не до конца, — неуверенно признался тот. — Они, эти людоеды, живучи. Но я своего хозяина в обиду не дам. Дайте только отыскать его, и вы увидите, какой он добрый и хороший. У него в кармане для меня всегла был кусок сахара. Знаете, какие у него карманы? Огромные! И каждый полон сахара. Бедный мой хозяин! Он иногда не мог купить себе хлеба на ужин, но сахар для меня всегда покупал.

— Хороший у тебя хозяин, — одобрительно подтвердил солдат, пряча лукавую усмешку в морщинках вокруг глаз.

— Хороший, — не распознал насмешку медведь. — Иногда он делал большие запасы. В карманах сахар уже не умещался. Тогда приходилось тащить его в мешке, точнее в мешках. Тяжело приходилось, но зато и вкусный же был сахар! А у тебя есть сахар, солдат?

— Нет, Мишенька. Ни сахара, ни хлеба. Но я обещаю, что достану тебе сахар, как только представится возможность.

Медведь почмокал губами.

— Скорее бы! — мечтательно протянул он. — Я так давно не ел ничего сладкого. В последнее время нам не везло. Народ на ярмарках попадался очень уж жадный. Нам часто приходилось голодать.

Когда вдали появилась зелёная полоска земли, Адели показалось, что прежде ей не хватало воздуха, а теперь она, наконец, может вздохнуть.

— Темнеет, — тревожно проговорил солдат. — Нам бы найти место для ночлега. Хоть какую-нибудь развалюху или пещеру.

До рощицы добрались уже в сумерках. Ноги гудели, и все мысли были только о привале.

— Я больше не могу идти, — объявила Мэг, и голос её прозвучал жалобно. — Я не солдат и не бродяга, и не требуйте от меня невозможного.

— Потерпи, Мэг, — ласково просил Пахом Капитоныч. — Место здесь открытое, и на нас легко напасть. Обойдут сзади, окружат, а нам и деться некуда.

— Не могу! — упрямо твердила Мэг.

Адель чувствовала, что по инерции прошла бы ещё немного, но стоять не в силах. Ещё немного — и она опустится на землю рядом с Мэг, а тогда подняться уже не сможет.

— А я сейчас проверю, насколько ты устала! — грубым голосом заревел медведь. — Вот я тебе!

Мэг вскочила на ноги и с невероятным проворством поспешила вперёд.

— Вот так-то лучше! — одобрил медведь и двинулся следом за ней, похрюкивая и всхрапывая.

— Ой, мочи моей нет! — доносились до Адели стоны Мэг. — Ой, смерть моя пришла!

Адель сама еле держалась на ногах и брела почти в полной темноте, не замечая, куда идёт.

— Свет! — объявил солдат. — Свет в окне!

Откуда взялись силы? И Мэг, и Адель, не говоря уж о солдате и медведе, ускорили шаг и вскоре были возле аккуратного двухэтажного домика. Первый этаж был выложен из камня, а второй — деревянный. Из трубы вился дымок, из окон нижнего этажа приветливо падал свет.

— Вот удача! — воскликнул солдат. — Посмотрим, кто там живёт, и попросимся на ночлег. За такими стенами нам не страшны никакие оборотни. Доставай свою свирель, дочка.

Адель с волнением достала подарок Лолы и подошла к двери дома. Свирель запела незнакомую нежную мелодию. В другой раз при этих звуках покой и умиротворение воцарились бы в душе каждого, но на языке волшебной свирели они означали опасность.

— Скорее назад! — скомандовал солдат.

Однако нежный напев привлёк внимание обитателей дома. Дверь отворилась, и перед отпрянувшими путешественниками предстала опрятная женщина в белоснежном переднике, пухленькая и румяная.

— А я-то думаю, кто это играет?! — обрадованно, словно к родным, обратилась она к нежданным гостям. У неё улыбались не только губы, но и глаза, и ямочки на щеках, каждая складочка на добром лице. — Заходите. Милости просим. Мужа, к сожалению, нет дома, но он придёт с минуты на минуту. О, да вы с медведем? Пусть и он войдёт. Не годится даже медведю оставаться ночью за дверью, места здесь нехорошие, а прихожая у нас большая. Заходите, усталый путник всегда найдёт у нас ужин и ночлег.

Как хотелось поверить в искренность гостеприимной хозяйки, но свирель подсказывала, что в этом доме кроются обман и зло.

— Спасибо, хозяюшка, — ответил Пахом Капитоныч, — но нам нельзя задерживаться. Мы проходили мимо, но не рассчитывали здесь заночевать. Премного благодарны, но вынуждены отказаться от приглашения.

Возражение солдата несказанно удивило хозяйку, и она попыталась переубедить упрямцев, но тщетно. Чем больше она доказывала безрассудство ночного путешествия, тем подозрительнее казалось путешественникам её желание заманить их в дом. Что их там ждёт? Сытный ужин, после которого они заснут крепким сном и станут лёгкой добычей оборотней или иной нечистой силы?

Когда они отошли от страшного дома подальше, Адель обнаружила, что её бъёт нервная дрожь.

— Да, как обманчива бывает внешность! — с сожалением проговорил солдат. — Ни за что бы не догадался, что эта милая женщина хочет нашей погибели.

— Никому верить нельзя! — стонала Мэг. — Или негодяи встречаются, или проходимцы.

— Наверное, у неё есть мёд, — предположил медведь. — Зачем мы ушли?

— Чтобы самим не стать едой, — объяснила Адель.

— Я бы этого не допустил, — сказал медведь. — Своего хозяина я оберегал от любой опасности. Однажды на нас напали оборотни, так я убил троих. А они были свирепые и огромные, как бешеные слоны. Но мне нипочём справиться и с десятком.

— Конечно, Мишенька, — согласился Пахом Капитоныч. — Мы и идём по лесу совершенно спокойно, потому что ты с нами.

Мэг забормотала что-то о хвастунах и прохвостах, но очень невнятно.

Между тем совершенно стемнело, и каждый шаг грозил или падением или увечьем.

— Придётся остановиться здесь, — заключил солдат. — Хотелось бы найти что-нибудь получше, но делать нечего. Здесь, по крайней мере, полянка, так что можно держать круговую оборону. Когда взойдёт луна, мы увидим, приближается к нам неприятель, или нет. Лишь бы она взошла раньше, чем он появится. Достань свирель, Адель, чтобы она предупредила нас об опасности.

— Это она не умеет, — напомнила девушка. — Она распознаёт добро или зло.

— Вот она и запоёт, когда зло приблизится, — подхватил солдат. — Всё лучше, чем ничего. Да и сами мы не дадим захватить нас врасплох. Ты, Михайло Иваныч, прислушивайся, не крадётся ли кто.

— Хорошо, буду слушать, — охотно согласился медведь.

Стояла гнетущая тишина, но Адели чудились шаги, шорох, поскрипывание. Перед глазами мелькали лёгкие тени, чудились крадущиеся шаги. Потом в ушах стало шуметь, а глаза казались засыпанными песком. Девушку разбудил громкий рёв медведя и весёлое нежное пение свирели. Истошно завопила Мэг.

— Не подходи! — грозно кричал Пахом Капитоныч. — С нами крёстная сила!!! Так врежу дубиной промеж глаз, что не обрадуешься!

— Да уж, такому угощению рад не будешь! — согласился весёлый молодой голос. — От нас крёстная сила тоже не отступала… Полегче, братец, пожалей мои кости! Ну, здравствуй, Егор, здравствуй, медвежишко. Куда ты удрал, дурная твоя голова? Разве я с тобой когда-нибудь расстанусь?

— Хозяин! — ревел медведь в голос. — Нашёлся!

— Осторожнее, мил-человек, — предупредил солдат. — Быстрее к нам! Берегись оборотней, они где-то рядом.

Незнакомец присоединился к путешественникам и только сейчас узнал, какой страшной опасности подвергался.

— Ну, теперь нас много, — заключил Пахом Капитоныч. — Вот здесь я приготовил факелы и огниво. Как только они подойдут поближе, мы встретим их дубинами, а Адель зажжёт факелы.

— Я их не слышу, — призналась Адель. — Может, зажечь факелы сейчас?

— Они быстро прогорят, и только ослепят нас, — объяснил солдат. — Прислушайся, Мишенька, не идут ли? Или тебя Егором зовут?

— Не слышу, — проворчал медведь. — А зовут меня, и точно, Егор.

— Егор, — подтвердил незнакомец. — А меня Николай.

— Русский? — спросила Адель.

— Цыган. Из-под Киева.

— Ничего не слышу, — упрямо повторил медведь.

— Но свирель играла, — испуганно напомнила Мэг. — Может, это она тебя так встретила, цыган?

— А вот я её сейчас раздавлю! — взревел медведь. — Больше она играть не будет!

Адель испугалась, что зверь в слепой ярости растопчет хрупкий инструмент, но Николай ласково позвал своего питомца:

— Иди сюда, Егор. У меня для тебя, мой маленький, припасён сахар.

Девушка ничего не видела, кроме смутных теней, но услышала удовлетворённое ворчание и чмоканье.

— Я его совсем крошечным нашёл и вырастил в таборе, — объяснил Николай. — А потом мы с приятелем ушли от своих и бродили по ярмаркам. Много стран обошли. Приятель мой к циркачам в акробаты нанялся, а мы с Егоркой решили домой податься. Да вот стали у меня медведя торговать, а он, дурачок, решил, что его продадут, и пустился в бега. Думал, что не найду его, да вот Бог привёл… А ты, Егор, прислушивайся, не идёт ли кто.

— Слушаю, — ответил медведь.

Солдат кратко рассказал историю каждого путешественника.

Адель задремала, и сквозь сон ей почудилось, что в бок ей упирается необъятная мохнатая стена. Она шевельнула рукой и нащупала какие-то прутья. Это её разбудило, и она открыла глаза. Медведь бессовестно спал, касаясь её боком, а лапа с длинными когтями упиралась в её руку. Адель тихонько отодвинулась, опасаясь, что зверь задавит её, если внезапно проснётся и вскочит на ноги. Луна уже взошла и серебрила траву на поляне. Было совсем тихо.

— Тревога! — заревел медведь, поднявшись во весь рост, сейчас же опустившись на четыре лапы и выходя вперёд.

— Зажигай факелы, Адель! — велел Пахом Капитоныч.

— Вот они! — закричал Николай.

Адели некогда было смотреть по сторонам, и она с лихорадочной поспешностью высекала искры и зажигала сухую, легко воспламеняющуюся траву, приготовленную заранее. Руки тряслись, и это несложное дело заняло гораздо больше времени, чем если бы она не торопилась. Неприятно давило сознание, что на неё в любую секунду может прыгнуть из темноты хищник.

Один за другим вспыхивали факелы, и чьи-то руки хватали их, размахивали ими в полутьме, совали в оскаленные морды. Слышался вой, визг и глухие размеренные удары. А потом всё стихло.

— Отбились, — бодро и спокойно подытожил солдат. — Идите к костру и осмотритесь, не покусал ли кого-нибудь оборотень.

Выяснилось, что все целы и невредимы, и лишь солдату разодрали рукав на мундире, но кожи не коснулись.

— А где Мэг?! — спросил Пахом Капитоныч, и в голосе его прозвучала тревога.

В глубине сознания Адели шевельнулось удивление, что солдат беспокоится о женщине, постоянно его оскорблявшей, но в ней самой поднялось чувство, похожее на панику.

— Она здесь, — сказал медведь.

В ответ раздались нечленораздельные звуки. Оказалось, что Мэг сидит совсем недалеко от девушки, но от испуга не может ни пошевельнуться, ни слова вымолвить.

— Дай ей воды, Адель, — распорядился солдат. — Она скоро успокоится.

Бедную женщину била крупная дрожь, и Адель вынуждена была поддерживать голову страдалицы, чтобы та не разбила губы о край кружки.

Между тем Пахом Капитоныч снял мундир, достал из своих запасов нитку с иголкой и принялся умело и аккуратно шить. В голове у Адели мелькнул вопрос, сумел бы её Франк зашить порванный рукав, если бы понадобилось? Едва ли он смог бы даже вдеть нитку в иголку. Всё-таки их с Франком жизнь не требовала овладения многообразными ремёслами, не то что кочевая жизнь солдата или цыгана. Наверное, Пахом Капитоныч умеет пахать, строить, ухаживать за скотом, править лошадьми.

— Я что-то не заметил, играла свирель при атаке оборотней или нет? — спросил солдат.

— Не знаю, — растерянно отозвалась Адель. — Может, она и не должна предупреждать об опасности? Лола сказала, что она распознаёт, друг перед нами или враг.

— Нет, сдаётся мне, что что-то в этой свирели неправильно. Быть не может, что та добрая женщина из лесного дома была нам врагом.

— Я не знаю, — нерешительно ответила девушка и сама засомневалась в подарке Лолы.

— А я столько оплеух надавал этим тварям, что утром мы найдём сотню, а то и две убитых волков, — объявил медведь.

— Опять выдумываешь? — ласково спросил Николай.

— Ну, не две сотни, а одну, — сразу уступил Егор.

— И не сотню, а десяток или даже меньше, — уточнил поводырь. — Да и тех мы утром вряд ли найдём.

— Почему? — обиделся медведь.

— Очухаются и уползут. Но ты, мальчик, сражался, как герой.

— Да, Егорушка, если бы не ты, мы бы не победили, — подтвердил Пахом Капитоныч. — Этих тварей было больше двух десятков.

— Да хоть бы их была тысяча, — пренебрежительно ответил медведь. — Для меня это не противник. Мы с хозяином и не таких побивали. Однажды мы вдвоём выступили против пятисот оборотней и двухсот вампиров одновременно и…

— Егор, прекрати! — урезонивал разошедшегося хвастуна Николай.

— Ни за что не поверю, чтобы цыган с кем-то сражался, — раздался невнятный ворчливый голос. — Это воровское отродье способно только…

Рёв зверя был страшен не только для обидчицы. Ни в чём не повинная Адель почувствовала, что у неё волосы на голове готовы зашевелиться, а Мэг издала что-то среднее между писком и хрюканьем.

— Егорушка, стой! — надрывался цыган, бросаясь к своему медведю и обхватывая его необъятную шею руками. — Милый, хороший мальчик. Брось, не связывайся с ними. Уйдём скорее! Ты ведь не станешь меня огорчать? Пойдём, я дам тебе сахар… Прощайте, нехорошие вы люди. Зачем зря обижать цыгана? Разве я что украл?

Зверь не скоро успокоился и временами взрезывал, упираясь и порываясь повернуть назад.

— Не слушай её, Николай, — огорчённо убеждал Пахом Капитоныч. — Оставайся с нами. Мы с Аделью тебе рады, а на неё не обращай внимания. Я же терплю.

— Если терпишь, значит с ней согласен, — возразил цыган. — Я бы на твоём месте давно бы от неё ушёл. Ведь не жена она тебе?

— И как язык-то твой поганый повернулся сказать такое? — опомнилась Мэг. — Да мне рядом с этим голоштанным бродягой и показываться-то совестно…

— И рад бы сбежать, да как же бросишь её одну в этих гиблых краях? — признался Пахом Капитоныч. — Пропадёт с её-то характером. Доведу до безопасных мест, а потом и распрощаюсь. Я должен помочь Адели.

— Вижу, что ты, солдат, готов подставлять шею под любой хомут, — насмешливо проговорил Николай. — Нет, я цыган вольный. Захочу — останусь, а захочу — уйду.

— Вот и уходи! — взвилась Мэг. — И медведя своего уводи! Слыханное ли дело, чтобы зверь среди людей жил!

— Прощай, солдат, — донеслось уже издали.

— Ах, беда какая! — сокрушался Пахом Капитоныч. — Хорошего человека обидели.

— Это цыган-то — хороший человек? — изумилась Мэг. — Да это счастье, что избавились от него, от ворюги этого! Утром посмотрим, не украл ли чего. А медведь совсем дикий. Ведь без всякой причины несколько раз готов был меня разорвать! И как я жива осталась?

Адели было так горько, что она не могла говорить. Она молчала, когда уходил оскорблённый цыган, уводя своего медведя, молчала и сейчас. Злая сварливая баба готова была рассорить их со всеми встречными. Словно какой-то бес сидел в ней и заставлял подавать голос в самый неподходящий момент, причём этот голос всегда произносил очень обидные слова. Почему-то Мэг видела во всех только плохое, подозревала в самых некрасивых намерениях и не верила, что у окружающих её людей и животных могут быть благородные и бескорыстные чувства. Девушку неприятно задело замечание цыгана о хомуте, под который солдат готов был подставить шею. И правда, что заставляет его терпеть выходки Мэг? Рабская покорность? Неужели нет у него гордости? Вот Николай при первом же оскорблении ушёл. Он не такой человек, чтобы позволять кому-то себя унижать. А Пахом Капитоныч терпит. Молчит, терпит и продолжает опекать злую бабу. Да и сама Адель тоже терпит. Пусть Мэг донимает её не так сильно, как солдата, но всё же ей неприятно общество невоспитанной и откровенно злой женщины, а она путешествует с ней вместе и почему-то не решается гордо, как Николай, её покинуть. А хомут? Она, Адель, ведь тоже очередной хомут на шее Пахома Капитоныча. Он вызвался её сопровождать. Почему? Зачем? Кто она ему? Вроде, очень хороший человек этот солдат, но почему-то он впадает в зависимость от каждого встречного, словно не принадлежит себе.

— Напрасно ты, Мэг, распускаешь язык, — между тем говорил Пахом Капитоныч. — Ну зачем прогнала цыгана с медведем? Они спасли нас от верной смерти…

— Ох, и глуп же ты, солдат! — вздыхала уставшая Мэг. — Не нашу жизнь они защищали, а свою. Я ещё не встречала человека, который бы поступился чем-то ради другого, да и не встречу никогда, потому что таких дураков нет.

— Если таково твоё мнение, то ты бы тогда позаботилась хотя бы о своей выгоде. Зачем прогнала сильного и ловкого цыгана и медведя, который стоит целой роты. Посмотрела бы ты, как Егор встретил оборотней! От его оплеух они разлетались в разные стороны, как пушинки. С такими попутчиками не страшна никакая опасность.

Мэг помолчала, словно не зная, что ответить, а потом взвилась.

— А ты мне не указывай, что делать! Мало я проходимцев на своём веку встречала? Ещё не хватало от каждого бродяги получать наставления!..

Адель со всей ясностью и горечью осознала, что солдат начисто лишён чувства собственного достоинства и готов терпеть любые оскорбления. Ей стало и обидно за него, и непомерно его жалко.

— Потише, девочку разбудишь! — негромко сказал Пахом Капитоныч. — И сама сейчас же ложись спать, а то завтра не сможешь держаться на ногах. Нам надо уходить как можно скорее, не то эти твари вернутся в большем числе, а мы остались без защиты.

По-видимому, даже Мэг поняла разумность совета солдата, потому что быстро угомонилась. Адель подумала, что надо будет сменить Пахома Капитоныча на дежурстве, но не успела сказать об этом, незаметно для себя уснув.