7

Милиция приехала минут через двадцать, на двух машинах. И сразу загнала всю толпу назад в ресторан, чтобы не мешали следственным действиям. Кто-то из милицейских подогнал машину поближе к телу и включил фары. Направленный свет сгустил темноту вокруг и безжалостно выхватил из нее неподвижно лежавшего Хасанова. В этом было что-то бесстыдное и неестественное.

Я стоял в холле рядом с Гошей, наблюдая в окно, как суетятся во дворе следователи и вспыхивает камера фотографа. До меня доносились приглушенные реплики гостей и официантов за моей спиной. Женщины всхлипывали.

— Такого человека убили!

— Бандиты проклятые! Все им мало!

— Да тут не бандиты! Это из-за политики. Мешал он им…

Не думаю, что все они питали к Хасанову нежные чувства. Но почти любой из нас, став свидетелем внезапного насилия, невольно сочувствует жертве.

Кто-то осторожно тронул меня за рукав. Я повернулся. Передо мной стоял трясущийся Собакин. На него было жалко смотреть. Позади него маячила его заплаканная жена.

— Как в кошмарном сне! — прошептал он дрожащими губами. — Я… Нас будут допрашивать… Я очень прошу, ничего не говорите в милиции о том, что… ну, в общем, о моей жене… Это ведь все неправда! Пожалуйста… Ведь это не имеет отношения к делу… Мне это очень важно…

Я посмотрел в его синие молящие глаза и, не ответив, отвернулся к окну.

Между тем машины продолжали прибывать к ресторану. Появился прокурор города со свитой, потом я увидел Рукавишникова и Силкина. Они хлопотали возле Ирины, которая все еще оставалась на улице. Последними приехали журналисты, пытавшиеся прорваться сквозь милицейское оцепление.

Заметив камеры, Ирина повернулась и шагнула в сторону ресторана. Но в эту минуту она покачнулась, видимо, теряя сознание. Рукавишников успел ее подхватить. Вместе с Силкиным они почти внесли ее в холл и усадили на стул у входа. Кто-то из официантов побежал за водой. Она сидела обмякшая и терла пальцами виски.

Стоя рядом, Силкин выглядел мрачно и торжественно. Рукавишников был подавлен и потерян. Он гладил Ирину по волосам и бормотал что-то утешительное. Следом вошел прокурор города с озабоченным лицом. Я приблизился к их группе и поздоровался с прокурором за руку.

Силкин сделал нам знак глазами, и мы втроем отошли в сторону.

— Может быть, отпустить ее до утра? — тихо сказал он прокурору.

— Ну, конечно! — недоверчиво хмыкнул прокурор, румяный, пожилой здоровяк. — А завтра вы же на нас и спустите всех собак. Дескать, куда мы смотрим, пока на улицах убивают невинных людей!

— Послушайте, — продолжал Силкин настойчиво. — Ничего вразумительного вы от нее сейчас все равно не добьетесь. Женщина пережила страшное потрясение. Пусть придет в себя. Тут и так полно свидетелей. Хватит вам работы!

Прокурор притворно вздохнул. Услуга ему ничего не стоила, зато мэр в этом деле оказывался ему обязанным.

— Ну ладно, — нехотя согласился он. — Раз вы просите. Хотя по закону, между прочим, запрещено.

Силкин поблагодарил и вернулся к Ирине.

— Теперь начнется! — посетовал прокурор. — Депутатские запросы, статьи. Шуму не оберешься. И надо же было, чтоб именно его убили! Как будто стрелять не в кого. Прокурор области уже сюда выехал. — Он хмуро покачал головой. — А что толку! Сейчас заявит, что берет под свой личный контроль. А отдуваться-то все равно нам! Терпеть не могу эти «заказняки»! Сроду никого не найдешь. То ли дело — бытовуха! Девяносто процентов раскрываемости. Пырнул ножом по пьянке и тут же признался.

Я сочувственно покивал. Прокурор вновь вздохнул, томимый тяжелыми предчувствиями. Я выдержал паузу.

— Может, меня тоже до завтра отпустите? — осторожно попробовал я.

— Ну вот! — возмутился он. — Так у меня все подозреваемые разбегутся! Даже не думай!

— Я завтра сам приеду к следователю! — пообещал я. — Дам самые подробные показания.

— Все так говорят, — проворчал он. — А потом объявляй тебя в федеральный розыск!

— За меня прокурор области поручится! — нагло заявил я.

— Ага! — фыркнул он. — Жди! Нужен ты ему! Он наклонился ко мне поближе.

— Слышь, — заговорщицки прошептал он. — А может, это она его завалила? Как думаешь?

— Кто? — не понял я.

— Ну, жена. Вдова теперь. — Он показал глазами в сторону Ирины, которая начала приходить в себя. — Они, говорят, последнее время жили как кошка с собакой.

— Вы серьезно? — оторопело спросил я.

— Конечно, серьезно! — хмыкнул он. — Ей-то прямой интерес. Ей же все достанется!

— Как-то не очень похоже, — с сомнением протянул я.

— Молодой ты еще! Доверчивый, — важно возразил он. — Поживи с мое, такого насмотришься! Жены-то обычно и режут. А после знаешь, как убиваются! Сердце разрывается, на них глядя.

Он подумал еще немного.

— Жаль будет, если не она, — сказал он наконец с грустью. — Раскрыли бы по горячим следам. С женщинами проще. На них надавишь, сунешь под нос постановление об аресте, они и расколются. Ну, ладно, езжай уж, — разрешил он. — Но только завтра чтоб как штык!

Рукавишников и Силкин все еще толкались возле Ирины. Лицо ее было отрешенным и безучастным. Она машинально брала стакан с водой, когда они ей давали, делала глоток и вновь возвращала им.

Проходя мимо них, я остановился неожиданно для самого себя.

— Хотите, я отвезу вас домой? — предложил я ей. Она повернулась, посмотрела на меня, но не сразу увидела. Потом молча встала, высвободилась из объятий Рукавишникова и взяла меня под руку. Не говоря ни слова, мы вышли из ресторана.

Хасанова уже унесли, но место, где он лежал, было обведено мелом. Она бросила туда мгновенный взгляд и тут же потупилась. Я усадил ее в свою машину.

Когда мы отъезжали, я краем глаза видел, как Силкин с Рукавишниковым вышли к журналистам, чтобы сделать свои заявления.