"Джагала" - читать интересную книгу автора (Браст Стивен)

15.

Он выиграл, я проиграл.

На ужин был тот же гуляш из баранины, но уже со всеми положенными ингридиентами, и мне позволили выпить полный стакан вина. Прекрасно.

«Босс, откуда ты знал, что Орбан пойдет в ковен? И что ковен именно там? И…»

«Потом, Лойош.»

«Тебе все это нравится, да?»

«Частью – да. Другой частью – не очень.»

«Я не в том смысле. Я в смысле – демонстрировать, насколько ты умный.»

«Был бы я умный, Лойош, я бы не оказался там, где сейчас.»

«Но ты же не мог знать…»

«Да мог, конечно же. Я просто идиот, что упустил это.»

«Как, босс?»

«Что, по-твоему, «бабочка» делала на улице днем, когда все рабочие на мельнице? Она специально пришла ко мне, значит, кто-то ее послал. Я должен был вычислить это и проследить за ней, тогда их ход не застал бы меня врасплох. Но в то время я просто ничего не понял. А насчет нее остался только один вопрос. Хммм…»

«Какой, босс?»

Я не ответил, задумавшись о Терезе, вычисляя, как она во все это вписывается.

«И еще, босс. Если ты ничего не понял тогда, так КОГДА же ты все это вычислил?»

«Когда мне задавали вопросы, – ответил я. – Дай-ка подумать…»

Все происшедшее должно было послужить мне уроком. Вот только я не знал, уроком чего именно. До сих пор не уверен.

«Не понимаю, чего ты мешкаешь, босс. Ты хочешь, чтобы я разыскал ее и посмотрел, куда она пойдет и с кем поболтает.»

«Ну, в общем да.»

«Увидимся.»

И он вылетел в окно, перепугав беднягу Михея, который присматривал за тем, чтобы я не пропорол себе губу вилкой.

– Куда это он? – спросил Михей.

– Мне надоела баранина. Он слетает за коровой.

Парень покачал головой.

– Тут в округе не разводят скота. Ему придется отправиться…

– Я шучу, Михей.

– Я знаю, – ответил он.

Я вздохнул. Если и дальше буду недооценивать людей, с кровати мне не встать.

– Михей, ты знаешь семью Саабо?

– А? Конечно. В таком городке все всех знают.

– Расскажи о них.

– Что вы хотите знать?

– Для начала, семья большая?

– Четверо. То есть шестеро. Три сына и дочь. Старший – Янош, на год младше меня.

– Занимается сельским хозяйством?

– О нет, нет. Они работают на мельнице. Все они.

– Все?

– Ну, кроме малышки Чиллы. Ей только четыре года.

– А кто самый младший из тех, кто работает?

– Это выходит Фулоп. Ему девять.

– Девять.

Он кивнул.

– А отец?

Он нахмурился.

– Не знаю точно. Сорок, сорок пять?

– Нет, я в смысле, как его зовут?

– А. Венчель. Не знаю, как зовут его жену, ее все называют Сес. Влад?

– Хммм?

– Вы не собираетесь впутать их… ну, во все это, нет?

Я посмотрел на него в упор

– А что, по-твоему, «это» такое?

Кровь бросилась ему в лицо, рот распахнулся и закрылся. Если парень хотел что-то скрыть, глухой номер. Я знавал дзурлордов, которые владели собой лучше, чем он.

Я ждал, и наконец Михей промолвил:

– Думаю, я знаю то же, что и все. Слухи.

– Угу, – согласился я. – Выкладывай, что за слухи.

– Ну, вы хотели увидеть своих… Мерсов, и они мертвы. Вы беседовали с Золли, и он мертв.

– А зачем я пришел в город, Михей? Что говорят об этом?

– Никто вроде не знает.

– Но слухи-то есть. Они всегда есть.

– Чтобы убить его сиятельство. Это один.

– Ха. Если б я хотел его убить, он был бы мертв. Что еще?

– Что вы дух Злого барона, ищущий отмщения.

– О, это мне нравится. Кто так говорит?

Он смутился.

– Инче так сказал.

– Хозяин «Колпака»?

– Чего-чего?

– Трактира.

– А почему вы зовете его «Колпаком»?

– Не знаю. А вы как его зовете?

– Трактир Инче.

– Ясно.

– В общем да, он.

– Он думает, я хочу убить графа Саэкереша. Ну-ну. Что ж, это отвечает на пару неприятных вопросов, и порождает несколько новых. А ты как считаешь?

– Не знаю. – Он пожал плечами. – Но… вы нравитесь его сиятельству, и он хочет вас защитить. Так что, наверное, вы вместе с ним работаете против Гильдии?

– О да, – заметил я, – он меня обожает; все, что хочешь, для меня сделает.

Михей нахмурился, а я продолжил, стараясь сохранить прежний нейтральный тон:

– Я понимаю насчет Гильдии и Саэ… его сиятельства. Но как во все это вписывается ковен?

– Не знаю, – сказал Михей. – Я вообще не уверен, что у нас, ну, есть ковен.

Я кивнул.

– Есть?

– Думаю, да.

– Откуда вы знаете?

– Вот что я тебе скажу, Михей. Ты мне нравишься. Если все это закончится, а мы оба останемся в живых, я все тебе объясню.

– Как это – останемся в живых?

– Не хочу тебя пугать, но прямо сейчас я бы за наши головы многого не дал.

– Не беспокойтесь, – заверил он, – вас защищает его сиятельство. И он сообщил, что вы…

– Да, да. Он оповестил народ, что меня убивать не стоит. Я нахожусь под той же защитой, какую имел Золли.

Он опустил взгляд. Кажется, я снова расстроил беднягу. Чертовски удачно, что у нас с Коти не было детей; я просто не умею с ними общаться.

Через несколько минут Михей проговорил:

– Вы хотите, чтобы я попросил Саабо прийти к вам?

– Да, пожалуйста.

– Не знаю, захочет ли он.

– Нет так нет. Интересно, которым из слухов обо мне он верит.

Михей пожал плечами.

Через несколько часов вернулся Лойош, Терезу он так и не нашел.

С каждым днем я становился все сильнее. С каждым днем новый убийца был все ближе. Наверное, мне следует возблагодарить кого-нибудь, что Кинжал Джарегов более не при делах; она подошла бы для этой «работы» лучше всего. Если вам эта мысль кажется ироничной, порадуйтесь вместе со мной. Если нет – извините, объяснять не стану note 10.

Утром Лойош возобновил поиски, а я стал ждать новостей о том, будет ли у меня сегодня гость. К полудню заглянули лекарь и колдун, которые снова сменили на мне повязки и подвергли тщательному осмотру, ощупыванию и обсуждению.

– Заметных шрамов остаться не должно, – решил лекарь.

Сквозь стиснутые зубы я сообщил, сколь мало меня интересуют шрамы. Эбрамиса, похоже, не интересовало, насколько они интересуют меня; наверное, для него это был вопрос профессиональной гордости. Его профессиональная гордость заботила меня примерно в той же мере, в какой моя собственная заботила моих «пациентов».

Завершив осмотр, оба они еще чуток посуетились надо мной, потом пошептались, а потом удалились поговорить с Михеем о том, как надлежит выхаживать немощных бродяг-убийц.

– Полагаю, кризис позади, – заявил Эбрамис.

Я едва не расхохотался, а потом до меня дошло.

– Погодите, вы что, думали, что я мог умереть?

– Вы изрядно пострадали.

– Ну, от меня не так-то легко избавиться.

Он хмыкнул, мол, хвастать несложно. Ну в общем да, не самые умные слова. Но в конце концов, он лекарь и слышал немало глупостей. Вот в чем преимущество моей профессии… вернее, бывшей профессии: сделай все правильно, и никаких глупостей от «пациента» больше не услышишь.

Лойош не нашел Терезу и убедил не посылать Ротсу ему на подмогу, так что она осталась со мной, свернувшись на подушке у моего уха. Так, в общем, и прошел весь день – не случилось ничего, о чем бы стоило вспомнить. А вот вечером, когда из зала внизу начали слышаться отголоски разговоров и смешков, в дверь осторожно постучали.

Ротса насторожилась, как почуявший волка куваш note 11. От того, кто придет убить меня, не стоило ожидать стука в дверь, опять же, повелением «прочь отсюда» от него все одно не отделаться; поэтому я предложил стоящему за дверью войти.

Это оказался невысокий человечек в коричневой рубахе и свободных панталонах, которые когда-то были черными. У него была угловатая челюсть и бородка, которой он явно гордился: подстриженная ровным уголком, она продолжала линию челюсти дюйма на полтора ниже подбородка. Взгляд был направлен частью в мою сторону, частью куда-то вниз, а в руке посетитель сжимал старую голубую шапчонку.

– Входите, – повторил я, и так он и сделал. Почтительно. Крестьянин никогда бы не стал фигурно выстригать бороду, но вот манеры самые что ни на есть крестьянские.

– Доброго вам здоровия, сударь, – промолвил он, источая почтительность. Отвратительно.

– Садитесь, будьте любезны, – сказал я. – Я встал бы и поклонился, но пока не совсем в состоянии сделать это.

На это у него ответа не нашлось, и он сел и уставился на свою шапку.

– Я Мерс Владимир, – представился я.

– Да, господин.

– Полагаю, мы в некотором смысле родня?

Саабо кивнул, с некоторым опасением. Он боялся меня или того, что оказался моим родичем? Вряд ли последнего, похоже, не многие верили, что я на самом деле Мерс. Ну а поскольку я не Мерс, все в порядке.

– Вы, конечно, знаете, что произошло? С семьей?

Он вяло кивнул, все еще созерцая шапку. Если б я мог двигаться – закатил бы ему оплеуху.

– Когда-то это была и ваша семья. Вы в родстве с ними.

Он кивнул; направление беседы ему определенно не нравилось.

– И вас не беспокоит то, что с ними произошло? – спросил я.

Он впервые поднял на меня взгляд, и в глазах промелькнуло нечто такое, чего я там увидеть не ожидал. Но потом он снова поник и проговорил:

– Беспокоит, господин.

– Что ж, я намерен кое-что по этому поводу предпринять.

– Господин?.. – Я словно сообшил ему, что намерен отрастить вторую голову.

– Я не намерен позволять кому-либо считать, что можно перебить мою семью и остаться безнаказанным. Вы полагаете, подобное позволительно?

Саабо открыл и закрыл рот несколько раз, потом сказал:

– Нет, сударь, но…

– Что – но?

– Я-то что могу?..

– Если хотите, можете мне помочь.

Он явно хотел спросить «А что, если я откажусь?», но не посмел. Ничего не имею против трусости, уважаю таковую и, когда только возможно, сам праздную труса. Но вот слизняков – терпеть не могу. То есть терплю, конечно, польза-то от них нередко случается…

– Что я могу сделать? – наконец спросил он, явно подразумевая скорее «на что я-то гожусь», чем «предлагаю помощь».

А я ответил:

– Ну, я не собираюсь просить вас кого-то убивать.

Он поднял голову. Снова этот взгляд. Впрочем, ненадолго.

– Чего вы от меня хотите?

– Я сообщил вам, что собираюсь сделать. Вы хотите мне помочь или нет?

Он стиснул зубы, по-прежнему глядя на шапку, и наконец процедил:

– Только если точно буду знать, что вы от меня хотите.

Вот так так. Я даже не ожидал от него подобного.

– Вполне честно, – согласился я. – Мне нужны ответы на некоторые вопросы.

– На это согласен, – кивнул он.

– Посмотрим. Вы хорошо знакомы с семейной историей?

– Но, господин, я уже сказал, что мы в родстве…

– Да. Но почему вы сменили имя?

– Но мы не меняли.

– Как?

– Да, сударь. Имя сменил старик Матьяш. А мой прапрадед, брат Матьяша, остался с тем именем, которое носил при рождении.

– Так, хорошо. – По крайней мере это совпадало с рассказом отца Нойжа. Люблю, когда сведения подтверждаются, мне даже теплее становится. – А вы верите тому, что о них рассказывали?

– В смысле?

– Зло, вызывание демонов…

– А, это. Я же не крестьянин, господин Мерс. Я получил образование. В школе. Могу читать и писать, знаю цифирь и умею думать. Нет, в такое я не верю.

– В какой школе?

– В Бурзе уже много лет есть школа, там учат грамоте, цифири и гражданственности.

– Гражданственности?

– Что обязан делать всякий для страны и графства.

– Хм. А что обязан делать всякий для страны и графства?

Саабо сморщился, а потом чуть заметно улыбнулся.

– С этим предметом я был не в ладах. В их войнах я стану сражаться, только если меня притащат силой.

– Понятно. Значит, здешние крестьяне грамотны?

– Крестьяне? Нет. Крестьян в школу не допускают, она для детей рабочих с мельницы.

– Хм. А дети торговцев?

Он фыркнул.

– Этих учит отец Нойж.

– Понятно. Итак, вы не верите в демонов и в злых колдунов. Тогда почему же большая часть Мерсов ушла отсюда?

– Потому что в это верят крестьяне.

– Вы не слишком высокого о них мнения, верно?

– Они невежественны, но это не их вина, – величественно проговорил он.

Многим нравится чувствовать свое превосходство над кем-либо. О, я не таков, и это наполняет меня чувством глубочайшего превосходства.

– А зачем?

– То есть?

– Граф Саэкереш, зачем он открыл школу?

– Это не он, а его дед. Понимаете, для работы на мельнице нужно уметь читать. Одной силы мало, нужно думать, чтобы делать бумагу – в смысле, чтобы делать ее хорошо. Процесс…

– Ясно, я понял. – О да, звучало это гордо. Он не крестьянин. Он превосходит их.

И это еще один кусочек картины.

Не отвлекайся на тени, Владимир. Сосредоточься на цели.

Тени здесь повсюду.

Тени, покрывающие поступки людей, желающих скрыть сотворенное ими; тени, покрывающие лица людей, не желающих видеть; тени, покрывающие разум людей, которым легче жить, веря, будто они бессильны. Тени, повсюду тени. Не давай им отвлечь себя, Влад.

В таком городишке ничто не может оставаться тайной, все знают обо всех. Я сказал об этом деду, когда он как-то предложил нам с Коти уехать из Адриланки и поселиться где-нибудь в маленьком городке. А он возразил – то, что думают о маленьких городках, далеко не всегда правда, в них полно собственных секретов. Если дед прав, возможно, что…

– Господин? – Саабо смотрел на меня.

– Извините, я задумался. Я вспоминал то, что дед рассказывал мне о Востоке.

– О Востоке?

– Об этой стране, Фенарио.

– И что он вам рассказывал, сударь?

Я покачал головой, откинулся на подушку и уставился в потолок. Как же он мне надоел.

– Скажите, здесь есть дом?

– Какой дом?

– Ну, дом… я не знаю, как вы его здесь называете. С мальчиками и девушками… нет, пожалуй, только с девушками. Которые за деньги…

– О! – Он покраснел, потом удивленно посмотрел на меня, размышляя, как это в моем нынешнем состоянии можно думать о подобных занятиях. И сказал: – Нет, господин, такого дома нет, но в «Мыши» есть девушки, которые подрабатывают…

– Понятно. А вы пользовались их услугами?

На сей раз Саабо не смутился, просто покачал головой.

– Не было желания, сударь. А в молодости мне этого, ну, не требовалось.

Наверное, он не врал. Жаль, значит, он не может сообщить того, что мне нужно узнать.

– Их занятием заправляет Гильдия?

– О, конечно, господин.

– А это законно?

– Конечно! Но почему…

– Дед рассказывал, что иногда подобное запрещено законом, однако на этот запрет принято не обращать внимания.

– А, понимаю. Нет, тут таких законов нет.

И как раз тут случился один из точнейших расчетов времени, какие я знал за свою карьеру: в дверь очень знакомо постучали.

– О, а вот и мой лекарь, – сказал я. – Благодарю вас, что пришли навестить больного родича.

Он выдавил из себя слабую улыбку, поклонился и попятился к двери, все так же сжимая в руке шапку. Вошли Эбрамис и колдун; Эбрамис кивнул Саабо, тот вежливо ему улыбнулся и отвесил вежливый поклон колдуну.

Не такой он плохой парень, Саабо. Просто угодливый слизняк, которого так и тянет пнуть.

Позднее Эбрамис сообщил, что выздоравливание идет полным ходом, и поздравил меня, что я нахожусь в такой приличной форме. Поскольку я не мог встать, даже чтобы… в общем, не мог даже встать, всерьез я последнее не воспринял. Колдун что-то бормотал и нашептывал, меняя повязки, а когда они уже собирались уйти, я сказал:

– Минуточку, будьте добры.

Эбрамис повернулся ко мне с видом, который всегда напяливают лекари, готовые опровернуть гнусные подозрения больного относительно того, в каком он на самом деле состоянии, либо объяснять, что пока еще нельзя что-то есть или что-то такое сделать.

– Что вы знаете об Искусстве? – спросил я.

– Я?

– Да.

– Я знаю, как накладывать повязки и припарки, сделанные теми, кто изучал Искусство. Большего мне не требуется.

Кажется, я слегка его задел.

– Приношу извинения, – произнес я самым вежливым и искренним тоном. – Я никогда не понимал природу связи между искусством исцеления и колдовским Искусством, а сейчас это оказалось важным. В Империи дело обстоит иначе. Там есть волшебники, которые разбираются в недомоганиях плоти, вот их-то и называют лекарями. Как здесь, не знаю.

Я переводил взгляд с Эбрамиса на колдуна и обратно. Они стояли по обе стороны от кровати, скрестив руки на груди. Эбрамис, кажется, хотел спросить, почему это вдруг оказалось важным, но вместо этого сказал:

– Мы сотрудничаем во многих аспектах. Если, по моему мнению, пациенту требуется особое лекарство, колдун создает таковое. Также с некоторыми неотложными случаями лучше справляется именно колдовство.

– Итак, за вычетом особых неотложных случаев вроде моего, вам может потребоваться помощь колдуна для создания определенных лекарств…

Он кивнул. Я не отрываясь смотрел на него, он чуть смутился, но ничего не добавил. А я мысленно кивнул и спросил:

– Вам знаком немебетешег?

Извините, но в Северо-западном наречии просто нет нужного термина. Дед, однако, удостоверился, что мне знакомо фенарианское слово, еще когда школил меня перед первым моим визитом на Восток. «Владимир, для лекаря вылечить это – сложная работа, но для колдуна предотвратить такое – пара пустяков», так он сказал. Удивительно, кем он меня иногда считает.

Глаза лекаря расширились.

– Я… конечно же, знаю, но… никогда не думал… почему вы полагаете…

– Нет-нет, у меня этого нет. Я хотел знать, знакомы ли с этим вы.

– Ну, есть несколько видов этого, а не только «овечья хворь», как многие полагают. И разумеется, я кое-что об этом знаю, но зачем…

– Вам часто приходится с этим сталкиваться?

Эбрамис нахмурился.

– По-моему, это ненадлежащий вопрос.

Я не смог сдержать смеха.

– Вы смотрите на меня и не понимаете, что со мной сделали? И что это может повториться? Если я задаю вам вопрос, значит, так или иначе, он связан с моим состоянием.

– Но как может…

– Нет. Вам я этого не скажу. И в любом случае вы не захотели бы знать.

Он подумал, кивнул и повернулся к колдуну.

– Я сейчас приду, подождите…

– Нет. Мне нужен и его ответ.

Лекарь глубоко вздохнул и медленно выдохнул.

– Хорошо.

Я прикрыл глаза. Старый трюк – смотреть сквозь полусомкнутые ресницы. Видно так себе, и обмана это вовсе не помогает распознать. Но можно убедить собеседника, что ты отвлекся и слушаешь его не слишком внимательно. Впрочем, не думаю, что Эбрамис на это купится.

– Вам часто приходится с этим сталкиваться? – повторил я.

– Нет, – ответил он. – Почти никогда. Так, изредка, когда юнец возвращается из Города, или посетитель… – он прервался на полуслове, я хихикнул, а он добавил, гневно раздувая ноздри: – Я не намерен называть вам имена тех, кого лечил!

– Мне и не нужны имена, – проговорил я. – Нужно знать, почему.

– То есть?

– Я посещал «Мышь» и видел здешних девиц. Я знаю, кто они. Почему же вы день и ночь не занимаетесь такими случаями? Или есть другой лекарь, который работает в подобных ситуациях?

– В городе есть еще двое, которых вызывают…

– Кто-либо из них занимается лечением этой болезни среди, э, «бархатных дам», как их зовут у меня на родине те, кого я не желаю упоминать?

– Насколько мне известно – нет.

Каждое слово он чеканил, заставляя меня почувствовать себя глубоко виновным в том, что я вообще посмел поднять такую тему. По-фенариански это звучит куда эффектнее, нежели на Северо-западном наречии, потому что фенарианский куда более певуч.

Я едва сдерживал смех.

– Вы делаете что-либо для, э, предотвращения этих болезней? Проводите профилактические осмотры?

– Нет.

– А ваши коллеги?

– Не могу знать.

– Тогда объясните, почему же они не являются для вас постоянной заботой.

– Не знаю, – ответил он. – Такой вопрос просто не возникал.

– И сами вы никогда о нем не думали?

– Господин Мерс, мне правда не кажется, что…

– Хорошо. Благодарю вас. Я узнал то, что хотел.

– Прекрасно. В таком случае, до завтра.

Я действительно узнал то, что хотел, потому что внимательно следил за колдуном.

Когда они ушли, я понял, что очень устал. Но спать не лег, а просто сидел и пытался мысленно соединить последние из оборванных нитей. Не совсем мой стиль: обычно меня озаряет, когда я о чем-то говорю, что-то вижу или слышу; или когда я что-то обсуждаю с Лойошем и объясняю происшедшее ему. Но вот так вот сидеть и вычислять, как все это произошло, дается мне с трудом.

Но кое-чего я добился, просто шепча под нос:

– Так, если они сделали это, он должен был сделать так, а поэтому я подумал…

Ну и в таком роде. Многое сошлось, а то, что не сошлось, по крайней мере было частью того же расклада, даже если я пока не знал, как именно оно туда вписывается.

Я все еще складывал картину, когда меня прервало мысленное сообщение от Лойоша:

«Пока не везет, босс. Сколько мне еще этим заниматься?»

«О, извини, приятель. Возвращайся, скоро как раз обед.»

«А после ужина снова за дело, или есть что-то другое?»

«Насчет другого пока не знаю, но поиски Терезы продолжать не нужно.»

«Ты ее нашел?»

«Нет. И ты не найдешь. Извини, я должен был сказать тебе, когда это вычислил. Она мертва.»