"Взмахни белым крылом" - читать интересную книгу автора (Эштон Элизабет)

Глава 4

Близилась Страстная неделя, вместе с нею праздники, карнавалы, пышные процессии, а Сезар все оставался в Валдеге. И с каждым днем намерение Кэтрин выкинуть его из головы становилось крепче. Она очень старалась забыть о нем и поэтому думала все чаще. Без него «Каса» казался унылым и скучным. А вот Пилар, вне всякого сомнения, виделась с ним – пару раз под благовидными предлогами она ездила на ранчо, откуда возвращалась довольной и счастливой. Кэтрин ждала приближения Страстной недели, преисполнившись намерением покаяться и подавить в своей душе непонятные чувства, разбуженные в ней Сезаром, снова превратиться в скромную, похожую на монахиню девушку, которой могла бы гордиться преподобная мать.

Накануне Пасхи Севилью, кроме пилигримов, наводнили толпы туристов, съехавшихся со всего света, чтобы поглазеть на знаменитую корриду и принять участие в святочных торжествах. Это привело старого дона Сальвадора в бешенство.

– Их следовало бы выгнать из города поганой метлой, – недовольно брюзжал он, – чтобы не устраивали тут балаган, не насмехались над тем, что свято для каждого из нас.

– Зато лавочники и содержатели гостиниц рады до смерти, – возразил Хосе. – Вряд ли они тебя поддержат!

Старик возвел глаза к небу:

– Когда-то Испания предпочитала оставаться пусть и нищей, но гордой, а теперь готова поступиться и честью, и гордостью ради дурацких транзисторов и автомобилей!

– Твои взгляды слегка устарели, милый дедушка, – вздохнула Пилар. – Да и потом, что плохого в транзисторах и в автомобилях? Не можешь же ты остановить прогресс, верно?

– Прогресс! – глухо пробормотал старик. – Что ты называешь прогрессом? Обесценивание идеалов? Торжествующую серость? В моем доме этого не будет! И если тебе, Пилар, так нужен этот прогресс, придется подождать, пока я умру.

После этого разговора старик заперся у себя в кабинете и всю Страстную неделю отказывался выходить из дому.

Как это повелось с шестнадцатого века, празднество начиналось с литургии, за которой последовали торжественные шествия монашеских братств, состоящих из сотен кающихся грешников. Многие держали в руках большие зажженные свечи. Остальные везли на платформах или несли на носилках статуи с изображением Пречистой Девы Марии. За ними валили толпы людей с трубами и барабанами, исполняя положенные для этого дня траурные марши.

Кэтрин и сестры Агвилар получили возможность целую неделю наблюдать это замечательное зрелище с балкона семейства Ларалде, где им достались стоячие места. Эдвина предпочла наслаждаться атмосферой празднества, затесавшись в толпе. Дона Луиза оставалась дома, объявив, что уже слишком стара, чтобы толкаться среди зевак и глотать пыль в такую жару. Тут она была абсолютно права: на улицах царили пыль и пекло, а от пронзительных воплей продавцов сладостей, напитков и грошовых сувениров закладывало уши.

Большая часть процессий проходила по городу вечерами. Увидев впервые статую Пречистой Девы Марии Упование, Кэтрин была поражена. Одетая в ослепительно-белое платье из парчи и черный бархатный плащ, она вся сверкала бриллиантами. Цепи и ожерелья, усыпанные драгоценными камнями, обвивали ее шею, на голове сияла золотая корона, а вылепленное из воска лицо в свете множества горящих свечей казалось живым. Аромат, исходивший от охапок розовых и ярко-алых гвоздик, смешивался с благоуханием ладана и мирры и вместе с пылью от бесчисленных ног поднимался кверху. Глядя на такую варварскую роскошь, дикое смешение красок и запахов, Кэтрин невольно подумала, что этот обряд лишь с большой натяжкой можно было считать христианским. Заметив озадаченное выражение лица девушки, стоявший рядом с ней Рикардо – жених Инесс и гостеприимный хозяин балкона – вполголоса произнес:

– Настоящая мешанина, правда? Истинная вера пополам с бурным весельем и желанием подзаработать. Однако многие из этих людей сейчас испытывают поистине религиозный экстаз. – И указал на группу женщин, стоявших на коленях. Их глаза, устремленные на фигуру Пречистой Девы, сияли восторгом и обожанием.

– Все это кажется мне таким... непривычным. – Кэтрин чуть было не сказала «варварским», но вовремя прикусила язык.

Весь город, казалось, сошел с ума – всю неделю напролет, похоже, никто не ложился спать. Непрерывный, назойливый грохот барабанов, рев труб и гвалт проникали даже сквозь толстые стены Каса.

Между тем Сезар так и не появился. И все эти дни, забыв о принятом ею решении, девушка с нетерпением ждала. Наконец, не выдержав, осторожно поинтересовалась у Хосе, неужели ему не интересно полюбоваться шествиями?

Тот слегка пожал плечами:

– Скорее всего, он просто слишком занят в Валдеге.

И Кэтрин невольно задумалась над тем, какое же положение занимает в этой семье Сезар? Насколько ей было известно, он приехал в Испанию, чтобы посмотреть, как ведутся дела на ранчо дона Сальвадора. Может, Сезар простой ковбой, будущий скотовод и стоит на социальной лестнице лишь несколькими ступеньками выше, чем Хуан Гуэрва? В этом случае семья Агвиларов вряд ли может считать его достойным претендентом на руку Пилар. Должно быть, бедняга день и ночь ломает голову над тем, как приблизиться к предмету своей любви? А ослепительная красота юной испанки лишь разжигает в его груди желание принять брошенный ему судьбой вызов.

– По-моему, ваш кузен порой бывает несколько безрассудным, – с деланным безразличием проговорила она.

На губах Хосе мелькнула улыбка.

– Несколько?! Да он просто сумасшедший! Никто никогда не может сказать, что он выкинет в следующую минуту. Дедушка тоже уже понемногу начинает беспокоиться. Хотя моя младшая сестренка доставляет ему гораздо больше хлопот – ведь она попросту провоцирует Сезара. Ему не следовало бы принимать ее всерьез, но, боюсь, уже поздно. Пилар как та леди из поэмы Броунинга, которая бросила свою перчатку на арену со львами. – Он улыбнулся. – Видите, я знаком с вашими английскими поэтами, несмотря на то что дедушке они не нравятся!

– Боюсь, как раз эту я не читала, – со стыдом призналась Кэтрин. – А почему ей вздумалось бросить перчатку на арену, где были львы?

– Потому что она хотела, чтобы ее возлюбленный доказал свою любовь. Он принес перчатку, но швырнул ее ей в лицо.

– Боюсь, эта история относится совсем к другой эпохе, – заключила Кэтрин. – Пилар никогда не решилась бы на такую жестокость. Впрочем, и Сезар не настолько глуп, чтобы принять подобный вызов.

– Испания во многом и сейчас средневековая, – возразил Хосе. – Вы же сами только что в этом убедились, глядя на то, как празднуют у нас Страстную неделю. – Он смущенно огляделся по сторонам, вспомнив, что вопреки существующему в этом доме порядку девушка провела наедине с ним слишком много времени.

Но в эту минуту в дверях, ведущих в патио, показалась дона Луиза, и на лице Хосе отразилось явное облегчение, что не укрылось от внимания Кэтрин. В ее душу впервые закралось легкое презрение к этому худощавому, изысканному аристократу – он же настоящий узник в доме собственного деда, связанный по рукам и ногам древними традициями и запретами! На душе у нее стало тревожно.

В Великую пятницу все женщины семейства Агвиларов в сопровождении Хосе отправились в церковь. Каса опустел, у большинства слуг был выходной. Сальвадор с утра закрылся в своем кабинете, Эдвина читала в зале.

Кэтрин спустилась по лестнице, собираясь посидеть в прохладе патио, и вдруг остановилась как вкопанная, увидев вошедшего в эту минуту Сезара. На нем была лихо сдвинутая на один бок кордовская шляпа, что придавало ему вид беспутного повесы. Сорвав ее с головы, молодой человек поклонился, а когда поднял голову, она увидела в его глазах лукавый огонек.

– Добрый день, моя белая роза!

Лишь неимоверным усилием воли девушке удалось овладеть собой. Сделав равнодушное лицо, она кивнула:

– Доброе утро, сеньор! Вы хотели бы видеть сеньора де Агвилара? Он в кабинете.

– Это может подождать, – бросил Сезар.

Чувствуя на себе его пристальный взгляд, Кэтрин с досадой отвернулась, проклиная себя за то, что так легко краснеет. В доме стояла тишина, только в патио мелодично пел свою немудреную песенку фонтан да слышалось призывное воркование голубей.

– Всегда кажется, что когда-нибудь они перестанут, – внезапно хмыкнул Сезар, подразумевая голубей, – только напрасно надеетесь. Такого не бывает. У этих птиц в голове одна любовь.

– А мне нравится их слушать, – строптиво отозвалась она.

– А вам никогда не приходило в голову понаблюдать за ними? Самец кланяется и воркует, а у самочки такой застенчивый вид! Она жеманится вовсю, порой даже делает вид, что вот-вот улетит. Но он не сдается, и весь этот ритуал повторяется раз за разом. – Вздохнув, он провел рукой по черным как смоль волосам. – Этот дом просто оазис мира, покоя и тишины посреди того бедлама, что царит снаружи. А вы, Каталина, словно глоток прохладной воды для умирающего от жажды путника. Как поживаете? Я-то думал, что найду вас совсем без сил, вялой и бледной после Страстной недели, а вы выглядите такой свежей, будто только вчера выпорхнули из-за стен монастыря.

– Я действительно немного устала, – призналась Кэтрин. – А почему вы не приезжали? Вам совсем не интересно?

– Я уже бывал в Севилье на Страстной неделе, – объяснил Сезар. – Одного раза более чем достаточно. В Валдеге у меня дел по горло: лазаю по холмам, гуляю, боксирую с Гуэрвой – словом, живу нормальной, не растительной жизнью. А здесь, в Каса, мне кажется, я понемногу становлюсь мягким, как желе.

– Ну... не знаю. По-моему, вы выглядите достаточно спортивным, – засмеялась Кэтрин. – А эти ваши тренировки задуманы для какой-нибудь цели?

– Разве кто-нибудь знает заранее, что может произойти? – уклончиво ответил он. – Как-то раз мне попался на глаза девиз одного англичанина: «Будь готов!» Это как раз для меня. Мне предстоит одно дело, которое необходимо довести до конца.

Вспомнив пересказанную ей Хосе поэму Броунинга, Кэтрин робко поинтересовалась:

– Неужели кто-то бросил вам вызов?

– Можно сказать и так, но мне не хочется говорить на эту тему. Ах да, совсем забыл! Скажите, вы уже совсем оправились после того несчастного происшествия в Валдеге?

– Вполне, – рассеянно кивнула она. Для нее происшествий было два, а не одно. Оставалось только гадать, какое именно имеет в виду Сезар. – Да, кстати, кажется, я тогда так и не поблагодарила вас за то, что вы спасли мне жизнь?

– Конечно поблагодарили, – мягко возразил он. – И притом очень мило.

Кэтрин вспыхнула, но глаз не отвела.

– Боюсь, я тогда была... хм... взволнована, поэтому несколько забылась, – запинаясь, пробормотала она. – Это на меня так не похоже... Никогда раньше так себя не вела... и вы тоже, как мне кажется, немного тогда забылись.

– Я?! – Сезар с самым невинным видом захлопал глазами. – Я забылся? И о чем же это я забыл?

– Сами прекрасно знаете, – резко произнесла Кэтрин, думая о Пилар.

Неожиданно Сезар шагнул к ней и спросил осевшим от волнения голосом:

– А может, стоит и сейчас забыться ненадолго? Я был бы не прочь пережить то же самое... это было так сладко!

На лице девушке застыло выражение страха и недоумения. Глаза заметались, как у испуганного олененка. Но в это время вдруг раздался голос дона Сальвадора:

– А, Сезар, вот ты где! Наконец-то! И приехал как раз вовремя – пришла почта из Южной Америки.

Вздрогнув, молодой человек поспешно обернулся, а Кэтрин смутилась – ей показалось, что старик недоволен. И действительно, его густые брови сурово хмурились, лицо потемнело. Судя по всему, ему не слишком понравилось, что он застал их вдвоем.

– Сеньорита Каталина, мне кажется, вы сможете найти свою мать в зале, – с явным нажимом проговорил дон.

– Я как раз шла к ней, – спокойно объяснила она, – но тут встретила сеньора Баренну. Мне захотелось еще раз поблагодарить его за то, что он сделал для меня в Валдеге.

Кэтрин ничуть не расстроилась, что Сальвадор прервал их разговор, однако в ее душе поднялось раздражение. В конце концов, она не какая-то испанка, которой не позволено ни на минуту остаться наедине с мужчиной!

– Значит, Сезару повезло вдвойне – он не только удостоился чести оказать вам помощь, но еще и дважды услышал благодарность из ваших уст, – с галантной улыбкой произнес старик. – Однако не стоит забывать, что кроме него есть и другие мужчины, с радостью готовые на что угодно ради лишь одной вашей улыбки.

«Интересно, кого это он имеет в виду?» – подумала Кэтрин.

Недоверчивый взгляд дона перебежал с лица девушки на невозмутимое лицо молодого человека, потом он оперся о заботливо подставленную ему руку Сезара и вышел.

Кэтрин отправилась в патио, где невольно загляделась на воркующих голубей – они и впрямь вели себя, точь-в-точь как говорил Сезар. Из ее головы никак не шел разговор с ним. А что, если бы он и в самом деле попытался ее поцеловать? Хватило бы у нее решимости оттолкнуть его?

В этот день Кэтрин больше его не видела, но услышала, что ему вместе с Хосе предстоит сопровождать партию быков до Мадрида. А в Севилье близилась к концу Страстная неделя. Однако девушка настолько была погружена в свои переживания, что предпочла остаться дома.

Воспользовавшись краткой сиестой, она прочитала поэму, о которой говорил Хосе, и, как ни странно, решила, что дама вовсе не была так уж бессердечна и заслуживает некоторого снисхождения. Рыцарь месяцами преследовал ее пылкими речами и клятвами, так что в конце концов она вынуждена была заявить, что устала слышать одни лишь слова. Красавице не терпелось проверить, не лжет ли он, клянясь пожертвовать ради нее собственной жизнью. В душе Кэтрин зародилось дурное предчувствие. Неужели Сезар в свойственной ему цветистой манере тоже поклялся рискнуть жизнью ради своей дамы, а коварная Пилар, не задумываясь, поймала его на слове?! Но ведь они живут совсем в другом мире, сейчас все эти клятвы выглядят старомодными и смешными! Впрочем, она тут же себе напомнила, что находится в Испании, где и в наши дни многое сохранилось от средних веков.

Вернувшиеся из церкви девушки объявили, что больше не пойдут на балкон к Ларалде, и Кэтрин про себя этому порадовалась, – все эти шествия ей уже изрядно надоели.

А мысли Пилар уже обратились к весенней ярмарке.

– Ты ведь говорил, что я смогу принять участие в шествии? – умоляюще обратилась она к дону Сальвадору.

Поддразнивая внучку, тот усмехнулся:

– С условием, если будешь хорошо себя вести. Но мне вдруг припомнилось, как кое-кто недавно устроил настоящий бунт, Кто это был, ты не помнишь, Пилар?

– Ну дедушка! Ты же обещал! Я поеду позади Сезара, а он будет самым прекрасным кабальеро, и все остальные девушки поумирают от зависти!

Безыскусная радость юной испанки больно кольнула Кэтрин, но она тут же напомнила себе, что ревность – недостойное чувство.

– Это неудобно, – неожиданно вмешалась дона Луиза. – Ведь ты же не невеста Сезара! Вы даже не помолвлены!

– Господи, да он до смерти обрадовался бы, если бы я только намекнула, что не прочь стать его невестой, – захихикала Пилар. – Но тут есть одна проблема. Я никогда не решусь дать слово мужчине, пока он не докажет перед лицом всего мира, что достоин этого звания!

– Важно, чтобы твой будущий муж обеспечил тебе блестящее положение в обществе и солидный доход, – резко оборвал внучку Сальвадор, – а то, что ты имеешь в виду, способен дать любой простолюдин. Не смей даже думать о том, чтобы уронить себя подобным мезальянсом!

«Почему же он считает бедного Сезара немногим лучше простого крестьянина? – опять задумалась Кэтрин. – Но если так, то шансы его на счастье невелики. И причина тому – непомерная гордыня старого дона и тщеславие самой Пилар».

В эту ночь, несмотря на то что было уже далеко за полночь, Кэтрин так и не могла уснуть. Выключив лампу, она распахнула двери и вышла на балкон. Луна заливала патио своим призрачным светом. Какой-то неясный шорох заставил девушку взглянуть вниз, и сердце ее бешено заколотилось. Под балконом, глядя на нее, стоял Сезар.

– Так, значит, вы не спите, Каталина?

– Сеньор Баренна! – ахнула она. – А я думала, что вы уже вернулись в Валдегу!

Он приложил палец к губам и растворился в темноте. Кэтрин решила, что Сезар ушел, ее охватило уныние, и вдруг его голова показалась над перилами балкона. Она испуганно отпрянула, а он ловко, как кошка, перемахнул через балюстраду и спрыгнул на пол.

– Вы не должны, – в отчаянии прошептала девушка, чувствуя, что в груди волной поднимается знакомое возбуждение. – Господи, что подумают моя мать или дона Луиза, если застанут вас здесь?! Пожалуйста, уходите! – Она украдкой покосилась на окно Эдвины и с облегчением увидела, что света в нем нет. – У вас что, привычка такая – забираться в девичьи спальни?!

– Только когда дело того стоит, – лениво протянул он. – Надеюсь, вы не собираетесь поднимать шум?

– А надо было бы, – ворчливо отозвалась она.

– Чушь! Вы ведь англичанка, стало быть, можете позволить себе наплевать на эти дурацкие правила.

– Напротив. Тем более, что мы в Испании, а значит, нужно вести себя так, как принято здесь.

– Как бы не так! Иначе вы в ножки кланялись бы его светлости дону Сальвадору, но вы этого не делаете! Ах, Каталина, если б вы только знали, как я устал от всего этого ханжества и чванства, этих бесконечных претензий на богатство и знатность!

– Вам кажется, что здесь на вас смотрят свысока? – сочувственно спросила она и вдруг, перепугавшись, что он ее не поймет или, чего доброго, вздумает обидеться, торопливо добавила: – Я хочу сказать, вы ведь работаете у дона Сальвадора простым вакеро?

Он бросил на нее странный взгляд:

– Да... собственно говоря, так оно и есть.

Вспомнив о Пилар, Кэтрин продолжила:

– Значит, вам нечего предложить женщине, которую вы полюбите?

– Только себя, бедного, – с готовностью подхватил он. – А это, сами понимаете, не так уж много...

– Но... если она вас по-настоящему любит, этого достаточно.

Сезар шагнул к ней:

– Каталина, ваши взгляды явно несовременны. Кто в наше время верит в то, что с милым рай и в шалаше?

– Зато вы циник. Я согласилась бы лучше жить в шалаше, чем в «Каса де Агвилар», – запальчиво воскликнула она. – Зато с человеком, которого люблю... Вела бы хозяйство, готовила бы ему обед... – И осеклась, услышав смех Сезара.

– Штопала бы ему носки, – подхватил он. – Ах, какая идиллия! Неужели это все, чего вы хотите от жизни?

Пристыженная, Кэтрин сообразила, что ею двигало одно лишь желание доказать, как она не похожа на Агвиларов, и опустила глаза. Поплотнее завернувшись в пеньюар, девушка холодно проговорила:

– Не знаю. Я вообще не уверена, что когда-нибудь выйду замуж. А вот вы непременно женитесь.

– Ни за что! Да и зачем? Мне и так хорошо. А вы? Странно, неужели боитесь, что не сумеете подцепить себе мужа?

– Даже и пытаться не стану!

– То есть хотите сказать, не рассчитываете на то, что мужчина сделает первый шаг? Знаете, Каталина, вы ведь бросили мне вызов! Придется попробовать устроить на вас охоту.

Он придвинулся ближе. Чувствуя, как бешено колотится ее сердце, Кэтрин отшатнулась, прижавшись спиной к подоконнику.

– Умоляю вас, сеньор. Сейчас не место... и не время...

– Разве? А по-моему, как раз наоборот. Так темно, что мне даже не видно, как вы краснеете, – усмехнулся он. – Однако стыдно дразнить вас! Вы не похожи ни на одну из известных мне английских девушек. Все они были более раскованными и снисходительными, менее строгими, чем вы. Понимаете, что я хочу сказать?

– Считаете, что я совсем уж ничего не знаю? – фыркнула она. – Это правда, меня воспитывали в чистоте, в уважении к традициям, чести и достоинству. Так что если вы рассчитываете завести легкую интрижку, то можете отправляться в другое место.

– Ну вот, теперь вы обиделись! – воскликнул Сезар. – Но, уверяю вас, ни о чем подобном я не думал!

– Тогда для чего вы явились?

– Хотел увидеться с вами наедине, перед тем как уехать. Через пару часов мы с Хосе отправляемся в Мадрид с партией быков для... – И, заметив гримасу отвращения на лице Кэтрин, осекся.

– Неужели так уж необходимо все время вспоминать об этом? – с несчастным видом спросила она.

– Даже в такую прекрасную, лунную ночь, как сейчас, моя белая роза, могут происходить отвратительные вещи. Но я не об этом хотел поговорить с вами. В Мадриде мне придется принять решение. Кстати, вы читали Шекспира? Он ведь ваш соотечественник. «Мужчина ты, коль наконец осмелишься на это». А ведь я, Каталина, так и не знаю, мужчина ли я.

Кэтрин похолодела. Значит, Пилар все-таки бросила ему вызов, который он не может не принять. Мысль о чудовищной глупости, которую он намерен совершить, вдруг наполнила ее гневом.

– Вы ведь уже не школьник, Сезар, – сурово сказала она. – Иногда, мне кажется, чтобы не совершить что-то, требуется гораздо большей храбрости...

– Тем не менее я чувствую, что никогда не смогу жить в мире сам с собой, пока не проживу своего момента истины[3].

Ледяные пальцы страха стиснули горло девушки. Повинуясь безотчетному импульсу, она качнулась к нему и схватила его руку холодными пальцами.

– Сезар, обещайте, что не сделаете этого...

Он судорожно сжал ее пальцы.

– Каталина, будьте осторожны, – задыхаясь, прошептал он. – Если вы сейчас холодны, как лунный свет, то я весь пылаю!

– Вовсе нет! – в отчаянии воскликнула она. – Хотела бы я, чтобы это было так!

Слова эти как-то сами собой сорвались с ее языка. Кэтрин и не заметила, что выдала свою тайну. Она еще успела услышать, как Сезар со свистом втянул в себя воздух, и в следующий миг оказалась в его объятиях. Губы его и руки были горячи, как огонь. Девушка прижалось к его груди, и вдруг, подобно ледяному душу, ее отрезвила мысль о том, что она ступила на дорогу, ведущую в ад. Кэтрин забилась, и Сезар тут же ее отпустил.

– Простите меня, Каталина, – прерывающимся голосом проговорил он, – но ваша близость ударила мне в голову, как старое вино. Мне не следовало этого делать.

– Конечно, – прошептала она, – и я даже знаю почему.

– Неужели, моя маленькая монашка? – Теперь в его голосе звучала нескрываемая нежность. – Боже милостивый, ваша матушка снимет с меня скальп, если узнает о том, что я пытаюсь сбить вас с пути истинного. Больше я не стану так рисковать. Но прежде чем уйду, не согласитесь ли вы оказать мне милость? Подарите мне что-нибудь на счастье! Какой-нибудь пустячок – ленточку, цветок...

– Это должна сделать Пилар... дать вам что-нибудь на счастье, – с упреком в голосе сказала Кэтрин.

– Пилар? – ахнул он так громко, что она испуганно огляделась по сторонам. – О, Пилар просить бесполезно! Единственная награда, которой от нее дождешься, – это презрительная усмешка.

Кэтрин вздохнула. Стало быть, она угадала. Пилар отвергла его, и Сезар явился к ней... позабавиться или успокоить раненую гордость.

– Может, она просто умнее, – уныло прошептала девушка.

– Каталина, неужели и вы презираете меня? – заикаясь, пробормотал он с такой мукой в голосе, что она невольно смягчилась.

– Конечно нет. Но ведь вы же мужчина, Сезар! И вам вовсе не обязательно совершать какой-то немыслимый подвиг только ради того, чтобы произвести впечатление на Агвиларов.

– Конечно, с какой стати? – рассмеялся он.

– О, Сезар, – начала она и тут же осеклась. Все ее существо тянулось к этому человеку. Но если сейчас она даст волю своим чувствам, то снова окажется в его объятиях. И тогда погибла. Поэтому каменным голосом произнесла: – Мне кажется, вам лучше уйти.

– Но вначале дайте мне что-нибудь на память, – напомнил он. – Это принесет мне удачу.

Кэтрин заколебалась. Если она войдет в комнату, Сезар может последовать за ней. Ее руки скользнули к шее, на которой висел подаренный монахинями крестик. Расстегнув замок, она сняла его и протянула ему.

– Этого достаточно?

Положив крестик на ладонь, он рассмотрел его при свете луны. Потом тихо произнес:

– Более чем. Это... благословение, – и, повернувшись к ней, попросил: – Наденьте его на меня, Каталина. Своими руками!

– Как? На шею?

– А куда же еще?

Опустив голову, Сезар оттянул одной рукой ворот пуловера, а другой протянул ей крестик. Сделав глубокий вдох, Кэтрин шагнула к нему. Ей пришлось подойти к нему почти вплотную. Пару раз ее руки невольно коснулись гладкой горячей кожи, но пальцы девушки были холодны как лед. Ей с трудом удалось застегнуть крохотный замочек. Но прежде чем она успела отодвинуться, широкие ладони Сезара сомкнулись на ее запястьях. Он поднял голову, глаза их встретились.

– Один поцелуй, последний, самый целомудренный!

У Кэтрин не хватило сил отказать. Их губы снова слились, но Сезар сдержал свое слово. В этом поцелуе не было страсти, лишь ласка и нежность. Кэтрин не шелохнулась, не сделала ни единого движения, хотя сердце ее гулко стучало и она сгорала от желания снова прижаться к его груди.

Опустив руки, Сезар хрипло прошептал:

– Благослови вас Бог! – Затем резко повернулся, перешагнул через перила, спрыгнул на землю и исчез.

Вздохнув, девушка посмотрела на луну. Так вот, значит, какая она – страсть! Когда Сезар прижимал ее к груди, Кэтрин была готова на все, даже продать свою бессмертную душу. И все-таки у нее хватило сил устоять. Она по-прежнему не сомневалась, что лишь жестокость Пилар могла заставить Сезара искать утешения у нее, и это мучительно ранило ее сердце.

На следующее утро город притих, будто в ожидании, когда настанет ночь и оглушительный перезвон сотен колоколов возвестит о том, что свершилось таинство Воскрешения. Воспользовавшись этим, Эдвина позвала Кэтрин погулять по парку Марии-Луизы, где в тени развесистых крон деревьев царила прохлада.

В вялых движениях Кэтрин чувствовалась усталость, и Эдвина то и дело с беспокойством поглядывала на нее – что-то подсказывало ей, что за бледностью и темными кругами под глазами приемной дочери скрывается нечто большее, чем обычная сонливость. Когда они присели на каменную скамью у небольшого овального пруда, она неожиданно спросила:

– Скажи, Кит, а Сезар Баренна не пытался поухаживать за тобой?

Стиснув руки, Кэтрин сделала невозмутимое лицо:

– Думаю, можно сказать и так.

Эдвина молча вздохнула. Просто им страшно не повезло, что Сезар приехал в Севилью одновременно с ними, подумала она. У дона Сальвадора не хватило предусмотрительности предвидеть это – иначе он никогда бы не позволил ему остановиться в его доме одновременно с Кэтрин. Хотя надо отдать ему должное, он сразу же позаботился отослать молодого человека в Валдегу, заметив, как тот смотрит на нее. Впрочем, Эдвина хотела быть справедливой к Сезару – у него было все, чего так недоставало бедному Хосе, который просто терялся в его тени.

– Этого я и боялась, – вздохнула она и с ехидцей добавила: – Этот юноша – настоящий донжуан. Ты ведь и сама это заметила, верно?

На губах Кэтрин мелькнуло слабое подобие улыбки.

– Я почему-то так и подумала... – тихо проговорила она.

Эдвина удивилась. Девочка, оказывается, вовсе не так наивна, как она думала! Ничего не зная о похождениях Сезара, руководствуясь лишь собственным здравым смыслом, похоже, раскусила его с первого взгляда.

– В общем-то это не только его вина, – неохотно признала Эдвина. – Парня испортили женщины, которые наперебой вешаются ему на шею, вот он и вообразил, что девушке достаточно только посмотреть на него, чтобы влюбиться по уши.

Кэтрин подняла глаза к зеленому пологу листьев, шумевшему над головой. Неужели Сезар так же думает и о ней?

– Я заметила, как он смотрел на тебя, – продолжала Эдвина. – Ты в его глазах имеешь прелесть новизны. Ну и потом, ты более симпатичная, чем Пилар. Надеюсь, ты не поощряла его?

Из груди Кэтрин вырвался тяжелый вздох. Сказанное Эдвиной полностью совпадало с ее собственными мыслями, но слышать об этом от кого-то другого было неприятно.

– Я... я старалась.

Лицо тетки немного смягчилось. Ей было неловко говорить с такой грубой прямотой, но что делать, если в глазах девочки этот юный негодяй окружен каким-то романтическим ореолом? И чем раньше он развеется, тем лучше для нее.

– Бедняжка Кит, – проговорила она, – то происшествие в Валдеге, можно сказать, бросило тебя в его объятия!

Кэтрин натянуто улыбнулась. До сих пор ей и не снилось, что Эдвина может выражаться так откровенно.

– Слава Богу, здесь, в «Каса», у него было не так уж много шансов надоедать тебе, – продолжала между тем приемная мать.

«Если не считать того случая, когда он влез ко мне на балкон», – сказала про себя Кэтрин и еще раз порадовалась, что Эдвина в это время спала мертвым сном.

– Да, – кивнула она, – и к тому же я вижу, что он без ума от Пилар, хотя она, по-моему, не склонна его поощрять.

– Пилар не глупа и преисполнена сознания собственной важности, – заметила тетка, и Кэтрин невольно поморщилась, подумав, что ей самой этого качества явно недостает. – Впрочем, такая же избалованная, как Сезар. Принимает поклонение мужчин как нечто само собой разумеющееся. Она настоящая испанка – кокетка до кончиков пальцев и к тому же пылкая, страстная. Все испанки такие. По их мнению, если мужчина не сходит с ума от ревности, так он и не любит! Вот Пилар и играет с этим юношей, рассчитывая довести его до безумия. Но в конце концов все будет так, как решит ее дедушка, вот увидишь.

– А он не позволит ей стать женой бедняка, даже если она его и полюбит?

– Конечно нет! Он решит, что тот охотится за ее приданым, а оно составляет весьма внушительную сумму, можешь мне поверить. Да и Пилар тоже не дурочка. Сейчас, правда, она без ума от матадоров, считает, что только они и есть настоящие мужчины. В чем дело, Кит? – осеклась Эдвина, услышав слабый стон, сорвавшийся с ее губ.

– Ничего. Кто-то меня укусил, – поспешно пробормотала та, нагнувшись. Все плыло у нее перед глазами. Так что же на самом деле толкнуло Сезара на поездку в Мадрид? Почему он уехал? Только ли для того, чтобы помочь Хосе с отправкой призовых быков Агвиларов? Тогда почему попросил у нее амулет на счастье?

– Дай-ка мне взглянуть, – попросила Эдвина, – эти москиты – сущее наказание.

Кэтрин поспешно отодвинулась.

– Ничего страшного, обычная муха. Интересно, а эти матадоры, наверное, проходят специальную подготовку, прежде чем выходят на арену? – как можно равнодушнее полюбопытствовала она.

– Да. Здесь это считается искусством. Но разве тебе интересно?

– Нет, я просто так спросила. – С души у нее точно камень свалился. Стало быть, Сезар никак не может принять участие в корриде, как бы отчаянно ни хотел завоевать славу и заслужить улыбку своей дамы. – Ты говорила о сеньоре Баренне. – Кэтрин перевела взгляд на фонтан. – Так вот – он для меня ровно ничего не значит.

Эдвина с нежностью посмотрела на приемную дочь. Девушка глубоко оскорблена, в этом нет никакого сомнения. И должно быть, считает Сезара бездушным распутником.

– Вокруг тебя и без него достаточно привлекательных молодых людей, – весело сказала она. – Хосе, например. Тебе он нравится? Ты с ним ладишь?

– О, вполне! – По голосу Кэтрин можно было понять, что ей нет никакого дела до бедняги Хосе. – Правда, в тех редких случаях, когда мне дозволено обменяться с ним хотя бы несколькими словами. – Ей вдруг отчаянно захотелось вернуться домой. – Мы уедем после ярмарки, да? – спросила она. – А раньше никак нельзя?

– Что ты! – удивилась Эдвина. – Ты обязательно должна увидеть ярмарку. Это как раз то, что поможет тебе немного отвлечься. – Поднявшись, Эдвина оправила юбку, подумав, не замолвить ли словечко за Хосе, но потом передумала. Ее приемная дочь заслужила полное одобрение старого дона Сальвадора. Дерзкое мужество Кэтрин произвело на него самое благоприятное впечатление. К тому же впереди еще много времени. Она ласково положила руку девушке на плечо. – Выше нос, Кэтрин. Все пройдет! Ты же знаешь...

– Да, конечно, – ответила та безжизненным голосом. – Может, вернемся домой?

Эдвина бросила взгляд на часы:

– Да, пора. Скоро ленч.