Глава пятая: Самоубийство Каритас

Артём очнулся, лёжа на твёрдой, деревянной скамейке, в тёмном, подвальном помещении без окон, сквозившим сыростью и скользкой влагой. Среди кромешной тьмы, царствовавшей здесь, слышалось бурное течение реки, исходившее откуда-то сверху. Он попытался встать, но голову внезапно обожгла тупая боль, словно по затылку безжалостно били киянкой, пытаясь раскрошить череп.

— Что происходит? — спросил Артём у темноты, пытаясь вспомнить, как здесь оказался.

— Мы в тюрьме, — ответил знакомый голос. Коля поднялся со скамейки напротив и подошёл к брату. — Надеюсь, здесь хоть кормят хорошо.

— Где?

— В тюрьме. Ты пролежал без сознания пару часов. Этот король велел посадить нас сюда и держать до тех пор, пока не решим уйти с Атулисы. Похоже, мы глубоко под землей: пока сюда шли, долго спускались. Ты ему неплохо врезал — это его разозлило… А что за чушь ты наверху нёс про то, что Каритас — не Каритас?

— Это и вправду не она. Я видел её глаза, они чужие. Не знаю, как это возможно, но это не Каритас, а кто-то другой. Тем более у неё на шее нет медальона, — произнёс Артём, медленно возвращаясь в реальность, и посмотрел на свой серебряный кулон: стрелка показывала на север, под ней светились пять девяток. — Вот, смотри на серебряное сердечко. Видишь, стрелка показывает вверх? Это значит, Каритас на севере. А ещё смотри на эти девятки — они показывают количество шагов до неё. Тот человек, который находится наверху, не может быть ей, так как медальон не обманешь.

Коля подошёл и внимательно посмотрел на серебряное сердечко, прищурив глаза.

— Ничего не вижу. Может, освещение плохое или у тебя, ха-ха, третий глаз открылся?

— Вот же, смотри, — сказал Артём, показывая на стрелочку и не обращая внимания на очередную нелепую шутку.

Коля более внимательно осмотрел медальон, теперь уже с двух сторон, провёл рукой по его гладкой поверхности, но не нашёл ничего необычного, даже более того — он не видел, что этот медальон бьётся, словно живое сердце.

— Теперь ясно, почему Каритас сказала, что только мы можем увидеть стрелку и цифры. Ладно, проехали. Давай лучше думать, как нам отсюда выбраться.

Следующие пять минут Артём потратил на то, чтобы полностью осмотреть камеру, в которой они находились: голые, без щелей, выпуклостей или других неровностей, три скалистые стены, пол и потолок, прочность которых не подвергалась сомнению. Вместо четвертой стены — стальная решетка с такой же дверью. Замка на ней не было, вместо этого дверь была привязана к решетке тонкой серебряной нитью. Артём попытался открыть её, но у него ничего не получилось.

— Я уже пробовал, — пробормотал Коля. — Или ты думаешь, что всё то время, пока мы находились здесь, я тихо тебя созерцал?! Я тобой уж двадцать лет любуюсь, ха-ха, надоел уже.

Всё, что было в комнате — это деревянные скамьи у двух стен, возле третьей стоял унитаз.

— Видишь, в камере есть все удобства? — с издёвкой проворчал Коля, пиная "белого друга", а затем, после секундного раздумья, добавил: — Как думаешь, сколько нас будут здесь держать и когда кормёжка?

— Сколько захотят, — ответил Артём, подойдя к решётке и пытаясь разглядеть слабо освященный коридор.

— А милиция? Нас же будут искать?

— Искать? Да, будут. Но не здесь. Нас будут искать в Москве, возможно по всей России. И что это меняет? Мы на середине Атлантики, тут мы никому не нужны.

— Но ведь не могут же… — не унимался Коля.

— Могут, они могут всё! Ты лучше скажи, что хотел этот королишка?

— Тсалвус Первый сказал, что будет держать нас здесь до тех пор, пока ты не откажешься от идеи найти Каритас. Он требует, чтобы мы вернулись в свой мир и навсегда забыли о волшебном сообществе, всё равно нашим россказням никто не поверит.

— Круто, а почему бы ему просто не убить нас? "Нет человека — нет проблемы", — как говаривал один усатый дядька, отправивший в лагеря парочку миллионов человек, — равнодушным голосом сказал Артём, будто речь шла не о жизни и смерти, а о чём-то обыденном.

— Считай, что в этом случае его замучает совесть, и он будет плакать на твоей могиле, — зло усмехнулся Коля.

— Значит, у нас нет выбора?

— У меня его точно нет: я не брошу тебя, что бы ты ни надумал. А вот у тебя выбор есть: либо Каритас и тюрьма, либо домой, но без неё.

Их разговор неожиданно прервался: в правом конце коридора загорелся яркий свет, и оттуда послышались гулкие шаги по направлению к камере.

— Интересно, Тсалвус любит лесть? — уже тихо проговорил Артём, хитро улыбаясь и подмигивая брату.

Коля вопросительно посмотрел на него, пытаясь сообразить, что же он задумал и стоит ли волноваться.

Спустя минуту к камере подошли трое: Тсалвус Первый, в котором лишь его взгляд выдавал оскорбление, нанесённое ему пару часов назад, и два человека в уже надоевших, зелёных плащах. Артём медленно отошёл от решётки и, окинув всех оценивающим взглядом, сел на лавку, рядом с Колей.

— Откройте! — приказал король, в голосе которого прозвучала нотка обиды и презрения.

Войдя в камеру, Тсалвус Первый сел напротив братьев, совсем не брезгуя грязной, холодной лавкой.

"Интересно, он такой же глупый, как кажется на первый взгляд?" — подумал про себя Артём, а вслух сказал наиболее ласковым голосом, который смог из себя выдавить в подобной ситуации:

— Честно говоря, я не думал, что дело дойдет до тюрьмы, глубокоуважаемый владыка Атулисы. Я уповаю на вашу милость, хотя понимаю, что очень сильно виноват перед вами. Есть шанс, что мы с братом когда-нибудь выйдем на свободу?

— Есть, если вы выполните Мои требования, — властным, но довольным голосом сказал Тсалвус Первый, по лицу которого было видно, что ему особенно понравились слова: "глубокоуважаемый владыка Атулисы".

— Тогда, Ваше Величество, не могли бы вы высказать их нам прямо сейчас, либо попросить ваших слуг сделать это за вас, — уже более серьёзным голосом сказал Артём, глядя прямо в глаза собеседнику. Более искушённый в вопросах психологии человек уловил бы в его словах нотку иронии и издёвки, но Тсалвус Первый слишком рано начал праздновать победу, а, если точнее, успешную реализацию своего нового "Королевского плана", как любой самоуверенный человек, верующий, что всё, рождённое в его мозгу, есть по сути гениальность.

"Вот, что делает с человеком пара часов заточения", — усмехнулся про себя король. Казалось, он наслаждался повисшим молчанием и через минуту чуть более властным голосом проговорил:

— Первое — вы должны убраться с Моей Атулисы. Второе — никогда больше сюда не возвращайтесь. Третье, и последнее, — никому никогда не рассказывайте о том, что здесь видели, иначе Я найду вас, и до конца своих дней вы будете гнить в Моей тюрьме.

— Думаю, это разумная плата за нашу свободу. Благодарю вас за великодушие и милость. После всех тех страхов, которые мы пережили в этой камере, я не могу и мечтать о той счастливой жизни, которая была у нас до знакомства с волшебным миром. Спасибо, что даёте нам шанс искупить свою вину перед вами, — ответил Артём, слегка поклонившись головой, чтобы Тсалвус Первый не заметил шальную улыбку, выскочившую на его лице.

— А как же Моя дочь, Каритас? Ты оставишь её в покое?

— А что Каритас? В мире полно девушек. Она ничем не лучше и не хуже других. Любовь — это всего лишь сексуальное влечение, ничего больше, — убедительно ответил Артём, но в голосе которого проскользнула боль, причиняемая самому себе этими словами.

— В таком случае, Я буду признателен, если вы прямо сейчас уберетесь с Моего материка, — улыбнувшись, сказал Тсалвус Первый, почувствовавший себя всесильным властителем чувств других. Он встал с таким видом, словно только что сидел на золотом троне в торжественном зале, а не на деревянной, прогнившей лавке, и вышел из камеры. Артём несколько мгновений продолжал смотреть на пустую скамейку напротив, а затем пошёл следом. Коля, не понимая, что ему думать и чего ожидать, волнуясь от незнания того, что задумал его брат, направился за ними с такой неохотой, будто догадывался, что скоро будет ещё хуже, чем сейчас.

— Могу ли я чем-либо вам помочь? — учтиво спросил Артём.

— Нет, спасибо. Я сам способен справиться с любыми проблемами, — ответил Тсалвус Первый, задрав нос кверху, показывая этим, что у него есть "Королевские планы" на все случаи жизни.

— Тогда, может, вы сделаете мне одолжение? — не меняя голоса, проговорил Артём.

Король взволнованно и недоверчиво посмотрел на него. Сюрпризы сейчас ему были не нужны.

— Я всего лишь хотел попросить, чтобы вы позволили как можно скорее покинуть Атулису. Честно говоря, я не отказался бы сейчас от тёплого душа, — поспешил разрядить обстановку Артём.

— А-а-а, — облегченно вздохнул король, — конечно. Мне тоже не терпится завершить это дело.

Вскоре они поднялись по винтовой лестнице, и вышли из башни Каритас на тёплый, свежий воздух, развеявший все тревоги не только Коли, косо поглядывавшего на брата, но и Тсалвуса Первого.

Когда Артём шёл по двору к воротам замка, то почувствовал на себе чей-то невидимый взгляд и обернулся в поисках таинственных глаз. В одном из окон замка он заметил человека, смотревшего прямо на него, на голове которого висел чёрный капюшон с большой серебряной звездой. Тот внимательно наблюдал за происходящим, прекрасно понимая, кто перед ним. Этот человек с укором посмотрел на Артёма, покачав головой, словно слышал весь разговор в камере, и отошёл вглубь окна, скрывшись из виду.

Через несколько минут свободные заключенные вышли из замка и перешли мост.

— Почему на Атулисе так мало машин? — спросил Артём, пытаясь не оставлять короля наедине со своими "думами".

— А зачем? У Нас, — сказал Тсалвус Первый так, словно "нас" обозначало "меня", — есть грифоны, пегасы и единороги, которые доставляют тебя до нужной точки быстро и комфортно.

— Понятно! Вы совсем не пользуйтесь изобретениями человечества?

— Почему же так категорично? Мы ознакомлены со всеми, многие есть у Нас в наличии. Просто не все из них действительно необходимы.

Оставшийся путь был пройден молча — всем хотелось поскорее покончить с данным "происшествием" и вернуться к своим обычным делам.

Дойдя до кустарников, Тсалвус Первый напоследок брезгливо сказал:

— Надеюсь, Мы больше не увидимся.

— Я с вами полностью согласен, — ответил Артём, глядя королю прямо в глаза, как на своего главного врага.

Они с Колей с помощью Тсалвуса Первого (Не мог же Артём показать королю, что у него есть волшебное кольцо!) прошли кусты и поспешно выбрались через портал наружу.

— Нам нужен мотоцикл и побыстрее, пока эти болваны не догадались опять изменить Вход, — сказал Артём, когда они остались наедине в квартире Каритас.

— Зачем? — спросил Коля, совсем не понимая, что происходит, но всё равно не удержался от язвительной шутки: — Разве на Атулисе устраивают байк-шоу?!

— Затем, что машина в портал не пройдёт, а пешком до Каритас не дойдём!

На северо-востоке Атулисы, там, где ещё не начиналась горная местность, разросся лес, настолько густой, что внутрь него пробивалось лишь несколько солнечных лучей, отчего там всегда правила темнота: и днём, и особенно ночью. Посередине этого леса, на широком возвышении находилось небольшое селение волшебников не превышающее даже пятисот человек. С высоты птичьего полета эта деревня, казалась, единственным островком в бесконечном зелёном океане. В самом центре этого возвышения, как и полагалось главному зданию деревни, стояла огромная башня, вокруг которой построили красивый дворец в три этажа высотой, очень большой, в несколько десятков комнат, хотя жила в нём всего одна семья — семья Ардоса.

Каритас привезли именно сюда: Тсалвус Первый больше никому не мог доверить свою дочь. Оставаться в замке ей было опасно, так как именно там все и будут её искать, поэтому в замке осталась Меланес, изображавшая из себя дочь короля, а настоящая Каритас, ту, которую откровенно тошнило от всего этого маскарада — сидела в заточении хорошо охраняемой башни. На Тсалвуса Первого на протяжении долгого времени совершали множество покушений, поэтому он, искушённый в этом деле, так заботился о сохранности своей дочери, ведь после своего рождения она стала следующей целью Гредеона. Сегодня рано утром его охранная система дала сбой: Каритас сбежала в реальный мир. Король быстро принял меры: дочь вернули обратно, и теперь перед её дверью всё время дежурили минимум два человека. Кроме того, у портала также поставили охрану, после того, как выпроводили братьев.

Поздно вечером, в день побега Каритас, во дворце Ардоса все стояли на ушах, обсуждая произошедшее утром. Охрану усилили в несколько раз, за Каритас следили ежесекундно. Все ждали приезда Тсалвуса Первого и молились, чтобы он не изменил своё решение и не забрал дочь назад. У Ардоса на глазах рушилась мечта стать отцом будущего короля из-за глупой оплошности Криса, отчего кончик его носа дёргался как никогда сильнее. Всем в ужасе казалось, что Тсалвус Первый решит, что эта семейка не способна защитить его дочь, а значит, он найдёт жениха понадежнее.

Тсалвус Первый задерживался, что добавляло нервозности в ситуацию.

Ещё неделю назад Ардос являлся истинным королём Атулисы, управляя Тсалвусом Первым как захочет, но всё поменялось в считанные мгновения. И вот сейчас он — никто, щепка, ничтожество, проклинавшее своего сына-болвана за то, что тот упустил такую "партию".

Человек в зелёном плаще неподвижно стоял на крыльце дворца и смотрел в небо, в котором тяжело было что-либо рассмотреть, так как уже стемнело, но этот человек всё равно делал вид, точно занимается важным делом. Вдруг, вдалеке он заметил несколько чёрных точек на сером фоне, которые быстро приближались и, сообразив, что это, помчался в замок предупредить хозяина. Через минуту на крыльце уже стояли Ардос, Крис и, возможно, Тенея, хотя никто толком, как всегда, не помнил была она или нет. Точки на небе неумолимо приближались и вскоре превратились в белых пегасов с серебряными крыльями, на которых верхом сидели люди, по одному человеку на каждом. Через несколько минут пегасы приземлились.

— Какая честь для нашего дома, глубокоуважаемый король Тсалвус Первый! Добро пожаловать в Лесной замок! Мы вас заждались, — льстиво пропищал Ардос, помогая своему хозяину сойти с коня и отметив про себя, что король находится в необычайно хорошем расположении духа, отчего кончик носа Ардоса взметнулся вверх, являясь отображением его гордости и самоуверенности.

— Спасибо, любезный друг, — кажется, Тсалвус Первый впервые произнёс слово "друг" по отношению к Ардосу за последнюю неделю. — Мне надо поскорее увидеть дочь. У Меня к ней серьёзный разговор.

Король не стал ждать, когда остальные сойдут с пегасов, и сразу направился во дворец, чувствуя себя здесь, как и везде, полноправным хозяином. Все вокруг приветствовали и восхваляли его, расступались перед ним, даже не скрывая свои льстивые улыбки.

Через несколько минут Тсалвус Первый уже поднялся на вершину башни, остановившись перед комнатой Каритас, и вошёл без предупреждения, не удосужившись постучаться. Каритас лежала в задумчивости на кровати, равнодушно поглядывая на дверь.

— Стучаться надо перед тем, как войти, — сказала она.

— Могла бы хоть обрадоваться встречи с Отцом, — недовольно ответил король, словно все в этом мире только и делают, что радуются его появлению.

— После всего того, что ты мне сделал, после постоянного вмешательства в мою жизнь я никогда не буду рада тебя видеть. Что ты здесь делаешь? Если так заботишься о моём благополучии, то почему сейчас ты тут, а не ловишь того маньяка, который мне угрожает? Или думаешь, если со мной поболтаешь, Гредеон сам придет к тебе сдаваться?

— Я пришёл сюда, чтобы показать тебе кое-что о твоём ненаглядном Артёме, — с улыбкой сказал Тсалвус Первый, приводя в исполнение очередной "Королевский план", внимательно наблюдая за дочерью и радуясь реакции, которую произвела на неё данная новость.

Каритас взволнованно привстала с кровати, думая о самом ужасном: неужели, отец решился убить её возлюбленного.

— Что ты с ним сделал?

— Ничего, он сам пришёл вместе с братом. Вот наглец, появляется в Моём замке и говорит: "Требую золото за своё молчание или я всем буду показывать портал и водить сюда людей". Я, естественно, его за такую наглость посадил в Мою тюрьму. Через пару часов ума у него прибавилось, и он решил вернуться ни с чем к себе домой, — произнёс Тсалвус Первый, ни одна клеточка лица которого даже не покраснела.

— Ты лжёшь! — прокричала Каритас.

Король, ожидавший такую реакцию, улыбнулся и вытянул вперёд руку, откуда вырвался луч света, который на середине комнаты разлился в большой, прозрачный квадрат, похожий на обычный монитор. Вдруг, на этом воображаемом экране всё потемнело, а затем в тусклом, слабом свете появились две лавки, на которых сидело три человека. Каритас без труда узнала двоих из них, третий её не интересовал.

"Честно говоря, я не думал, что дело дойдет до тюрьмы, глубокоуважаемый владыка Атулисы. Я уповаю на вашу милость, хотя понимаю, что очень сильно виноват перед вами. Есть шанс, что мы с братом когда-нибудь выйдем на свободу? — сказал воображаемый Артём на экране.

— Есть, если вы выполните Мои требования, — ответило изображение Тсалвуса Первого.

— Тогда, Ваше Величество, не могли бы вы высказать их нам прямо сейчас, либо попросить ваших слуг сделать это за вас.

— Первое — вы должны убраться с Моей Атулисы. Второе — никогда больше сюда не возвращайтесь. Третье, и последнее, — никому никогда не рассказывайте о том, что здесь видели, иначе Я найду вас, и до конца своих дней вы будете гнить в Моей тюрьме.

— Думаю, это разумная плата за нашу свободу. Благодарю вас за великодушие и милость. После всех тех страхов, которые мы пережили в этой камере, я не могу и мечтать о той счастливой жизни, которая у нас была до знакомства с волшебным миром. Спасибо, что даёте нам шанс искупить свою вину перед вами, — ответил Артём и, что особенно привело Каритас в бешенство, поклонился королю, пусть и слегка.

— А как же Моя дочь, Каритас? Ты оставишь её в покое?

— А что Каритас? В мире полно девушек. Она ничем не лучше и не хуже других. Любовь — это всего лишь сексуальное влечение, ничего больше, — слишком убедительно ответил Артём.

— В таком случае, Я буду признателен, если вы прямо сейчас уберётесь с Моего материка…"

Картинка пропала, принеся Каритас только боль и страдание. Она была слишком молода и доверчива, чтобы не верить отцу, тем более увидев настоящее лицо Артёма, ищущего только "сексуальное влечение". А как же все те слова, которые он говорил? Всё — враньё? Каритас даже не заметила, как отец с довольным и победоносным лицом покинул комнату, да и какая теперь разница: она только что потеряла единственного человека, который её понимал, любил, подбадривал, восхищался, хранил и заботился.

Тсалвус Первый вышел из комнаты и спустился вниз, где его ждали остальные. С "превеликим" трудом он сменил довольное выражение лица на строгое и серьёзное.

— Никого в комнату не пускать, её не выпускать! Ещё одна оплошность с вашей стороны и Я обещаю, что убью вас! — грозным голосом сказал король, смотря в глаза Ардосу и впервые обратившись к нему на "вы", но не из-за уважения, а, скорее, из-за презрения и дистанции, которая стала их разделять.

— Конечно, мой господин! — ответил тот и поклонился так низко, что чуть не упал, чиркнув кончиком острого носа по земле.

Король вышел на крыльцо и пошёл по направлению к своему пегасу, который в порыве гнева уже пару раз лягнул близстоящих солдат.

— Вы не останетесь на ужин, Ваше Величество? — спросил "ничтожный" Ардос, побежавший вслед, как покорная собака.

— Пока Гредеон на свободе Мне не до светских бесед, — отрезал Тсалвус Первый.

Он забрался на своего пегаса, "случайно" пнув ногой Ардоса, и полетел прочь, не дожидаясь пока остальные последуют за ним.

Каритас стояла на балконе башни и плакала. Неужели Любовь — это красивый миф, придуманный сказочниками?! Почему нельзя просто быть с человеком? Не из-за денег, престижа, красоты или чего-то другого, а просто потому, что приятно проводить с ним время. Никто никогда даже не попытался понять несчастную принцессу, которой хотелось нравиться кому-то просто, как личность. Неужели она не достойна любви? Артём, почему ты не дождался, почему сломался, почему предал любовь? Разве есть что-то важнее этого чувства?

Каритас не могла больше плакать.

— Прощай, Артём. Надеюсь, когда-нибудь ты будешь счастлив и поймешь цену настоящей любви, — сказала она, обращаясь к небесам.

Каритас встала на перила и прыгнула вниз, навстречу свободе, подальше от него…

На следующее утро Артём, не спавший всю ночь в попытках отыскать всё нужное, закончил со сборами. С помощью кольца он нагло угнал и доставил на четырнадцатый этаж мотоцикл, нисколько не чувствуя угрызения совести, а также приготовил два рюкзака с тем, что, по его мнению, должно пригодиться при спасении Каритас.

— Ты точно решил пойти со мной? — спросил Артём Колю в тот момент, когда уже надо было пускаться в путь.

— Конечно, ты же мой брат. А если с тобой что-то случиться? Я не могу тебя бросить, — ответил Коля с, впервые за долгое время, серьёзным видом. — А ты уверен?

— Что значит "уверен"?

— Я имею в виду твои вчерашние слова, что в мире полно девушек и Каритас лишь одна из них. Ведь мы решаем серьёзный вопрос, вполне возможно, рискуем своими жизнями. Ты уверен в своих действиях? Я хочу понять, что тобой движет. Может, ты хочешь стать героем или не желаешь показаться перед Каритас трусом. Артём, это не какая-нибудь сказка, это реальность. Вдруг нас завтра убьют, и никто даже не вспомнит о нашем существовании. Я верю, что Каритас прекрасная девушка, но где гарантия, что она так же тебя ждёт? Времена Ромео и Джульетты прошли. Вдруг, ты заблуждаешься, и настоящая любовь ждёт тебя в соседней квартире, — сказал Коля, внимательно смотря на брата, пытаясь проникнуть в его душу, понять его чувства.

Артём подошёл к окну, посмотрел на улицу и, подумав немного, тихо сказал:

— Я понимаю, к чему ты клонишь. Знаешь, всегда легче отступить, чем добиться чего-то. В этом мире нет ничего лёгкого. Я вспоминаю ту минуту, когда увидел фотку Каритас на сайте. И думаю, что бы стало, если бы тогда не написал ей? А вот что: я бы всю жизнь мучился и думал, а что если она и есть моя любовь, а я её упустил? Всю жизнь страдать из-за того, что не сделал элементарный шаг: написать сообщение. И я сделал этот шаг, за что благодарен судьбе. Потом было метро, встречи и так далее. Каждый раз я шёл только вперёд, не отдавая никому свою Каритас. Теперь я знаю, что она и есть та самая, единственная, ради которой стоит жить. Сейчас я благодарен себе за то, что дошёл до сегодняшнего дня.

Теперь мне предстоит опять сделать выбор, цена за который — жизнь. Вот в нём-то всё и дело. Посмотри вокруг: сколько людей счастливы? Очень и очень мало. Всех загрызли проблемы, недуги. Многие обманывают самих себя: пролетает обычная жизнь, теряются ложные ценности, время уходит на зарабатывание состояния, а если не получается, то начинают винить всё на свете — правительство, бандитов, налоговую, начальство, родителей, наконец. В проблемах винят всех, кроме самих себя. Почему? Потому что так легче жить, легче сказать, что я сделал всё возможное, но из-за каких-то… задуманное не получилось, легче существовать и плыть по течению, легче жить в виртуальном мире игр, создавая ложную реальность, где ты царь и бог. Легче — вот что выбирают все. Ты прав — это не сказка, а реальность, жестокая и беспощадная.

А теперь давай забудем о портале и волшебном мире. Я всё брошу и вернусь к своей жизни, которая была до Каритас. Завтра встречу новую девушку, мы начнем жить вместе, всё у нас будет хорошо. Позже мы поженимся, появятся дети. На работе я продвинусь по карьерной лестнице. Будут проблемы, но мы их решим вместе с женой. Вырастут дети, появятся внуки. На смертном одре я оглянусь на свою жизнь и что увижу? Всё ли правильно сделал? Пойми меня, я не смогу полюбить другую, потому что нельзя заново прожить все те минуты, которые я провёл с Каритас. Никто не сможет понимать меня так, как она, никто не сможет меня так полюбить, только она. Глядя на других женщин, я всегда буду в первую очередь видеть глаза Каритас и спрашивать себя: всё ли я сделал возможное, чтобы добиться её? Я буду жить по ложным стереотипам, загоню душу в рамки, буду обманывать свои чувства и всегда знать об этом. Я никогда не смогу уйти от мысли, что сделал неправильный выбор. Я не знаю, что меня ждёт за порталом, возможно смерть, но я точно знаю одно: если туда не пойду, если не попытаюсь спасти Каритас, то всю жизнь буду осуждать себя за то, что оступился.

Большинство людей ничтожны, потому что они обычны, стереотипны и закомплексованы. Так пусть и живут со своими проблемами, а я хочу быть счастливым и знаю, что мне нужно для этого: Каритас… в моём мире есть место только для неё…

Надеюсь, когда-нибудь, Коля, ты сможешь понять, что же мною движет, — Артём отошёл от окна, надел на себя рюкзак и, глядя брату прямо в глаза, проговорил: — Пора!

Коля подошёл и крепко обнял брата, сказав ему:

— Я с тобой.

Первый во входную дверь пролез Артём, захватив с собой мотоцикл, следом вошёл Коля.

— Давай, открывай, — сказал он, предчувствуя нечто необыкновенное и новое, и добавил шутливым тоном: — Мне уже не терпится задать взбучку этим волшебникам. Трепещите, к вам идёт Николай Могущественный!

— Скорее всего, там охрана, надо подумать, как её пройти, — предостерёг Артём, имевший вид отнюдь не такой весёлый, как у брата.

— И как же мы их пройдём? Убьём силой мысли?

— Да, есть у меня одна идейка, — ответил Артём, повернувшись лицом к Коле.

— И какая?

Артём не ответил и, вытянув вперёд правую руку, быстро проговорил:

— Усни!

Из кольца вырвался яркий серебряный луч и ударил в Колю, который даже не успел ничего сообразить, как упал на траву и мгновенно заснул.

"Работает!" — искренне удивившись, подумал про себя Артём, так и не привыкнув к волшебству, и направил кольцо теперь уже на кусты, "создав" в них небольшую щель. Посмотрев туда, он в паре метров от себя увидел двоих человек, стоящих к нему спиной, которые разговаривали между собой.

— И склько нам здсь ещё стоть, Чупок? — спросил тот, что левее, быстро говоря и проглатывая буквы, отчего его речь сложно воспринималась, превращаясь в "кашу" из слов.

— Е-щё три ча-са до о-кон-ча-ни-я сме-ны, Пу-чок, — ответил правый так медленно, будто боялся упустить даже самую ничтожную букву.

— А чо мы здсь таке охрнем? Видл этот дмок, идщий отуда-то изутри? — не унимался Пучок.

— От-кель я зна-ю? Мо-жет, ла-бо-ра-то-ри-я ка-ка-я. Те-бе при-ка-за-ли, ты вы-пол-ня-й.

— Ме непнтно почму никгда не охрняли, а тут вдуг скзли, чо отюда плно врагв можт плезть, поэтму ежскндное патрлровние, — продолжал наседать левый, заплетая свой язык.

Артём осторожно, стараясь не шуметь, раздвинул кусты и направил кольцо на одного из них: через секунду Чупок упал лицом в песок и сразу же захрапел с таким наслаждением, словно спал на мягкой, взбитой перине. Пучок вздрогнул и с глупым, завистливым видом наклонился над другом, приговаривая: "Я тже хчу пспать". Ещё мгновение и его желание исполнилось: Пучок плюхнулся на своего толстого друга и также захрапел, только не протяжно и с наслаждением, как Чупок, а нервно и прерывисто похрюкивая.

Выполнив миссию, Артём попытался разбудить брата, но смог это сделать только с помощью кольца. Коля с недовольным выражением лица, словно догадываясь, что пропустил самое интересное, осторожно приподнялся и, выйдя из-за кустов проговорил:

— А это что за "голубцы" здесь обнимаются?

— Я усыпил тебя, чтобы проверить сработает или нет, — сказал Артём, как всегда прослушав слова брата. — Потом усыпил этих двоих. Помоги мне, надо затащить "зелёных" внутрь.

— А если они случайно пройдут в портал? — спросил Коля, помогая брату перетащить тела, и при этом обильно зевая. — Представь, какое представление такие друзья зададут в Москве?

— Мне всё равно, главное, чтобы следующие пару часов здесь, в волшебном мире, никто ничего не заподозрил, а там мы уже скроемся.

Через пару минут братья уже ехали по пустынному побережью на север, пытаясь выжать из мотоцикла максимум, колёса которого выбивали песочную пыль, оставляя за собой туманный след.

— А если нас кто-то заметит? Сомневаюсь, что тут каждый день ездят толпы мотоциклистов, — спросил сзади сидящий Коля, насмешливо добавив: — Притворимся песочными демонами.

— Конечно, им легко заметить, ведь Тсалвус Первый говорил, что у них мало машин, но у нас нет другого выхода. Не хочешь же ты пешком шагать сквозь лес? Будем ехать до тех пор, пока стрелка показывает на север.

— Как думаешь, через сколько нас начнут искать? И какой у нас план? — спросил Коля, искренне надеявшийся, что у брата он вообще есть.

— Через два с половиной часа придёт смена и не увидит охрану, ещё через минут десять об этом сообщат королю. К сожалению, мотоцикл оставляет на песке следы, так что, я думаю, через часа три нас найдут (Коля отвратительно сморщился, вспоминая тюремную камеру). Вопрос в том, насколько далеко находится Каритас. Неужели Тсалвус Первый держит свою дочь в нескольких сотнях километров от замка? Насколько я понял — это единственное нормальное жилище на острове, ведь этих волшебников мало. Наша задача: в течение трёх часов найти Каритас и понять, что они с ней сделали. Если не получится, бросаем мотоцикл и бежим в лес, — уверенно сказал Артём голосом, не терпящим обсуждения.

Коля молча сглотнул, разочаровавшись, ведь он ожидал принять участие в весёлом приключении, и посмотрел направо. Они ехали на большой скорости, но это не мешало увидеть всю пагубность ситуации: лес был густой, деревья росли так близко, словно защищали друг друга, а что скрывалось за ними — не понятно. Ясно, что на мотоцикле там не проехать, если, конечно, не тащить его за собой на плечах.

Следующие два с половиной часа Коля молился о том, чтобы они поскорее приехали и на его долю выпала красивая подруга Каритас, которую он бы сразил своим чувством юмора, но Артём, изредка посматривая на медальон, не менял направление. Вскоре, он в первый раз остановился.

— Если я не ошибаюсь, у нас осталось всего полчаса на то, чтобы скрыться, — сказал Артём и, посмотрев на медальон, на минуту задумался, продолжив разочарованным голосом: — Дела плохи. Стрелка чуть отклонилась и показывает на северо-восток. Проехали мы приблизительно двести километров (на самом деле — сто двадцать семь). Судя по изменению направления, нам не менее тех же двухсот километров до Каритас, если, конечно, мы пойдем прямо, и я всё верно подсчитал. В лучшем случае четыре дня ходу. Еды и питья нам должно хватить, но это если всё пойдет гладко, и никто не будет мешать.

— А ты уверен, что нам надо именно сейчас идти в лес? — спросил Коля, не испытывавший доверия к его обитателям.

— Выбирай: либо туда, либо обратно в тюрьму, но не думаю, что в этот раз мы так же легко отделаемся.

Братья оставили мотоцикл прямо на песке и направились к ближайшим деревьям, которые выглядели совсем не гостеприимно.

В лесу стояла необычайная тишина, слышно было только шелест деревьев, да несколько птиц давали знать о своём существовании. Они осторожно шли вглубь, всё время озираясь по сторонам, скорее знакомясь с неизвестным миром, чем опасаясь кого-либо. Минут через пять раздались громкие голоса, исходящие из того места, с которого пришли братья.

— Они нашли нас, уходим, скорее! Скорее!!! — прокричал Артём и торопливо побежал вперёд, словно за ним уже гнались. Коля помчался следом.

Не разбирая дороги, братья неслись вперёд и вперёд, не останавливаясь в течение получаса. Местность не менялась: вокруг всё та же растительность, только становилось чуть темнее по мере продвижения вглубь, так как деревья стали расти всё плотнее и плотнее друг к другу, закрывая обильной листвой солнце.

— Всё, больше не могу, — остановился запыхавшийся Коля, схватившись за грудь. Артём повернулся к нему.

— Кажется, оторвались. Надеюсь, они не смогут нас найти. Дальше пойдём пешком, — сказал он, как будто последние полчаса они продолжали ехать на мотоцикле.

Братья присели и пару минут отдыхали, втягивая в себя приятный и освежающий лесной аромат, которого так не хватает городским жителям. Затем, сверившись с медальоном, Артём показал на северо-восток и пошёл в том направлении. Коля, ругаясь, поднялся и с неохотой побрёл следом.

Тсалвус Первый сразу заметил мотоцикл, ехидно улыбнувшись: в его мозгу жить братьям оставалось всего пару минут. Он высоко летел над рекой, когда увидел вдалеке внизу единственное чёрное пятно у голубой реки среди жёлтого моря песка. Король молнией направил пегаса к земле и через две минуты оказался на берегу. Следом за ним приземлились ещё десять человек, готовых исполнить любое его приказание. Спустившись, он подошел к мотоциклу и потрогал ещё горячий мотор.

— Они ушли недалеко, — улыбнувшись, проговорил Тсалвус Первый, чувствуя, что держит ситуацию под контролем.

— Прикажете пустить за ними погоню? Мы в миг их доставим, здесь некуда бежать, — сказал высокий, крепкий мужчина с длинными рыжими волосами, по виду которого сразу можно сказать, что это начальник чего-нибудь важного, никак иначе. Он в наслаждении провёл рукой по своим ухоженным волосам.

— Нет, Огниус, пусть уходят.

— Но как? Они же погибнут? Ваше Величество, в этих краях особенно опасно, здесь недалеко логово вампиров. Если мы не вернем их сейчас, сегодняшнюю ночь они не переживут, я вас уверяю. Это место проклято, отсюда никто живым не возвращается, — голос Огниуса прозвучал со страхом, что практически никогда с ним не бывало, только однажды, когда ему казалось, что его прекрасные волосы выпадут.

Посмотрев на начальника стражи, что по должности равнялся министру внутренних дел и министру обороны в одном лице, ведь, как уже было сказано, внешних врагов у волшебников не было, Тсалвус Первый улыбнулся так, как он всегда улыбался, чтобы показать, кто на земле самый умный, и что всё строго идёт по уже намеченному "Королевскому плану", и проговорил:

— Именно этого Мне и надо.

— Тсалвус, ты дашь погибнуть этому молодому человеку? Каритас безумно его любит. Она чуть не покончила с собой из-за твоей наглой выходки. Зачем лгать своей дочери? — сказала Эзолина, прилетевшая вместе с мужем. Губы, составлявшие её грустную улыбку, в возмущении подрагивали.

— А затем, что она не будет счастлива с ним. Каритас слишком молода, чтобы понимать, что такое любовь. Для неё это просто новое увлечение, с которым она не сталкивалась раньше, — равнодушно ответил король, искренне считая, что он прав.

— Молода? А сколько нам было лет, когда мы встретились? Столько же, сколько и им сейчас, — настаивала Эзолина.

— Всё, хватит! Кто здесь Король? Только Я буду решать, что можно Моей дочери, а что нельзя, особенно когда её хочет убить самый опасный человек.

— После твоего последнего решения, когда ты показал Каритас эту мерзость, она спрыгнула с башни. Забыл? Если бы не человек из ордена "Серебряная звезда", наша дочь бы разбилась.

— Скажи большое Королевское спасибо незнакомцу в чёрном капюшоне с серебряной звездой, — с иронией и насмешкой произнеся последние слова, сказал Тсалвус Первый. — Я готов заплатить ему сколько угодно за то, что спас Нашу дочь, кем бы он ни был. Но Я принял решение и не собираюсь его менять!

Пусть идут, куда захотят на все четыре стороны. Я скажу Каритас, что ненаглядный Артём решил её спасти, но по своей глупости заблудился в лесу и зашёл в логово вампиров. А потом ей принесут его мёртвое тело. Я буду говорить, что сделал всё возможное, послал большой отряд на поиски, но, к сожалению, Мы не успели. Я готов даже похоронить этого парня с Королевскими почестями, только бы избавится от него раз и навсегда. Я буду говорить, как он любил её и как ей повезло. Уверен, Каритас погорюет недолго. У Меня как раз будет время, чтобы схватить Гредеона и посадить в тюрьму.

А через месяц, год, Мне всё равно, сколько пройдет времени, Каритас выйдет замуж за этого болвана Криса, который уже два раза посмел упустить Мою дочь. Теперь Я понимаю, почему она не любит его, Я начинаю также ненавидеть этого олуха. Сожалею прекраснейшему человеку Ардосу за то, что природа дала ему такого дурака, он заслуживает большего. А если ты, Эзолина, расскажешь Каритас правду, то потеряешь дочь навсегда, потому что второго обмана она не переживет, — Тсалвус Первый с довольной улыбкой осмотрел всех присутствующих, видимо, ожидая аплодисменты за свой блестящий "Королевский план". Затем повернулся к Огниусу, расчёсывавшего свои волосы, и приказал: — Собери отряд из пятидесяти человек минимум и завтра на рассвете начните обыскивать весь этот чёртов лес до тех пор, пока не найдёте тела Артёма и его брата. Ясно? Мне нужны их трупы! Если не хватит людей, возьмёшь столько, сколько тебе понадобится.

— Приказ ясен, Ваше Величество, вы получите то, что требуете! — громко и чётко сказал Огниус так, как это делают преданные солдаты и, показывая на Пучка и Чупка, добавил с отвращением, словно не понимая, как они могли оказаться в его гвардии: — А с этими двумя что делать?

— Они будут у вас приманкой для вампиров, — сказал король, влезая на пегаса. Через мгновение он взлетел и направился обратно к своему замку с чувством выполненного долга, проговаривая про себя: — Всё идёт чётко по плану!

-