"7 дней в июне" - читать интересную книгу автора (Ивакин Алексей Геннадьевич)

Пролог

— Я — крэпасць, я — крэпасць! Вяду бой! Я — крэпасць! Вяду бой!

Молоденький парнишка сухими губами касается микрофона.

— Я — крэпасць!

Его никто не слышит. Армия, которая отступает к Минску. Бойцы, которые стреляют из окон. Командир, которому перевязывают голову…

Никто не слышит.

Да и сам парнишка себя не слышит — грохот разрывов и треск пулеметных очередей.

Он просто хрипит в микрофон:

— Я — крэпасць! Вяду бой!

Хрипит, потому что хочет пить. Но воды нет уже третьи сутки. Все, что есть — относят раненым и к пулеметам. Он устал, он хочет спать. Но не может. Потому что надо хрипеть:

— Я — крэпасць! Вяду бой!

Его голос несется в пространство.

Он закрыл глаза и пытается услышать: 'Вас понял! Прием!'

Но ответа нет. И только хриплое: 'Я — крэпасць! Вяду бой!' несется через мировой эфир.

Голосу до Луны ближе, чем до штаба фронта.

Радиосигнал наверняка уже добрался до нее. Еще немного и он понесется к Марсу, к Венере, к Солнцу и Юпитеру.

Так и будет.

От передатчика до Луны — одна секунда. До Солнца — восемь с половиной минут. До Марса — двенадцать. До Юпитера — тридцать три. До штаба армии… Вечность.

— Я — крэпасць! Вяду бой!

Через четыре с половиной года эти хриплые позывные достигнут маленькой звезды под названием Альфа Центавра.

В это же самое время на Земле закончится война. Будут стоять полевые кухни и кормить вражеских детей, будут играть гармошки, будут звенеть орденами эшелоны, возвращаясь домой.

А голос будет нестись через пространство:

— Я — крэпасць, я — крэпасць! Вяду бой!

В пространстве нет времени. Слово изреченное — вечно. Оно несется к краю Вселенной и пусть тот парнишка, который хрипел эти слова, уже не жив телесно, но живы слова его — пусть он еще раз скажет:

— Я — крэпасць! Вяду бой!

За три дня до этих слов далеко-далеко от этой крепости родится девочка. Она будет расти в голодное, злое и отчаянное время. Она будет ходить в школу, и кататься на санках. Она будет плакать по отцу, не пришедшему с войны, и радоваться цветам мать-и-мачехи.

А хриплый голос безымянного парнишки будет лететь сквозь пропасть вакуума:

— Я — крэпасць, я — крэпасць! Вяду бой!

В столице люди будут стоять мертвой толпой у гроба умершего вождя. Девочка же опять будет плакать, прильнув к большущей тарелке радиоприемника:

'Вчера, пятого марта…'

А где-то далеко-далеко все еще несется хриплое:

— Я — крэпасць, я — крэпасць! Вяду бой!

Однажды, человек помчится вслед этому голосу.

Но не успеет. Человек выйдет на околоземную орбиту, высадится на Луну, выйдет в скафандре в открытый космос, пошлет своих смешных механических каракатиц собирать инопланетный грунт.

А голос будет лететь и лететь через вечный холод.

— Я — крэпасць, я — крэпасць! Вяду бой!

Камни порастут травой. Кости сами уйдут в землю. Гильзы позеленеют.

Но кирпичи будут кровить буквами:

'Прощай, Родина. Умираю, но не сдаюсь!'

— Я — крэпасць, я — крэпасць! Вяду бой! — он все еще несется по космосу.

Он все еще хрипит обшелушенными губами.

Девочке уже двадцать пять. Она ведет своего первого сына в ясли. Сборная страны по футболу берет бронзовые медали на чемпионате мира. Кеннеди, Куба, 'Битлз' и целина. И высоко-высоко:

— Я — крэпасць, я — крэпасць! Вяду бой!

А небо синее-синее…

Голос связиста уже задел Полярную Звезду, Пояс Ориона, Волосы Вероники и прочие Плеяды. Зазвенела высокой тоской небесная струна. На сотую долю микрона сдвинулась небесная ось.

Но голосу все равно.

Где-то там приняли новые Конституции. Началась очередная Олимпиада. До свидания, наш ласковый Миша! Здравствуй, наш Миша новый! И будь ты проклят!

Голос так далеко, что его уже давно забыли.

Он все еще ведет бой. Он все еще — 'крэпасць!'

"Крэпасць" все еще сражается под шквальным огнем, под чудовищными бомбами, под огромными снарядами.

Уже нет той страны, уже и народ-то истончается, а связист все еще сидит у микрофона:

— Я — крэпасць, я — крэпасць! Вяду бой!

Где-то там его внуки убивают его детей. А он?

А он не убил ни одного врага. Он просто сидел около радиопередатчика и хрипел, и шептал:

— Я — крэпасць, я — крэпасць! Вяду бой!

Пыль такая, что нечем дышать. Жара такая, что уже нечем потеть. Бой такой, что стволы плавятся.

— Я — крэпасць! Вяду бой!

Это были его последние слова и они все еще летят через Вселенную.

Та девочка уже стала старушкой. И внуки ее уже готовились стать отцами, когда охрипший голос обогнул Вселенную и вернулся.

— Я — крэпасць, я — крэпасць! Вяду бой…

Молитва.

Нерв.

Невидимый провод.

— Я — крэпасць, я — крэпасць! Вяду бой!

Провод, замкнутый через поколения.

Кровью замкнутый.

Смертью замкнутый.

Жизнью замотанный.

Связистом неизвестным и неузнанным.

Кто у нас сквозь дождь и грязь? Наша доблестная связь. Связь между отцами и детьми. Между внуками и дедами.

Между нами.

— Я — крэпасць, я — крэпасць! Вяду бой!

— Я — крэпасць…

— Вяду бой!

Вечный бой.