"7 дней в июне" - читать интересную книгу автора (Ивакин Алексей Геннадьевич)ТОМ ПЕРВЫЙПролог— Я — крэпасць, я — крэпасць! Вяду бой! Я — крэпасць! Вяду бой! Молоденький парнишка сухими губами касается микрофона. — Я — крэпасць! Его никто не слышит. Армия, которая отступает к Минску. Бойцы, которые стреляют из окон. Командир, которому перевязывают голову… Никто не слышит. Да и сам парнишка себя не слышит — грохот разрывов и треск пулеметных очередей. Он просто хрипит в микрофон: — Я — крэпасць! Вяду бой! Хрипит, потому что хочет пить. Но воды нет уже третьи сутки. Все, что есть — относят раненым и к пулеметам. Он устал, он хочет спать. Но не может. Потому что надо хрипеть: — Я — крэпасць! Вяду бой! Его голос несется в пространство. Он закрыл глаза и пытается услышать: 'Вас понял! Прием!' Но ответа нет. И только хриплое: 'Я — крэпасць! Вяду бой!' несется через мировой эфир. Голосу до Луны ближе, чем до штаба фронта. Радиосигнал наверняка уже добрался до нее. Еще немного и он понесется к Марсу, к Венере, к Солнцу и Юпитеру. Так и будет. От передатчика до Луны — одна секунда. До Солнца — восемь с половиной минут. До Марса — двенадцать. До Юпитера — тридцать три. До штаба армии… Вечность. — Я — крэпасць! Вяду бой! Через четыре с половиной года эти хриплые позывные достигнут маленькой звезды под названием Альфа Центавра. В это же самое время на Земле закончится война. Будут стоять полевые кухни и кормить вражеских детей, будут играть гармошки, будут звенеть орденами эшелоны, возвращаясь домой. А голос будет нестись через пространство: — Я — крэпасць, я — крэпасць! Вяду бой! В пространстве нет времени. Слово изреченное — вечно. Оно несется к краю Вселенной и пусть тот парнишка, который хрипел эти слова, уже не жив телесно, но живы слова его — пусть он еще раз скажет: — Я — крэпасць! Вяду бой! За три дня до этих слов далеко-далеко от этой крепости родится девочка. Она будет расти в голодное, злое и отчаянное время. Она будет ходить в школу, и кататься на санках. Она будет плакать по отцу, не пришедшему с войны, и радоваться цветам мать-и-мачехи. А хриплый голос безымянного парнишки будет лететь сквозь пропасть вакуума: — Я — крэпасць, я — крэпасць! Вяду бой! В столице люди будут стоять мертвой толпой у гроба умершего вождя. Девочка же опять будет плакать, прильнув к большущей тарелке радиоприемника: 'Вчера, пятого марта…' А где-то далеко-далеко все еще несется хриплое: — Я — крэпасць, я — крэпасць! Вяду бой! Однажды, человек помчится вслед этому голосу. Но не успеет. Человек выйдет на околоземную орбиту, высадится на Луну, выйдет в скафандре в открытый космос, пошлет своих смешных механических каракатиц собирать инопланетный грунт. А голос будет лететь и лететь через вечный холод. — Я — крэпасць, я — крэпасць! Вяду бой! Камни порастут травой. Кости сами уйдут в землю. Гильзы позеленеют. Но кирпичи будут кровить буквами: 'Прощай, Родина. Умираю, но не сдаюсь!' — Я — крэпасць, я — крэпасць! Вяду бой! — он все еще несется по космосу. Он все еще хрипит обшелушенными губами. Девочке уже двадцать пять. Она ведет своего первого сына в ясли. Сборная страны по футболу берет бронзовые медали на чемпионате мира. Кеннеди, Куба, 'Битлз' и целина. И высоко-высоко: — Я — крэпасць, я — крэпасць! Вяду бой! А небо синее-синее… Голос связиста уже задел Полярную Звезду, Пояс Ориона, Волосы Вероники и прочие Плеяды. Зазвенела высокой тоской небесная струна. На сотую долю микрона сдвинулась небесная ось. Но голосу все равно. Где-то там приняли новые Конституции. Началась очередная Олимпиада. До свидания, наш ласковый Миша! Здравствуй, наш Миша новый! И будь ты проклят! Голос так далеко, что его уже давно забыли. Он все еще ведет бой. Он все еще — 'крэпасць!' "Крэпасць" все еще сражается под шквальным огнем, под чудовищными бомбами, под огромными снарядами. Уже нет той страны, уже и народ-то истончается, а связист все еще сидит у микрофона: — Я — крэпасць, я — крэпасць! Вяду бой! Где-то там его внуки убивают его детей. А он? А он не убил ни одного врага. Он просто сидел около радиопередатчика и хрипел, и шептал: — Я — крэпасць, я — крэпасць! Вяду бой! Пыль такая, что нечем дышать. Жара такая, что уже нечем потеть. Бой такой, что стволы плавятся. — Я — крэпасць! Вяду бой! Это были его последние слова и они все еще летят через Вселенную. Та девочка уже стала старушкой. И внуки ее уже готовились стать отцами, когда охрипший голос обогнул Вселенную и вернулся. — Я — крэпасць, я — крэпасць! Вяду бой… Молитва. Нерв. Невидимый провод. — Я — крэпасць, я — крэпасць! Вяду бой! Провод, замкнутый через поколения. Кровью замкнутый. Смертью замкнутый. Жизнью замотанный. Связистом неизвестным и неузнанным. Кто у нас сквозь дождь и грязь? Наша доблестная связь. Связь между отцами и детьми. Между внуками и дедами. Между нами. — Я — крэпасць, я — крэпасць! Вяду бой! — Я — крэпасць… — Вяду бой! Вечный бой. |
|
|