"Остров" - читать интересную книгу автора (Колосов Дмитрий)

Глава восьмая

Шаг за шагом огромный остров был завоеван. Все царьки признали власть атлантов или, как они их называли, белых титанов. Остров, которому суждено было стать основной базой атлантов, был назван Атлантидой. Рабы были освобождены. Командор не стал объяснять царькам, что и почему, а просто в один прекрасный день объявил рабов свободными. Они стали его подданными, как и другие островитяне, и стали называться марилами. Атлантида была объявлена империей Разума, Командор получил титул Великого Белого Титана.

Царьки лишились сначала рабов, затем своих армий, которые были переформированы в одно большое войско, чьей задачей стала пограничная охрана острова. Используя ускоритель памяти, удалось быстро дать необходимые знания сотням и сотням шустрых молодых марилов. Они образовали нижние звенья администрации нового государства, окончательно отстранив царьков от власти. По острову прокатилась волна выступлений. Умные, подобно Тромосу, смолчали, группы объединились и выступили с оружием в руках. Атланты дождались ночи и атаковали лагерь восставших. Гравитолет и десантный ка тер смешали мясо с землей. Уцелевших, обезумевших от страха повстанцев вылавливали отряды гиппархов — воинов, сидевших на очень грациозных и полезных земных животных — лошадях. Гиппархам были даны четкие указания, и ни одного пленного остров не увидел.

Лишь после этого на Атлантиду прибыли атлантки. Как и опасался Командор, воспитанным на абсолютно других моральных принципах островитянам не понравилось быть под властью женщин, пусть даже богинь. Поэтому на первых порах пришлось ограничить участие атланток в жизни острова. Постепенно островитяне к ним привыкли, а затем привыкли и к мысли, настойчиво внушаемой терпеливым учителем Сальвазием, что богиня стоит выше мужчины-островитянина. Парочка не в меру ретивых красавцев была кастрирована Крабом, взявшимся выполнять роль палача, и мужская плоть успокоилась.

Когда марилы не только физически, но и морально признали власть пришельцев, Командор приказал сослать всех царьков на близлежащий островок. Там им были созданы вполне сносные для жизни условия: женщины, обильные еда и питье, и царьки деградировали, постепенно исчезнув из памяти островитян. Из царьков на Атлантиде остался лишь один Тромос, который стал чем-то вроде шута при Командоре. Работа эта его ничуть не оскорбляла, а жирная жизнь радовала.

Командор изменил свое первоначальное решение — строить столицу империи в Теноссе. Здесь было решено построить крепость. Столицу, нареченную Городом Солнца, заложили на южном берегу острова, в гавани, прикрытой от жестоких океанских штормов. В девственную землю вросли первые стены.

Для строительства грандиозного острова требовалось множество рабочих рук, а островитяне были немногочисленны. Тогда атланты решили организовать поход за живым товаром. Для начала они захватили остров Кефтиу, лежащий посреди жемчужины Земли — Внутреннего моря. Но население его оказалось также немногочисленно, грандиозные проекты Командора требовали значительно большего числа рабочих рук. Из рассказа кефтиан выяснилось, что южнее острова, в дельте великой реки Хапи, живет могущественный многочисленный народ, коим правят великие правители, время от времени совершающие набеги на Кефтиу.

— Это хорошо, что они многочисленны, — заметил Командор — Нам требуется много рабочих рук — Он брезгливо отмахнулся, когда вождь кефтиан стал лепетать о страшных колесницах и бьющих без промаха гигантских луках. Земляне в глазах Командора уже не вызывали опасений.

В одну из ночей из гаваней Кефтиу вышла эскадра боевых кораблей, взявшая курс на юго-восток. На носу флагманского корабля стоял Инкий. В глазах его горел, яростный огонь. Экспансия!

Путь был довольно долог. Атлантам, привыкшим к стремительным космическим перемещениям, он показался бесконечным. К тому же они страдали доселе неведомой морской болезнью. Наконец вдали показалась земля. Инкий связался по рации с Атлантидой, и десантный катер начал готовиться идти на соединение с эскадрой.

Лучи встающего солнца высветили силуэты грозной эскадры завоевателей. Они были бодры и жаждали крови.

Великий номарх Мендеса Амукон еще нежился в постели, когда прибыл гонец. Черная перевязь на его одежде свидетельствовала, что случилась беда. Не вылезая из-под покрывала, Амукон выслушал сбивчивый рассказ посланца.

— Вчера перед заходом солнца. Огромный флот. Много-много кораблей. Черные паруса. На носах — морды невиданных зверей. И много, несметное количество воинов. Спаси нас, великий Амон! Помоги нам, великий… — Оборвав небрежным жестом причитания гонца, Амукон бросил ему серебряное кольцо. Гонец благодарно распростерся ниц. Амукон скривился и приказал ему убираться. К номарху уже бежали слуги с кувшинами воды, тазами и притираниями. Быстро освежив лицо, номарх вызвал к себе начальника дворцовой гвардии Кесептеха и приказал подать колесницы. Придворный врач попытался втереть в щеку Амукона лечебную мазь, вымазал номарху нос и, получив заслуженную оплеуху, оскорбленно удалился. Когда вошел начальник гвардии, номарх сосредоточенно оттирал смуглую горбинку носа.

— У наших берегов чьи-то корабли, — коротко бросил он, не прерывая своего занятия.

— Чьи? — спросил начальник гвардии.

— Я сказал чьи-то! — раздраженно сказал номарх — Сейчас надо поехать на побережье и посмотреть.

— Слушаюсь, господин.

— Ты не понял. Ты поедешь со мной. Слушаюсь. Но, мой господин, это может быть опасно.

— Чепуха! Мои кони унесут меня от любой опасности.

Начальник гвардии кивнул головой: мол, если так, то он больше не имеет никаких возражений, и последовал за своим номархом.

Кони действительно были превосходны. Это были полосатые дикие лошади из страны Каау. Их нервные уши дружно вибрировали при криках возниц. Номарх и начальник гвардии забрались в золоченую колесницу, и возница тронул поводья. Следом двинулись четыре колесницы с лучниками и небольшой отряд легковооруженных воинов. Самых быстроногих юношей брали в этот отряд. Они бегали ненамного медленнее лошадей.

Колесница номарха выехала из ворот дворца и, влекомая горячими конями, помчалась по серо-пыльной дороге. Говоря об этих прародителях современных бронемашин, следует задержать на них внимание подольше. Номарх Мендеса был одним из немногих владык Кемта, имевших в своем войске боевые колесницы. Может быть, они были изобретены «сынами» Амукона, может быть, кем-то другим — за это номарх не мог поручиться. Зато он мгновенно оценил мощь и силу этих бронеходов древности. Они были страшным оружием, и номарх обожал их. Колесница номарха была лучшей из своих товарок. Она представляла собой легкую двухколесную повозку, снабженную высокими щитообразными бортами, сделанными из драгоценного кедра, обшитого листами бронзы. Ни стрела, ни копье, ни меч не могли сокрушить этой преграды. Внутри колесницы находился комплект оружия — шесть коротких, всего в три локтя длиной, метательных копий и огромный, укрепленный на специальной раме многослойный лук, бивший на две с половиной сотни шагов. Изнутри к бортам были приделаны петли для мечей и боевых топоров. Но самое страшное оружие находилось впереди. Лошади, влекущие колесницу, были запряжены в специальную раму, которая оканчивалась огромным тройным серповидным наконечником. В бою этот острый, словно бритва, наконечник выкашивал сотни обезумевших oт ужаса врагов.

Экипаж колесницы составляли три человека: возница, управляющий лошадьми, лучник, поражавший цель метровыми стрелами, и щитоносец, чьей задачей было оберегать товарищей от вражеских стрел и истреблять врагов ударами копий. В бою каждый из этих воинов стоил многих десятков врагов. В битве с номархом Кносса Амукон бросил против его бесчисленной, словно песок, пехоты два десятка своих колесниц — шестьдесят против тысяч! — и пехота в страхе бежала.

Дорога свернула в небольшую пальмовую рощицу, затем вышла к реке. Великий Хапи уже проснулся и приветствовал утро мощными зевками крокодильих челюстей. Тихо шумел тростник. Земледельцы, подобно муравьям облепившие свои небольшие наделы, при виде своего повелителя издали в черную жирную землю. Благодатная Кемт — черная земля! Самая щедрая житница обитаемого мира!

На дорогу выскочил некто, отчаянно машущий руками. Возница натянул поводья, лошади взвились на дыбы и, кусая удила, захрипели всего в двух локтях от перепуганного человека. Кесептех, едва не выпавший из колесницы, начал грязно ругаться. Амукон жестом остановил его.

— Что тебе надо, человек?

Путаясь и глотая слова, человек, оказавшийся рыбаком, сообщил, что дальше ехать опасно, что пришельцы уже высадились на берег. И еще, предводители пришельцев огромны словно боги, их мечи подобны солнцу, а черные доспехи отливают ночью.

— Где эти люди? — спросил номарх.

— Они высадились за той рощей — Рыбак рукой указал направление.

— Ты знаешь, кто они?

— Лица их похожи на лица тех, что поклоняются Зевсу. Амукон хмыкнул и, ни к кому не обращаясь, пояснил:

— Это люди из страны Кефтиу. Странно, до сих пор они не отваживались выйти в великое море на своих суденышках. Что ж, пойдем посмотрим на них.

Повинуясь знаку номарха, возница тронул лошадей, и колесница понеслась по вязкому зеленому лугу. Амукон выругался. Возница повернул коней, колесница выбралась на еле заметную тропинку и, проскакав несколько сот метров, остановилась близ жидкой финиковой рощи. Оставив колесницу, номарх в сопровождении начальника гвардии и пяти телохранителей смело углубился в лес. Идти пришлось недолго, вскоре разведчики оказались на окраине рощи. Спрятавшись за стволом пальмы, номарх изучал пришельцев. Рыбак не соврал. Это был флот Кёфтиу. Это был самый большой флот, когда-либо виденный номархом!

Двадцать огромных, не менее плетра в длину, кораблей грузно лежали на песке. Их вытащили на случай внезапной бури. Судя по количеству весел, каждый корабль имел не менее шестидесяти гребцов, а значит, столько же воинов. Черные паруса кляксами сползали на борта. Вокруг кораблей стояла охрана. Чуть левее выстраивалось в походную колонну войско. Номарх с растущей тревогой следил за слаженными действиями этой блестящей, сверкающей оружием змеи. Затем он обернулся к Кесептеху.

— Здесь что-то не так. Кефтиу никогда не имело такого огромного и хорошо вооруженного войска. Самый могущественный царь Кефтиу мог выставить едва ли пять сотен воинов, вооруженных наполовину копьями, наполовину дубьем. А здесь… — Он выразительно показал на стройные, сверкающие металлом ряды — Они все вооружены мечами, копьями и бронзовыми щитами. Откуда они взяли всё это?

Кесептех, так же внимательно рассматривавший вражеское войско, протянул:

— Я вижу здесь не только людей Кефтиу. Здесь много воинов с раскосыми желтыми лицами. Моряки говорят, что далеко на заходе солнца есть земля, где живут желтолицые люди. Может быть, они оттуда?

— Но ведь остальные-то люди Кефтиу! — Кесептех пожал плечами и сказал:

— Я пошлю двух воинов половчее, и они возьмут часового. От него мы узнаем, откуда они и сколько их.

— Делай так. А пока прикажи людям зажечь поля и груды сухого папируса.

— Но, господин, мы понесем большие убытки!

— Я предпочитаю потерять часть, но сохранить все. Нам необходимо их задержать. Как только они достигнут горящих полей, пусть их встретят лучники.

— Слушаюсь, мой господин, — сказал начальник дворцовой гвардии, торопясь обратно.

Колесницы помчали их назад. Очутившись во дворце, Амукон немедленно послал гонцов к номархам Саиса, Буто и Таиса. В своих посланиях он призывал забыть старые обиды и объединиться против общего врага, чью мощь он на всякий случай преувеличил, не подозревая, как он окажется прав. Гонцы сели на горячих скакунов, и пыль растаяла вдали. Скоро они будут на месте. А немного спустя враги-друзья приведут помощь. В том, что они это сделают, Амукон не сомневался, он хорошо знал их и был уверен, что они знают его. А великий номарх Медеса еще никогда и ни у кого не просил помощи.

Над полями клубился черный дым. Горела земля.

Инкий благополучно довел эскадру до устья Хапи. Здесь войско атлантов высадилось на берег. Собственно говоря, непосредственно атлантов было четверо: Крют, Юльм, Иузий и сам Инкий; подначальную массу составляли кефтиане и около сотни командиров-марилов.

Выставив у кораблей охрану и поручив командовать ею Иузию, Инкий разбил войско на три части и повел его вглубь страны Кемт. Признаков активного сопротивления не было, но чьи то руки уже подожгли посевы пшеницы. Поля затянуло пламенем и дымом. Глаза безудержно слезились. Воины кашляли и отплевывались. Время от времени слышался хищный свист длинной тростниковой стрелы, и еще один марил или кефтианин падал с пробитым горлом. Воины отвечали руганью и градом стрел, бесследно исчезавших в дымной пелене, я упорно шли вперед.

Наконец они миновали поля и вышли к речным зарослям. Здесь огня не было, и воины могли отдышаться. Спустившись к реке, они попадали в тепловатую воду, жадно ловя пересохшими губами живительную влагу. Внезапно один из них дико заорал и исчез под водой. Над рекой взметнулся хвост гигантского ящера. Щелкнули мощные челюсти, и по воде поплыли кровавые круги. Воин был закован в панцирь, и крокодилу не сразу удалось прокусить его, но он рвал трепещущее тело до тех пор, пока не откусил ноги. Гребнистая спина чудовища то и дело поднималась над водой в вихре мути и пены. Кефтиане, дико крича, обстреливали его из луков. Выждав, когда голова крокодила покажется на поверхности, Инкий прицелился и метким выстрелом из бластера поразил чудовище. Крокодил подавился. Желтое пузо всплыло над водой. Воины восторженно закричали.

К реке подошла вторая колонна, возглавляемая Крютом. О Юльме не было ни слуху ни духу. Его колонна куда-то исчезла. Инкий забеспокоился. И не напрасно. Юльм попал в засаду и ввязался в ожесточенный бой. Несколько сот кемтян атаковали его отряд. Они наскакивали на пришельцев с редким остервенением. Много раз отбитые, они приступали опять и опять. Десятки сраженных кемтян недвижно лежали на втоптанной в грязь пшенице, но на смену им появлялись все новые и новые. В конце концов все решило превосходство оружия пришельцев. Бронзовые мечи их с хрустом перерубали медные клинки кемтян. Круглые щиты с огромным пардусом посередине крошили медные копья. Разошедшийся Юльм одним ударом своего титанового меча перерубал и вражеское оружие, и его владельца. Смятые наконечники стрел словно камешки отскакивали от его бронедоспехов. Одна из них ухитрилась вонзиться в ногу, но он, не останавливаясь, с улыбкой выдернул ее, и шедшие рядом марилы громкими возгласами приветствовали его мужество.

Разнеся выставленный против него заслон, отряд Юльма вышел на довольно приличную дорогу. Где они находятся, Юльм не представлял. Пленный сказал, что эта дорога ведет к славному и великому городу Мендесу, где находится дворец всесильного номарха Амукона. Рация, висевшая на плече атланта, оказалась раздробленной, и Юльм принял единственно верное, как ему показалось, решение. Он выстроил разгоряченных боем воинов в колонну и повел их к Мендесу, предпочитая оказаться безрассудным храбрецом, нежели быть обвиненным в трусливой осторожности.

А Инкий в это время терпеливо ждал. Он ждал Юльма. Он ждал катер с десантниками. Но Юльм исчез, а у катера обнаружились какие-то неполадки. Бульвий жизнерадостно сообщил, что они, конечно, могут рискнуть вылететь, но он не гарантирует, что катер не шлепнется в море. Инкий мысленно вздохнул и сказал, чтобы они не рисковали. Обстановка, мол, терпит. Отряд выставил охранение и расположился на ночь. За день они прошли не более десяти километров. План номарха Мендеса задержать и раздробить силы врага удался.

Амукон приветствовал в своем дворце номархов Саиса, Буто и Таиса. Все трое должным образом восприняли тревожный тон послания и поспешили на помощь к своему извечному врагу. Прутья собрались в пучок. Каждый из номархов привел с собой по шесть сотен воинов и по десять боевых колесниц. Вместе с отрядом Амукона это составило почти трехтысячное войско, подкрепленное пятьюдесятью боевыми машинами. Грозная сила! Ни один князь Кемта не имел такой армии. С такой армией можно было покорить мир! Но увы, распоряжались этой силой четыре человека. Все три пришедших на помощь номарха в один голос заявили, что будут распоряжаться своими отрядами самостоятельно, и никакие доводы Амукона на них не подействовали. Он устал от бесплодного красноречия и бессильно откинулся на лежанку. Номархи внимательно следили, за его реакцией. Толстый противный Себу, маленький, словно священный скарабей, Тракуш, гурман и бабник порочно-изнеженный Херихотошкер. Отвратительные рожи! Но надо было как-то договариваться, и Амукон сделал вид, что уступает.

— Хорошо, — сказал он, — пусть главнокомандующим будет любой из вас.

Он прекрасно знал, что эти шакалы никогда не согласятся видеть над собой кого-нибудь из соперников. И действительно, номархи заспорили и мгновенно разругались. Себу был объявлен тупицей, Тракуша обозвали карандухом, а Херихотошкера — педерастом. Все эти прозвища настолько соответствовали истине, что Амукон невольно улыбнулся. Тракуш заметил движение губ номарха Мендеса и разразился скандальной бранью. Он кричал, что привел свою армию не для того, чтобы над ним издевались, что он тотчас же уходит домой, а Амукон пусть выпутывается из этого дерьма как хочет. Он разбушевался не на шутку, и Амукону пришлось потратить немало усилий, прежде чем он утихомирил воинственного коротышку. В конце концов номархи порешили действовать самостоятельно, но по общему плану.

Разведчики донесли, что большая часть врагов стоит лагерем на берегу реки неподалеку от своих кораблей, а меньшая — всего около трех сотен воинов, движется прямо на город. Амукон предложил, что он и Себу — туповатый, а значит, будет легче прибрать его к рукам — встретят врага у стен, Мендеса и уничтожат его, а отряды Тракуша и Херихотошкера будут следить за основным войском и как только оно удалится на приличное расстояние от своего флота, нападут на корабельную стражу и сожгут корабли. Затем они должны сообща напасть на основные силы врага.

План понравился. Амукон видел это по разгоревшимся глазам своих нечаянных союзников. Для вида Тракуш сделал пару пустых замечаний, но тут же признал, что план номарха Мендеса вполне его устраивает. Оставив свои колесницы в распоряжение Амукона, Тракуш и Херихотошкер ушли к морю. Впереди их отрядов бежал оборванный и грязный проводник.

Войска Амукона и Себу выстроились перед городом и стали ждать неприятеля.

Отряд Юльма шел всю ночь. Сначала он надеялся догнать будто бы ушедших вперед Инкия и Крюта. Затем он понял свою ошибку, но останавливаться и поворачивать назад было уже поздно. Дух воинов падал с каждым шагом, и повернуть назад означало удариться в постыдное бегство.

Солнце уже припекало, когда один из дозорных заметил чернеющий вдали город. Юльм бодро крикнул, что там их ждет основное войско. Воины ответили невнятным бурчанием.

Их действительно ждало войско, но вражеское. Врагов было намного больше. Они стояли стройными рядами, и солнце играло на металлических шариках их боевых войлочных шлемов.

Амукон построил свое войско согласно традициям древних. В центре густой беспорядочной массой стояла пехота. В первых рядах — наиболее крепкие и хорошо вооруженные воины, за ними — вооруженная копьями и дрекольем голота, а сзади, в резерве — две сотни отборных воинов дворцовой гвардии. Его и Себу. На флангах стояли боевые колесницы, причем половину из них Амукон предусмотрительно оставил в резерве. Впереди войска стояла жиденькая цепочка застрельщиков.

Юльму никогда не приходилось водить войско в сражение. Тем более в такое примитивное. Но чутье воина, немало повидавшего на своем недолгом веку, помогло точно оценить ситуацию.

Главную опасность представляли ряды странных конных повозок. Пехота была хлипкой и плохо вооруженной. Созвав командиров сотен, Юльм наметил план действий. Согласно этому плану войско атлантов должно было имитировать фронтальную атаку, а затем обрушиться на левый фланг противника, уничтожая колесницы и прижимая пехоту и колесницы правого фланга к реке. Оттесненные в заболоченную вязкую низину кемтяне должны были неизбежно сдаться.

Сотники-марилы разбежались по своим подразделениям. Зазвучали отрывистые команды, воины сомкнулись в плотный строй и пошли в атаку. Сомкнутая бронза рядов. Юльм поднял над головой щит и начал звонко бить по нему мечом, отбивая ритм шага. Кефтиане и марилы последовали его примеру, и над полем предстоящей битвы разнесся мерный угрожающий рокот. Бум! Бум! Бум! Словно гигантские колокола. Этот звон взбадривал дух воинов, повергая врагов в замешательство — всегда неприятно иметь дело с организованным и сплоченным противником. Бум! Бум! Бум!

Амукон взмахнул рукой. Над полем взвилась туча стрел, пятнающих бронзовые ряды. Наступающие потеряли шаг. Номарх махнул второй раз. Повинуясь этому жесту, колесницы рванулись с места и обрушились на воинов Юльма. Но атлант предвидел такое развитие событий. Каждый его воин нес в руке камень или бревно. Кефтиане подпустили врага поближе и мгновенно, передавая из рук в руки камни и сучья, сложили перед собой небольшой вал. Стрелки упали на колени и натянули тетиву луков.

Возничие слишком поздно заметили внезапно возникшую опасность. Колесницы правого фланга успели повернуть и начать обход атлантов, но остальные на полном скаку влетели в это препятствие. Кони становились на дыбы, воины вылетали из колесниц, пронзенные стрелами. Юльм выхватил бластер и, почти не целясь, срезал две уцелевшие при столкновении с заградительным валом колесницы. Лошади забились в агонии, люди умерли мгновенно с пеной у рта. Прыткие кони одной из колесниц сумели преодолеть завал и, оставив колеса своего экипажа в груде камней, пронзили строй кефтиан. Восемь человек погибли сразу. Их скосили страшные мечи, торчащие перед конями. Девятого достал стрелой лучник, который тут же повис на длинном копье гиганта марила. Кони, бешено кося ошалелыми глазами, проскочили сквозь строй и унесли обломки кабинки в поле. Ноги их были красны от человеческой крови. Красный конь в красном поле!

Времени перевести дух не было. Сзади заходили колесницы правого фланга. Возничие разгорячили бешеных полосатых коней, разевая рты в победном крике, атланты быстро перелезли через завал и развернулись. Колесницы правого фланга попали в такую же ловушку, как и их предшественницы. Лишь четырем из двенадцати удалось выбраться из этого месива. Юльм высоко вскинул над головой меч. Еще один удар — и победа! Однако Амукон думал иначе. Он не ждал такой прыти от этих трусливых кефтиан, они оказались куда лучше, чем он думал. Они умели драться и обладали каким-то страшным загадочным оружием — молниями, рассекающими человека на куски. Об этом уже говорили захваченные накануне пленные. Один из них клялся, что их войско возглавляют боги и что мечи их подобны молниям. Номарх не поверил и приказал отрубить ему голову. Теперь ему пришлось убедиться, что предводитель кефтиан действительно дерется ослепительной молнией. Рука одного из уцелевших возничих была обрезана по самое плечо, обрубок ее страшно обуглился. Амукон скривился. Пусть их оружие ужасно, но что они боги… Смешно! Великий Ра имеет голову кобчика и солнцеподобный лик. Вождь кефтиан имел отвратительное белое лицо раба с севера. Презрительно взглянув на потерявшего от страха голову Себу, Амукон вознес горячую молитву светлоликому Ра.

Бой тем временем перешел в решающую стадию. Войско Юльма ударило во фланг вражеской пехоте и, поражая копьями полуголых кемтян, начало теснить их к широкой и зубастой реке. Враги дрогнули и попятились, подставляя спины под разящие удары мечей. Разгоряченные боем атланты устремились за ними. И в этот момент в тыл им ударили двадцать пять боевых колесниц, предусмотрительно прибереженных номархом Мендеса. Удар был страшен. Земля покрылась искромсанными телами. Колесницы словно огненные демоны пронзили строй кефтиан, сея смерть и смерть. Опытные их экипажи действовали как хорошо отлаженный механизм: возница висел на поводьях рвущихся вперед коней, лучник щедро рассыпал во все стороны летучую смерть, крепко держащий щит копьеносец время от времени бросал короткие копья и радостно кричал, когда очередной враг замертво падал на землю. Смерть увлекла их настолько, что возницы даже не заметили, как врезались в бегущую толпу своих же солдат. Колеса колесниц окрасились кемтянской кровью. Бой перерос в кровавую свалку, перевес в которой был на стороне детей Кемта.

Юльм вместе с несколькими марилами отбивался от наседающих гвардейцев Амукона. Он срезал выстрелами из бластера три колесницы, создав вокруг их группки завал из конских и человеческих тел, преодолеть который было весьма непросто. Стоило кемтянину прыгнуть в ощеренный бронзовыми остриями круг, как его пронзали сразу несколько мечей и копий. Юльм отстреливал лучников, которые представляли наибольшую угрозу. Блестели клинки и тонко пели стрелы. Соленая кровь смешалась с соленым потом и орошала пресную землю Кемта. Силы атлантов таяли. Вскоре около Юльма осталось лишь шестеро воинов. Остальные либо погибли, либо были захвачены в плен, что было тоже равносильно смерти, ибо кемтяне убивали пленных.

Ярко оперенная стрела пронзила сражающегося рядом с Юльмом марила. Их осталось всего шестеро. Какой-то кемтянин в богатом золоченом доспехе указывал рукой на атланта. Хотят взять живым?! Нате, выкусите! Сволочи! Импульс сбил с ног предводителя и стоящего рядом воина. Несколько кемтян разом бросились на Юльма. Он расстрелял двоих из бластера, а третьему снес голову мечом. Сильный удар поверг его на землю, но сражавшийся рядом потерявший шлем марил пронзил обидчика копьем и тут же получил стрелу в затылок. Оба они рухнули на Юльма, и тому стоило немалых усилий выкарабкаться из-под закованных в доспехи тел. Юльм встал и приготовился умереть.

Но кемтяне отказались от попыток победить его в поединке, решив убить колесницами. Одна из них развернулась и стремительно понеслась на Юльма. Он понял, что это — его последний шанс на спасение. Тщательно прицелившись, атлант сразил возницу и копьеносца, который сильно изумился, когда луч прожег его массивный бронзовый щит. Возница мертво повис на поводьях, кони сбавили темп. Юльм мгновенно очутился рядом с колесницей и легко, словно и не было многочасовой ходьбы и тяжелого боя, взлетел на нее. Лучник попытался вытащить меч, но тот запутался в петле. Юльм вскинул бластер, и кемтянин в страхе закрылся руками. Раздался негромкий пустой щелчок. Бластер выработал свою энергию. Кемтянин отстранил от лица руки. В глазах его рождалось злорадство. Тогда Юльм что есть сил ударил его кулаком в челюсть, бесстрастно проследив, как обезглавленное тело кемтянина вылетело из колесницы. Оторвавшаяся голова упала на дно повозки. Вокруг засвистели стрелы. Одна из них сплющилась о бронедоспех, вторая оцарапала щеку. Юльм вздыбил коней и вырвался из вражеского кольца.

За ним рванули две колесницы. Кони несли Юльма по пыльной, ослепительно пыльной дороге. Место побоища скрылось за поворотом. Сзади донесся топот копыт. Передняя колесница уже настигала. Полосатые кони скалили зубы около ободьев колес колесницы Юльма, лучник, прищурившись, целился в незащищенную шею. Атлант рванул из петли кемтский меч и, не оборачиваясь, бросил его в морды коней. Бросок достиг цели. Лошади взвились, опрокидывая колесницу. Вторая врезалась в кучу обломков и визжащего мяса и тоже перевернулась.

Путь предстоял долгий. Жарко светило солнце. Под ногами Юльма каталась оторванная голова. Атлант сглотнул сухой слюной, нагнулся и равнодушно, без эмоций, выкинул голову на дорогу.

Тракуш и Херихотошкер дождались, когда отряды Инкия и Крюта двинулись к Мендесу и атаковали охрану, выставленную около судов. Иузию здорово не повезло. Он загорал на соленом песке. Загорал, беспечно сняв бронедоспех. Загорал, смежив веки и мечтая о скорой встрече с Орной-девуппсой, которую он знал еще на Атлантиде, планете Атлантиде. Когда раздалось тонкое пение стрелы, он вскочил на ноги и тут же был пронзен добрым десятком легких тростниковых палочек, обмедненных острыми наконечниками. Смерть пришла мгновенно. Его не хватило даже на слово «мама». Воины, лишившиеся командира, сопротивлялись вяло. При помощи гребцов им удалось отпихнуть в море четыре корабля. Остальные стали добычей кемтян. Не утруждая себя пленением гребцов, кемтяне подожгли суда, и те весело запылали, распространяя вокруг себя зловоние и истошные крики.

Номархи завладели блестящим мечом Иузия. Бластер их не заинтересовал, радиопередатчик Тракуш пронзил копьем, но вот меч… Полководцы дико разругались. Каждый тянул заветную игрушку к себе и высказывал о сопернике все, что о нем думает. Горячая дискуссия закончилась тем, что они решили выяснить отношения с помощью оружия. Отбросив спорный предмет вожделения, номархи выхватили привычные бронзовые мечи и стали ожесточенно рубиться. Неизвестно, чем бы закончилась эта история, если бы в нее не вмешался оборванный проводник, оказавшийся начальником дворцовой гвардии номарха Мендеса Кесептехом. Амукон, знавший вздорный характер своих «друзей-полководцев», решил приставить к ним соглядатая. Дело это представлялось ему настолько важным, что он решил пожертвовать столь нужным на поле боя Кесептехом и сотней добрых воинов. В объединенном войске двух номархов был отборный отряд Амукона. По приказу начальника гвардии он арестовал Херихотошкера и Тракуша, заперев их в трюм уцелевшего корабля. Кесептех приставил к номархам надежную охрану, предупредив, что в случае попытки освободиться они будут немедленно убиты. После этого он предложил воинам обеих армий подчиниться его приказам. Они не противились этому. Получив в свое распоряжение почти полуторатысячный отряд, Кесептех поспешил вслед за ушедшим отрядом кефтиан.

Восемьсот атлантов попирали черную землю Кемта. Настроение Инкия становилось все более и более отвратительным. Мало того, что он никак не мог связаться с Юльмом, несколько минут назад пропала связь и с Иузием. Что произошло с кораблями, можно было только предполагать. Инкий предполагал худшее.

Их путь лежал вдоль огромной реки, называемой кемтянами Хапи, реки великой и обожествляемой. Это была самая большая из виденных Инкием рек. Реки планеты Атлантиды были узки и неглубоки, реки острова Атлантида были совсем крошечны. Хапи был грандиозной водной артерией, дающей жизнь целой стране. Темные воды его были насыщены илом, который был основой благополучия жителей Кемта. Он давал им огромную, в рост человека, пшеницу, прекрасные финики и волшебный папирус, который использовался везде: из него делали бумагу, ткань, корабли, варили клей, ели в сыром и вареном виде. Вне всякого сомнения, это было второе чудо страны Кемт. Но первым был Хапи. И второе чудо не могло быть без первого: воды и берега Хапи были богаты разной живностью: множество рыб, птиц и, конечно, же, отвратительные зубастые крокодилы, которых кемтяне почему-то обожествляли. Инкий оставлял каждому народу право на странности, но сам он с удовольствием постреливал в отвратительных ящеров.

На дороге заклубилась пыль. Войско остановилось и заучен но начало строиться в боевую линию. Жест Инкия прервал эти приготовления. Враг, если это враг, был одинок. Пыльное облако стремительно приближалось, пока не превратилось в повозку, запряженную двумя полосатыми лошадьми. На по возке стоял окровавленный человек. Юльм! Инкий не ошибся. Это был действительно Юльм. Кровь запеклась на его лице и иссеченных бронедоспехах. Он вздыбил коней перед Инкием и выпрыгнул из колесницы.

— Нас разбили!

— Это я уже понял, — холодно сказал Инкий — Какого черта ты полез один?

— Я думал, вы уже ушли на город.

— Он думал! А что, нельзя было повернуть? — Инкий посмотрел на помятую физиономию атланта и смягчился — Ладно. Хорошо хоть жив. Больше никто не уцелел?

— Боюсь, нет.

— Сколько там врагов?

— Не так уж много. Большую часть колесниц и пехоты мы уничтожили. Их осталось не более тысячи человек.

— Ничего себе! Тысячи! — Юльм заторопился.

 — Воины Кемта не представляют большой опасности. Жидковаты. Заслуживают внимания лишь колесницы.

— Это что, повозки вроде той, на которой ты приехал?

— Да, в условиях сплошного строя они страшное оружие.

— Сколько их вы истребили? — Около сорока. Осталось еще с десяток.

— Как же вам удалось уничтожить такое множество этих лошадиных бронеходов? Юльм коротко рассказал.

— Значит, второй раз этот номер вряд ли пройдет?

— Да. Думаю, они будут готовы к этому — Что ты предлагаешь?

— Самое разумное — вызвать катер и смешать этих ублюдков с землей.

— А! — Инкий раздраженно махнул рукой — У катера какая-то поломка. Тут еще Иузий не выходит на связь!

— Иузий? Давно?

— Уже с час. Юльм помрачнел.

— Думаешь, с ним что-то случилось? — спросил Инкий.

— Боюсь, что да. По-моему, мы имеем дело с армиями сразу нескольких правителей. Вполне возможно, что мой отряд сражался лишь с частью общих сил, а другая часть в это время вполне могла напасть на корабли.

Инкий посмотрел на Юльма, затем на стоящих вокруг хмурых воинов и спросил:

— Ты предлагаешь вернуться?

— Нет. Мы должны любой ценой овладеть этим городом. Хотя бы потому, что под его стенами уже полегло столько наших; хотя бы потому, что иначе войско может взбунтоваться и попытаться выкупить свою свободу нашими головами. Лично меня такой финал этой эпопеи не устраивает.

— Меня, в общем, тоже, — устало улыбнулся Инкий.

— Значит, командир, нам надо захватить этот город и сделать это до того, как враги смогут объединиться.

— Разумно. Слушай, — вдруг спохватился Инкий, — а где Крют?!

Юльм недоумевающе пожал плечами. Крюта нигде не было. Атланты несколько раз позвали его, а затем пошли вдоль колонны, время от времени выкрикивая имя товарища. Но его нигде не было. Марилы и кефтиане кидали странные взгляды исподлобья. Инкию очень не нравилось их настроение.

Добежав до конца колонны и не обнаружив друга, атланты остановились. Инкий подозвал марила из отряда Крюта и велел ему немедленно найти своего командира. Марил ушел и не вернулся. В рядах воинов замелькали обнаженные клинки.

— Похоже, дело пахнет жареным, — пробормотал начинающий кое о чем догадываться Инкий.

— Смотри, — Юльм толкнул товарища локтем, — к нам, кажется, движется делегация.

К ним приближалась довольно большая группа воинов. Не дойдя до атлантов несколько шагов, посланцы остановились. Из их рядов вышли два командира сотен, начавших осторожно приближаться к атлантам. Один из парламентеров, бывший царек небольшого селения, отвесил небрежный поклон. Он был спокоен, он чувствовал за собой силу. Глотая звонкие звуки, он обратился к Инкию.

— Мы требуем вернуться назад, в Кефтиу. Врагов слишком много, и нас ждет смерть. А мы не хотим умирать.

— Кто это мы? — пренебрежительнр спросил Инкий.

— Я говорю от имени всего войска. Все командиры сотен стоят за мной.

— Где наш товарищ? — жестко потребовал Инкий. Глаза его пожелтели от едва сдерживаемой ярости.

— Он в наших руках. Он побудет у нас некоторое время. Как только мы дойдем до кораблей, он будет отпущен.

— А где гарантии?

— Даю свое честное слово — Атланты дружно скривили губы. Заметив это, царек добавил:

— Вам придется поверить мне на слово. У вас все равно нет выбора.

— Ну, хорошо… Допустим, вы дошли до кораблей, сели на них, приплыли в Кефтиу… Но что вы будете делать дальше? Великий Титан, то есть Зевс, покарает вас!

— Он не великий Зевс. Он обманщик. И мы обманем его. Мы скажем, что вы погибли в песках Кемта. Он никогда не узнает о вашей судьбе.

— А вы не боитесь, что мы доберемся до Кефтиу на крылатой птице?

Главарь бунтовщиков гнусно рассмеялся.

— Я не верю в плохие сказки.

Инкий чуть не взвыл от досады. Сколько раз он доказывал Командору губительность его бессмысленной тактики — прятать от аборигенов достижения атлантической техники. И вот теперь он и Юльм вынуждены пожинать плоды упрямства Командора.

— Допустим, ваш план удастся. Что тогда вы сделаете с великим обманщиком, выдающим себя за Зевса?

— Мы отрубим ему голову, и все поймут, что он смертен.

— А ты не боишься умереть от наших мечей-молний?

— Нет. У нас тоже есть такой меч. — Царек обернулся и сделал жест рукой. Один из воинов поднял над головой титановый меч Крюта.

— Они действительно захватили его, — пробормотал Юльм — Ладно, — громко сказал он, — допустим, вы тоже имеете меч. Но это ничего не меняет. Мы не пойдем к кораблям!

— Тогда мы сделаем это сами. И если вы попытаетесь помешать нам, мы убьем вас!

— Мы не собираемся вам мешать! — презрительно сказал Инкий — Мы лишь требуем, чтобы вы вернули нам нашего товарища.

— Нет, — упрямо сказал царек, — он останется у нас.

— Что будем делать? — тихо спросил Инкий у Юльма.

— Видимо, придется оставить Крюта у них.

— Подожди, — шепнул Инкий, — я попробую уговорить войско.

— Ты сказал, — обратился он к сотнику, — что все воины желают отправиться на родину. Но где доказательства этого? Может, ты лжешь? — Глаза кефтианина гневно сверкнули.

— Царь не может обманывать!

— Но все же я хочу поговорить с воинами. Царек ухмыльнулся.

— Ну, поговори.

Гнусная уверенная усмешка кефтианина давала повод думать, что войско действительно на его стороне. И все же стоило попытаться.

Инкий подошел к сломавшейся колонне и поднял руку. Мгновенно установилась гробовая тишина. Атлант начал говорить. Он говорил о великой цели их похода, о славе, о богатстве, которые ждут его участников, о мести за погибших товарищей. Говоря о всем этом, он внимательно всматривался в лица марилов и кефтиан. Они были угрюмы и не предвещали ничего хорошего. Призывы Инкия мало трогали воинов. Ничего не имея против богатства и славы, они слишком дорожили жизнью. А битва с кемтянами вряд ли могла принести славу, скорей всего она могла стоить собственной шкуры. Кроме того, мало кто из кефтиан или марилов знал язык атлантов, а горячая речь и бурные жесты, лишенные осязаемого смысла, были бесполезны. Видя глухое равнодушие воинов, Инкий решил припугнуть их карами великого Зевса. Вот эти слова царек, заранее распропагандировавший толпу, вдруг взялся переводить. Выслушав его бойкие слова, воины грозно зашумели. Приходилось отступить.

— Хорошо, — сказал Инкий, — я не буду препятствовать тем, кто решил бежать с поля боя и постыдными трусами вернуться домой. Они не избегнут заслуженной кары. Я взываю к тем воинам, которые не потеряли понятия о воинской чести, которые не согласны бросить в опасности своих товарищей. Если земля Кефтиу, если земля Атлантиды еще рождают таких людей, я призываю их присоединиться к нам!

Настороженными глазами Инкий обвел толпу. Его призыв вызвал лишь слабый отклик. Всего два десятка воинов вышли из рядов и сопровождаемые угрожающими выкриками присоединились к атлантам. Рядом с Инкием встал его «крестник» Леонид. Он имел понятие о чести, и Инкий благодарно стиснул его руку.

Сотник, возглавлявший недовольных, заколебался. Ему казалось неразумным оставлять атлантов свободными. Но слава их ужасного оружия вселила робость в душу кефтианина. Он сделал вид, что такой поворот событий его вполне устраивает, властным криком развернул колонну и направил ее назад, к морю. Он уходил, и его подмывало оглянуться, бросить последний взгляд на горстку храбрецов, решивших сделать то, что отказалась делать целая армия. Но он сдержался и не оглянулся.

Лазерный импульс вышиб Амукона из колесницы. Щит и крепкий доспех поглотили его, Амукон отделался испугом и исцарапанной задницей. Гвардейцы подхватили своего повелителя и, подняв над головами, бережно понесли во дворец. По дороге номарх оправился от падения, изругал прытких спасителей и приказал нести его обратно.

Поле боя было густо завалено трупами. Трудно было определить, кого же погибло больше. Кемтянин лежал на сыне Кефтиу, отрубленные головы смешались с отсеченными конечностями. Черная земля жадно пила сочащуюся кровь. Хрипло стонали раненые. Их пересохшие глотки требовали воды. Воины не обращали внимания на стоны. Деловито бродя между грудами тел, они добивали раненых кефтиан, срывали кольца и цепи, а заодно меняли свое мягкое медное оружие на прекрасные бронзовые мечи и копья погибших врагов. Плетеные щиты заменялись на металлические. Воины с восторгом показывали друг другу изящно выдавленного на красном металле пардуса. Оружие было сделано очень искусными мастерами.

Немедленно прекратив грабеж, Амукон приказал командирам выстроить войско. Те криками, а кое-где и побоями, согнали воинов в одну кучу. Номарх приказал рассчитаться на сотни и выступать в поход. Воины погибшего Себу были включены в войско номарха Мендеса. Сам Себу с отсеченной страшной молнией головой лежал у ног Амукона. Со всех сторон сыпались доклады и донесения. Начальник колесниц доложил, что лишь двенадцать колесниц смогут принять участие в следующем бою. Остальные или разбиты, или повреждены. Из этих двенадцати девять были колесницами Амукона. Узнав об этом, номарх довольно зажмурился: теперь остальные номархи долго не посмеют поднять голову. Особенно, если он захватит ном Себу. В голове Амукона роились радужные перспективы. Битва с кефтианами оказалась не только небезрезультатной, но и крайне выгодной. Строя планы, номарх стойко терпел боль в ушибленной груди, пока оруженосцы меняли ему панцирь.

Облаченный в новые доспехи Амукон был водружен на колесницу и приветствовал восторженно ревевшее войско. Затем рука номарха взметнулась по направлению на север, и войско, забыв о ранах и усталости, двинулось за своим, победоносным вождем. На врага!

Враг оказался ближе, чем предполагал Амукон. Не пройдя и десяти стадиев, передовой отряд наткнулся на небольшую кучку кефтианских воинов, спокойно ожидавших врага на невысоком холме около дороги. Это было спокойствие смертников. Амукон оценил его. Он созвал к себе командиров.

— Они хотят умереть. Помогите им в этом.

Воины развернулись в неровные шеренги, утопая в желтом песке, полезли на холм. Номарх подозвал писца и велел тут же запечатлеть для потомков славные деяния великого номарха Мендеса Амукона. Он спешил попасть в историю. Несколько штрихов обмакнутой в краску палочкой — и Клио приняла номарха в свои объятия,

Тесно, плечо к плечу, готовились атланты, марилы и кефтиане встретить врага. Их было мало, кемтян — сотни и сотни, но храбрость и умение часто решают судьбу боя. Связавшись с Командором, Инкий обрисовал ситуацию и попросил поторопиться с подмогой.

— Иначе тебе только останется назвать эту страну моим именем! — пошутил он.

Голос Командора показался встревоженным. Обещав немедленно выслать помощь, он попросил продержаться хотя бы час. Один час! Инкий включил радиомаяк и занял свое место в строю. Его руки крепко сжимали меч. С бластером пришлось расстаться, им вооружился Юльм. Инкий был совершенно, спокоен, его спокойствие передавалось стоящим рядом с ним воинам. Они были готовы обняться со смертью, но верили в спасение. Они верили в жизнь.

Враги охватывали песчаный холм полукругом. За спиной атлантов был крутой гребень бархана, что позволяло не опасаться за тыл. Первые воины Амукона уже достигли вершины холма. Двое из них пустили стрелы, остальные с воплем кинулись на атлантов. Юльм разрядил в нападавших бластер, и десять изуродованных тел испятнали желтый ковер холма. Остальные мгновенно откатились.

Кемтяне молча смотрели на изуродованные лазером трупы. В первом сражении луч лазера растворился в горячке боя. Мало кто из них успел оценить его силу. Большинство из тех, кто видели его, остались лежать у стен города, остальные вперед не лезли, благоразумно держась золотой середины. Тем временем задние напирали и, как ни остерегались самые прыткие подставлять себя под удары молний, их ноги скользили все ближе и ближе к роковой черте, которую намечали изуродованные обугленные трупы. Наконец они не выдержали и вновь бросились вперед. Юльм принял на себя удар левой части нападавших. Бластер даже вскипел. Около полусотни человек кровавыми обрубками рухнули на песок перед атлантами. Остальные отхлынули.

Марилы во главе с Инкием приняли удар второй половины врагов. Холм потонул в яростном хаосе боя. Бронза рубила бронзу. Глубокие шрамы иссекли могучих пардусов, украшавших щиты сражавшихся. Кемтяне были разбиты и отброшены. Песок мгновенно впитал кровь.

Инкий подсчитал потери. Погибли пока всего два марила и четыре кефтианина, но многие из воинов были ранены, и жизнь начинала уходить из них, вытягиваемая жаркими лучами солнца. Инкий смочил горящий лоб горстью воды и отдал флягу раненым. Больше воды не было. Ярко светило солнце, раскаленный воздух обжигал легкие. Они продержались всего полчаса.

Командор в бешенстве бил кулаком по хилому дощатому столу. Впервые атланты видели его в такой ярости. Стол отплевывался мелкой трухой, а Командор продолжал бушевать.

— Нет, нет и нет! — яростно кричал он — «Марс» ни за что не пойдет к ним на выручку. Об этом не может быть и речи. Корабль лишится последних запасов энергии, и мы будем скованы по рукам и ногам. И эти дикари узнают, что мы собой представляем — Последняя мысль волновала его больше всего. Командор помешался на своей идее отторжения Землей инопланетных пришельцев. Он готов был пожертвовать чем угодно, даже жизнями атлантов, лишь бы все шло согласно его плану.

Вокруг него, сжав кулаки, стояли Эвксий, Гир, Кеельсее, Сальвазий, Гумий и Бульвий. В углу, прикинувшись ветошью, сопел Тромос. У дверей небольшого домика, служившего временным жилищем экипажей десантного катера и гравитолета, стояли еще несколько мужчин и женщин. Они не смогли поместиться в маленькой комнатушке и жадно ловили звуки, доносящиеся изнутри. Нервы у всех были напряжены до предела.

— Проклятье! — не выдержал Гумий — Если мы не поможем им, они погибнут. Как мы сможем после этого смотреть друг другу в глаза? Может, ты, Командор, и прячешь свои глаза, потому что на твоей совести немало таких жертв?

— Если ты не заткнешься, я убью тебя! — взорвался Командор.

— Ты посмотришь на меня своими добрыми глазами или испепелишь мой мозг?!

Командор заскрежетал зубами. Верный холуй Кеельсёе был, как всегда, рядом.

— Командор прав. А ты, Гумий, выглядишь подозрительным. Я, кажется, начинаю вспоминать, где видел твою рожу… Кеельсёе не закончил. Короткое неприметное движение — и кулак Гумия вонзился в челюсть бывшего Начальника ГУРС. Пробив головой тонкую перегородку, Кеельсёе вывалился наружу. Гумий высунул голову в образовавшуюся дыру…

… — Ты бил по этой роже, скотина! Бил за то, что я осмелился стать тебе поперек. Я еще не полностью расквитался с тобой, палач!

— Прекратите! Прекратите, черт возьми! — зарычал Командор — Последнее решение: я могу послать лишь катер.

— Но он сломан, и на его починку потребуется не один час, — мрачно сказал Гир.

— Я рискну вылететь на гравитолете, — предложил Буль.

— Поздно!

На пороге стояла Дрила. По щеке ее медленно текла крупная слеза. Сглотнув, она пояснила:

— Орна взяла его. Сказала, что летит спасать Иузия. Она уже над морем…

— Как?! — закричал ошеломленный Бульвий — Он не заряжен. Там энергии всего на десять минут! Верните ее! Гумий бросился к радиофону.

— Орна! Орна! Вызывает Гумий. Прием. Прием. А, черт, она выключила связь!

Установилось молчание. Давящее, словно камень. Вязкое, словно вата. Командор украдкой посмотрел на часы. И вдруг динамик ожил.

— С гравитолетом что-то происходит! — Это кричала Орна — В чем дело? Гравитолет падает! Помогите! По…! Крик оборвался.

— Все, — сказал Бульвий — Гравитолета больше нет.

Возникла тяжелая пауза. В пробитой стене показалась окровавленная рожа Кеельсее.

— Вот что, Командор, — внезапно произнес Сальвазий — Я, как старший среди вас, имею право первым высказать свое мнение. Оно таково: если «Марс» не пойдет на выручку наших товарищей, я забываю, что я атлант, и покидаю этот остров. Я найду себе место. Могу ли я считать себя гражданином страны, предающей своих детей? Нет! Я не собираюсь строить царство Разума, если его стены будут замешаны на крови наших братьев! Я не приемлю кровавый Разум! Вот мой ультиматум: если через десять минут «Марс» не вылетит им на помощь, я покидаю тебя и этот остров, и никогда никто не услышит обо мне, так как я больше не атлант!

С этими словами Сальвазий отстегнул опознавательный жетон и положил его на стол. Рядом легли жетоны Эвксия, Бульвия, Гира и Дрилы. Гумий дрожащими от волнения пальцами никак не мог отстегнуть свой, и тогда он вырвал его вместе с куском комбинезона.

И Командор понял. Он мог сохранить в неприкосновенности «Марс», но лишиться всех своих соратников. Он не рискнул пойти на это. Побелевшие пальцы сжали радиофон, настраивая его на волны крейсера.

— Внимание! Командор вызывает «Марс»! Командор вызывает «Марс»!

— «Марс» слушает! — ответил голос капитана Динема,

— Динем, экспедиционный отряд попал в большие неприятности. Атлантам грозит опасность. Приказываю немедленно поднять корабль и выйти им на выручку.

— Как я найду их?

— Инкий должен включить радиомаяк.

— Слушаюсь, Командор! Через несколько минут я буду на месте.

Командор швырнул рацию на стол.

— Все равно они уже погибли.

— В таком случае ты останешься один, — сказал Гумий и, увидев заглядывающую рожу Кеельсее, добавил: — вот с этой крысой! — Кеельсее исчез.

Тромос сидел в своем углу и удивлялся.

Взвыли аварийные сирены. «Марс», теряя трап, свечой взмыл в небо. Его небольшой экипаж крепко сжимал подлокотники кресел. Крейсер рванул вперед, и земля провалилась. Остров яркой зеленой вспышкой пропал из глаз. Стремительно замелькали волны. Сориентировавшись на сигналы радиомаяка, Динем чуть-чуть поправил курс. — Быть наготове! — рявкнул он в. микрофон — Осталось две минуты полета.

— Кэп, мои пушки рыдают от нетерпения! — раздался голос лейтенанта Давра.

— Отлично! Скоро они напьются крови! Русий, как дела с ракетой?

Русий при помощи Слеты и Ариадны пытался приспособить в качестве десантного катера грузовую ракету.

— В принципе должно получиться. У нее не слишком чуткие рули, но на небольшой скорости она должна, быть послушна.

— Понял. Дерзай! Ты должен вытащить их живыми или мертвыми!

— Я вытащу их живыми!

Над головой Кесептеха мелькнуло что-то блестяще-огромное, на мгновение затмившее солнце. Воины остановились и удивленно потирали глаза. «Показалось», — решил Кесептех и приказал двигаться дальше. Миновав засеянное пшеницей поле и густую финиковую рощу, они столкнулись нос к носу с вражеским войском. Внезапность — ключ к победе! Кесептех взмахнул серебристым мечом и бросился на врагов. Воины с криком — побежали за ним.

Не ожидавшие нападения кефтиане, не принимая боя, побежали. Тяжелые мечи и щиты мешали их бегству, и они бросали гибельное для них оружие. Сверкающая бронза покрыла поле.

Кесептех чувствовал себя диким зверем. Легко, словно дикая кошка, он вращал землю своими сухими ногами, и сверкающий меч обрушивался на головы бегущих врагов. Свистели стрелы. Обезумевшие от ужаса кефтиане хватались за лезвия мечей, умоляя сохранить жизнь, но дети Кемта безжалостно рубили и кололи непрошеных гостей. Лавина бегущих достигла Великого Хапи. Кефтиане, не задумываясь, начали прыгать в мутную воду. Это была кровавая потеха. То там, то здесь появлялась зубастая пасть священного ящера, следовал мощный щелчок челюстей, и очередной кефтианин с воплем уходил под воду. Крокодил уволакивал свою жертву в коряги и устремлялся за новой добычей. Он был умный, великий ящер, он знал изменчивость жизни и стремился заготовить как можно большие запасы. А мясо кефтиан было вполне недурно.

Из сотен бросившихся в воду на берег вышли три обезумевших человека.

Небольшая группа пришельцев все же предпочла ужасной гибели в пасти священных ящеров смерть в открытом бою. Они стали кругом и ощетинились остриями мечей и копий. Кесептех, обрадовавшись кровавой забаве, повел в атаку личную сотню. Кефтиане дрались с упорством обреченных. Собравшись вокруг высокого человека в черных доспехах, они стойко отражали яростные выпады воинов Кемта. Кесептех вспомнил, что такие же черные доспехи он видел у предводителя, убитого на берегу. Значит, это предводитель их главного отряда? Но почему он связан?!

Словно уловив безмолвный вопрос начальника дворцовой гвардии, один из воинов перерезал джутовые веревки, стягивавшие руки человека в черных доспехах. Воин что-то сказал ему и протянул длинный сверкающий меч. Такой же, как и у Кесептеха. Предводитель оттолкнул воина и, с огромной скоростью вращая мечом, ворвался в толпу кемтян. Блестящий клинок плясал в его руках танец смерти. Путь его отмечали разваленные пополам трупы. Бронза разлеталась даже от легкого прикосновения чудесного меча. Не обращая внимания на раны, он с непостижимой скоростью рубил воинов Кесептеха. Техника его была филигранна и необычна. Человек в черных доспехах пытался пробиться назад, к финиковой роще. Ну уж нет! Прыгнув вперед, Кесептех встал на его пути. Воины расступились. Кемтянин сделал ложный шаг в сторону, а затем внезапно обрушился на врага. Стремительный выпад меча! Но враг оказался умелым. Он отбил удар Кесептеха и в свою очередь напал на кемтянина. Мечи словно молнии сверкали в руках искусных бойцов, высекая снопы холодных искр. Атака слева, атака справа, выпад, прыжок в сторону, уход… Это был изящный танец, чуть не оговорился, смерти. Смерть не столь грациозна. Она костлявая и обременена грехами умирающих. Это был завораживающий танец ненависти. Бойцы люто ненавидели друг друга, ибо один из них должен был умереть.

Кесептех сделал ложный выпад, враг клюнул на эту приманку, последовал замысловатый поворот меча, и оружие противника упало на землю. Кемтянин победно рассмеялся. Взмахнув мечом, он живо представил потоки крови, хлещущие из перерубленной шеи. Меч пошел вниз и… провалился в пустоту. Крют каким-то немыслимым прыжком взвился в воздух и обрушился на кемтянина. Мощные руки поймали шею врага в замок. Резкий рывок! Лопнули шейные позвонки, и начальник дворцовой гвардии кулем осел на землю. Крют поднял меч и увидел свою смерть. Она была совсем рядом, и атлант понял, что в этот раз ему не удастся провести старуху. Стрела вонзилась ему прямо в переносицу. Последнее, что успело уловить его гаснущее сознание, было огромное черное тело, зависшее над полем смерти. Родной «Марс»…

Передышка, подаренная кемтянами, была недолгой. Устрашенные бластером враги отхлынули назад, но вскоре снова пошли на приступ. Амукон поставил сзади атакующих заслон из лучников. Каждого, кто осмеливался повернуть назад, ждали стрелы. Храбрецы падали под ударами мечей атлантов, трусы — пронзенные стрелами первого в истории заградотряда. Умные изо всех сил держались в середине.

Длинные мечи атлантов без устали секли бесчисленных и обреченно — отважных врагов. Они кропили и кропили песок жидкой южной кровью. Но новые и новые вставали на место погибших, упорно тесня атлантов к самому краю холма. А дальше — песчаный обрыв и неминуемая смерть. Юльм сразил уже сотого и сто двадцатого врага. Но кемтяне смеялись над несущим смерть лучом. Смерть от собственных стрел страшила их куда больше. Она была длинной и острой. Желающих умереть было так много, что бластер устал и тревожно замигал индикатором. Юльм сунул его в кобуру и поднял с земли вражеский меч. И в этот момент кемтяне прорвали жиденькую цепочку защитников холма, бой перерос в кровавую животную схватку. Здесь вспарывали животы мечами, кололи, душили, рвали глотки истекающими окровавленной слюной зубами. Какой-то кемтянин повалил Инкия и пытался выколоть ему глаза обломком стрелы. Атлант перехватил его руку, ломая ее в локте. Она хрустнула, словно соломинка, и кемтянин закатил глаза в болевом шоке. Вскочив, Инкий швырнул обезумевшего от боли врага на копья его сотоварищей, неловко покатившихся вниз.

Стреляли огромные луки колесниц. Длинные метровые стрелы словно грозные шмели пели в воздухе, беспорядочно пронзая толпу сражающихся, валя и атлантов, и кемтян. Одна из таких стрел ударила Юльма в живот. Сверхпрочный пластик выдержал этот удар, но сила толчка сбросила Юльма с холма, и он, кувыркаясь через голову, покатился вниз по тягучему склону бархана. Восторженно ухнув, несколько кемтян прыгнули вслед за атлантом. Внизу их будет ждать смерть. Двоих Юльм проткнет их собственными мечами, третьему сломает шею, а последнего убьет страх. А пока они полны охотничьего азарта. Как он пьянит, этот азарт охоты на свирепого хищника! Он перчит кровь и обжигает нервы. Он сладок, словно уста любимой женщины. Он тягуч, словно дикий мед. Он пахнет кровью. Радуйтесь мигу азарта! Он делает нас людьми, ибо мы человечны, лишь когда подвластны азарту. В минуты спокойствия мы становимся слишком рассудительны, подобно старикам на кладбищенской скамеечке. Но пока мы азартны, мы молоды, и смерть уважает нас, даже когда мы поплевываем в воды Ахеронта. Налей мне, неуступчивый Харон, стакан книдского, пьянящего как азарт. И не надейся, старик, я не буду проситься обратно, я не выплюну тебе в рожу ту медную монетку, что спрятана у меня под языком. Я пошлю к черту и Аида, и его Тартар. Он ведь скучен и трезв, этот князь Тьмы. Он никогда не ведал азарта, он даже жену согласился любить три месяца. Зимой. А азарт не любит зиму.

Но азарт уже перерастал в отупелую озверелость. Лезли лишь затем, чтобы быстрее покончить с этим кошмаром. Мечи с визгом рубили черные доспехи Инкия. Руки атланта были иссечены, обагрены чужой и своей кровью. На губах упавшего рядом марила клокотала розовая пена. Рослый кемтянин наступил ногой ему на грудь и ударом меча отсек мертвую уже голову. Следующим ударом он разбил радиомаяк. Брошенное копье сбило с головы атланта шлем, и пыльный ветер расплескал русой кровью длинные волосы. Над холмом кружились зловещие Эринии. Алыми чувственными губами они впивались в кровоточащие раны и жадно пили горячую соленую кровь. Их безжалостные глаза пылали зеленым огнем. Они кружили над головой Инкия и терпеливо ждали, когда хлынут из перерубленных артерий семь литров алой космической крови. Но им не повезло. Мечи блеснули над головой атланта. Удар обрушился, нет — обрушивался на русую голову. Его принял на себя Леонид, до этого прикрывавший спину Инкия. Остро отточенный клинок рассек голову гиганта. Секунду он стоял, словно закостенев смертью, затем рухнул на выставленные вперед вражеские копья. Он отдал свой долг.

Второй удар упредили пушки «Марса». Огненный вихрь лазеров ударил прямо под ногами Инкия, швырнув его вниз, в объятия карабкающегося по склону Юльма. Кемтяне вплавились в песок. Холм превратился в огромную глыбу желтого стекла. Затем лазеры ударили по колесницам. Горящие кони вырвали Амукона из ада. Они бешено мчали увязающую по оси колес колесницу номарха. Они почти вытащили его из лап смерти. Но смерть пришла, откуда ее не ждали. Копыта лошадей вдруг увязли в песке, и кони покатились через голову. Взвившись, колесница рухнула в тягучий кисель песка. Зыбучий песок! Возница и щитоносец исчезли мгновенно. Номарх успел прыгнуть в сторону. Ноги его увязли почти по колено. Он рванулся и ушел еще глубже. Завыв, Амукон стал лихорадочно разгребать эту песчаную ловушку. Но отчаяние было не в силах преодолеть желтой тягучести. Бессильные слезы брызнули из глаз Амукона. Сквозь их пелену он до последнего вздоха смотрел на огромную блестящую кляксу стального чудовища, в одно мгновение пожравшего его войско. Когда песок забил номарху рот, глаза натужно выкатились. Горячие песчинки выжгли глаза Амукона. Конец. «Марс» подоспел вовремя. Еще немного — и пантеон Круглого острова принял бы в себя тела не двух, а четырех атлантов. Пока Русий усаживал в ракету Инкия, Юльма и двух чудом уцелевших марилов, Давр поливал жидким огнем окрестности, запекая в стекло перекошенные болью лица и обгорелые черепа. Приняв в свое чрево грузовую ракету, «Марс» плавно на малой высоте пошел над рекой. Через несколько километров показалось еще одно поле брани, устеленное трупами воинов в бронзовых доспехах. Сотни изрубленных предателей и трусов. Пушки крейсера расстреляли большую толпу изумленно взиравших в небо кемтян. «Марс» снизился и высадил десант: Русий, Давр, Юльм и две голубоглазые атлантки. В руках засверкали бластеры. Кемтяне падали на опаленную землю. В атлантов вселился дух мести. Одна Ариадна ни разу не подняла бластер, вздрагивая при каждой вспышке. Особенно поначалу. Здесь они нашли остывающее тело Крюта. Вокруг него валялись изрубленные трупы врагов. Крют достойно прожил последние минуты — длинная вереница врагов будет сопровождать его в подземное царство. Атланты подняли тело погибшего товарища на руки и медленно понесли его к «Марсу». Его ждало последнее путешествие. Последний поход. Последний раз небо примет его безжизненное тело.

Сзади вскрикнула Ариадна. Один из оживших кемтян попытался схватить ее за ногу. Ариадна резко отпрыгнула и впервые убила человека. Спокойно. Без эмоций. Сердце окаменело в этой бойне.

Слете удалось поймать совсем очумевшего от страха кемтянина. После долгих усилий из него выжали полусвязный ответ. Ткнув пальцем в черный бронедоспех Русия, он жестами пояснил, что такой же человек лежит на берегу моря. Атлантка тут же разрядила бластер в икающего от страха врага. «Марс» взмыл в воздух и через мгновение висел над побережьем.

Здесь, в зарослях тамариска, они нашли изуродованное тело Иузия. Орна не смогла спасти его. Она смогла лишь умереть в один час с ним. Кемтяне не пощадили атланта и в смерти, отрезав ему нос и уши. Две стрелы торчали из пустых глазниц. Из лежавшего на песке корабля были вытащены два взъерошенных избитых кемтянина. Они пытались что-то лепетать. Русий с отвращением поднимал их по очереди в воздух и бросал в замутневшее море. Луч лазера отрезал им путь к спасительному берегу до тех пор, пока тяжелые доспехи не утянули их на дно.

Затем Русий указал на болтающиеся неподалеку корабли, бежавшие после нападения кемтян. Гребцы и воины на них не издавали ни малейшего звука, словно понимая, что сейчас решается их судьба.

— Что будем делать с ними?

— Они предали нас. Из-за них погиб Крют, — твердо ответил Юльм.

— Вопрос исчерпан, — сказал Русий.

Крейсер поднялся в воздух. Давр четырежды нажимал на гашетку лазерных пушек. Поверхность моря покрылась окровавленными обломками. Затем «Марс» направился вглубь страны Кемт и сжег Саис, Мендес, Буто, Таис и Ураффе. Вместе с жителями. Столицей колонии стал Кносс, номарх которого раболепно пал перед сошедшими с неба богами.