"Борьба за испанское наследство" - читать интересную книгу автора (Махов Сергей Петрович, Созаев Эдуард...)

Заключение

В конце 1711 года после падения правительства вигов Англия начала тайные переговоры с Францией о мире. Вскоре к переговорам присоединилась и Голландия. Это объяснялось следующей причиной — после внезапной смерти своего старшего брата, Иосифа претендент на трон Испании эрцгерцог Карл был провозглашен императором Священной Римской империи Карлом VI, и в результате Австрия стала еще одной державой, способной нарушить баланс сил в случае победы в Войне за испанское наследство. Герцог Ормонд вывел британские войска из союзнической армии, и французы под командованием Виллара в 1712 году смогли вернуть многие из утраченных территорий. Переговоры о мире состоялись в 1713 году и завершились подписанием Утрехтского мирного договора, по которому Великобритания и Голландия вышли из войны с Францией. 11 сентября 1714 года после долгой осады Барселона сдалась армии Бурбонов. После этого поражения союзники окончательно утратили позиции в Испании. Военные действия между Францией и Австрией продолжались до конца года, вплоть до подписания Раштаттского и Баденского соглашений. Война за испанское наследство была окончена, хотя Испания до 1720 года формально находилась в состоянии войны с Австрией.

Сказывалась усталость от 10 лет войны: голландский флот превратился, по меткому выражению Лика, «во флот одной эскадры» и к окончанию боевых действий не превышал 30 боеготовых кораблей. Английская торговля, понесшая тяжкий урон от французских корсаров, находилась на издыхании, приток денег существенно сократился. Впрочем, это касалось всей Европы — в связи с разорением германских, испанских и итальянских земель практически все участники конфликта была вынуждены закупать хлеб в Северной Африке или в Турции. Тем не менее Ройал Неви завоевал полное господство над морями, и уже не было силы, способной бросить ему вызов. Дорога к этому господству оказалась очень трудной и длинной, не раз британцы терпели обидные поражения, чтобы достичь статуса «властителей морей», им прошлось пройти и через «чатемский позор» англо-голландских войн[58], и через Бичи-Хэд, и через Барфлер и Уэссан. Королевский флот часто страдал от дурной администрации, от плохого командования, но всегда в английском руководстве находились люди, которые последовательно вели его к победе.

Что же сказать о Франции? К сожалению, в конце войны все военные корабли были отданы на приватирские и конвойные операции, ни флот Леванта, ни флот Океана после 1707 года не могли выставить ни одного линкора.

Почему же французы, еще 20 лет назад наводившие страх на Ройал Неви, так беззубо сдали борьбу за господство на море?

Главной причиной этого следует считать сухопутный характер войны. В отличие от предыдущего противостояния в гонку за испанское наследство вступила Австрийская империя, сильный сухопутный игрок, имеющий талантливых генералов и мощную армию. Имперцев поддержали войска Испании, Португалии, немецких княжеств. Англичане, где виги также проповедовали континентальную политику, выставили довольно большую армию, которая объединилась с голландской. Основными театрами боевых действий в Европе стали Испания и Нидерланды. Также важные сражения происходили в Германии и Италии.

В 1702 году принц Евгений Савойский сражался в Италии, где французами командовал герцог де Вильруа, которого принц победил и взял в плен в битве под Кремоной 1 февраля. Вильруа сменил герцог де Вандом, который, несмотря на удачное августовское сражение при Луццаре и существенное численное преимущество, показал свою неспособность выбить Евгения Савойского из Италии.

В то же время Мальборо повел объединенные силы англичан, голландцев и немцев на северные владения Испании и захватил несколько важных крепостей, среди которых был Льеж. На Рейне имперская армия под предводительством Людовика, маркграфа Бадена, в сентябре захватила Ландау, однако угроза Эльзасу уменьшилась после вступления в войну на стороне Франции Максимилиана II, курфюрста Баварии. Людовик был вынужден отступать через Рейн, где его в битве при Фридлингене разбила французская армия под командованием маршала де Виллара.

В следующем, 1703 году Мальборо захватил Бонн и вынудил курфюрста Кёльна бежать, но ему не удалось захватить Антверпен, а французы удачно действовали в Германии. Объединенная франко-баварская армия под командованием Виллара и Максимилиана Баварского разбила имперские армии маркграфа Бадена и Германа Стирума, однако робость баварского курфюрста не позволила осуществить наступление на Вену, что привело к отставке Виллара. Французские победы в южной Германии продолжились и при сменившем Виллара Камилле де Талларе. Французское командование строило серьезные планы, включающие захват австрийской столицы объединенными силами Франции и Баварии уже в следующем году. Однако к концу 1703 года французские союзники, Португалия и Савойя, перешли на сторону антифранцузской коалиции. В то же время Англия, ранее наблюдавшая за попытками Филиппа удержаться на испанском престоле, теперь решила, что ее коммерческие интересы будут в большей безопасности при правлении эрцгерцога Карла.

Катастрофические неудачи при Ауденарде и Лилле 1708 года поставили Францию на грань поражения и вынудили Людовика XIV согласиться на переговоры о мире; он послал своего министра иностранных дел, маркиза де Торси, на встречу с командирами союзников в Гаагу. Людовик согласился отдать Испанию и все ее территории союзникам, за исключением Неаполя. Более того, он готов был финансировать изгнание Филиппа V из Испании. Однако союзники выдвинули еще более унизительные для Франции требования: они хотели, чтобы Людовик использовал свою армию для смещения собственного внука с трона. Отказавшись, Людовик решил продолжать сражаться до конца. Он обратился за помощью к французскому народу, в результате чего его армия пополнилась тысячами новых рекрутов.

В 1709 году союзники попытались осуществить три наступления на Францию, два из которых были незначительными, служившими для отвлечения внимания. Более серьезное наступление организовали Мальборо и Евгений, продвигавшиеся к Парижу. Они столкнулись с войсками герцога Виллара в битве при Мальплаке, самом кровавом сражении войны. Хотя союзники и нанесли французам поражение, они потеряли двадцать тысяч человек, а их противники лишь десять тысяч. В руках объединенной армии оказался Монс, но развить успех она уже не смогла. Битва стала поворотной точкой войны, поскольку, несмотря на победу, у союзников из-за огромных потерь не осталось сил продолжать наступление.

Естественно, что при таком противостоянии на суше флот был самым последним в очереди на финансирование. Но ни Людовик, ни Поншартрен, ни д'О не поняли главного — лучше иметь небольшую, но хорошо снабженную и обученную эскадру, чем орду разнородных корсарских сил. Почему же это так важно?

Дело в том, что корсарская (крейсерская, рейдерская, подводная) война — это оборонительная стратегия. Она предполагает уход от столкновений с регулярными силами флота противника, а если такие силы в районе присутствуют — отказ от активных военных действий. В результате сменилась концепция использования флота. Нет-нет, адмиралы и моряки остались теми же — учениками и соратниками Дюкена и Турвилля, д'Эстрэ-отца и Шато-Рено, чему доказательство умелые и отважные действия флота Леванта в сражении при Малаге в 1704 году. А вот задачи изменились кардинально. Если раньше флот искал эскадры противника и пытался их разбить, то с приходом в морское министерство семейства Поншартренов стратегия действий на море была переориентирована на поддержку армии и крейсерскую войну. Основной задачей флота, помимо поддержки сухопутных войск, стала погоня «за длинным рублем», причем сама идея «хозрасчетного флота» нагло украдена у Валленштейна. Помните его афоризм — «Война кормит войну»? С этого момента командиры кораблей настраивались:

— на столкновение с заведомо более слабыми в военном отношении судами;

— избегали столкновения с равным или более сильным противником.

В результате флот потерял стратегическую инициативу, теперь не французские адмиралы решали, где, каким образом и с какими силами напасть на врагов, а наоборот, противник чаще всего принуждал их к бою. И сражение уже приходилось принимать там, где враг их застал, и с теми силами, какие были под рукой. Это в конце концов просто сломало психологию победителей. Теперь французы становились вечно догоняющими.

Сама природа крейсерской войны — это борьба слабого против сильного. Каперы не смогли уничтожить морскую торговлю Англии и Голландии. Успехи первых лет не должны обманывать: да, пока союзники не навели порядка со своими торговыми караванами, пока английский флот большей частью сражался в Средиземном море, корсары добились значительных результатов. Но стоило англичанам и голландцам заняться серьезной борьбой с рейдерами, как сразу же потери в торговых судах значительно уменьшились, а потом и вовсе приблизились к нулю.

Не уничтожив торговли противника, корсары также де смогли защитить и свою: в ходе Войны за испанское наследство торговый оборот Франции с обеими Америками и Индией сократился в три раза, было уничтожено и захвачено более 2000 французских судов, крупные торговые порты (Шербур, Дюнкерк, Брест, Сен-Мало, Рошфор) были блокированы. После того как Ройал Неви сосредоточил основные силы в Канале и у побережья Франции, все корсарские набеги затихли сами собой. Вырвавшиеся из блокадных портов каперы безжалостно уничтожались, все конвои имели сильный эскорт, были налажены взаимоотношения с купцами, появились опытные коммодоры конвоев, которые помогали военным довести караваны торговых судов до пункта назначения.

Почему же идея самостоятельной крейсерской войны не была похоронена? Действительно, весь ход истории показывает, что исключительно рейдерскими действиями войны не выигрываются. Даже корсарские набеги Дрейка или португальская война с мусульманской торговлей в водах Индийского океана закончились генеральными сражениями. В первом случае — это уничтожение Великой армады, во втором — баталии в Красном море в 1508–1509 годах. Наверное, уж очень привлекательной была идея разгрома больших сил малыми силами. Действительно, пусть там себе противник строит плавающих монстров, пусть балуется с дорогими игрушками, пусть тратит немыслимые деньги на поддержание регулярного флота — есть ведь нестандартный ход, который может сделать все его корабли бесполезными. При этом как-то забывалось, что именно наличие значительного числа кораблей, сопоставимого с противником, может связать этого противника по рукам и ногам, заставит большую часть эскадр переместить туда, откуда исходит наибольшая потенциальная угроза, и тем самым не позволит врагу правильно отреагировать на нарастание крейсерской войны.

Поворотным пунктом в войне на море, конечно же, стало сражение при Малаге. Французы имели реальный шанс разгромить англо-голландскую эскадру в водах Леванта, что позволило бы не только отбить Гибралтар, но и сильно ослабить Ройал Неви. В этом случае положение дел в Испании было бы куда как более благоприятным для сухопутной армии Филиппа V. Стоит понять, что союзнические силы на Пиренеях держались только благодаря поставкам, которые обеспечивали англо-голландские эскадры, и в случае их ухода из Средиземного моря положение войск антифранцузской коалиции в Испании и Италии серьезно осложнилось бы. Таким образом, можно утверждать, что флот Леванта упустил реальный шанс изменить стратегическую ситуацию в этом регионе.

Кто же виноват в том, что французы упустили столь значимую для них победу? Мы уже описывали, какой бардак творился во французском военно-морском ведомстве. Жером Поншартрен, ведущий постоянные склоки с графом Тулузским, невежественный и недалекий граф д'О, Людовик XIV, который допустил подобное положение дел в одном из своих ведомств, — вот лишь немногие из тех людей. Но не будем уподобляться тем исследователям, которые говорят, что сражение при Малаге было проиграно французами. Это мнение справедливо лишь отчасти. Тактически флот Леванта выиграл, англичане ушли из Средиземного моря, но стратегически — проиграл, поскольку мог уничтожить крупные силы Ройал Неви, но не сделал этого.

Уже здесь мы видим, как изменилась психология французских адмиралов — даже заслуженные Кэтлогон и Виллетт были против продолжения сражения, а ведь это люди, участвовавшие и в битве при Бичи-Хэд, и при Барфлере, и при разгроме смирнского конвоя в 1693 году. Можно только предполагать, как завершилась бы Малага, командуй флотом Леванта покойный Турвилль, человек, понимавший всю суть войны на море, храбрый, опытный, умный. С годами ситуация в морском ведомстве Франции стала только хуже, терялось столь ценное качество, как «синдром победителей», которым в избытке обладали Турвилль, д'Эстрэ-отец и Дюкен. Иногда просто ужасаешься, читая отчеты французских историков о более поздних войнах: «заслуга Сюфрена в том, что он всегда искал сражения с врагом» (Гизо), или «Латуш-Тревиль обладал очень важным качеством — он не боялся воевать на море» (Лаперуз-Бонфис). Как же так вышло, что адмиралы, которых не страшили никакие авторитеты, выродились в осторожных и боязливых людей? За это надо сказать спасибо Поншартренам — именно они смогли произвести столь ужасную метаморфозу. Временная мера, введенная из-за недостатка финансирования флота, привила адмиралам постоянные комплексы и страхи. Это не раз замечали генералы Франции (кстати сказать, напрочь лишенные подобного чувства), и они просто не доверяли флоту задач стратегическою уровня, чаще всего используя эскадры в качестве перевозчика войск. Спираль начала раскручиваться по нисходящей — из-за слабости военного флота Франция не обрела и сильного торгового флота, к примеру, перед Семилетней войной товары из богатейших колоний в Вест-Индии и Америке в страну ввозили голландские купцы и охраняли голландские военные корабли.

В английском же флоте после неудач войны Аугсбургской лиги к управлению эскадрами пришли новые люди — Лик, Бинг, Норрис, Уитакер, Дилкс, — которые прошли суровую школу англо-французского противостояния на море и умели воевать. Ройал Неви под руководством этих адмиралов нашел противоядие против крейсерской войны, научился брать с моря морские крепости, громить регулярные силы противника. Особенно большой прогресс произошел в десантных операциях. Если Гибралтар, сильнейшую по всем меркам крепость, удалось захватить нахрапом, по чистой случайности, то у Барселоны и в Порт-Магоне флот сыграл ключевую роль. Бомбардирские суда начали комплектоваться мортирами с фугасными зарядами, резко возросли количество и качество морской пехоты, было налажено взаимодействие с сухопутными войсками. У флота появились первые стратегические базы в Средиземном море — Порт-Магон и Гибралтар, базируясь на которые, Ройал Неви отделял «Францию от Франции, Испанию от Испании».

В Адмиралтействе после прихода туда принца Георга Датского и ухода лорда Портлэнда наконец-таки сумели навести порядок. С подачи супруга королевы Анны и Лика упорядочилось движение конвоев, блокады корсарских портов стали эффективными, целые соединения были выделены в качестве поисково-ударных групп против рейдеров. Это дало ошеломляющие результаты — каперы были просто выметены из вод Европы, крейсерская война была перенесена на периферию. После 1708 года потери союзников постоянно снижались, и к 1712 году приблизились к нулю.

Хотя за время «корсарских баталий» Войны за испанское наследство (1702–1712 гг.) Англия и Голландия потеряли более 6663 торговых судна и около 70 военных кораблей (не считая потерь в линейных сражениях), в то же время эскадры союзников уничтожили и захватили не менее 430 рейдеров, задействованных в каперских действиях.

Потери англичан и их союзников в торговом тоннаже по годам[59]

Однако, несмотря на рост захватов после 1707 года, совокупный тоннаж призов постоянно уменьшался. Так, в 1704 году среднее захваченное судно имело тоннаж 370 тонн, а в 1711 году — 120 тонн. То есть большее количество захватов в последние годы крейсерской войны происходило за счет мелких судов либо за счет работы корсаров в районах, где конвойные системы не действовали. Также большую роль в провале рейдерств сыграли потери — большинство опытных капитанов к 1711 году были либо на том свете, либо в плену у англичан и голландцев. Заменить их было, по сути, некем.

Действенным средством против приватиров оказалась ближняя блокада каперских портов. Сосредоточив в Канале большие силы, организовав поисково-ударные группы, англичане в конце концов практически полностью закрыли каперам выход в море. Те же, кто прорывался, иногда месяцами бороздили моря — с повсеместным введением конвоев найти одиночное торговое судно противника было очень нелегко, а все более-менее значимые конвои были прикрыты сильными эскортами из военных кораблей. Хотя некоторые корсары показали великолепные результаты, все это были частные успехи. Симптоматично, что после 1709 года множество французских коммерсантов выходят из каперских корпораций, то есть бизнес также признал поражение «морских волков».

В следующих войнах Франция несколько раз пыталась оспорить у Англии господство на море. Один раз (во время Войны за независимость в США) она была очень к этому близка, но Ройал Неви смог отбить все попытки оспорить его положение в океанах.