"Борьба за испанское наследство" - читать интересную книгу автора (Махов Сергей Петрович, Созаев Эдуард...)

Глава 11 Крейсерские и конвойные операции в Вест-Индии

В этой войне ценность атлантических коммуникаций для Франции и Испании возросла несоизмеримо. Дело в том, что для Людовика и Филиппа серебряные шахты Вест-Индии были источником жизни, но все добытое там серебро требовалось им в Европе. Это, в свою очередь вынуждало французов раз за разом отряжать значительные силы в Америку для охраны караванов. Надо сказать, что они с этой задачей справились — из 335 испанских и французских судов, плававших в Америку и обратно в 1700–1715 годах, был потерян только 91 корабль, но при этом захваченных и потопленных в боях было всего 39.

Мы оставили соединение дю Касса после боя у Санта-Марты. Француз доставил солдат в Картахену и находился там до мая 1703 года В это же время к Вест-Индии подошли английские эскадры кэптена Уолкера из 6 кораблей[48] и 12 транспортов с 4000 гренадерами (4 полка), а также вице-адмирала Грэйдона в составе 3 линкоров. Уолкер, вышедший из Лиссабона еще 7 июня 1702 года, был снесен противными ветрами к островам Зеленого Мыса и прибыл на Барбадос только в январе 1703 года, где к нему присоединились «Эдгар», «Сандерленд» и «Эдвайс» с войсками и припасами. Грэйдон с «Резолюшн», «Блэкуолл» и «Ширнесс» при поддержке «Монтагью» и «Нонсача», которые сопровождали караван на 50 лиг от побережья Испании, появился в гавани Порт-Ройала в апреле. По пути англичане встретили соединение дю Касса, возвращавшегося во Францию. «Монтагью» атаковал французов, но Грэйдон не поддержал боя, поскольку очень спешил в Вест-Индию. В случае же сражения исход был очевиден — соединение дю Касса было гораздо слабее 5 кораблей англичан, да к тому же линкоры француза имели обросшие днища.

Еще до прибытия обеих эскадр, в феврале 1703 года исполняющий обязанности контр-адмирала Уэтстон 5 недель без успеха ловил французских корсаров у Эспаньолы, затем вернулся на Ямайку. Прибывший Уолкер 18 февраля 1703 года подошел к Антигуа, доставил гарнизону порох, а в конце февраля отплыл к Гваделупе, где бомбардировал укрепления, и высадил десант из 400 моряков. Французы отступили в форт, держались там до 2 апреля, затем взорвали крепость и ушли. Англичане все сожгли на острове, но французы перебросили с Мартиники 900 солдат и атаковали десант. Поскольку стоянка на Гваделупе была признана очень неудобной, англичане забрали войска на корабли и 8 мая подошли к островам Монтсеррат и Невис. Потери британцев составили: убитыми — 9 офицеров и 72 солдата, ранеными — 18 офицеров и 211 солдат. Кроме того, от болезней умерли еще 9 офицеров и 154 солдата, а 12 попали в плен.

23 мая Грэйдон соединился с отрядом Уолкера у Невиса, и силы увеличились до 13 линкоров. На этот момент эскадра Уолкера представляла собой жалкое зрелище — половина экипажей была больна, закончились провизия и боеприпасы. Распределив запасы, корабли пошли к Ямайке, куда прибыли только в начале июня. Оставив в гавани «Норвич», «Эксперимент» и «Сихорс», отплыли в район Ньюфаундленда, где решили захватить французский городок Плацентия.

Английские корабли на тот момент находились в ужасном состоянии, что послужило поводом для споров и откровенной ругани между Уолкером и Грэйдоном, Около берегов Ньюфаундленда в густом тумане отряд разбросало по морю, собраться смогли лишь 22 августа в Сент-Джоне, где наконец-таки пополнили запасы провизии и воды. Начался период штормов, даже на якорной стоянке многие корабли были повреждены, к примеру, «Дифенс» потерял грот-мачту.

23 августа собрали военный совет, на котором решили, что время для атаки Плацентии потеряно, поэтому надо идти домой, на «зимние квартиры». Часть кораблей прибыла в Даунс, еще часть — сопроводила торговые суда до берегов Португалии, а остальные эскортировали войсковые транспорта с остатками 4 полков к Ирландии. Экспедиция оказалась безрезультатной.

Примерно в это же время, но у побережья Канады довольно удачно действовала эскадра контр-адмирала Лика, назначенного временным губернатором Новой Шотландии[49] и главнокомандующим находящимися в Массачусетсе, Коннектикуте и Мэйне войсками англичан. Еще 24 июня 1702 года Лик получил приказ идти к Ньюфаундленду. 18 июля он вышел из Портсмута с «Эксетером» (флагман), «Мидуэем», «Монтагью», «Личфилдом», «Ассистенсом», «Ло» и флейтом «Чарльз Галлей», а также с караваном из торговых судов. 27 августа он прибыл на Ньюфаундленд, где отослал часть сил с купцами на Барбадос. Сам же адмирал с 3 кораблями отправился в крейсерство к мысу Сен-Пьер, где обыкновенно ловили треску французские рыбаки. 4 сентября у реки Святого Лаврентия к нему присоединились еще 2 линкора, «Чарльз Галлей» и брандер «Файрбрэнд». Лик не в пример Уолкеру или Грэйдону действовал очень активно, захватил 29 французских судов, а 22 транспорта сжег. 11 октября отряд вернулся в Англию с большой добычей.

В 1704 году губернатор французского Плезанса граф д'Оже де Сюберказ сформировал сводный отряд из 100 ополченцев и 350 союзников-индейцев, с которым осадил английский форт Уильям. Нападавшие довольно легко заняли поселение и вход в бухту, где сожгли все рыболовные баркасы англичан, но саму деревянную крепость взять не смогли. Однако, пока шла осада, небольшой отряд под командованием де Монтиньи прошел по восточному побережью Ньюфаундленда и разорил все английские поселения и рыболовные станции. Было потоплено или уведено до 2000 английских баркасов, взяты в плен около 1000 человек (правда, кормить их было нечем, поэтому большую часть просто разоружили и отпустили по домам), общая сумма убытков английских колонистов составила 4 миллиона ливров.

Вообще беспомощность английских поселенцев в Северной Америке просто поражает — колонисты раз за разом говорили о французской угрозе, требовали от Лондона денег и войск, но сами упорно не желали вмешиваться в войну. И это при гигантском перевесе в силах, ведь во всех французских колониях от Ньюфаундленда до Луизианы жили не более 16 тысяч французов, тогда как население английских колоний перевалило за 331 тысячу человек!

В качестве примера — в 1707 году капитан Дегрэ де Сурдеваль с эскадрой из 3 фрегатов выбил англичан с острова Сент-Пьер. На следующий год де Котбель вышел в море с 4 кораблями и 170 ополченцами, подошел к Сент-Джонсу, и захваченные врасплох англичане сдались. Попытку сопротивления сделал только губернатор форта (выбежавший в ночной рубашке, со шпагой из своего дома при первых же выстрелах), но был ранен и сразу согласился подписать капитуляцию.

Но вернемся в Вест-Индию.

В 1705 году в Карибское море отрядили эскадру французского капитана Ибервилля с «Жюстом» (70 орудий), «Принсом» (60), «Фени» (60), «Ковентри» (50), «Эглем» (40) и «Сфэ» (36). Весной 1706 года он прибыл на Мартинику. В это же время между островами Сент-Китс и Невис крейсировал капитан Шавиньяк с 4 кораблями и 2 фрегатами[50]. В мае он соединился с Ибервиллем на Мартинике.

В 1705 году у острова Святой Елены (в Атлантике, будущее место ссылки Наполеона) шедший из Франции в Вест-Индию Дезожье столкнулся с кораблями голландской Ост-Индской компании — 54-пушечным «Хохштедтом» и 50-пушечным «Ассендельфтом». Пользуясь значительным перевесом в силах, француз атаковал и захватил эти ценные призы, забитые индийским шелком и золотом. Капитан д'Эйр на 70-пушечном «Эрье» и 60-пушечном «Меркюр» после жаркого боя взял на абордаж суда английской Ост-Индской компании — 26-пушечный «Куин» и 20-пушечный «Дувр» с золотом на 4 миллиона ливров (2 тонны слитков). Оба боя произошли в один и тот же день на расстоянии 15 миль друг от друга. Оба французских капитана, очень довольные, пошли обратно во Францию.

В это же время английский контр-адмирал Уэтстон пошел в Вест-Индию с 7 кораблями. 6 июля из Бриджтауна он направился на поиски французов, уже 13-го подплыл к стенам Картахены, но недалеко от Санта-Маргы 50-пушечный «Бристоль» сел на мель. Эта неприятность оказалась счастливой — снявшись с мели, он обнаружил и захватил французский 46-пушечный корабль компании Асьенто (работорговцы), но свой ценный груз — негров — французы, как оказалось, уже сгрузили на Мартинике. В начале августа 60-пушечный «Монтагью» и 40-пушечный «Гектор» были посланы к Порто-Белло, где взяли несколько призов. 16-го Уэтстон отплыл из Порт-Ройала к Сан-Доминго, искать испанские галеоны, «Монтагью» напоролся на два французских фрегата, но те, отстреливаясь, смогли скрыться. На «Саффолке», также участвовавшем в атаке, в ходе боя произошел взрыв в крюйт-камере, корабль потерял ход, получил большую подводную пробоину, 70 человек были убиты.

В конце марта 1706 года Уэтстон опять вышел к Эспаньоле, где крейсировал всю весну. В начале июня он узнал, что несколько французских судов с товаром пришли в Пти-Гоав, и отправился туда с 7 линкорами и 1 брандером, однако противный ветер помешал контр-адмиралу.

25 июля на Ямайку прибыл коммодор Керр с 8 кораблями и 2 фрегатами, соединился с Уэтстоном, и они оба пошли к Картахене, где стояли 14 галеонов «серебряного флота» без такелажа Город оказался полностью готов к обороне, поперек входа в бухту была натянута цепь, по англичанам было произведено несколько выстрелов. 18 августа к испанскому губернатору был послан парламентер с предложением признать власть эрцгерцога, но губернатор отклонил предложение англичан. Поскольку на эскадре не было сколь-нибудь значимых войск, британцы ушли обратно к Ямайке. Там экипажи настигла эпидемия, смертность была очень высока, и об активных действиях уже никто не думал.

2 января 1707 года из Англии в Вест-Индию прибыл контр-адмирал Джон Дженнингс с эскадрой в следующем составе:

А также фрегаты «Гарланд», «Фалькон» и брандер «Хантер». Он соединился с Керром на Ямайке, где увидел печальную картину — множество умерших и больных, полное отсутствие провизии и припасов, по словам Дженнингса, «им надо не менее 9 месяцев, чтобы прийти в себя!». Адмирал оставил «Нортумберленд», где также была эпидемия, в Порт-Ройале, а сам пошел к Картахене, где нашел испанцев в полной боевой готовности. От очередного предложения о сдаче губернатор опять-таки отказался, и Дженнингс, несолоно хлебавши, ушел обратно. 25 февраля он отправился к берегам Англии. Керр, оставшийся в Вест-Индии, узнал, что для сопровождения галеонов подошли отряды дю Касса и Кэтлогона, но из-за нехватки провианта и припасов не смог их атаковать.

Вместо Дженнингса из Англии направлен коммодор Уоджер. 26 апреля 1707 года он прибыл на Мадейру с 7 линейными кораблями и 1 брандером. 5 июля пошел дальше и 9 июня прибыл на Антигуа. В конце месяца он соединился с Керром на Ямайке, но много времени ушло на беспрестанные военные советы, подготовку кораблей и выздоровление моряков. В августе же Керр отправился домой. Уоджер вышел в море в конце ноября, когда узнал, что дю Касс еще на Мартинике, а галеоны испанцев еще не готовы к отправке. По данным разведки, у французов было 10 кораблей, а с приватирами — все 28! Англичане быстро ретировались в Порт-Ройал, где со страхом ожидали атаки кораблей Людовика, меж тем дю Касс проследовал в Гавану, откуда должен был сопровождать «серебряный флот».

16 февраля 1708 года Уоджер отплыл к Порто-Белло, однако вскоре вернулся на Ямайку. По данным разведки, 19 мая галеоны уже приплыли в Гавану, Уоджер разослал наблюдателей по всем направлениям, и 28 мая англичане обнаружили 12 галеонов, 2 шлюпа, 1 бригантину и 2 французских судна недалеко у Порто-Белло. На закате Уоджер смог нагнать конвой и на всех парусах бросился в атаку. Бой был очень жарким, через полчаса взорвался 64-пушечный «Сан-Хосе», причем горящие обломки чуть не подожгли флагман англичан — «Экспедишн». Позже Уоджер узнал, что на «испанце» было 5 или 6 миллионов песо[51]. «Кингстон» атаковал 64-пушечный «Генерал-адмирал», но тот, пользуясь темнотой, смог уйти. В результате британцы смогли захватить только один галеон, на котором оказались всего лишь 13 тысяч песо, 14 слитков серебра и какао. Второй 40-пушечный испанский корабль, «Кингстон» и «Портленд» загнали на берег и сожгли; он также оказался без денег, только с грузом какао.

Позже оказалось, что дю Касс, зная о попытках Уоджера захватить «серебряный флот», решил послать «конвой-приманку», который не вез никаких денег. Английский адмирал клюнул на эту уловку и атаковал караван из Порто-Белло. К чести испанских капитанов надо сказать, что они ничего не сказали Уоджеру, который до конца войны был уверен, что сражался с настоящим la Flota de Oro. Дю Касс же отплыл из Гаваны в конце июня и через 3 месяца прибыл в Кадис

В середине лета Уоджер, ставший к тому времени контр-адмиралом, получил приказ отправить 5 кораблей домой («Экспедишн», «Виндзор», «Ассистенс», «Долфин», «Дюнкирк Прайз»), но на помощь к нему из Англии прибыл кэптен Эдвардс с «Монмаутом», «Жерсеем» и «Робаком». По пути в Плимут «Дюнкирк Прайз» недалеко от Кубы налетел на скалу и разбился. Ситуация усугубилась тем, что к месту аварии подошел французский фрегат, который начал обстрел корабля. Однако внезапный штиль сыграл с французом злую шутку — 12 шлюпок устремились к фрегату, и вскоре лейтенант Пэрвис поднял на нем «Юнион Джек». За это дело лейтенант Пэрвис стал флаг-капитаном Уоджера 1 января 1709 года провели военный совет. Все капитаны высказывались против активных действий, особенно взбудоражил военных слух о том, что вскоре к Ямайке подойдет эскадра Дюгэ-Труэна, которого англичане, несомненно, побаивались. Все же Уоджер решил выделить несколько кораблей в крейсерство у Подветренных островов. Операция оказалась довольно удачной — было захвачено много призов, потерян был только 42-пушечный «Эдвенчер», который капитулировал в бою с французским корсаром, потеряв 100 человек убитыми (в том числе и капитана).

1 апреля у Бастиментос английский корабль «Портленд», шедший с торговыми судами, столкнулся с французскими приватирами «Ковентри» (50 орудий), «Миньон» (50), одним 36-пушечным фрегатом и 16-пушечным голландским призом. Конвой смог уклониться от боя, но 6-го французы опять нагнали караван. «Портленд» вступил в бой с «Ковентри», смог сбить на нем мачту, но, поскольку на корсаре было много мушкетеров, британец не решился на абордаж. В конце концов «Ковентри» сдался, но корабль оказался в очень плохом состоянии и вскоре был пущен на слом

21 сентября Уоджер вернулся в Портсмут, оставив на Ямайке кэптена Тревора на «Кингстоне». 20 января в Порт-Ройал прибыл кэптен Спэн с 3 линкорами, но, несмотря на усиление вест-индской эскадры, никаких боевых действий не велось. Поэтому 24 августа 1710 года из Портсмута в Карибское море отплыла эскадра коммодора Литлтона с «Жерсеем», «Веймутом» и «Мидуэй Прайзом», которая прибыла на Ямайку лишь 2 ноября. Литлтон хотел произвести набег на Картахену, но не решился. В январе 1711 года из Плимута прибыл «Фалмут», но и это не сподвигло англичан на активные действия. Только в мае корабли вышли в море. Кэптен Вернон[52] на «Жерсее» смог захватить 30-пушечный французский фрегат. В это время для сопровождения очередного «серебряного флота» пришел дю Касс с 5 линкорами и 2 фрегатами. Литлтон поспешил к Картахене, где грузились испанцы. 14 июля англичане, имевшие 5 кораблей и 1 шлюп, столкнулись с караваном дю Касса. Литлтон, имевший равное с французом количество кораблей, поднял испанские флаги и смог обмануть отставший 24-пушечный галеон с грузом какао и шерсти, который был взят на абордаж. Денег же не оказалось. Из допросов пленных выяснили, что вся звонкая монета находится на 60-пушечном флагмане дю Касса. Литлтон, имевший корабли не более чем на 50 пушек, решил уклониться от драки. 25 ноября на Ямайку прибыл французский приз «Тетис», который захватили «Виндзор» и «Веймут».

В январе 1712 года Литлтон вышел к Гаити, где блокировал Пти-Гоав до мая, когда до него дошли слухи о перемирии. В целом можно сказать, что английский вест-индский флот, несмотря на большие силы, всю войну занимался откровенной ерундой. Он пропустил все «серебряные флоты», не смог захватить ни одной крепости и понес довольно большие потери как в кораблях, так и в людях.

Одним из самых значительных событий в Вест-Индии стал, конечно же, поход эскадры Кассара. На этом господине мы еще остановимся в Приложениях. В 1712 году с кораблями «Нептун», «Темерер», «Руби», «Парфет», «Весталь», «Медюз», флейтами «Принс де Фриз» и «Алигр», а также и двумя кайками, «Анн» и «Мари», он отплыл к берегам Америки с целью разорить колонии англичан, голландцев и португальцев. Первыми попали под горячую руку Кассара острова Зеленого Мыса — город Сантьяго был взят за 4 часа, и на него была наложена контрибуция в 3 миллиона ливров золотом. Свои требования корсар подкрепил десантом из 1000 моряков.

Получив деньги, Кассар отплыл к Антигуа, где бомбардировал английскую колонию. В результате англичане согласились выплатить около 2,5 миллионна ливров золотым песком и сахаром. Далее он проследовал к Суринаму, потом к острову Святого Евстафия, а также к Кюрасао. Со всех колоний были собраны богатые выкупы, в общей сложности — более 3 миллионов ливров, а также 15 000 голов сахара. В 1713 году Кассар вернулся во Францию, где был произведен в капитаны 1-го ранга и награжден орденом Святого Людовика. Корсар получил от короля свою долю добычи, но — в ассигнациях (625 000 ливров), которые вскоре совершенно обесценились.

Взятие Рио-де-Жанейро отрядом Дюгэ-Труэна, безусловно, следует отнести к самым безумным, но успешным предприятиям. Что же понадобилось ему за 5000 лье от Франции, в бразильском Рио-де-Жанейро, которое находилось так далеко от места основных боев?

Причин здесь несколько. Прежде всего бедственное положение знаменитейшего корсара Франции — Рене Дюгэ-Труэна. Дело в том, что для этого человека, не раз рисковавшего своей и чужой жизнью, корсарство было всего лишь бизнесом, который приносил не только почет и уважение, но и неплохие деньги. Вот деньги-то как раз и грозили кончиться. После битвы у Малаги флот Франции прекратил активные действия в Средиземном море, и англичане, перебросив часть эскадр из Леванта, наконец-таки занялись французскими корсарами, так терзавшими британскую торговлю. Уже в 1707 году вице-адмирал Лик организовал систему постоянных конвоев с сильным охранением и заблокировал корсарские порты Франции — Дюнкерк, Сен-Мало и Брест. На следующий год произошла самая великая конвойная битва — сражение при Уэссане, в результате которой эскадрам Дюгэ-Труэна и Форбэна удалось уничтожить или захватить 4 из 5 британских кораблей охранения, значительно более сильных, чем французские корабли. Однако, хотя англичане и получили неприятный щелчок по носу, систему охранения торговых караванов все-таки отладили. Для корсаров это стало началом конца. После введения единой системы конвоев моря опустели, корсары и их «спонсоры» разорялись один за другим, начало сбываться пророчество покойного адмирала Турвилля — английский регулярный флот без труда вымел каперов из вод Европы, а вот французского флота, готового принять вызов, к тому времени уже не было. К 1710 году Дюгэ-Труэн просто был банкротом (о чем он скромно умолчал в своих воспоминаниях). Содержание эскадры из 3 линкоров и 4 фрегатов никогда не обходилось дешево, негоцианты и арматоры, вложившие деньги в его предприятие, также требовали своих процентов, а взять призы в прибрежных районах Англии уже было невозможно. Поэтому рейд на Рио-де-Жанейро был для Дюгэ-Труэна возможностью расплатиться с кредиторами и экипажами кораблей.

Второй причиной, почему рейд на Рио стал жизненно необходим, явилась полоса неудач, в которую попала Франция. После поражения при Мальплаке боевой дух французов был очень низким, и поэтому Дюгэ-Труэн не без основания рассчитывал, что Людовик согласится на такую авантюру, дабы новая победа, пусть даже и в Новом Свете, подняла мораль подданных Короля-Солнца. Сам корсар в своих воспоминаниях называет также одной из причин возможность прославиться в случае успеха данного предприятия. Но давайте обо всем по порядку.

А началось это самое все в 1710 году: 5 кораблей, имевших от 24 до 40 пушек, с 1000 солдатами под командой дю Клерка отплыли из Бреста к берегам Бразилии. В августе этого же года высадившийся рядом с Рио-де-Жанейро французский десант был уничтожен, 400 человек убиты (в том числе и сам дю Клерк), 600 или 700 — взяты в плен. Несмотря на договор о военнопленных, заключенный между Францией и Португалией в 1707 году, захваченные французы содержались в нечеловеческих условиях, и многие из них вскоре просто начали умирать.

Напуганный нападением на такой отдаленный район, португальский король повелел серьезно укрепить город в устье Гуанабары. Из Лиссабона в Рио отправили четыре линейных корабля, имевших от 56 до 74 орудий, три фрегата, вооруженных 36–40 пушками, и 4 войсковых транспорта с 5 батальонами отборных солдат под командованием Гаспара д'Акосты.

Тем временем накал крейсерской войны в водах Европы начал ослабевать. После величайшей в истории конвойной битвы при Уэссане англичане и голландцы надежно прикрыли свои торговые конвои, упорядочили их движение, серьезно регламентировали порядок и скорость движения караванов. В 1708 году в Англии вышел «Крейсерский и конвойный Акт», в 1709-м — создана должность коммодора конвоя, базы приватиров надежно заблокированы. Знаменитого Форбэна, попытавшегося высадить 12 батальонов французских гвардейцев в Шотландии, атаковала эскадра адмирала Бинга из 40 кораблей в районе Ферт-оф-Форта, и он был вынужден бежать обратно к Дюнкерку. Взбешенный Людовик XIV, узнав о таком исходе дела, отправил Форбэна в отставку.

Дюгэ-Труэн одним из первых понял, что в водах вокруг Острова «жирные годы» уже закончились, прорваться к торговым судам сквозь сильное охранение становилось уже практически невозможно. Корсар на своей шкуре ощутил возросшие трудности: в ноябре 1710 года около Ирландии он искал индийский конвой[53]. В районе Корка 36-пушечный «Ясон» Дюгэ-Труэна обнаружил караван из 24 судов в охранении 4 английских фрегатов. Эскорт полностью перекрыл доступ корсара к торговцам. Англичане, отбив все атаки приватира, спокойно дошли до Кинсейла, а разочарованный Дюгэ-Труэн вернулся в Брест.

Именно в этот момент у него в голове созрел план новой экспедиции к берегам Бразилии. «Учитывая все обстоятельства, а также надеясь на очень большие призы, — пишет Дюгэ-Труэн, — но главным образом — из-за великой чести, которую должно было принести данное предприятие, родилось в моем сердце желание захватить эту колонию в наказание вероломным португальцам и во славу Короля».

Поскольку экспедиция требовала значительных средств, знаменитый корсар напрямую обратился к Людовику XIV. В результате была создана торговая компания, куда в качестве пайщиков вошли сам король, герцог Тулузский, мсье Поншартрен (морской министр), а также богатые негоцианты из Сен-Мало: господа де Белиль-Пепин, де Леспин-Даникэн и де Шапделье. Сам Дюгэ-Труэн внес в это предприятие 50 тысяч ливров. После переговоров мсье де Куланг составил соглашение о распределении прибылей участников, и 4 апреля 1711 года корсар отправился в Брест, срочно готовить суда к выходу. В состав экспедиции включили два 74-пушечных линейных корабля, «Ли» и «Маньяэм», три 66-пушечных — «Бриллиант», «Ашиль» и «Глорье», пять фрегатов: 46-пушечный «Аргонот», 36-пушечные «Амазон» и «Беллон» (причем «Беллон» был оснащен двумя крупнокалиберными мортирами), 22-пушечный «Астрэ» и 20-пушечный «Конкорд».

Из Рошфора к эскадре присоединились 60-пушечный «Фидель» под командованием господина де Муанери-Миньяка и 40-пушечный фрегат «Эгль» господина де Мар-Декана, а также два бомбардирских судна. Кроме того, из Дюнкерка пришел 56-пушечный «Марс» во главе с господином Ситэ-Даникэном, прорвавшись через заслоны английских кораблей в Ла-Манше. С родины Дюгэ-Труэна — Сен-Мало — его брат подготовил к выходу еще два фрегата — 40-пушечный «Шансельер» и 30-пушечный «Глорье». В середине мая 1711 года на 6 транспортов были посажены 2000 солдат под командованием мсье де Сен-Жермена, майора морской пехоты из Тулона.

3 июня 1711 года 6 линейных кораблей, 5 фрегатов и 6 транспортов с войсками покинули гавань Бреста. Разведка англичан донесла о готовящейся экспедиции, поэтому 20 линейных кораблей Британии караулили Дюгэ-Труэна неподалеку от Уэссана, однако корсар вопреки данным англичан направился не в Вест-Индию, а повернул на юг, по направлению к Бордо. Эскадра зашла в Ла-Рошель 6 июня, где к ней присоединились «Фидель», пришедший из Рошфора, два бомбардирских судна и два фрегата из Сен-Мало, а уже 9 июня вся экспедиция вышла в море. «Эгль», не успевший еще закончить починку рангоута и такелажа, должен был позже подойти к островам Кабо-Верде, где стороны условились о рандеву.

Тем временем англичане, упустившие Дюгэ-Труэна, прознав о цели его экспедиции, отправили пакетбот со срочным письмом королю Португалии. Из-за преступной небрежности канцлера Португальского королевства корвет с извещением о возможном нападении отправился в Рио лишь в середине июля.

21 июня Дюгэ-Труэн уже был на траверзе Лиссабона. Навстречу французской эскадре попалось небольшое торговое судно англичан, которое было сразу же захвачено без какого-либо сопротивления и включено в состав соединения. 2 июля экспедиция прошла мыс Сент-Винсент (Сагреш), а через два дня у Кабо-Верде к ней присоединился «Эгль», а 19-го корабли прошли остров Ассансьон. Около бухты Всех Святых Дюгэ-Труэн собрал совет: как действовать дальше? Стоит ли совершать нападения на англичан и португальцев по пути следования или, как можно дольше скрывая цели экспедиции, идти прямо к Рио-де-Жанейро? После совещания корсары решили выбрать второй вариант — прежде всего из-за неудовлетворительных запасов воды на кораблях. Эскадра взяла курс на юго-запад и пошла к берегам Бразилии. Только 9 сентября впередсмотрящие с марсов увидели землю. Оказалось, что Дюгэ-Труэн немного ошибся со счислением и корабли вышли к побережью севернее устья Гуанабары, правда, совсем недалеко. В ночь на 11-е Дюгэ-Труэн подошел к Рио-де-Жанейро.

Надо сказать, что в то время этот город представлял собой подобие южноамериканской Картахены. Рио-де-Жанейро являлся воротами в португальскую Южную Америку. Сюда свозились с континента золото и серебро, алмазы, кофе, сахарный тростник, чай, сандаловое дерево, а также многое другое. Раз в год из устья Гуанабары выходил португальский конвой, являвшийся аналогом знаменитого испанского «серебряного флота». Все ценности под охраной 2 или 3 сильно вооруженных кораблей после четырехмесячного плавания приходили в гавань Лиссабона, а оттуда расходились по миру[54]. Рио-де-Жанейро был сильно укреплен: очень узкий вход в гавань прикрывали два редута, в которых было размещено по 10 орудий. Далее справа располагался сильный форт Санта-Круз, где насчитывалось 48 пушек калибром от 18 до 40 фунтов. На противоположном берегу вход в гавань закрывал форт Сан-Жуан, вооруженный 48 большими орудиями. В самом городе бастион Нусса Сеньора дю Кабо, на котором было расположено 16 орудий, калибром от 18 до 24 фунтов, а также форты Виганьон (24 орудия), Сан-Теодоре (16 орудий) и Сан-Себастьян (18 орудий). Внутри бухты на небольшом скалистом островке Кобрас[55] португальцы построили две батареи, насчитывавшие в общей сложности 14 пушек.

С трех сторон город закрыт горами, на склонах которых были разбросаны монастыри — иезуитов, бенедиктинцев и епископский замок, — укрепленные рвами, ретраншементами и батареями 8-фунтовых орудий.

Гарнизон Рио-де-Жанейро на тот момент составлял 1500 человек. Кроме того, как уже говорилось, после попытки дю Клерка португальцы послали к Рио дополнительные подкрепления — это 4 линейных корабля, 3 фрегата и 5 батальонов солдат. Корвет, посланный предупредить губернатора Рио-де-Жанейро — Антонио де Альбукерке, — пришел в город лишь 27 августа. Жители и гарнизон лихорадочно стали готовиться к обороне. Женщины и старики были высланы в сельву, в город свезли запасы провизии, по бастионам распределили порох и ядра, португальская эскадра вышла в море для круглосуточного патрулирования входа в гавань.

По всем меркам выходило, что корсары просто не смогут взять столь укрепленный город. Тем не менее отступать Дюгэ-Труэну было уже некуда — позади его ждали кредиторы, а впереди — слава и деньги.

Вечером 11 сентября эскадра подошла ко входу в бухту. Пользуясь туманом и дождем, французы держались на пределе видимости. Разведка, произведенная «Конкордом», показала, что вход в гавань Рио охраняется португальскими военными кораблями. Таким образом, перед Дюгэ-Труэном встала задача уничтожить неприятеля, прежде чем он отойдет под прикрытие батарей. Корсар выстроил линию баталии следующим образом — «Ли» (капитан — шевалье де Курсерак), «Маньяэм» (мессир де Гуайон), «Бриллиант» (мессир де Бовэ), «Ашиль» (Дюгэ- Труэн), «Глорье» (господин Жайль), «Фидель» (господин де Муанери-Миньяк), а далее все фрегаты. Как пишет Дюгэ-Труэн в своих воспоминаниях, при перестройке в кильватерную колону его корабли «выполнили этот маневр с такой точностью, что нельзя выразить словами подготовку и отличную выучку экипажей». Французы поставили полные паруса и ринулись на врага. Ошеломленные португальцы были буквально подавлены дерзким нападением — они открыли огонь по стремительно приближающемуся противнику, однако стрельба французов была великолепной: «Ли», проходя вдоль практически неподвижной линии португальских кораблей, сбил две мачты на головном и, обойдя их с наветра, обрушил на противника продольный огонь. Видя, что корсары намереваются взять португальцев на абордаж, Гаспар д'Акоста приказал кораблям выбрасываться на берег, под защиту батарей. К ночи все было кончено — морские силы Рио-де-Жанейро просто перестали существовать. Но это было самым легким препятствием в деле. Гарнизон крепости был достаточно велик, а укрепления города и гавани очень сильны. Тем не менее Дюгэ-Труэн продолжил боевые действия.

Ночью «Беллон» и два бомбардирских бота заняли позиции для обстрела батарей в узости. Шевалье де Гойон отошел от эскадры на 2 шлюпках с 500 солдатами и скрытно высадился на острове Кобрас. Атака батарей острова была столь внезапной, что португальцы не успели ввести в дело ни одно из орудий. Только лишь на третьем редуте защитники оказали хоть какое-то сопротивление, однако с другой стороны их атаковали 50 человек господ де Вореаля и де Сен-Османа, и над батареями взвился белый флаг. Дюгэ-Труэн, пользуясь туманными и дождливыми сумерками, перебросил на остров Кобрас полевые мортиры, взятые с собой на транспортах, и развернул орудия, захваченные Гойоном, в сторону фортов Рио-де-Жанейро. Наутро 12 сентября город подвергся сильной бомбардировке с полевых батарей на острове Кобрас и с мортирных судов. Часть фортов португальцев получили повреждения различной степени тяжести, но моральный эффект оказался гораздо страшнее — несмотря на сильную позицию при входе в бухту и эскадру кораблей, враг уже в гавани и, играючи, захватил несколько ключевых позиций!

13 сентября Дюгэ-Труэн приказал шевалье де Бовэ погрузить большую часть из войск на фрегаты «Амазон», «Эгль», «Астрэ» и «Конкорд» и захватить четыре португальских торговых судна, замеченных около места предполагаемой высадки. Испытывая сильную нехватку в пресной воде, корсары были заинтересованы как можно быстрее захватить город.

Утром 14 сентября после трехдневной бомбардировки на берег высадились 2200 французских солдат и около 800 моряков. Дюгэ-Труэн решил атаковать город с суши — через укрепления монастыря бенедиктинцев[56]. Командовать авангардом корсар поставил де Гойона, арьергардом — де Курсерака, центр оставил под своим командованием, выделив отдельный отряд в 100 человек под началом де Бовэ. У подножия горы разместили полевую батарею из 4 малых мортир и 20 корабельных орудий. Для того чтобы корабельные пушки могли стрелять с большим возвышением, Дюгэ-Труэн воспользовался изобретением де Бовэ, которое представляло собой подобие сундука с прорезями и ступеньками, на которые подкладывались деревянные плошки.

При поддержке артиллерии Гойон и Курсерак захватили господствующие над монастырем высоты. После этого совместной атакой монастырь бенедиктинцев был взят, особенно помог французам очень точный огонь кораблей. Войска Дюгэ-Труэна вплотную подошли к городу. Губернатор Рио-де-Жанейро Антонио де Альбукерке был ошарашен: он не ожидал от корсаров такой прыти. Прошло всего 4 дня, а французы уже захватили все предмостные укрепления и готовятся штурмовать город! Потери у португальцев были невелики (на 15 сентября — около 120 человек убитыми и 200 — попавшими в плен), но дух их серьезно пошатнулся. Город уже обстреливался с трех сторон: с кораблей, с батарей острова Кобрас и с высот монастыря бенедиктинцев. Португальцы пытались контратаковать, проведя отряд в 150 человек через лес и болото, расположенные у подножия епископского замка, но были отброшены картечным огнем и контратакой отряда мессира де Бовэ.

16 сентября Дюгэ-Труэн высадил десант на полуострове. Два из трех португальских кораблей, выбросившихся на мель 11-го, французы подожгли калеными ядрами и уничтожили. Напротив форта Санта-Круз была установлена батарея из 10 орудий. Ночью португальцы пытались контратаковать, но добились лишь уничтожения некоторых складов сахарного тростника, пороха и ядер, а кроме того, подожгли свои оставшиеся корабли, дабы они не достались французам.

17 сентября в результате авантюры нормандца дю Букажа корсары смогли освободить четырех матросов из отряда дю Клерка. От них они узнали много нового об обороне города. Тем временем португальцы, похоже, решили всерьез взяться за воинственных пришельцев. С подножия горы защитники города пустили отару овец, при этом в лесу укрылись 50 самых лучших стрелков. Французский сержант и два матроса, побежавшие к скоту, были хладнокровно перестреляны. Португальцы внезапно атаковали пост господина де Лиеста, который понес большие потери (около 30 человек были убиты, а 20 — ранены), но устоял. На помощь де Лиесту подошли отряды де Гойона и Дюгэ-Труэна. 200 гренадеров напали на португальцев с тыла, и все они были перебиты.

Вечером защитники Рио попытались отыграться — из города вышел практически весь гарнизон, 900 солдат и 600 человек милиции, которые атаковали отряд из 1000 французов под командованием де Гойона. Корсары укрылись за рогатками и ретраншементами, организовав прицельный ружейный огонь. В результате португальцы понесли огромные потери и, не дойдя до французских окопов, обратились в бегство. На поле остались лежать 800 горожан.

19 сентября на острове Кобрас были установлены еще 5 мортир и 20 орудий калибром 24 фунта Дюгэ-Труэн приказал новой батарее стрелять в стены форта Виганьон и попытаться пробить брешь. Одновременно корсар предпринял попытку дипломатическим путем решить проблему: он отослал де Альбукерке письмо, в котором предлагал почетную сдачу, грозя в противном случае уничтожить город «в пух и прах».

Губернатор ответил, что без приказа короля он не имеет права сдать город, а на упреки в плохом отношении к захваченным в плен корсарам дю Клерка отвечал, что только недостаток хлеба в самом городе создал трудности в их содержании. Но, уточнял губернатор, он не приказал расстрелять этих «600 пленных пиратов, хотя они приплыли так далеко только лишь из склонности к грабежу и убийству».

Дюгэ-Труэн стал готовиться к решающему штурму. «Бриллиант» и «Марс» подошли к форту Сан-Жуан и открыли ураганный огонь по укреплениям португальцев. Ночью ядро, выпущенное самим Дюгэ-Труэном из пушки, расположенной на «Бриллианте», послужило сигналом штурма. 21-го числа отряд Дюгэ-Труэна начал атаку со стороны ворот Консепсьон, Гойон со своими солдатами одновременно выдвинулся от монастыря бенедиктинцев, с моря корсаров поддерживали 5 линейных кораблей, обрушившие град ядер на укрепления города. Шевалье де Курсерак пошел в лобовую атаку на монастырь иезуитов и в отчаянной схватке захватил его. Сразу же в бойницах были развернуты легкие пушки, которые начали обстрел укреплений города с суши. Отряды Гойона и Дюгэ-Труэна ворвались в город практически одновременно. Попытки мародерства и реквизиций были сурово пресечены: к примеру, 10 человек были расстреляны на месте только за то, что покинули колонну и попытались ворваться в богато украшенную церковь.

Защитники в полнейшем беспорядке отступили в форты Санта-Крус, Сан-Жуан и Виганьон. Французы заложили мины под стены бастионов, и взрывом обрушило одну из секций. 23 сентября на укреплениях португальцев взвился белый флаг. Одновременно крепости заволокло дымом — португальцы сжигали магазины и склады. Антонио де Альбукерке и Дюгэ-Труэн определяли сумму выкупа. Для устрашения корсар послал в предместья три отряда, которые разграбили и сожгли частные дома. Корсар наложил на губернатора выкуп — 600 тысяч крузейро, которые были подготовлены для отправки в Португалию. На всех торговцев была наложена дань в 1000 крузейро.

11 октября, когда погрузка сокровищ на корабли была в самом разгаре, под Рио-де-Жанейро появился португальский отряд в составе 3 полков ландмилиции (причем половина — конных) и 6000 вооруженных негров, но эти силы встали лагерем перед городом и не делали никаких попыток штурма. Тем временем корсары загрузили на транспорта все запасы сахара и около 600 бочонков рома. Несколько поврежденных судов Дюгэ-Труэн продал португальцам, причем заставил заплатить за них, как за новые. Были полностью ограблены все церкви и монастыри, французы вывезли все столовое серебро, церковную утварь, из икон были вынуты драгоценные камни. В трюмы кораблей загрузили и «живой» товар — около 3000 негров, использовавшихся на плантациях рядом с Рио. Из тюрем были освобождены 4 офицера и 500 солдат, попавших в плен вместе с дю Клерком[57].

13 октября эскадра вышла из города. Предприятие увенчалось совершеннейшим успехом. Единственное, что беспокоило Дюгэ-Труэна, — это малые запасы продовольствия. К сожалению, в Рио продовольственные склады оказались пусты, а часть их португальцы успели сжечь. Для того чтобы как-то решить эту проблему, фрегат «Эгль» и несколько захваченных португальских транспортов с грузом сахара отправились во Францию через Карибское море с целью пополнить на Мартинике запасы провизии. 20 декабря экспедиция пересекла экватор, а 29 января 1712 года корабли были уже в районе Азорских островов. Переход не был таким уж простым: во время сильного шторма чуть не погиб 74-пушечный «Ли», один из лучших кораблей в эскадре. Буря раскидала корсаров по безбрежному океану — 6 февраля на рейд Бреста вошли «Бриллиант», «Беллон», «Аргонот», «Амазон» и «Астрэ». Через два дня появились потерявшиеся «Ашиль» и «Глорье». «Марс» отнесло к югу, и, совершив заход в Ла-Корунью для неотложного ремонта, он в конце февраля появился на рейде Порт-Луи. «Эгль», также попавший в большой шторм, сумел-таки доползти до Кайены, там товары и пушки были перегружены на одно из транспортных судов, а фрегат пустили на слом. «Маньяэм» и «Фидель» пропали без следа, а с ними 1200 матросов и много отличных офицеров, среди которых стоило бы выделить героя штурма Рио шевалье де Курсерака. На эти корабли было загружено 600 тысяч ливров в золотой и серебряной монете, а также 500 ящиков сахара.

Тем не менее рейд увенчался потрясающим успехом: 6139 матросов и солдат на 17 кораблях с 738 орудиями захватили сильно укрепленный город с гарнизоном в 1500 солдат и 3000 человек милиции. Потери португальцев составили 2000 человек убитыми, потери французов — 340 солдат и матросов, не считая погибших при переходе на «Маньяэме» и «Фиделе».

Если бы в этом деле не фигурировала денежная составляющая, можно было бы закончить рассказ о захвате Рио-де-Жанейро и рассыпаться в похвалах военным талантам Рене Дюгэ-Труэна. Однако, поскольку эта экспедиция была в равной степени и коммерческой, и военной, от вопроса о деньгах никуда не деться. По соглашению с пайщиками (в число которых входил и король) инвесторы оплачивали корсару потерю кораблей из своего кармана. Поскольку потерянные линкоры принадлежали Французскому королевству (сиречь — королю), то потерю этих кораблей оплачивать должен был он, Дюгэ-Труэн же только отделался миллионом ливров за фрахт судов и наем команд. Если негоцианты из Сен-Мало, Бреста и Шербура получили по 92 процента прибыли на вложенные деньги (а общая сумма призов оценивалась в 4 миллиона фунтов стерлингов серебром), то королю из этих денег были отчислены жалкие 300 тысяч ливров. При этом каждый матрос, участвовавший в экспедиции, получил по 100 пиастров (это около 3500 ливров). Таким образом, неслыханные богатства, обещанные Дюгэ-Труэном Людовику, оказались мифом. Спас удачливого корсара морской министр Франции — мсье Жером Поншартрен. Дело в том, что семейство Поншартренов было инициатором перехода флота Франции к крейсерской войне. Поскольку в водах Ла-Манша каперы свою битву проиграли, министру, как воздух, нужна была какая-либо победа корсарских эскадр. Дюгэ-Труэн, взяв Рио-де-Жанейро, укрепил позиции Поншартрена при дворе, и морскому министру было жизненно необходимо возвести корсара в ранг героя нации. В апреле Людовик принял Рене Дюгэ-Труэна в Версале. Поншартрен представил авантюриста в самом выгодном свете, и Луи, столь же честолюбивый, сколь и жадный, был в восхищении от успеха французов в столь опасном предприятии. Дюгэ-Труэну пожаловали пожизненный пенсион в 2000 ливров, а в 1715 году присвоили звание адмирала корсаров Сен-Мало.

Рейд Дюгэ-Труэна на Рио — из разряда немыслимых подвигов, невыполнимых заданий. Атаковать сильнейшую морскую крепость, вооруженную более чем 300 крупными орудиями, имеющую сильный гарнизон и флот из 3 линейных кораблей и 4 фрегатов, — «на сие действительно токмо французы способны»! Тем более удивительно, что Дюгэ-Труэн решил эту невыполнимую задачу — уверенно атаковал и всего за 12 дней взял эту твердыню португальской Бразилии.