"Правда о русской революции: Воспоминания бывшего начальника Петроградского охранного отделения." - читать интересную книгу автора (, Глобачев Константин Иванович)

Глава IV Дело Мясоедова.

- Его служба в Отдельном корпусе жандармов. Причины оставления Мясоедовым этой службы, - Подпоручик Колаковский и его показания, - Следствие по делу Мясоедова, - Связь его с немцами, с ген, Сухомлиновым и другими лицами. - Что установило следствие, - Отношение к делу общественности. -Суд над Мясоедовым. - Ошибочность постановки всего расследования. - Использование дела в революционных целях.

ПОЛКОВНИК Мясоедов во время войны был начальником контрразведывательного отделения при штабе 10-й армии на Северо-Западном фронте, на каковую должность был назначен по протекции бывшего тогда военным министром ген. Сухомлинова. Мясоедов не пользовался хорошей репутацией в военных кругах. Военная служба его протекала главным образом в рядах Отдельного корпуса жандармов, и большую часть ее он провел на должности начальника пограничного отделения С.-Петербургско-Варшавского жандармского полицейского управления железных дорог, на пограничном пункте Вержболово. Как человек в высшей степени ловкий, он завязал прекрасные отношения с местными пограничными немецкими властями, оказывая им много мелких услуг и взаимно пользуясь услугами с их стороны. Здесь же, благодаря своему служебному положению, он завязал и личные, нужные ему знакомства с лицами высокого служебного положения в обеих пограничных странах - России и Германии. Несомненно, здесь же он близко познакомился с Сухомлиновым и его семьей, которая часто ездила за границу и которой он оказывал особое внимание. Немцы к нему относились с большим уважением и даже сам кайзер Вильгельм не раз приглашал его на охоту в Восточной Пруссии.

В 1908 или 1909 г., хорошо не помню, Мясоедов должен был оставить занимаемую должность, будучи уволен от службы в Отдельном корпусе жандармов за то, что, несмотря на свое служебное положение, принял участие в провозе контрабанды. Выйдя в отставку, Мясоедов занялся торговыми делами и благодаря своим прежним связям с немцами вошел в одно из транспортных морских обществ в качестве члена правления, большая часть директоров которого были германские подданные.

В 1911 г. Мясоедов вновь был принят на военную службу по приказанию военного министра Сухомлинова и назначен штаб-офицером для поручений при Главном штабе. Тогда еще нашумела его ссора с Б. А. Сувориным, окончившаяся безрезультатной дуэлью.

С открытием военных действий Мясоедов по его личной просьбе был назначен в штаб 10-й армии, где исполнял должность сперва штаб-офицера для поручений, а потом начальника контрразведывательного отделения.

В конце января 1915 г. в Петроград прибыл из германского плена подпоручик Колаковский, который явился в Главный штаб и сделал там следующее заявление: будучи взят в плен в 1914 г. в бою под Сольдау, но желая возвратиться в Россию, он, Колаковский, предложил немцам свою службу в качестве разведчика в пользу Германии. Предложение его было принято, и после продолжительного инструктирования, даже, насколько помню, окончания им специальной школы разведчиков, он был отправлен через Швецию в Россию, причем ему была дана, по его словам, общая задача служить Германии, а все указания относительно его образа действий и детали его работы ему должен был сообщить полковник Мясоедов, к которому он должен был явиться по приезде на русский фронт. В этом рассказе весьма странным являлось то обстоятельство, что, отправляя его в Россию с такими целями, немцы не дали ему ни явок, ни пароля, словом ничего такого, что могло бы для Мясоедова, если он был действительно шпион, служить удостоверением, что Колаковский - действительно лицо, посланное германским Генеральным штабом.

Вот в сущности все, в чем заключалось заявление Конаковского, и Главный штаб, по-видимому, не придал ему никакого значения, так как никаких распоряжений по этому поводу в течение целого месяца не сделал. Между тем Колаковский стал трубить по всему Петрограду о важности своих разоблачений, и что со стороны военных властей никаких мер не принимается. Слухи об этом деле дошли до бывшего в то время товарища министра внутренних дел В. Ф. Джунковского, который приказал мне разыскать Колаковского и подробно его допросить. На допросе Колаковский ничего нового не показал, и сущность его рассказа была повтореньем того, о чем он заявлял первый раз в Главном штабе. Протокол допроса Колаковского был отправлен Охранным отделением в контрразведывательное отделение Главного штаба по принадлежности, и с этого, собственно говоря, момента и началось дело Мясоедова, о котором уже знал чуть ли ни весь Петроград, комментируя его на всевозможные лады.

Главным штабом дело было передано на фронт, Мясоедов был арестован и началось следствие, длившееся довольно долго. Единственным материалом, собранным следствием по этому делу, была переписка с лицами, участвовавшими с Мясоедовым в торговых делах довоенного времени, его отношения к ген. Сухомлинову и к дамам, бывшим с ним в переписке, как-то: Магеровская, Столбина и др. Все они также были арестованы, и им инкриминировалась связь с полковником Мясоедовым и получение от него некоторых предметов из военной добычи, взятой в Восточной Пруссии путем мародерства.

Таким образом, следствие не добыло материала, уличающего Мясоедова в военном шпионстве, и оставалось одно лишь голословное заявление Колаковского, но общественное мнение было до того возбуждено этим делом, что ничего не оставалось другого, как предать Мясоедова военному суду. На этом деле играли все левые элементы, обвиняя Мясоедова, военного министра, правительство и командный состав чуть ли не в пособничестве государственной измене.

Я, конечно, не в курсе того, что происходило в судебном заседании, но знаю из достоверного источника, что в отношении Мясоедова доказано было только мародерство, что, в сущности, можно было инкриминировать многим участникам военных операций в Восточной Пруссии, что же касается шпионства в пользу Германии, то таковое доказано не было. Тем не менее дело Мясоедова настолько нашумело, что в удовлетворение общественного мнения верховному главнокомандующему приговор суда пришлось утвердить, пожертвовав Мясоедовым, который и был казнен.

В самом начале в этом деле военными властями была допущена колоссальная ошибка. Тотчас после первого заявления Колаковского необходимо было, не предавая гласности его показаний, направить Колаковского к Мясоедову, чтобы узнать, - как же Мясоедов будет реагировать на появление посланца германского Генерального штаба, какие он даст Колаковскому задачи и инструкции, и вместе с сим установить за Мясоедовым самое тщательное наблюдение. Только таким путем, если Мясоедов действительно был шпион, его можно было в этом уличить. Ничего подобного не было сделано, а ведь это азбука дела. В рассказе Колаковского столько было неясного, темного, что Колаковский, отправленный после своих разоблачений военной властью в одну из резервных частей в г. Пензу, по распоряжению Департамента полиции был долгое еще время под негласным наблюдением. Вряд ли германский Генеральный штаб был так наивен, что поверил в искренность Колаковского, вот почему ему и не дал ни явок, ни определенных задач, а просто указал на Мясоедова, памятуя прежние довоенные его хорошие отношения к приграничным германским властям и, может быть, в том расчете, что авось Мясоедов, поговорив с Колаковским, действительно вступит в сношения с германским Генеральным штабом и таким образом будет приобретен ценный агент, занимающий на фронте русской армии должность начальника контрразведки. Выпуская из плена Колаковского, немцы не многим рисковали, но зато в случае успеха замысла риск вполне окупался. Вот то знаменитое дело Мясоедова, о котором в свое время так много говорилось и которое Керенский широко использовал в революционных целях.