"Неуловимый прайд" - читать интересную книгу автора (Павлов Сергей Иванович)ЮТАВРЛеонид закончил просматривать результаты математической обработки крамеровских наблюдений и потянулся было к отчетам Маккоубера, но в каюту вошел Дэн и объявил, что Юпитер уже на носу и пора готовиться к траверз-маневру. – Быстро, – сказал Леонид, собирая отчеты. – Преимущества новой техники, – сказал Дэн. – Это тебе не «Шкода» и не «Сузуки». «Тайфун» – хорошая скоростная машина. – Прекрасная машина, – согласился Леонид. – И комфортабельная. Очень удобно летать без скафандров. – Нет, – возразил Дэн. – Скафандры придется надеть. – Может, не стоит? Я полагаю... – Ты полагаешь. Здесь кто командир? – Здесь ты командир. – Тогда позволь мне выслушать твои соображения в скафандровом отсеке. В тесном отсеке они помогли друг другу забраться в скафандры. – Закрой гермошлем, – сказал Дэн. Леонид закрыл. – Связь? – спросили наушники голосом Дэна. – Есть. Слышу тебя отлично. – Давление воздуха? – Есть. Полусуточный запас. Можно подумать, что ты затеваешь десантную операцию или что-нибудь в этом роде. – Можешь открыть гермошлем. Нигде не жмет? – Немного в плечах. Ощущения черепахи в панцире не своего размера. – Потерпишь. – Конечно. В общем-то я терпеливый. – А я, значит, в частности. – Да. Это становится символом всех научных профессий нашего века. Коридор был узкий, пройти в пилотскую рубку можно было только по одному, и Дэн в белом скафандре проворно двигался впереди. Не задерживаясь, он с ходу нырнул в наклонную горловину овального люка, и, когда Леонид протиснулся в рубку, Дэн уже сидел в кресле первого пилота, слева, и застегивал на себе ремни. Леонид устроился в кресле второго пилота, справа. Кресла были одинаковые: высокие, чуть наклонные спинки, широкий разворот подлокотников с мягкими желобами для рук, а на концах подлокотников было что-то наподобие рукояток автоматических пистолетов – по три рукоятки на каждом конце, и держаться за них, наверное, было бы очень удобно. Леонид осторожно потрогал. – Мне ничего здесь не трогать? – спросил он. – Сколько угодно, – пробормотал Дэн из глубины шлема, окидывая взглядом показания неимоверного количества приборов. – Так... Значит, дубль-система ручного управления отключена и первый пилот полностью монополизировал управление катером. – Не говори мне, что это тебя удручает, – пробормотал Дэн. – Плохо слышу, включи скафандровую связь и проверь крепления ремней. Леонид включил и проверил. – А если у тебя случится приступ радикулита? – спросил он. – Красная кнопка, – сказали наушники голосом Дэна. – Не туда смотришь – на пульте, прямо против левого подлокотника. Последнее средство. Но больше ничего, кроме рации, трогать на пульте не советую. Катер сам выйдет по вектору ослабления потенциалов поля тяготения. – ...И, жизнерадостно оглашая радиоэфир сигналами бедствия, озаряя пространство красивыми вспышками красных ракет, пойдет слепым курсом по пеленгу окраинных радиомаяков. Широкоплечие, изнывающие от скуки пилоты-перехватчики спасательной службы под завывание сирен бросят давно надоевшие нарды и домино и устремятся в увлекательную погоню. – Ну, ну, занятно, – проговорил Дэн, включая экран переднего локатора. – А потом, встречаясь с тобой в Форуме или в Зимней Пирамиде, герои-спасатели будут с непринужденностью старых знакомых стучать тебе в спину огромными кулаками и с лошадиным ржанием вопрошать: «Ну, как дела, крестник?» И начнут предаваться веселым воспоминаниям: «Я, значит, вспарываю люк форсаж-резаком и, что характерно, чувствую, реактор катера на пределе. Ну, думаю, влезу я внутрь, а он сейчас ка-ак шарахнет, и будет это не катер, а банка с мясными консервами. Ну, влез я, братцы, а этот тип глазами лупает и, что характерно, даже ремни не сбросил. Что же ты, говорю, сякой-такой, даже не расстегнулся! Беру его вместе с ремнями, волоку к входу, а он упирается, вроде бы как не в себе. Кричу Рэнду, чтобы волок второго, а этого – под зад коленом и прямо в лапы Сержу. Ну, отошли и только загнали шлюпку в вакуум-створ перехватчика, ка-ак шарахнет – и, что характерно, катер в куски. А этот тип потешно так проморгался и спрашивает: что это, говорит, там блеснуло? Мы так и попадали друг на друга и от смеха чуть концы не отдали. У Рэнда в скафандре даже термос с горячим какао лопнул, и, что характерно, грудь ему здорово обожгло. Перед этим он трижды лазил в горящий „Мальборо“, и ничего, а тут с ожогами от шоколада в госпиталь угодил»... Скажешь, я неверно обрисовал ситуацию? – Не знаю, – ответил Дэн. – У меня еще ни разу не было приступа радикулита. – Ты какой-то сегодня... Ничем тебя не проймешь. – Просто я не в восторге от нашей затеи. Сначала Маккоубер барражирует в облаке с известным тебе результатом. Теперь и тебя туда потянуло... А я гоняю катера и каждый раз не знаю, чем это кончится. – Включи, пожалуйста, передний обзор. Летим, как вслепую. – Почему вслепую? Летим, как положено, по приборам. Не надоело еще смотреть на Юпитер? – Дэн чуть повел кистью левой руки. На экране переднего обзора словно распахнулся темный занавес, и Леонид на секунду зажмурился. – Ух, ты!.. – сказал он. – Папаша совсем уже рядом. Катер шел на Юпитер с солнечной стороны, и перламутровый блеск бело-зеленых, бело-голубых, нежно-розовых, желтых и кремовых облаков огромного шара немного слепил. Облака охватывали планету-гигант оплывающими поясами. – Ну вот, – сказал Леонид, – поздоровались. Теперь можешь выключить, если тебя отвлекает. – Ладно, – сказал Дэн, – ничего... – Голос у него стал мягче. – А то, действительно, как вслепую. – Помолчал и добавил: – Даже Папаша сегодня весь какой-то праздничный... Леонид неотрывно смотрел на Юпитер. Он обратил внимание на плывущий по ухабистым волнам облачного массива черный теневой кругляк и по его размерам догадался: тень от Ганимеда. Он поискал тень от маленькой Амальтеи, не нашел и подумал, что Амальтею, возможно, придется искать с ночной стороны. Значит, Рой можно будет увидеть только локатором. – И где-то там пасутся наши «Мамонты», – проговорил Дэн. – И дают молоко. – Прокисло наше молоко... – сказал Дэн. – Что делать, – сказал Леонид. – Это вы с Маккоубером позаботились о закваске. – Две тысячи стержней? – Да. – Никак в толк взять не могу, – признался Дэн. – Рой получает в сутки более шестидесяти миллионов стержней. И вдруг какие-то несчастные две тысячи... – Это были не простые стержни, Дэн. То есть, совсем не те стержни, которые выбрасывают за атмосферу наши «Мамонты». На Ю-стержнях записана информация о том, что делается в глубинах Юпитера, а на стержнях из экспериментального отдела, которые вы с Маккоубером подбросили в стаю, была записана информация иного характера... Информация о том, что делается в глубинах наших мозговых извилин. Дэн присвистнул. – Да-а-а... – протянул он. – Действительно... Но откуда Маккоубер выкопал эти стержни? – Когда мы проектировали систему «Физлер», нам нужно было отработать метод съема информации с полученных от «Мамонтов» стержней. Система «Физлер» должна была быть способна снимать со стержней информацию любой, даже самой высокой сложности. Вот мы тогда и решили принять за эталон Ц-информацию. То есть, ту информацию, которую с помощью специальной медицинской аппаратуры мог дать нам наш собственный мозг. – И вы ее, значит, на стержни... эту Ц-информацию? – Да. Ведь трудно было придумать что-либо сложнее, чем Ц-информация. И мы ее, значит, на экспериментальные стержни... Ну, отработали систему дешифровки на «Физлерах» и сдали Ц-стержни на склад за ненадобностью. А совсем недавно группа злоумышленников – некто Маккоубер, Дэн Фрост и еще какие-то две неопознанные личности – похитила стержни и тайно провела известную тебе диверсионную операцию под кодовым названием «Ютавр». Вот и весь детектив. – Так уж и весь?.. – усомнился Дэн. Он тронул что-то на лицевой панели радиостанции, и в наушниках тонко и нежно защебетало: «киу-киу, фью-фью, киу-киу, фью-фью»... – Что это? – спросил Леонид. – Радиомаяк на Ио. Новые позывные. Сплюснутый шар Юпитера на экране заметно подрос. Впрочем, ощущение его шаровидности постепенно стало теряться, планета теперь казалась больше похожей на огромный выпуклый щит. – Ты рассказал мне первую часть детектива, – напомнил Дэн. – Чего ради Маккоуберу понадобилось подкармливать «камбалу» Ц-стержнями? – Видишь ли, Дэн, здесь мы вступаем в область догадок... Тебе любопытно? – Еще бы! Ведь все ваши сумасшедшие идеи у меня... – Дэн похлопал себя по затылку шлема, – вот они где. Леонид помолчал, раздумывая. – Видишь, ли, Дэн... – повторил он. – Возьмем, к примеру, обыкновенное облако обыкновенной пыли. Пока оно не очень большое, мы к нему, в лучшем случае, снисходительны. Когда оно предстает перед нами в других масштабах, ну, скажем, в масштабе газопылевого скопления в одном из уголков нашей Галактики, мы начинаем к нему относиться с почтением. Потому что мы хорошо понимаем, что видимость стабильности и однородности такого скопления – сплошное надувательство, поскольку в этом сверхоблаке неустанно формируются довольно крупные космические объекта. – При чем здесь Маккоубер, Ц-стержни и «камбала»? – Не торопись. Для того, чтобы понять действия Маккоубера, нужно как следует уяснить себе ситуацию. Конечно, то, о чем я говорил, – всего лишь грубая аналогия... Или, лучше сказать – приблизительная модель нашей ситуации. Мне важно было дать тебе понять, как много зависит от существующих точек зрения на те или иные вещи. Мы смотрели на «камбалу» снисходительно, как на стабильнее и однородное облако стержней. Маккоубер смотрел на нее с почтением и тревогой. Поэтому Маккоубер первым из нас заметил, что «камбале» надоело быть просто однородным скопищем стержней, и она вдруг стала проявлять опасную наклонность к самостоятельному изменению своей структуры. Сначала это были «гравитационные мерцания», потом дело дошло до формирования внутри «камбалы» огромного количества хаотически перемещающихся сгустков. – Я видел их, – сказал Дэн. – На экране локатора. Одни из них формой были похожи на огурцы, другие – на веретена. Длинные такие, размерами, пожалуй, с наш катер, а то и побольше. Я удивился, каким это образом они ухитряются довольно резво перемещаться с места на место, и спросил Маккоубера... – Что он ответил? – Он так посмотрел на меня, будто я оскорбил его бабушку, и сказал, что ему абсолютно плевать на проклятые способы их проклятых перемещений. И тут же добавил, что, если стая «огурцов» надумает вдруг разлететься в разные стороны, Проекту – крышка. Потом он приказал мне выбросить в стаю Ц-стержни. Я выбросил. И больше мы к этому разговору не возвращались. – Все правильно... – задумчиво проговорил Леонид. – Ты требовал от него объяснений, которые дать он, конечно, не мог. – А ты бы мог? – Нет. Пока нет. Я могу лишь догадываться... Но одно ясно: во всем повинен комплекс специфических условий существования облака. И на особом подозрении – электромагнитные и гравитационные поля планетного и космического происхождения. Ну и, конечно, мощные потоки заряженных частиц, излучений. Вполне вероятно участие низких температур. А если учесть, что, кроме всего прочего, это скопище стержней до предела насыщено неизвестной нам информацией... Тут остается лишь развести руками. – И подать в отставку, как это сделал Маккоубер, – не удержался от ядовитого замечания Дэн. Леонид смотрел на выпуклый щит планеты. Щит сильно разбух. Разглядывая пухлый рельеф облачного покрова, Леонид подумал, что Юпитер похож сейчас на облако цветного дыма. – Ты несправедлив к Маккоуберу, Дэн. Маккоубер гений. Гений Проекта. Не знаю, хватило ли бы у меня духу сделать то, что сделал он, спасая Проект... – Ц-стержни? – Да. Он рискнул создать противоестественную смесь Ц-стержней с Ю-стержнями. Очевидно, надеялся, что Ц-информация сыграет роль своеобразного цемента, который сумеет объединить скопище стержней в единое целое. Ему повезло, он создал Рой – весьма загадочную для нас сверхсистему... – Он создал чудовище, – проворчал Дэн. – Он создал Ютавра. Как бы там ни было, Маккоубер добился своего. «Огуречная» стая была на грани распада – ты ведь сам говорил, что она раздулась в объеме раз в пять больше обычного. Разлетелись бы наши «огурчики» и «веретенца»... да, спасибо, Маккоубер помешал. Ютавр, конечно, игривое и очень непонятное созданьице, но зато какое компактное! Единый, целенький организм. И главное, видимо, универсальный. Содержит в себе информацию о Юпитере и, кажется, не брезгует информацией из Большого Космоса. Был у меня однажды случай убедиться в этом... – То-то, я смотрю, у тебя сегодня отличное настроение... – сказал Дэн. – Уж не хватил ли ты через край? Леонид рассмеялся. – Однажды то же самое сказали Маккоуберу, когда он задумал сбросить в Юпитер три миллиона «Мамонтов». – А... Ну, в таком случае, остается выяснить, что теперь задумал ты. – Если идею Маккоубера можно было назвать одним словом «Количество», то мою теперешнюю идею, пожалуй, стоило бы помянуть словом «Качество». Я задумал установить с Ютавром прямой контакт. Другого выхода нет. И никакие «Физлеры» здесь не помогут. Сверхсистема «Человек» и сверхсистема «Ютавр» должны заиметь друг с другом «обратную связь». Я еще не совсем отчетливо себе представляю, как это будет, но это будет. Понял? – Понял. Как не понять... Летим, значит, навязываться в друзья сверхсистеме «Ютавр». Чего уж тут непонятного... Леонид задумчиво улыбался. – Ты сегодня очень покладист, дружище, – сказал он. – Спасибо. Однако навязываться мы повременим. На сегодня у нас запланировано только шапочное знакомство. В наушниках раздался громкий писк и чей-то голос позвал: – «Тайфун» двадцать пять! Я – диспетчер Ио, я – Ио, отвечай, «Тайфун», отвечай!.. Дэн с укоризной произнес: – Эральдо, Эральдо! Я давно оставил тебя на правом траверзе. Каким образом ты умудрился проспать такое событие? – Ну и чего шумишь на всю Систему? – спросил Эральдо. – Может быть, я на тебя и смотреть не желаю. Может, мне интереснее посмотреть праздничную передачу из Дальнего. – Ну и смотри, – сказал Дэн. – Разве я мешаю? Сам вызвал. – Обязан был, вот и вызвал. По курсу у тебя все чисто. Никто, кроме тебя, этот сектор на сегодня не заявлял. Да и кому придет на ум сегодня «гладить» Систему? Разве только противометеоритчикам из ПМЗ. Чисто у тебя, чисто. – Принял. Привет диспетчерам на следующую смену. – Спасибо. Это мне привет. Я один в диспетчерской, остальные празднуют в Дальнем. Кстати, почему я не вижу локатором, где ты есть?.. Ах, вот ты где!.. Ты что, собираешься таранить Юпитер? Если бы ты летел с такой скоростью в обратную сторону, я бы тебя еще понял. Твое начальство празднично развлекается, значит, а ты, значит, буднично барражируешь. Так, так... – Мое начальство сидит со мной рядом и с некоторым интересом слушает, как ты его кроешь. Ладно, Эральдо, будь здоров! – Да, пора тебе выходить на маневр. Дай мне голосом курс, я запишу. – Экваториальный пояс, левый траверз-маневр по вращению, уровень Амальтеи, орбитальный ход с ускорением, барражирование в районе ЭЮ-объекта. – Дэн взглянул на приборы и добавил несколько цифр. – Сектор на обратный курс заявлю дополнительно. Конец. – Принял. Ну, будь здоров, Дэн! Привет начальству. Конец. Минуту Дэн сидел неподвижно, не заговаривая, и Леонид, стараясь ему не мешать, молча смотрел на Юпитер. В рубке было светло от Юпитера, свет был мягкий, зимний, точно утром от выпавшего ночью снега, едва уловимо пахло лимонами. Дэн сказал: – Приготовься к маневру. Я отключаю систему ПИТ. Леонид не ответил. Дэн отключил систему ПИТ. Поле искусственного тяготения быстро слабело. Леонид ощутил, как амортизаторы кресла облегченно вздохнули, вспучились, ремни слегка натянулись. В первый момент, когда наступила полная невесомость, ему сделалось очень не по себе. «Отвык, – подумал он, преодолевая головокружение. – Трехмесячный перерыв – и все необходимо начинать заново». Сердце стучало почти у самого горла. Дэн включил двигатели, вывел их на режим глубокого торможения. У Леонида потемнело в глазах, и он почувствовал себя так, будто бы на него постепенно накатывается большой и гладкий валун. Перегрузка была просто чудовищной, Юпитер ушел с экрана, и все вокруг погрузилось в тяжелую, липкую, красноватую мглу... – Ну как? – спросили наушники голосом Дэна. Леонид слабо пошевелился. Опять была невесомость. – Ничего, – сказал он. – Отвык немного. – Еще бы! – сказал Дэн и посмотрел на него, неудобно повернувшись в ремнях. После трехмесячного перерыва и всяких там дамских штучек вроде альбастезии!.. – Ничего, – повторил Леонид. – Два-три таких маневра, и я опять буду в форме. Дэн отстегнул плечевые ремни, перевесился через левый подлокотник и что-то там повозился. В рубке теперь сильно запахло лимоном. – Держи, – сказал Дэн, протягивая Леониду отрезанный кружок лимона. Леонид взял. От кислоты у него свело скулы, и он пришел в себя окончательно. Двигателей не было слышно, катер шел по орбите инерционным ходом. Юпитер занимал нижнюю часть экрана – огромный океан цветных дымов, уходящих вперед к ровному горизонту очень широкими полосами. Катер полз к горизонту вдоль жемчужно-серой полосы, пухлые края которой местами тонули в мрачных ущельях. Было видно, как в глубинах ущелий медленно и тяжело ворочались клубы нижних облачных массивов. – Смотри, – сказал Дэн, – проходим над «Мастодонтом». Леонид взглянул на экран локатора. Вдоль экрана быстро ползла ярко-зеленая точка. – Экваториальный, – сказал Леонид. – Либо «Мастодонт»-два, либо «Мастодонт»-шесть. – Двойка, – уверенно сказал Дэн. – Слышу ее позывные. Значит, на той стороне услышим шестерку. Горизонт Юпитера иззубрился облачными буграми и стал довольно быстро приближаться. «Линия терминатора», – отметил мысленно Леонид. За терминатором расплывалась чернильная тьма. Из океана тьмы выплыл к звездам светлый шарик. Видимо, это была Каллисто. – Ну вот... – проговорил Дэн, как только катер вошел в тень планеты. – Дальше пойдем на локаторе. Здесь он где-то, голубчик... – Дэн имел в виду Рой. Леонид разжевал горькую лимонную корку и судорожно проглотил. Он неотрывно смотрел на потемневший экран, усеянный крохотными зелеными искрами, и скоро увидел неправильные очертания Амальтеи. Драгоценным вкраплением в глыбе спутника-астероида ярко блистала зеленая капля – старая база ЭЮ-Проекта. Амальтея быстро ушла за верхний обрез экрана. Впереди появилось зеленое пятнышко. – Торможение и маневр, – предупредил Дэн. Тонко ныли двигатели, но теперь перегрузки были слабее, и Леонид подумал, что это – просто ерунда по сравнению с перегрузками траверз-маневра. Двигатели умолкли. На экране переднего обзора мерцали локаторные изображения трех очень странных на вид свободно парящих в пространстве объектов. Самый крупный из них – в центре экрана. Нечто похожее на ампулу песочных часов: широкие резервуары вверху и внизу и осиная талия соединительного канала посередине... «Ампула» висела в пространстве наклонно, так, что ее ось почти совпадала с диагональю экрана; справа чуть пониже и слева чуть повыше висели «ампулы» гораздо меньших размеров; по обеим сторонам от этой триады ярко мерцали продолговатые черточки – три в левом верхнем углу экрана и три в правом нижнем. Трижды три – девять... Это было перспективное изображение Роя. Форма номер один... – Ишь ты, как построился, голубчик!.. – сквозь зубы процедил Дэн. – Идем на сближение? – Да. Пройдем сквозь серединную область Ютавра. Там, кажется, свободное пространство. – Это только так кажется, – возразил Дэн. – Приглядись получше. Леонид пригляделся. Дэн прав. Рой был опутан тончайшей сетью канальцев. От каждой «ампулы» тянулись длинные светящиеся усики, нити, спирально закрученные ленты. – Все равно, – сказал Леонид. – Пройдем посредине инерционным ходом. Подумаешь, усики!.. Заныли двигатели, изображение Роя качнулось. – Сейчас он нам покажет!.. – процедил сквозь зубы Дэн. Леонид уловил встревоженное возбуждение пилота, и это возбуждение передалось ему. – Сейчас он покажет нам усики! – сказал Дэн. – Ерунда, – сказал Леонид. – Сейчас он нам покажет свое дружелюбие! – не унимался Дэн. – Да перестань, наконец! – сказал Леонид. – Съемочная аппаратура работает? – Работает. Как не работать... Он нам сейчас поснимает!.. – Заткнись! – рассвирепел Леонид. – Не узнаю тебя сегодня! – Скоро свою родную бабушку не узнаешь... – пробормотал Дэн. – Не хотел тебе говорить, но придется. Нужно, чтоб ты приготовился. – Не понял. К чему приготовиться? – Скоро поймешь. Видишь ли... После того, как мы с Маккоубером сбросили стержни в «огуречную» стаю, он приказал мне сделать посадку на Амальтею... – Старая база? И чем вы там занимались? – Кто чем... Я, к примеру, отлично поспал. А Маккоубер целые сутки провел в куполе дистанционного наблюдения. Потом ему пришла в голову мысль сделать траление в стае, и мы подняли один из «Муфлонов». Вышел я на курс, включил локаторы и шарю в поисках стаи. Нет нигде стаи, как сквозь Юпитер провалилась! Я прямо вспотел весь и сказал Маккоуберу, что «камбала» куда-то пропала. Он странно так взглянул на меня и сказал, чтобы я держал направление на группку из девяти зеленых зернышек, которых я поначалу и не заметил. Нет теперь, говорит, у нас никакой «камбалы», попробуем взять тралами один из этих сгустков... – Ну?.. – Ну, я выдвинул диполи тралом, включил силовое поле ловушек и прицелился в ближайший сгусток. И тут началось... – Что началось? – Леонид терял остатки терпения. – Понимаешь ли... Как на корриде. Словно ты бык, и ты нападаешь, а у тебя перед носом машут красным плащом, и все твои намерения бесполезны. Я даже перепугался. – Не понимаю. – Ладно, скоро поймешь. Как только сблизимся с этим... Ютавром, так и поймешь... Ну, в общем, проверил я тралы. Ни одного стержня там не было. Маккоубер несколько раз гонял меня в Рой, но эти «песочные часы» быстро перегруппировались, и мы уже не могли подойти к ним вплотную. Маккоубер приказал возвращаться на Амальтею. Он все время ворчал. Ему, в общем-то, нравилось, что сгустки держатся довольно сплоченной компанией, но не особенно нравилось то, что их девять. Ума, говорит, не приложу, почему их именно девять? Мне показалось, что он ожидал получить их в меньшем количестве. – Он ожидал получить всего лишь один, – пояснил Леонид. – А получил целый прайд. – Не понял, – сказал Дэн. – Львы редко охотятся в одиночку. Обычно на время охоты несколько львиных семей объединяются в прайд. – А... – сказал Дэн. – В самую точку. – Он выключил двигатели. – Сейчас увидим, что бывает с самонадеянными храбрецами, когда они появляются в центре львиного прайда... Леонид не ответил. До него наконец дошло то, что было очевидным с самого начала. Ворчливая неуступчивость пилота, скафандровое одеяние, туманные намеки... Пилот относился к системе Ютавр с явным предубеждением, если не сказать – враждебно. Нос катера был нацелен в середину Ютавра. Сгустки были видны в плане, и теперь они располагались точно так же, как и на схеме Крамера. Форма номер один. С той лишь разницей, что на схеме не было этой сети тончайших каналов. Катер шел инерционным ходом прямо в сеть. Леонид попытался припомнить свой страх, который он испытал перед прайдом электрических львов на Чантаре, и не сумел. Он честно проверил свои ощущения. Страха не было. Было тревожное любопытство. События развивались стремительно. Сеть дрогнула и разошлась, ее змеящиеся обрывки быстро уходили из центра экрана и втягивались в периферийное кольцо, которое сначала едва умещалось в экранном обзоре и слабо мерцало, а потом замерцало поярче, резко расширилось и исчезло из поля зрения вообще. В наушниках появилось гулкое жужжание, словно гудел встревоженный пчелиный рой, и это было очень занятно. Однако Леонид не успел на этом сосредоточиться, потому что экран вдруг окрасился белым, точнее плеснуло в него молоком, и белизна хлынула в рубку ярким потоком, наливаясь яркостью до опасных для зрения пределов, потом все окрасилось розовым и, стремительно накаляясь, пурпурным вихрем раздвинуло стены и вынеслось прочь, оставив перед глазами цветные круги. Леонид машинально захлопнул стекло гермошлема – в какой-то момент ему показалось, что он задыхается... – Ну и как?.. – сдавленным голосом спросил Дэн. Он тяжело дышал. – Теперь ты понял? – Стекло его гермошлема было тоже опущено. – Эффектно!.. – откликнулся Леонид. Он был ошарашен, но страха по-прежнему не испытывал. – Вот это да!.. Экран был темен и пуст. Лишь наверху, наискось пересекая верхний левый угол обзора, одиноко ползла зеленая запятая. – Что это? – спросил Леонид. – «ЮП-Следопыт». Беспилотчик. Я попросил диспетчеров отвести их подальше. В такой свистопляске недолго и врезаться. Знал, что ты обязательно сунешься в Рой. Ну как? Для первого знакомства неплохо? – Где Рой? – полюбопытствовал Леонид. Заработали двигатели, Дэн развернул катер, поманеврировал, и на экране появился Рой. – Далековато... – сказал Леонид, поднимая стекло гермошлема. – Так было и в прошлый полет, – сказал Дэн. – Проскочишь его, развернешься, а он уже еле виден. – Давай обратно, – сказал Леонид. Рой стремительно приближался. «Песочных часов» не было и в помине. Были кольца. Три из них почти соприкасались краями, образовав кольчатый треугольник, шесть других расположились вокруг центральной группы по углам правильного шестиугольника. – Совещаются, – сказал Дэн. – Изобретают новую каверзу... – Боишься? – Нет. Поначалу было, правда, не по себе. Теперь нет. А ты не боишься? – Нет. Я испытываю к нему родственные чувства, – пошутил Леонид. – Как-никак, а в нем содержится триста стержней с записью работы моих мозговых извилин. Все мы обязаны испытывать к нему родственные чувства. – Я не обязан, – возразил Дэн. – Верно... Ты не обязан. В центре экрана быстро росли три сомкнутые треугольником тороида. Мерцающая сеть каналов была теперь, как показалось Леониду, гуще, чем во время стадии «песочных часов». – Постарайся, – сказал Леонид, – уравнять орбитальные скорости. – Дрейф внутри Роя? Постараюсь... Но думаю, что это безнадежно. – Постарайся, – сказал Леонид. На этот раз белого не было. В рубку ворвался пурпурный вихрь, просочился сквозь стены, исчез... Дэн мгновенно развернул катер обратно. Рой был едва ли не дальше, чем в прошлый разворот. Дэн выругался. – Уму непостижимо! – возмущенно кричали наушники. – Ты что-нибудь понимаешь? Так мы его никогда не поймаем! Я говорил, что это бесполезно! – Вот что... – сказал Леонид. Помолчал, размышляя: – Мы для него инородное тело, и он нас просто выплевывает, как ребенок сливовую косточку. Попробуем стать для него полноценной сливой. То есть, источником информации. Тогда, возможно, он выплюнет нас не сразу... Включай передатчик. – Ты думаешь?.. – с сомнением спросил Дэн, но передатчик включил. – Можно поймать музыкальный маяк и пропустить это в наш излучатель. Ютавр послушает, и мы заодно... – Не надо, – сказал Леонид, наблюдая, как индикатор на передатчике пульсирует в такт словам. – Ютавр прекрасно чувствует все маяки и без помощи нашего излучателя. – Да, но тогда какую же информацию ты собираешься ему поставлять? – Мы уже поставляем. Нашу с тобой болтовню. Правда, я не уверен, что он от нее в восторге, но в том, что это новая для него информация, я убежден. Леонид смотрел на экран. Рой приближался. Теперь он принял форму трехлучевой звезды. Каждый луч состоял из трех вложенных друг в друга воронок и чем-то напоминал короткую гирлянду высоковольтных изоляторов, и все это просвечивало сквозь густую сетку замысловато переплетенных усов. – Что же ты замолчал? – спросил. Леонид. – Перед входом в Рой необходимо болтать беспрерывно. – А когда понимаешь, что это необходимо, так вроде и не о чем говорить. – Верно... Есть такая зависимость. – Может, что-нибудь ему споем? – предложил Дэн. Они посмеялись. – Ничего из этого не выйдет, – сказал Дэн. – Он снова нас выплюнет, вот увидишь. – Посмотрим. – Тут и смотреть нечего. Выплюнет. – Увидим. – Неуловимый он, понимаешь? – Да? – Неуловимый прайд. – Хорошо. Давай дальше... Нужно все время что-нибудь говорить. – Мы уже входим в него... – Самое главное не прекращать разговора. Особенно когда войдем. – Когда войдем, полыхнет красным, и все. Вот видишь, уже начинается... – Это пчелиное жужжание и прошлый раз было? – С Маккоубером? Нет, прошлый раз его не было. Смотри, какая воронка!.. – Да, вижу. Километров десять в диаметре. – Двенадцать. Ну и махина!.. Смотри, мы идем прямо в раструб. – Вижу, конечно. Осторожненько притормози. – Не стоит. Мы сближаемся очень медленно. Гляди-ка, что творится в воронке! Будто водоворот! Слушай, Лео, а ведь сливы иногда глотают прямо с косточками... – Страшно? – Нет... Удивительное дело! Мы уже почти в воронке, а красное не появляется. Это, наверное, работают твои извилины, Лео. – И твои тоже. Молодец. Продолжай говорить. – Все, – сказал Дэн. – Уже розовеет... – Да, – сказал Леонид. – Сейчас полыхнет... Жаль. А я уж подумал, что нам удалось. Красный вихрь вошел и остался. – Нет, – сказал Дэн. – К сожалению, не удалось. А задумано было прекрасно... Ну что ж, хоть прокатимся вниз вдоль этой льдины. Отлично скользит. А на вид какая-то желтая и бугристая, хотя все вокруг очень красное... – Ничего, – сказал Леонид. – Главное, чтобы скользила... – Правда, весело? Жаль, что здесь нет Бригитты. – Нет, это как раз хорошо. Могут быть перегрузки. Дэн рассмеялся. – Для Бригитты что есть перегрузки, что нет. Ей все нипочем! – Смотри, – сказал Леонид. – Льдина кончается. – Да. А впереди красное море... Одна половина красная, другая оранжевая. Вдоль берега золотая кайма... – Ты не на берег смотри. Видишь, какой пузырь выпирает из моря! – Разве это пузырь! Это столб поднимается. Красный, раскаленный столб. Куда он прет? Да быстро как!.. – Верхушка рассыпается фейерверком. Дэн, это не столб. Это взрыв. – В жизни не видал таких длинных взрывов!.. А море стало прозрачным. Видишь? Несколько террасовых этажей, и все обведены золотой каймой по внутреннему контуру. – Раскаленная бездна... Вот еще одна льдина явилась. Не там – прямо над головой. Как материк... Желтый светящийся материк. – Справа тоже идет материк. Только черный... – Наверное, они сейчас столкнутся, Дэн. – Наверное... Уже почти касаются краями. Ну, кто кого?.. – Никто никого. Черный материк идет повыше, и они сойдутся, как ножницы. – Да. И разрежут на две половинки вон тот сияющий синий шар. – Вряд ли... Это, видимо, плазменный шар. Что-нибудь вроде шаровой молнии, величиной с Амальтею... Вот видишь, взорвался. – Странно как-то взорвался. Просто расплескался синими волнами. А волны, действительно, будто взрываются. Мельтешат синими судорогами... Посмотри-ка, Лео! Я видел, как под черным материком что-то блеснуло, и вот теперь сквозь него растет фиолетовый гриб. Шляпка черная и клубится... – Это он кажется фиолетовым, потому что сам он красный, но его окружает синяя оболочка. Видишь, она поднимается вверх и оплывает под шляпкой... – Посмотри на меня. – Дэн рассмеялся. – Я такой же, как ты? Вот потеха! – Чего веселого? Лицо как апельсин и будто стеклянное... А ниже ты почти совсем прозрачный – просто красный стеклянный скелет! – Ты выглядишь нисколько не лучше. Вот потеха! И мослы у тебя вперед коленками, словно присел, и руки вперед... Выпрями ноги. – Нет, не могу. – И я не могу. Словно присел и не могу разогнуться... – Руки у тебя очень длинные, Дэн. Они и так длинные, а когда кости – еще длиннее. Опусти их. – У меня в руках что-то есть, Лео. Я могу это сжимать, но когда сжимаю, мне тяжело и трудней говорить. – Мне тоже... гораздо трудней. И все вокруг расплывается. Ничего, Дэн, я потерплю. А ты нажимай. У тебя в руках управление катером... Леонид почувствовал, что погружается в красную мглу. Глубже, глубже и глубже, и красное становится все темнее, темнее, а потом начинается черное, и дышать уже почти невозможно... Но это быстро проходит, и черное раскаляется до жаркой красноты, и снова туда погружаешься, но уже с другой стороны, и так погружаться значительно легче, хотя дышать по-прежнему трудно. Черное несколько раз возвращалось, но уже не такое широкое – просто большими тяжелыми гладкими валунами, и гладко накатывалось, сжимая дыхание... Потом в ушах прорезался вой. Леонид с огромным трудом приподнял тяжелые веки, и ему показалось, что в сером пространстве туманно светят огни. Надоедливый непрекращающийся вой заставил его прийти в себя окончательно. В рубке светились приборы. На экране переднего обзора судорожно вспыхивали отсветы зеленых зарниц, мельтешили зеленые искры. Катер трясло и подбрасывало, как на ухабах проселочной дороги, руки на подлокотниках ощущали вибрацию, надрывно и жутко выло в ушах, и к вою примешивался отдаленный гул... В скафандре было до невозможности жарко. Леонид приподнял стекло, но тут же захлопнул – воздух в рубке был удушающе жаркий и с резким, неприятным запахом... – Дэн! – позвал Леонид. Ответа не было. Катер трясло и швыряло из стороны в сторону, голова Леонида тряслась в шлеме. Ему стало страшно. Тряска и вой... Но больше его испугало молчание Дэна. – Дэн!.. Ты меня слышишь?! Ответа не было. Закованное в скафандр тело пилота покачивалось в кресле, руки лежали на подлокотниках, и Леониду вдруг показалось, что Дэн без сознания. Несмотря на жару в скафандре, Леонида прошиб холодный пот. Что-то нужно было делать... Что-то нужно было делать немедленно!.. На пульте, прямо против левого подлокотника, сияла красная кнопка. Последнее средство... Леонид отстегнул плечевые ремни, потянулся к пульту. До кнопки он дотронуться не успел. Дэн перехватил его руку, резко отшвырнул в сторону и снова вцепился в рукоять управления. Леонид почти без сил откинулся в трясущемся кресле. – Застегни ремни! – прорычал Дэн. Леонид застегнул. Катер трясло и швыряло, вой нарастал, гул, жара, перегрузки, вибрация, но с Дэном было все нормально, и Леонид ощутил огромное облегчение. – Я ничего не понимаю, Дэн, – сказал он. – Где Рой? Что, наконец, происходит? Ответа не было. Экран заливало полыхание зарниц, мелькали искры. Казалось, в такой кутерьме ничего разглядеть невозможно, однако едва под верхним обрезом экрана возникла зеленая мутная точка, Леонид сразу остановил на ней взгляд. Дэн странно крякнул, шевельнул рукояткой, и мутная точка, дрожа и покачиваясь, вышла на центр. Леонид услышал в наушниках шорох и звонкий щелчок, Дэн хрипло произнес: – «Мастодонт»-шесть, «Мастодонт»-шесть! Я – «Тайфун»-двадцать пять. Вошел в атмосферу. Выйти не в состоянии. Принимайте в режиме экстренной посадки. Разогрев корпуса предельный. Примите меры предосторожности. Леонид подался вперед и сжал подлокотники до хруста в пальцах. Точка в центре экрана расплывалась мутным продолговатым пятном. Сквозь завывание, шорох и треск был слышен чей-то далекий голос: «Принимаем вас, принимаем... Понял вас хорошо. Принимаем. Держите пеленг. Удачной посадки!» Леонида грубо швырнуло назад и вдавило в сиденье. Перед глазами поплыли цветные круги... Когда он опомнился, катер била тяжелая дрожь и Леониду вдруг показалось, что накалившийся корпус не выдержал. Он снова вцепился в свои подлокотники и с замиранием сердца вслушался в грохот и вой, с надеждой, что корпус все-таки выдержит. Раздался скрежет... Леонид зажмурил глаза, но его так встряхнуло сильнейшим ударом, что лопнули плечевые ремни. Наступила неясная тишина. Тряски не было. Что-то лопнуло очень близко и оглушительно, металлически загрохотало и стихло, и Леонид, наконец, догадался, что это посадка и Дэн отстрелил боковой люк. – Быстрее, быстрее! – хрипел Дэн и тащил его за руку. В рубке стоял зеленый туман. Они протиснулись в люк, наткнулись на невидимые в тумане поручни. Дэн тащил его за руку дальше, и они скатились вниз по металлическим ступенькам трапа. Сквозь клубы тумана жарко светилось что-то багровое. Потом откуда-то со стороны ударили лучи прожекторов, зашевелились голубыми дымящимися столбами. – Быстрее, быстрее!.. – хрипел Дэн, не выпуская руки Леонида. Они бежали под слепящий свет прожекторов. Дэн быстро нашел отверстие кессона, ударом плеча втолкнул туда Леонида, впрыгнул сам, и отверстие с гулом закрылось. Они стояли, тяжело дыша, Дэн все еще держал Леонида за руку. Леонид попробовал освободиться. Дэн его отпустил. Кессон был освещен, но сквозь плотный туман они почти ничего не видели. Где-то далеко провыла сирена, и пол внезапно ушел из-под ног. Взмахнув руками, они повалились друг на друга. Леонид сел и ощутил через пол еще одну судорогу, но послабее. – Вот и все!.. – произнес Дэн. Было слышно, как он облегченно вздохнул. Потом он добавил уже с огорчением: – Хорошая была машина... – Взорвалась? – спросил Леонид. – Нет, – сказал Дэн. – Это было бы слишком... Просто вышвырнули ее отсюда. На всякий пожарный случай. – Он хлопнул Леонида по плечу и хрипло рассмеялся. – Счастливчики мы с тобой, Лео! Не нащупай мы вовремя «Мастодонт» – болтались бы в средних слоях атмосферы и ждали спасателей... Здешние ребята молодцы, справились великолепно. Знаешь, чем они рисковали? – Представляю... – То-то. – Дэн помолчал. – А Ютавр показал нам свое дружелюбие... Век не забуду. Ловко он мне мозги затуманил... – Дэн, я ведь насчет дружелюбия в шутку сказал. Ютавр, конечно, штуковина сложная. Но ждать от него дружелюбия или враждебности, все равно что сделать попытку... ну, скажем, рассмешить станцию «Мастодонт». – О, станцию мы уже рассмешили! По крайней мере – ее экипаж. Скоро откроют кессон, и будет все так, как ты рассказывал мне о спасателях... Ладно, Лео, самое страшное позади. Все-таки мы его поймали! Прайд оказался не так уж неуловим. – Нет, – оказал Леонид. – Еще не поймали. Но поймаем. И, может быть, даже приручим. – Слушай, Лео... Ты понял, что он там нам показывал? Грибы, шары, желтые льдины... – Ничего он нам не показывал, Дэн. Просто он переваривал какую-то информацию, и мы случайно кое-что подсмотрели. Возможно, он переваривал информацию о Юпитере... Это уже хорошо. Мы сумеем найти надежный и безопасный способ подсматривать дальше... Туман рассеялся. Беседуя, они сидели рядом, обхватив руками колени. Туман осел на стенах и потолке, и сверху капало. Гермошлемы блестели от влаги. – Ну, все, – сказал Дэн, – кессон открыли. Он тяжело поднялся и, прихрамывая, побрел на выход. Следом тяжело поднялся Леонид. Встречающих было много. Собрался едва ли не весь экипаж. Шумное оживление. Мешая друг другу, стащили с неожиданных гостей скафандры, отвели в душевую, прополоскали как следует, переодели. Вопросы, нескончаемый поток вопросов. «Как самочувствие?» – «Великолепное». – «Никто не ранен?» – «Нет, обошлось». – «Как вас угораздило провалиться в Юпитер?» – «Сами удивляемся». – «Вам повезло. Мы сегодня подняли станцию на двадцать километров выше». – «У нас сегодня сплошное везение». – «Что нового в Дальнем?» – «Дальний празднует». – «Как проходят праздники?» – «Мы и сами не прочь бы это узнать...» – «Вам у нас нравится?» – «У вас прелестно!» – «Тогда мы вас соблазним, и вы перейдете работать в наш Проект!» – «Не раньше, чем мы провалим свой окончательно». – «Вы знаете, Русанов, почему ушел Маккоубер?» – «Догадываюсь. Но это очень длинная история»... Леонид улучил момент и шепнул начальнику станции Тойво Ряннелю: «Мне срочно необходима связь с Дальним. Если можно, конечно». «Да, это можно», – спокойно сказал Ряннель и повел Леонида в рубку связи. Леонид объяснил связистам, что ему нужно. Его пригласили в салон видеопереговоров и усадили перед большим экраном. Связь наладили быстро. «Мастодонт»-шесть, Европа и Амальтея находились в этот момент «на луче», то есть, в зоне прямой радиовидимости, и через несколько минут Леонид увидел на экране плохое изображение диспетчера связи Ю-Центра и едва признал в нем Марка Живилло, хорошего дельного парня, которого, если связь была скверной, барражировщики-острословы обзывали Жаком Мертвилло. Изображение все время дергалось и норовило уйти в перекос. «Отличное изображение, – уверяли связисты. – Лучше не будет». – Привет, Марк! – сказал Леонид. И на всякий случай полюбопытствовал: – Ты меня узнаешь? – Никак Русанов?.. – неуверенно спросил Марк. – Он самый. – А что же мне сказали, что связь затребовал «Мастодонт»?! – Все правильно. – Ничего не пойму... Я же тебя вчера в Зимней Пирамиде видел! – А сегодня видишь на «Мастодонте». Ладно, Марк, дело не в этом. Дело в том, что мне нужен Крамер. Улаф Крамер. Ты ведь знаешь Улафа? – Конечно, знаю. А ты знаешь, что сейчас творится в Дальнем? – Представляю. – Позволь, но где же я буду искать тебе Крамера? – Позволяю где хочешь. Мне нужен Крамер. Срочно. Живой ли, полуживой ли, но мне нужен Крамер. Понял? – Понял... – сказал Марк. – Побудь на связи. Четверть часа Леонид провел в томительном ожидании. – «Мастодонт»-шесть, «Мастодонт»-шесть! – позвали с экрана. Леонид подошел. – Ну? – Все оказалось просто! – сообщил Марк. – Крамер был дома. Я подключу тебе его домашний видеотектор. – Полезный ты человек, Марк, – похвалил Леонид. – Он спал. Я едва сумел его разбудить. – Я так и подумал. – Вчерашний вечер его, наверное, ужасно утомил. – Наверное, – сказал Леонид. Марк посмеялся. – Так я подключаю? – Да, – сказал Леонид. – Подключай. Дверь из рубки открылась, в салон заглянул связист-атмосферник, рыжий парень с умным и строгим лицом. – Разговор не затягивайте, – посоветовал он. – «Мастодонт» входит в зону верхнеатмосферного ионного циклона. Я не могу поручиться, что через десять минут мы сможем держать связь так же стабильно. На экране замелькали фиолетовые зигзаги. Потом изображение стабилизировалось, и Леонид увидел Крамера. У Крамера были непричесанные волосы, опухшие глаза и небритые щеки. – Привет, Улаф! – сказал Леонид. – Прости, что разбудил. – Привет, привет!.. – Крамер потер ладонью небритый подбородок. – Ты откуда? – Я с Дэном Фростом на «Мастодонте»-шесть. – А... То-то, я смотрю, у меня экранчик дергается. Значит, в Рой тебя носило? Как Маккоубера... – Вот что, Улаф. Болтать особенно некогда. Наш «Мастодонт» в зоне ионного циклона, и связь с минуту на минуту может прерваться. Так слушай меня внимательно. Катер погиб, и мы здесь немного застряли. Во-первых, ты должен немедленно разыскать Бригитту и Надию и суметь их успокоить. Во-вторых, немедленно свяжись с диспетчером на Ио, дай ему знать о нас, чтобы он не успел удариться в панику и растрезвонить на всю Систему о пропаже «Тайфуна»-двадцать пять. И попроси его подогнать «ЮП-Следопытов» в район орбитального дрейфа нашего Роя. – Тоже немедленно? – спросил Крамер. – Немедленно и пренепременно. – Понятно... – Изображение дрогнуло и потянуло лицо Крамера вкось. – Значит, с Роем что-то происходит?.. – Мне отсюда не видно, – сказал Леонид. – Не перебивай меня, мне нужно успеть сказать основное. Разыщи там наших ребят и засади их за пульты дистанционного наблюдения. С Роя глаз не спускать!.. Теперь я вкратце обрисую тебе ситуацию. Рой – сверхсистема, а Маккоубер – гений, намеренно создавший эту сверхсистему. Намеренно, Улаф! Маккоубер – гений Проекта. Я ошибался, думая, что он ушел, якобы убедившись, что погубил Проект собственными руками. Нет, Улаф! Он сбросил в Рой Ц-стержни и тем самым блестяще завершил первую стадию Проекта созданием сверхсистемы Ютавр. И ушел единственно потому, что, как честный и дальновидный ученый, не счел себя вправе оставаться во главе Проекта во второй его стадии. Он понимал, что со сверхсистемой ему не справиться, и абсолютно верно решил, что Ютавром должны заниматься более компетентные в этой области специалисты. Ты спрашивал вчера, будут ли у нас идеи для продолжения Проекта. Так вот, основная идея – это не считать Маккоубера глупцом и продолжать реализацию Проекта. А идеи конкретной реализации уже прорастают, Улаф. Например, у меня уже есть основание полагать, что девять сгустков Ютавра – это метод его формирования на основе информации, воспринятой Роем из Большого Космоса. На основе БК-информации, Улаф! Ты знаешь, что такое альбастезия? Для нас альбастезия – это вполне вероятный способ получать от Ютавра всю информацию. Всю, Улаф! И Ю-информацию, и БК-информацию, уж и не знаю, что важнее... Ютавр – интересное созданьице, Улаф. И очень ценное для человечества. И очень универсальное. От него мы должны получить в миллиарды раз больше всяческой информации о Вселенной, чем надеялись, когда начинали Проект. И не нужны нам теперь ни «Слоны», ни «Муфлоны», ни «Физлеры». И «Магистр» нам не нужен в его теперешнем качестве. Систему «Магистр» нам придется по-новому переосмыслить... Понимаешь, Улаф? Крамер молчал. – Ты меня слышишь? – обеспокоился Леонид. – Ты все сказал, сын льва? – спросил Крамер. – Да. Как будто... Крамер взъерошил волосы и надвинулся на передатчик видеотектора: – Теперь повтори мне все сначала и немного помедленнее. К сожалению, я не гений. Я не Эйнштейн, не Маккоубер и даже не Леонид Русанов. Я рядовой математик, обыкновенный специалист по моделированию информационных систем. – Сверхсистем, – уточнил Леонид. – О, ты, кажется, предлагаешь мне новую должность? Так понимать? – Нет, не так. При чем здесь я? Жизнь предлагает. |
||
|