"Соверен" - читать интересную книгу автора (Сэнсом К. Дж.)

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ

Я в полном недоумении переводил взгляд с Барака на Тамазин. Барак напряженно вглядывался в темноту.

— Видишь кого-нибудь? — шепотом осведомилась Тамазин.

— Нет. Одному богу известно, куда он скрылся.

— Да о ком вы говорите? — с досадой вопросил я.

— Нам надо отыскать спокойное местечко, где мы сможем поговорить без помех, — повернулся ко мне Барак.

— Трапезная открыта всю ночь, — сообщила Тамазин. — Солдаты, сменяясь с караула, там отдыхают.

— Солдаты нам совершенно ни к чему, — усмехнулся Барак.

— Да может, сейчас там никого нет. В любом случае, мы можем сесть за самый дальний стол.

— А который сейчас час? — спросил я, внезапно осознав, что не имею представления о времени.

— Около двух, — сказал Барак. — Ладно, попробуем сунуться в трапезную.

— Может, вы наконец отбросите свою проклятую таинственность и объясните, что вас так напугало? — возвысил я голос.

Беспокойство, охватившее Барака и Тамазин, передалось мне в полной мере.

— Если мы ему расскажем, мы навлечем на него опасность, — проронила Тамазин, метнув на меня многозначительный взгляд.

— Он и так в опасности, так что терять ему нечего, — возразил Барак. — Идемте.

Он широким шагом направился к трапезной. Мы с Тамазин едва поспевали за ним.

Дверь и в самом деле оказалась открытой, просторное помещение заливал тусклый свет свечей, стоявших на столах. У самой двери несколько солдат пили пиво. Все прочие столы были пусты. Солдаты, уставшие после долгих часов, проведенных в карауле, не обращали на нас ни малейшего внимания. Сбросив стальные нагрудники и увенчанные плюмажами шлемы, они небрежно развалились на скамьях. Барак провел нас в самый дальний угол комнаты.

— Думаю, нам стоит заказать по кружке эля, — заявил он и направился к утомленному слуге, сидевшему неподалеку от огромной бочки.

Мы с Тамазин опустились на скамью. Девушка склонила голову и закрыла лицо руками; белокурые волосы в беспорядке рассыпались по плечам. Я заметил, что руки ее слегка дрожат. Как видно, она и в самом деле испугалась не на штуку.

Вернулся Барак с тремя кружками в руках. Он опустился на скамью рядом с Тамазин так, чтобы дверь все время была у него перед глазами. Я с нетерпением ожидал, когда он наконец соизволит заговорить, но он хранил молчание, прерываемое лишь тяжкими вздохами.

— Вы знаете, что сегодня после медвежьей травли состоялась соколиная охота, — изрек он наконец. — Мы с Тамазин были там. Вместе с несколькими клерками.

— Продолжайте, прошу вас.

— Все складывалось так хорошо, — покачав головой, подала голос Тамазин. — И на душе у меня было легко-легко. Сейчас даже трудно в это поверить.

— Да, поохотились мы на славу, — подхватил Барак. — А потом вновь зарядил дождь, и мы отправились в ближайшую деревню. Провели там весь день до вечера. Вернувшись в аббатство, заглянули к вам. Но вы спали без задних ног, и мы решили вас не будить. Зашли сюда, в трапезную, поужинали. А потом…

— Джек…

Тамазин, залившись румянцем, бросила на меня многозначительный взгляд.

— Я хочу рассказать ему все по порядку, Тэмми, — пожал плечами Барак. — Один из клерков снабдил меня ключами от конторы, которая постоянно пустует. И вот мы…

— О том, чем вы там занимались, не так трудно догадаться, — усмехнулся я. — Но что произошло после? Почему вы так испугались?

— Из конторы мы вышли примерно час назад. Тамазин давным-давно должна была вернуться в королевский особняк, она спит в помещении для слуг. Вот мы и думали, как бы ей туда пробраться. У дверей ведь стоит караул, и солдаты наверняка осыпали бы нас дурацкими шутками. А потом мы заметили дверь, около которой никого не было. С той стороны, где разместилась королева. Мы побежали туда, проверить, вдруг дверь окажется незапертой. Тут-то мы их и увидели.

— Кого?

Мой помощник и Тамазин как по команде огляделись по сторонам. Язык, казалось, прилип Бараку к нёбу.

— Помните того хлюста, Томаса Калпепера, которого мы вчера встретили на петушиных боях? — наконец выдавил он из себя. — Он еще был с Деремом?

— Конечно, помню. Вы еще сказали, что этот малый — один из камердинеров короля.

— Да, он неплохо устроился, — косо ухмыльнулся Барак. — Так вот, в дверях мы увидели его. Он прощался с королевой.

— С королевой?

— Рядом с ним стояла королева Кэтрин собственной персоной. Я-то никогда ее не видел, но Тамазин сразу ее узнала.

— Да, сэр, это была королева, — кивнула Тамазин. — А за спиной у нее я разглядела леди Рочфорд.

— Вы хотя бы понимаете, что говорите? — потрясенно пробормотал я.

— Еще бы нет, сэр, — с отрывистым смешком бросил Барак. — Мы говорим, что в час пополуночи видели королеву на пороге ее покоев. Видели, как она разводила нежности с известным придворным повесой.

— Господи боже.

В памяти у меня всплыло первое утро, проведенное в аббатстве. Я своими ушами слышал, как леди Рочфорд устроила нагоняй Крейку, не позаботившемуся о запасных дверях в покои королевы. Она утверждала, что двери эти необходимы на случай пожара.

— Вы не знаете самого худшего, — едва слышно проронила Тамазин. — Они нас видели.

— Что?

— Первым нас увидел Калпепер, — подтвердил Барак. — От неожиданности он словно к месту прирос. Леди Рочфорд заметила, что с ним творится что-то неладное, высунулась из дверей и тоже нас увидела. Господи боже, ее так и перекосило от злобы. И от страха. Она схватила королеву за рукав, втащила ее в дом — та только пискнула — и захлопнула дверь. А этот болван Калпепер озирался по сторонам, не зная, что делать. Наконец он напялили себе на голову шляпу и отправился восвояси. Шляпа у него, надо признать, шикарная, — добавил Барак и вновь хрипло расхохотался.

Я почувствовал, что во рту у меня пересохло, и сделал большой глоток эля.

— А как была одета королева? — обратился я к Тамазин. Девушка сразу смекнула, к чему я веду.

— Она была в полном облачении, — заверила она. — В желтом платье, одном из самых своих любимых. На ней были серьги и ожерелье, а щеки слегка нарумянены…

— Значит, у нас нет никаких оснований предполагать, что они занимались чем-то… непристойным. В противном случае королева вряд ли выглядела бы столь парадно.

— Чем они занимались, не имеет значения, — возразил Барак. — Калпепер ночью был в покоях королевы. Даже если они играли там в карты, этого вполне достаточно, чтобы отправить его на плаху.

— А заодно с ним и королеву. Как известно, одну из супруг Генриха уже постигла подобная участь. А компанию королеве составит леди Рочфорд. Никак не могу взять в толк, зачем ей понадобилось ввязываться в подобную авантюру. Она что, не понимает, что рискует жизнью?

— Одному богу известно, о чем думает леди Рочфорд, сэр, — пробормотала Тамазин. — Поговаривают, она слегка тронулась умом.

— А почему вы так уверены, что королева прощалась с Калпепером? — нахмурившись, осведомился я. — Может быть, его позвали за какой-то надобностью. Он постучал, и ему открыли…

— Не порите чушь, — раздраженно перебил меня Барак. — По-вашему, если в час ночи кто-то постучит в дверь кухни, королева и ее первая фрейлина сами помчатся открывать?

— Согласен, мое предположение выглядит не слишком убедительно.

— Знаете, среди придворных дам давно уже ходят всякие слухи, — сообщила Тамазин. — Говорят, королева была неравнодушна к мастеру Калпеперу еще до своего замужества. И к мастеру Дерему, своему нынешнему секретарю, она тоже… была привязана с самого детства. Потому эти два джентльмена терпеть не могут друг друга. Но никому даже в голову не приходило…

— Думаю, она лишилась рассудка, — сжав кулаки, бросил Барак.

— Господи Иисусе, если вскорости объявят, что королева в положении, то, вполне возможно… Это будет означать, что она носит ребенка Калпепера, — пробормотал я и испуганно прикусил губу. — Да, теперь я понимаю, о чем говорил перед смертью стекольщик. «Если у Генриха и Кэтрин родится дитя, ему не бывать истинным наследником престола. Она знает об этом». Наверняка он имел в виду королеву.

— В этом можно не сомневаться, — кивнул Барак. — По всей вероятности, связь между ней и этим хлюстом продолжается уже несколько месяцев. Иначе заговорщики не успели бы о ней проведать.

Барак недоуменно покачал головой.

— Диву даюсь на этого Калпепера. Неужели он не понимает, что со стариной Генрихом шутки плохи? И надо быть законченным болваном, чтобы стянуть лакомый кусок у него из-под носа.

— Если после того, как народу будет торжественно объявлено о беременности королевы, станет известно о ее неверности, то репутации короля будет нанесен весьма существенный урон, — задумчиво произнес я. — Кстати, леди Рочфорд и Дерем видели, как мы вошли в особняк со шкатулкой в руках. В свете последующих событий это обстоятельство приобретает особое значение.

— Возможно, признание, которое вы начали читать, сделал человек, который, подобно нам, застал голубков с поличным, — предположил Барак.

— Нет, это невозможно, — покачал я головой. — Признание Блейбурна написано много лет назад. Что до парламентского акта, озаглавленного «Titulus Regulus», он относится к тысяча четыреста восемьдесят четвертому году.

— Вы говорили, в шкатулке было много других бумаг, на которые вы даже взглянуть не успели, — напомнил Барак.

— Да, это так.

— Очень может быть, в них говорилось о королеве и ее любовнике.

— Сэр, я ничего не понимаю, — робко вступила в разговор Тамазин. — О каких бумагах идет речь? Кто такой Блейбурн и что это за парламентский акт?

Я растерянно поглядел на девушку. Новость, которую сообщили Барак и Тамазин, заставила меня позабыть обо всем на свете, и я имел неосторожность заговорить о содержимом шкатулки в присутствии третьего лица. Тем самым я навлек на Тамазин еще большую опасность. Впрочем, ситуация, в которой оказались мы трое, была столь серьезна, что хранить друг от друга тайны более не имело смысла.

— Мы с Джеком обыскали дом убитого стекольщика и обнаружили там шкатулку, наполненную старинными документами, — сообщил я, набрав в грудь побольше воздуха. — А несколько часов спустя эти документы у нас похитили.

— Я знаю, — кивнула девушка. — Из-за этого меня допрашивали. И мистрис Марлин тоже.

— Скорее всего, именно эта шкатулка послужила причиной смерти стекольщика, — продолжал я. — Меня тоже несколько раз пытались убить. Думаю, потому, что я успел бросить взгляд на ее содержимое. Правда, я сумел проглядеть лишь несколько документов, лежавших сверху. Но злоумышленникам это не известно.

Я рассказал Тамазин о двух нападениях, которым подвергся в королевском особняке и в лагере, где разместились слуги, а также о признании Блейбурна и парламентском акте, озаглавленном «Titulus Regulus». Напоследок я упомянул, что отыскал копию этого акта в библиотеке мастера Ренна. Глаза девушки изумленно расширились.

— Господи боже, угораздило же вас попасть в переделку, — прошептала она.

— Да, так глубоко в дерьме мы еще не плавали, — с невеселым смехом изрек Барак.

Шум, раздавшийся в дальнем конце комнаты, заставил меня обернуться. Солдаты встали, с грохотом отодвинули скамьи и устало побрели к дверям. В трапезной, если не считать слуги, оставались лишь мы трое. Слуга, притулившись за столом, спал, опустив голову на руки. Я повернулся к Бараку и Тамазин. Страх и волнение так изменили их лица, что оба, казалось, постарели на несколько лет.

— Что будем делать? — спросил Барак. — Сообщим обо всем Малевереру?

— Думаю, с этим спешить не стоит, — возразил я. — У нас ведь нет никаких доказательств. А они, конечно, будут все отрицать. В результате вы навлечете на себя весьма серьезные неприятности.

— Но если между похищенными документами, королевой и ее любовником существует связь, значит, у леди Рочфорд тоже рыльце в пушку, — нагнувшись вперед, прошептал Барак. — Наверняка за покушениями на вас стоит именно она. И можно не сомневаться, она не оставит вас в покое.

— Нет, — решительно возразила Тамазин. — Леди Рочфорд может действовать только по приказу королевы, а королева никогда не пойдет на убийство. Поверьте мне, у нее добрая, щедрая душа. Просто она еще очень молода и неопытна.

— Здесь, при дворе, в этом змеином гнезде, люди быстро приобретают опыт хитрости и ненависти, — заметил Барак.

— Да, только не королева. Всякий, кто ее знает, скажет вам, что она еще неразумная девчонка. Наверняка она по уши влюбилась в этого красавчика и совсем потеряла голову.

— Возможно, королева и правда не способна на убийство, — согласился Барак. — Но я убежден, что леди Рочфорд способна на все.

— И все же мне трудно поверить, что она подстроила оба покушения, — задумчиво произнес я. — По моему мнению, она не из тех, кто способен организовать столь рискованное дело.

Несколько мгновений я хранил молчание, потом обернулся к девушке:

— Тамазин, как по-вашему, какие шаги сейчас предпримет леди Рочфорд?

— Я думаю, решать все-таки будет королева, а не эта старая мегера, — вставил Барак.

— Нет, королева непременно попросит совета у леди Рочфорд, — покачала головой Тамазин. — На ее месте я попыталась бы заставить нас замолчать. Пустила бы в ход подкуп. Или запугала бы до полусмерти.

— Полагаю, вы правы, Тамазин, — заметил я. — И сейчас нам лучше всего молчать и ждать от них дальнейших действий. В зависимости от того, каковы будут эти действия, мы будем действовать сами. Если они предпримут попытку причинить нам вред, мы обратимся к Малевереру. Впрочем, если они ничего не предпримут, мы все равно расскажем ему обо всем. Но до понедельника лучше обождать.

— Думаю, к Малевереру стоит обратиться, не откладывая, — заявил Барак.

— Нет. Говорю же вам, у нас нет никаких доказательств. Представляете, что будет, если эта история дойдет до короля? Скорее всего, королева сумеет ему доказать, что на нее возвели напраслину. Тогда нам придется распрощаться с головами. Сейчас мы проводим вас в королевский особняк, — повернулся я к Тамазин. — Солдаты пропустят вас в такой час?

— Пропустят. Я далеко не единственная девушка, которой не спится по ночам.

— Вот они, придворные нравы, — усмехнулся я.

Повернувшись к Бараку, я заметил, что в глазах его по-прежнему светится сомнение. Как видно, мои доводы не показались ему убедительными. Вдруг он увидел что-то за моей спиной. Глаза его расширились, губы побелели.

— Слишком поздно, — проронил он.

Я быстро повернулся. В трапезную вошли несколько солдат, возглавляемых сержантом Ликоном. Отделившись от своих людей, он направился к нам. Взгляд его в растерянности перебегал по нашим лицам.

— Что произошло? — спросил он. — Вид у вас такой испуганный, словно вы все стоите на краю разверзшейся преисподней.

— Ровным счетом ничего, сержант, мы…

— Поздно вы решили поужинать.

— Мы просто заболтались. Но сейчас и в самом деле поздно. Пора ложиться спать.

— Сэр, я должен кое о чем вам сообщить. С глазу на глаз, — произнес сержант, потупив голову.

Вместе с ним я отошел на несколько шагов в сторону. Краем глаза я заметил, что солдаты разбудили слугу, и он, зевая во весь рот, наливает им пиво. Судя по этой мирной картине, они явились сюда отнюдь не с намерением нас арестовать.

Ликон вперил в меня серьезный взгляд. Во время наших прежних встреч он держался дружелюбно и приветливо, но сейчас на лице его застыло настороженное, почти враждебное выражение.

— Один из моих людей сообщил мне, что между вами и надзирателем Редвинтером произошла серьезная заваруха, — отчеканил сержант. — В коридоре возле камеры заключенного.

— А, вот вы о чем. Да, нам пришлось выяснить отношения.

— Я обязан сообщить об этом сэру Уильяму Малевереру. Но, по словам моего человека, Редвинтер сделал все, чтобы вывести вас из себя.

— Да, сержант, по этой части он большой искусник. Но мне не следовало поддаваться на провокацию.

— Поэтому я решил, что об этом случае лучше молчать. У сэра Уильяма и без того много забот, и не стоит лишний раз ему докучать. Но вы должны мне пообещать, что впредь ничего подобного не произойдет.

— Обещаю держать себя в руках.

Сержант удовлетворенно кивнул.

— А как себя чувствует Бродерик? — осведомился я. — Сегодня я не успел к нему заглянуть.

— Так же, как и прежде.

Ликон вновь метнул на меня пронзительный взгляд, поклонился и направился к своим солдатам. Я вернулся к Тамазин и Бараку.

— Что ему от вас понадобилось? — прерывающимся от волнения голосом спросил мой помощник.

— До него дошли слухи о моей драке с Редвинтером. Он обещал не сообщать об этом властям, если я впредь не буду поддаваться на провокации. Думаю, Редвинтеру более не удастся вывести меня из терпения. Мне теперь не до его колкостей.

Мы проводили Тамазин в королевский особняк. Аббатство было погружено в темноту и безмолвие. Золотая монета настолько смягчила сердца караульных, что они пропустили девушку в дом, воздержавшись от сальных шуточек. Мы с Бараком молча вернулись к себе и разошлись по своим каморкам. Сон не шел ко мне еще долго после того, как я улегся в постель.

Утро воскресенья, против всех ожиданий, оказалось ясным и солнечным. Я одевался, когда в дверь моей каморки постучал Барак.

— Там пришел наш вчерашний знакомый, мастер Гудрич.

Торопливо покончив со своим костюмом, я вышел во двор.

Повар ожидал меня на крыльце.

— Как себя чувствует ваш сын? — первым делом осведомился я.

— Парнишке лучше, сэр, хотя рана на голове у него здоровенная. Я разрешил ему сегодня не работать.

— Слава богу, обошлось без серьезных последствий.

— Да. Но, сэр…

Повар осекся, пристально глядя на меня. Я решил, что он хочет попросить денег, и уже потянулся к кошельку. Повар, заметив мое движение, покачал головой.

— Я только хотел спросить — кто мог так отделать мальчугана? А вдруг он снова на него нападет?

— Уверен, этого не случится, мастер Гудрич. Тот, кто ранил вашего сына, намеревался убить меня. И можете не сомневаться, мы отыщем злоумышленника во что бы то ни стало…

— Об этом случае надо сообщить властям, сэр. Сейчас, когда здесь король…

Повар бросил в сторону королевского особняка взгляд, исполненный благоговейного ужаса.

— Не беспокойтесь, я обо всем позабочусь. И передайте вашему сыну мои наилучшие пожелания.

Повар поклонился и направился к калитке, ведущей в лагерь. Я проводил его глазами.

— Ну, как дела у мальчугана? — раздался у меня за плечом голос Барака.

— Он поправляется. Идемте завтракать.

Мы зашагали к трапезной. Я увидел, что работники разбирают одну из клеток, в которой прежде содержался медведь.

— Этот славный зверь прикончил шестерых псов в присутствии самого короля, — с гордостью сообщил мне смотритель, заметивший мой любопытный взгляд. — А потом пал на поле битвы, как истинный воин.

Обитатель второй клетки, огромный косматый медведь, сидел к нам задом. Заслышав голоса, он потянулся и испустил низкий жалобный стон. Шкура его во многих местах была порвана и слиплась от крови.

— Завтра снова состоится травля? — осведомился Барак.

Смотритель бросил на зверя оценивающий взгляд.

— Да, думаю, этот парень еще себя покажет. Прежде чем его прикончат, он сумеет выпустить кишки нескольким собакам.

Я невольно содрогнулся и поспешно пошел прочь.

Завтракали мы в молчании. За соседними столами торопливо поглощали пищу придворные и слуги, торопившиеся на церковную службу. Мысли о предстоящем дне не давали мне покоя. Блаженные часы, проведенные в библиотеке Ренна, казались далеким воспоминанием.

— Когда Тамазин нет рядом, я места себе не нахожу, — признался Барак, отодвигая тарелку. — Ведь в королевском особняке с ней может случиться все, что угодно.

— Вы не можете постоянно находиться рядом с Тамазин, Джек. Будем надеяться на лучшее. Как я уже сказал вчера, нам остается только ждать.

— После того что случилось вчера ночью, я утратил всю свою рассудительность, — невесело усмехнулся Барак. — Вы собираетесь сегодня в церковь? Служба пройдет в храме Святого Олафа и, говорят, будет совсем короткой.

— Откровенно говоря, у меня нет желания идти.

— У меня тоже. Но сидеть целый день в четырех стенах я хочу еще меньше, — пожал плечами Барак.

— Я знаю одно укромное местечко. Мы с вами можем устроиться там и понаблюдать, что творится вокруг.

Я отвел Барака к скамье под буком, где позапрошлым вечером беседовал с Тамазин. Сидя в тени дерева, мы провожали глазами людей, спешивших в церковь. С тех пор как в аббатстве поселился король, здесь постоянно стояла тишина. Человеческие толпы передвигались почти беззвучно, никто не позволял себе ни смеха, ни выкриков.

Мимо нас прошествовали несколько придворных; некоторых из них я видел прежде в лагере. Дерем, бывший среди них, заметил меня и наградил злобным взглядом. Я высматривал Калпепера, но его нигде не было.

— Любопытно, король и королева будут присутствовать на службе? — подал голос Барак.

— Полагаю, они останутся в королевском особняке.

— Из соображений безопасности? Неужели они так боятся жителей Йорка?

— У них есть для этого веские основания, — со вздохом изрек я. — А у местных жителей есть веские основания для недовольства.

— Вы, часом, не заделались папистом? — спросил Барак, искоса взглянув на меня.

— Насчет этого можете не опасаться. И сейчас я имел в виду отнюдь не вопросы религии. Просто в течение многих лет к жителям севера относились до крайности пренебрежительно. Как к людям низшего разряда.

Я заметил мастера Крейка, шедшего среди пышно разодетых чиновников, и помахал ему рукой. Немного поколебавшись, он приблизился к нам.

— Вы разве не собираетесь в церковь, мастер Шардлейк?

— Возможно, я посещу позднюю обедню.

— А мы только что спустились с колокольни, — сияя улыбкой, сообщил Крейк. — По всему лагерю несколько священников служат мессы на открытом воздухе. Впечатляющее зрелище, доложу я вам. Простите, я должен спешить, иначе опоздаю.

И, отвесив нам поклон, он устремился вслед за своими спутниками.

— Этот господин так и сыплет любезностями, но, по-моему, на душе у него кошки скребут, — заметил Барак, проводив его глазами.

— Пожалуй, вы правы.

— Надо бы заглянуть в ту таверну, где я его встретил. Узнать, что к чему.

— Действуйте, — кивнул я. — Кстати, Тамазин тоже может узнать что-нибудь о Крейке.

— Я не буду ее об этом просить, — отрезал Барак, метнув на меня сердитый взгляд. — Ей ни к чему навлекать на себя новые неприятности.

— Как хотите, — пожал я плечами. — В любом случае, нам стоило бы разузнать побольше о мастере Калпепере. Выяснить, кто его друзья, из какой он семьи. И особенно хотелось бы знать, есть ли у него связи в северных графствах.

— Я постараюсь выведать всю его подноготную, — заверил Барак. — Без помощи Тамазин, — добавил он, нахмурившись. — Я и так чувствую свою вину перед ней. Ведь в эту переделку она попала из-за меня.

«Да, этой девушке удалось зацепить Барака всерьез», — отметил я про себя.

— Думаю, не будь вас, эта история все равно не обошла бы ее стороной, — сказал я вслух.

— Как бы мне хотелось, чтобы все наши подозрения оказались ерундой, — вздохнул Барак. — Может, слова Олдройда все-таки не имеют отношения к тому, что мы видели вчера…

Он сунул руку под рубашку и нащупал на груди древний иудейский талисман, который когда-то подарил ему отец.

— Но если стекольщик перед смертью все-таки говорил… о тех двоих, значит, Малеверер и люди короля уже что-то подозревают? — неуверенно произнес он.

— Я не имею об этом даже отдаленного понятия.

— Как знать, может, король уже давно лишился мужской силы, — продолжал Барак. — Он ведь мучается ногами уже много лет.

— Все может быть.

— Не исключено, он еще на что-то способен, но семя у него слабое и старое, как и он сам. А юный Калпепер извергает мощный поток. Способный зачать новую жизнь.

— Думаю, нам не стоит чересчур увлекаться подобными предположениями, — заметил я.

— Кстати, о немощах и недугах. Как себя чувствует старина Ренн?

— Не лучшим образом. Я застал его в постели. Впрочем, он утверждает, что завтра сможет принять участие в судебном слушании прошений. Я пообещал, что сегодня навещу его вновь. Если хотите, можете пойти со мной. По крайней мере, в доме Ренна мы можем чувствовать себя в полной безопасности.

В церковь все еще тянулись опоздавшие, и среди них я заметил Дженнет Марлин, которая шла в обществе двух незнакомых мне дам.

— А где Тэмми? — обеспокоенно спросил Барак. — Обычно она сопровождает мистрис Марлин.

Он прикусил губу.

— Не могли бы вы подойти к мистрис Марлин и узнать насчет Тамазин? — обратился он ко мне. — Мне, человеку низкого положения, не пристало разговаривать с леди.

Я поднялся, сделал несколько шагов по направлению к дамам и поклонился. На мистрис Марлин было серое платье из дамасского шелка и головной убор старинного фасона, с двумя длинными хвостами, развевавшимися у нее за спиной. Она сделала своим спутницам знак не ждать ее и остановилась. К своему удивлению, я заметил, что на губах ее играет улыбка, правда несколько неуверенная.

— Добрый день, мастер Шардлейк. Вы тоже идете в церковь?

— Нет. Но, если позволите, я хотел бы кое о чем у вас спросить. Вижу, сегодня с вами нет мистрис Ридбурн. Надеюсь, она здорова?

— Тамазин слегка прихворнула и осталась в своей комнате.

Мистрис Марлин вновь наградила меня неуверенной улыбкой, набрала в грудь побольше воздуха и выпалила:

— Сэр, во время нашей прошлой встречи я была с вами непозволительно груба. Приношу свои извинения. Я очень привязалась к Тамазин и тревожусь за ее участь, — добавила она, метнув быстрый взгляд на Барака. — Но если она и ваш помощник прониклись друг к другу привязанностью, нам не следует мешать их любви, правда?

— Правда, — пробормотал я, ошеломленный ее тирадой.

Оказывается, в последние дни не только я один изменил свое отношение к роману Барака и Тамазин. Возможно, Тамазин пустила в ход все свое обаяние, чтобы заставить мистрис Марлин смягчиться. Впрочем, Дженнет Марлин производила впечатление особы, которая не слишком легко поддается на чары.

— Я была так резка с вами, сэр, потому что на душе у меня тяжело, — произнесла она, не сводя с меня огромных карих глаз. — Вам ведь известно, мой жених брошен в Тауэр, хотя он ни в чем не виновен.

— Я все понимаю и не держу на вас обиды.

— Вам не доводилось слышать, как долго король намерен пробыть в Йорке? — осведомилась она, беспрестанно теребя на пальце обручальное кольцо.

— Нет, сударыня. Судя по всему, это никому не известно. Думаю, все зависит от того, прибудет ли сюда король Шотландии.

— Пока что никто и словом не обмолвился о том, что он направляется в Йорк, — покачала головой мистрис Марлин. — А вчера в королевском особняке говорили о новых набегах на наши границы.

Она огляделась по сторонам и произнесла:

— Откровенно говоря, мне здесь изрядно надоело.

— Мне тоже.

— Я совсем извелась от тревоги за Бернарда. Насколько мне известно, ему до сих пор не предъявили обвинения. Сэр, вы опытный законник. Скажите, как долго его могут держать в Тауэре, ни в чем не обвиняя?

— Сколько угодно. Конечно, если на то будет распоряжение короля. Но тем не менее арест вашего жениха можно опротестовать. У вас в Лондоне есть хорошие знакомые?

— Только стряпчие — друзья Бернарда. Но, сами понимаете, они опасаются ввязываться в подобное дело.

— И все же не стоит отчаиваться. Возможно, ваша преданность спасет жизнь вашему жениху.

— Мне очень жаль, что в пятницу король обошелся с вами так… грубо, — неожиданно произнесла она, вновь скользнув по мне взглядом блестящих карих глаз.

— Благодарю вас, — растерянно пробормотал я.

— Мне на собственном опыте довелось узнать, каково это — быть мишенью жестоких шуток. То, что вы называете преданностью, кажется прочим придворным дамам глупостью, достойной всяческих насмешек.

— Этот мир слишком жесток.

— Раньше я считала, что вы заодно с сэром Уильямом Малеверером, но сейчас я вижу, что ошиблась. Малеверер на весь Йоркшир славится своим коварством и низостью.

— К счастью, мне он не друг и не патрон.

— Рада это слышать. Но скажите, как случилось, что вы приняли участие в королевском путешествии?

— Архиепископ Кранмер попросил меня помочь местному стряпчему в разборе прошений, поданных на королевское имя.

— Да, говорят, архиепископ — порядочный и благородный человек. Вы служите у него?

— В некотором смысле.

— Еще раз примите мои извинения. Я судила о вас до крайности несправедливо и сожалею об этом.

Мистрис Марлин сделал мне реверанс и поспешила к церкви, у дверей которой нетерпеливо переминался с ноги на ногу служитель.

Я вернулся к Бараку.

— О чем вы так долго болтали? — пробурчал он.

— Она попросила извинения за резкие слова, которые позволила себе во время нашей прошлой встречи. И сказала, что более не собирается чинить препятствий вашим отношениям с Тамазин. Странная особа, — добавил я, покачав головой. — Одному богу известно, что творится у нее на душе.

— А она сказала, где Тамазин?

— Ваша зазноба пожаловалась на недомогание и попросила разрешения остаться в своей комнате. Полагаю, она поступила вполне разумно. Если вчерашнее происшествие выйдет наружу, Дженнет Марлин окажется в чрезвычайно затруднительном положении, — сказал я, бросив взгляд на закрытые двери церкви. — Тамазин подчиняется ей, а сама она находится в подчинении у леди Рочфорд.

— Подобные затруднения — сущий пустяк по сравнению с нашими.

— Что ж, думаю, нам пора навестить мастера Ренна, — предложил я, оставив последнюю фразу Барака без ответа. — Оставим на время это злополучное аббатство.

Настороженно озираясь по сторонам, мы обогнули павильоны, где, кроме часовых, не было ни одной живой души, и направились к воротам.