"Порочный круг" - читать интересную книгу автора (Кэри Майк)

21

Бешеная езда на мотоцикле по ночному городу начисто отшибает все мысли. Пожалуй, именно в этом ее основная прелесть. Стоит отключить сознание дольше, чем на секунду, — и дело, вероятно, закончится объятиями с какой-нибудь стеной, да такими крепкими, что лихого водителя иначе чем скребком не отдерешь.

Меня это не останавливало. Я находился в странном состоянии духа — заряженности на битву, которая могла либо уже отгреметь, либо не состояться вообще. Если Фанке, не теряя времени даром, завершил ритуал вызывания, то душу Эбби подожгли, как спичку, дабы осветить приход Асмодея в мир людей после двух незапланированных остановок в Рафи Дитко и церкви святого Михаила. Или же, если Антон собрал свою компанию в святом Михаиле, но был остановлен Гвиллемом и его мохнатыми братьями по вере, то сатанисты, наверное, мертвы — это плюс, но дух Эбби изгнан людьми, считающими себя героями-спасителями — это минус. Так или иначе, девочку я не уберег, а сдержать данное Пису обещание казалось не реальнее, чем распутать все загадки в песнях Боба Дилана.

Микроскопический шанс появлялся у меня лишь в случае, если Фанке еще не начал вторую часть ритуала, а орден Anathemata не выяснил, где его будут справлять. Оставалось уповать на то, что логистика сатанизма сложнее, чем кажется на первый взгляд, и на то, что я отключился, прежде чем неведомое лекарство Гвиллема развязало мне язык.

Сначала я проехал мимо святого Михаила, чтобы оглядеть церковь, не скомпрометировав себя. Ни света в окнах, ни других признаков жизни… Вариантов несколько: либо забава уже закончилась, либо еще не началась, либо Фанке предпочитает работать в темноте, что в принципе вполне объяснимо.

Пролетев три квартала, я бросил мотоцикл и вернулся к церкви пешком, сжимая одной рукой коробки с пленкой, а другой, опущенной в карман кожаной куртки, — рукоять пистолета. Отчаяние могло окончательно подточить решимость, поэтому я старался превратить эмоции в гнев, что, в свою очередь, мешало строить планы и трезво оценивать ситуацию.

Мне нужно идти в церковь. Если обряд еще не справили, Фанке явится именно туда. Я должен остановить Антона, пока он не вызвал Асмодея; пока не разлил духовный яд, отравивший прихожан святого Михаила, по всему городу; пока не погубил душу Эбби Торрингтон.

Нет, шансы и надежды представлялись вполне реальными, такими же, как у христиан — на второе пришествие, у Бинга Кросби — на светлое Рождество, а у битлов, живых и мертвых, — на воссоединение.

Покойничьи ворота в очередной раз оказались заперты, и я, быстро оглядев улицу — вдруг Фанке расставил часовых, — перемахнул через ограду и попал на кладбище. Безлунная ночь вкупе с окутанной мраком церковью создавали неплохое естественное прикрытие, позволяя особо не таиться. Я сделал небольшой крюк, чтобы попасть на место, с которого мог незамеченным наблюдать за пристроем, где находился дом священника.

Устроившись под древним дубом, я приготовился к долгому привалу, однако вышло так, что порядком ослабевшее терпение серьезным испытаниям не подверглось. Всего через час лязганье цепи заставило переключиться от созерцания заднего фасада церкви на покойничьи ворота. Секундой позже раздалось скрежещущее «клац!» болтореза, перекусившего толстую сталь. Ворота распахнулись, и появились три темные фигуры. Один из вошедших небрежно швырнул цепь и висячий замок на землю.

Густая тень дуба и непроглядный мрак ночи скрывали меня полностью. Помимо новолуния ночь выдалась ясной, в небе ни единого облака, которое отражало бы грязноватый свет уличных фонарей. Вопреки расхожему мнению, при свете звезд многое не увидишь.

Двое мужчин — по крайней мере рост говорил о том, что они мужчины — отошли к ризнице, а третий остался у ворот: либо сторожить, либо выполнять какое-то связанное с предстоящим ритуалом задание.

Гости принесли с собой ломики, но они не понадобились: после вчерашнего визита Джулиет дверь ризницы болталась на одной петле. Распахнув ее настежь, двое вошли внутрь.

К этому времени через ворота мимо часового начали беззвучно проникать другие. Кто-то нес спортивную сумку, кто-то — рюкзак, у одного за спиной болтался длинный узкий мешок, идеально подходящий для спиннинга. Короче, на первый взгляд обычная компания любителей походов.

В общей сложности я насчитал двадцать пять «туристов», просочившихся на кладбище группами по двое-трое. По-видимому, сатанисты организовали свой приход так, чтобы не привлекать внимание случайных прохожих. Думаю, примерно то же самое имело место неделю назад в квакерской молельне. Осторожность и благоразумие — вот девиз современных некромантов. «Не беспокой соседей своих, и не будет нужды искать новое пристанище». Интересно, каким людям нравится проводить выходные, убивая детей, ради того, чтобы на Земле скорее наступило царствие демонов? Нет, не стану об этом думать: чем меньше влезаешь в подноготную, тем лучше и спокойнее.

Самого Фанке, когда он прибыл, невозможно было спутать ни с кем. Выделялся он не ростом и не сложением, а подобострастным раболепием со стороны идущих рядом, вернее, на два шага сзади, и низким поклоном, который отвесил дежуривший у ворот. Не удосужившись отреагировать на такое самоуничижение, Антон прошествовал мимо, словно нимбом окруженный аурой высокомерия. Пальцы машинально сжали рукоять пистолета. Не сомневайся я, что устранение Фанке остановит ритуал, и стреляй получше, наверняка разрядил бы в него всю обойму. Зато, если промахнусь, до чего досадно будет смотреть, как эти ублюдки бьются в адском экстазе! Нет, в моих руках пистолет полезнее как средство устрашения, а не как оружие. Пока не нажал на спусковой крючок, никто не узнает, какой я жуткий мазила.

Когда сквозь ворота прошли последние несколько человек, часовой захлопнул их и привязал обрывком веревки или, может, проволоки — с моей стратегической позиции было не разобрать. Я ждал и надеялся, что он вслед за товарищами пройдет к алтарю. Увы, часовой остался у стены наблюдать за улицей сквозь щелку: импровизированные крепления держали не так хорошо, вот она и появилась. Глянув на пристрой, я уловил в темном островке у порога неясное движение. В нефе вспыхнул свет, очертивший мужскую фигуру.

Значит, часовых двое. Друг другу они не видны, но, подбираясь к одному из них, я неизбежно попадал в поле зрения второго. К тому же, пока не буду полностью готов к встрече, Фанке лучше не показываться. Отсюда вырисовывалась задача: часовых следовало убрать, не вспугнув собравшихся в церкви сатанистов, и убрать поскорее, пока обряд еще можно остановить.

Обдумывая различные варианты обходных маневров и ложных атак, я вдруг сообразил, что сумею залезть на крышу пристроя. От дуба нужно идти направо, забраться на дальнюю кладбищенскую стену, а оттуда — на наклонные шиферные плиты. Если они выдержат мой вес, я окажусь рядом с парнем у ризницы, а часовой у ворот ничего не заметит.

Итак, план я составил, если, конечно, это можно было назвать планом, не нарушив Закон о торговых названиях. Но прежде чем приступить к его исполнению, хотелось сделать кое-что важное. Достав сотовый Пола, я ощупью набрал номер, используя в качестве ориентира выпуклость на кнопке с пятеркой. Гудок показался до ужаса громким, но, хвала небесам, слышал его только я.

— Служба спасения, — с профессиональной бодростью объявил женский голос. — С кем соединить?

— С полицией, — хрипло пробормотал я.

— Перенаправляю ваш звонок.

Прождав секунд десять, я услышал другой гудок, а за ним мужской голос:

— Полиция Боуотер-стрит!

— Соедините меня с участком на Аксбридж-роуд, — прорычал я.

Возникла миллисекундная пауза.

— Простите, я не расслышал. Чем могу вам помочь?

— Соедините с участком на Аксбридж-роуд, дело неотложное!

И снова пауза… Срочные звонки так не принимаются, но я знал: в диспетчерской главного участка есть прямая связь со всеми подведомственными. Если этот парень начнет выкачивать из меня информацию, сообщение придется оставить ему. Иначе…

— Полиция Аксбридж-роуд. Что случилось, сэр?

— У меня сообщение для детектив-сержанта Баскиат. Передайте, звонил Феликс Кастор. Я на Дюкейн-роуд в церкви святого Михаила. Антон Фанке тоже тут. Пусть немедленно приезжает, и обязательно с подкреплением.

Я отсоединился и спрятал телефон. Итак, мне выпало уже два козыря, для любой игры более чем достаточно. Как бы события ни развивались дальше, что бы ни произошло со мной, я утешался тем, что Фанке и его свихнутые братья по вере вряд ли выберутся из церкви живыми и невредимыми.

Поднявшись медленно и очень осторожно, я скользнул меж двумя надгробиями. Главное — не выпрямляться в полный рост… Первые метров десять я находился в поле зрения обоих часовых, стоило им только обернуться. Густые тени скрывали мои передвижения, а далекий шум транспорта — любые звуки, которые я мог издать. Тем не менее я старался идти бесшумно, почти не отрывая ног от земли, дабы сухая ветка или жестяная банка из-под колы ненароком не выдали мое присутствие.

Как только пристрой скрыл меня от посторонних глаз, я заметно успокоился, выпрямил спину и добрался до стены за три более или менее нормальных шага. А вот карабкаться оказалось труднее, чем я предполагал, ведь даже удобная опора внизу не гарантировала, что через пару метров не придется отчаянно цепляться за каменную кладку, распластав руки, словно бездарный исполнитель роли Христа.

В какой-то момент плохо прилаженный камень скользнул под ногой и с глухим стуком упал на землю. Я застыл, ожидая услышать шорох приближающихся шагов, но никто не появился. Стиснув зубы, я полез дальше, внезапно осознав, что на вершине стены может оказаться битое стекло или колючая проволока, которую я видел днем, но не потрудился запомнить.

Мне повезло: стену обрамляли камни — неровные, но достаточно широкие, чтобы я сумел встать и свободно по ним пройти. На крышу удалось забраться без проблем: водосточный желоб был не из новомодного поливинилхлорида, а старый, металлический, даже не качнувшийся под моим весом.

Опираясь на черепичный скат, я прокрался от задней части пристроя к передней, осторожно обернулся и взглянул вниз, на дверь. Струясь сквозь проем, горящий в храме свет озарял бледно-золотым сиянием трапециевидный участок гравиевой дорожки. Темная клякса чуть в стороне от центра показывала, где стоит часовой Фанке, но его самого я не видел.

Ситуация не располагала ни к блефу, ни к изящным уловкам, ни к демонстрации интеллекта. В голову пришло лишь одно: вытянуть руку и поцарапать стволом пистолета каменную стену. Ни первая, ни вторая попытки результата не принесли. Доносящийся с улицы шум транспорта начисто заглушил чуть слышный скрежет. Зато третий раз получился удачным: из темноты выступила еще более темная фигура, и бледное лицо повернулось на звук. На старт, внимание, пуск!

Часовой даже не понял, что рухнуло с крыши, а если не очнулся, значит, понять ему было не суждено. Упав, я оглушил его рукоятью пистолета, а сила тяжести и инерция увеличили мощь удара. С глухим, довольно неприятным звуком рукоять врезалась в череп, и парень рухнул на гравиевую дорожку, значительно смягчив мое приземление.

Около него я долго не задержался: сполз с бесчувственного тела и скорее дальше, вдоль задней стены церкви к покойничьим воротам. Ноги шуршали о гравий, но поделать я ничего не мог, тем более напрашивался вывод, что часовой номер два слышал шум моего приземления и горел желанием выяснить, в чем проблема.

Свернув за угол, я чуть не врезался в часового. Впрочем, это сыграло мне на руку: я-то его ждал, а он меня — нет. Удара кулаком в живот он тоже не ждал и со сдавленным рычанием сложился пополам. Схватив за плечо, я развернул его на девяносто градусов и начал бить головой о весьма кстати попавшееся надгробие. Раз, второй — к третьему удару парень утратил боевой пыл и безжизненной кучей осел на землю.

Что же, пока все нормально. Не убирая пистолет, я перевернул часового на спину: надо ведь убедиться, что он не притворяется! Нет, он действительно был без сознания, из безвольного рта текла тоненькая струйка кровавой слюны. На затылке тоже кровь…

Впрочем, мать его, если таких ублюдков не наказывает Господь, Его работу приходится выполнять мне.

Забрав коробки с пленкой у подножия раскидистого дуба, я вернулся к двери пристроя, у которой лежал первый часовой. Может, оттащить тела к надгробиям, чтобы меньше бросались в глаза? Нет, времени и так в обрез. В любом случае окна в церкви витражные и изнутри раненых не разглядеть. Разве только кто-нибудь пройдет через покойничьи ворота к заднему фасаду церкви… Хотя, используй сатанисты этот маршрут, давно бы меня засекли.

На секунду прислушавшись, я скользнул за дверь. В доме священника, как и ожидалось, никого. Скорее, скорее к другой двери, ведущей в саму церковь! Из-за нее доносился ропот далеких голосов и звук негромких, отдающихся гулким эхом шагов, но разглядеть с моей наблюдательной позиции ничего не удалось: сопрестолия, как я и надеялся, пустовали. Если удача действительно на моей стороне, сатанинский обряд сейчас справляется в нефе, недалеко от главного престола.

Специально для нежных ног священников ризницу устлали ковром, и перед тем как шагнуть к сопрестолиям, я скинул обувь. Не хотелось, чтобы великолепная акустика святого Михаила выдала мое присутствие раньше, чем успею полностью подготовиться.

Каменный пол оказался таким холодным, что я чуть не вскрикнул и не выдал себя сам. Судя по ощущениям, растения-паразиты из ледяной тундры прорастали сквозь окоченевшие ступни в мелко дрожащие голени. Теперь я жалел, что разулся, но было уже поздно.

Я крался мимо сопрестолий к тому месту, где они соединяются нефом. С одной стороны величественного сводчатого помещения, а именно со стороны престола, горел свет. Я угадал правильно: для сатанистов, спаси господи их пропащие души, главное — грех и святотатство. Они столь предсказуемы, что всякий интерес пропадает! Мой наблюдательный пункт тонул во мраке, и я не без оснований предполагал, что если гляну за угол, никто меня не увидит.

Итак, они до сих пор готовились. Фигуры в длинных мантиях двигали стулья, чтобы освободить побольше места у престола. Один — сам Фанке, судя по красным одеяниям, о которых рассказывал Пис, — стоял на коленях в центре. Громкий скрежет давал все основания предполагать, чем занимается Антон: он чертил пентакль, магический порочный круг со звездой.

Значит, пока у детишек есть занятие. Пусть еще немного поиграют. Если бы они начали петь и плясать у круга, я бы в качестве предупреждения пальнул в чью-нибудь спину, устроив римейк писовского триумфа недельной давности. В нынешней же ситуации появлялся шанс вытащить из рукава козырного туза. Я встал на четвереньки (точнее, на три конечности, потому что левая рука прижимала к груди коробки с пленкой — очень плотно, чтобы они не загремели и не сорвали мои планы) и пополз через сопрестолия к ближайшему ряду скамей, по возможности стараясь не шуметь. Там положил свой бесценный груз и начал распаковывать.

Как я уже говорил, старая пленка — один их самых легковоспламеняющихся материалов на свете. Для коктейля «Молотов» нужны бутылка, зажигательная смесь и тряпье для фитиля, а вот пленка просто горит, мгновенно превращаясь в бурлящий пластик, обжигающий дым и бело-голубое пламя. Совсем как при работе с грязным паяльником! В общем, чиркнул спичкой — и скорее убегай!

В качестве запала я использовал молельную свечу, которую нашел на полу трансепта, одну из тех, что упали со столика, опрокинутого мной прошлой ночью. Свеча была сантиметра три толщиной, поэтому ее пришлось ломать, спрятав под куртку, дабы заглушить хруст. Когда я отложил полупрозрачные обломки, в руках остался жесткий пропитанный воском фитиль — в качестве бикфордова шнура вполне сойдет.

Со стороны престола послышались другие звуки: вместо шагов — ритмичные песнопения. Оставалось надеяться, что сатанинская литургия такая же длинная и занудная, как обычная: еще пара минут была мне жизненно необходима.

Открыв коробки, я отыскал концы пленок, размотал каждую сантиметров на тридцать и связал, словно пять хвостов Крысиного короля из «Щелкунчика». Пристроив среди них «бикфордов шнур» — навощенный, он стоял чуть ли не вертикально, — я поджег другой конец. Ярко вспыхнув, пламя тут же начало угасать: холод и ненависть, живущие в камнях церкви, принялись душить маленький огонек. Из худших опасений я следил за ним пару секунд, но пламя не потухло. Фитиль горел ровно, хоть и неярко. Естественно, не было никакой гарантии, что огонь доберется до пленки, но тут уж ничего не поделаешь.

Низкий торжественный голос Фанке поднялся над мерным бормотанием безумных аколитов. Я ожидал какую-нибудь средневековую чушь, мол, Люцифер — отличный парень, который только и ждет, чтобы ему открыли сердце и душу, но услышал нечто из куда более раннего периода. Увы, мои познания в древнегреческом ограничиваются фразами вроде «Где здесь уборная?» и «Из напитков подайте рецину».

— Aberamenth#244; oulerthexa n axethreluo #244;thnemareba. — Голос Фанке звучал все выше и громче. — Ia#244; Saba#244;th Iae#244; pakenps#244;th pakenbra#244;th sabarbatia#244;th sabarbathian#234; sabarphai. Сатана! Вельзевул! Асмодей!

Лучшего момента для эффектного выхода на сцену не придумаешь. Я выпрямился в полный рост и, гордо расправив плечи, выстрелил. Залп, подобно гласу Господа, разнесся по церкви. Разинув рты от удивления, сатанисты обернулись, а Фанке осекся. Один шаг — и, оказавшись в проходе, я прицелился ему в грудь.

— Привет, Антон! — начал я, неспешно приближаясь к облаченной в красное фигуре. — Стив… Дилан… Не знаю, которое из имен ты выберешь сегодня. Ну, как дела? Слушай, я догадался, чем закончится это маленькое шоу! Сейчас ты скажешь «сдаюсь», повернешься к алтарю, положишь руки на ограду и будешь вести себя примерно.

Аколиты испуганно попятились. Недавнее столкновение с самоуверенным вооруженным безумцем мгновенно превратило их дружный хор в движущиеся мишени. Да, похоже, та встреча произвела сильное впечатление. А вот Фанке даже не шевельнулся, ни один мускул не дрогнул на его лице. Ну разве что к холодному высокомерию, которое оно выражало, добавилось мрачное презрение. Это разозлило меня окончательно.

— Отойди от круга! — Я подошел поближе и мог говорить, не повышая голоса. Боковым зрением я пытался следить за придурками: вдруг у кого в пороховницах завалялся порох? Хотя моя первая пуля предназначалась Фанке, равно как и вторая, третья и четвертая, если до нее дойдет.

Антон не шелохнулся. Он стоял немного неуклюже, подняв левое плечо чуть выше правого. Вспомнилось, как он дернулся от второго выстрела Писа. Ясно — Фанке ранен в руку или в правое плечо, но он старый опытный актер, так что шоу продолжалось.

— Кастор, — с жалостливой снисходительностью проговорил он, — я даровал вам жизнь. Многое, признаюсь, отнял, но, думаю, по большому счету сальдо положительное. И все-таки вы здесь… Хотя, вероятно, вы действительно заслужили собственными глазами увидеть пришествие владыки Асмодея.

— Он опоздал на поезд! — рявкнул я. — Шлет привет и наилучшие пожелания. А сейчас, Фанке, отойди от чертова круга, иначе, небом клянусь, проделаю в тебе столько дыр, что будет видно фреску «Снятие с креста» на дальней стене.

— Нет. — Антон потупил взгляд, словно размышляя о человеческой глупости. — Вера! — Я уже принял это слово за очередной высокомерный совет, но тут откуда-то слева донесся дрожащий женский голос.

— Да, магистр!

— Объясни мистеру Кастору, сколько жертв мы приготовили для сегодняшнего обряда.

— Тр-ри, магистр. Три жертвы.

— И в каком порядке мы их принесем?

— С-сначалад-дух. П-предназдаченный специально владыке дух. Затем демона. Последней — женщину.

На какую-то долю секунды я посмотрел влево, не снимая пальца со спускового крючка, чтобы, если Фанке шевельнется, тут же в него выстрелить. Беглый взгляд подтвердил то, что я уже в принципе знал. Верой звали блондинку, которую я несколько дней назад видел в офисе, несчастную с огромным фингалом, представленную мне как Мелани Торрингтон. Я повернулся к Фанке, и тот спокойно поднял голову.

В глазах Антона не было ни капли самодовольства: судя по выражению лица, в триумфе над Феликсом Кастором он ничего выдающегося не видел.

— Сегодня я решил действовать наверняка, — пробормотал он. — Вообще-то духа ребенка должно хватить, чтобы вызвать темного господина и вызволить его из этого… м-м-м, места. Но на всякий случай я запланировал гекатеум, то есть тройное жертвоприношение, охватывающее живых и мертвых, мужчин и женщин, плоть и дух.

Сделав еще один шаг, я ткнул стволом пистолета в грудь Фанке. На этот раз он отступил буквально на полметра и врезался спиной в ограду алтаря. Я был доволен, что наконец добился хоть какой-то реакции.

— Покажи! — потребовал я.

— Нет, сперва уберите пистолет.

Выдержав его взгляд, я заговорил, недвусмысленно выражая свои намерения:

— Покажи! Иначе мы оба отправимся в ад чуть раньше, чем собирались.

Фанке повернулся к Вере.

— Приведите их! — велел он, постаравшись вложить в голос побольше апатичной небрежности.

Видимо, прочитав в моих глазах готовность выстрелить, Антон сообразил: блефовать опасно. Ну, это уже кое-что.

Фигурки в черных мантиях сломя голову бросились выполнять приказ. Если когда-нибудь вступлю в секту, то обязательно на руководящую должность: пешкой быть — удовольствие незавидное.

Краем глаза я следил за аколитами. Пен с Джулиет оказались не в соседней комнате, а лежали на полу прямо здесь, под кафедрой. Джулиет по-прежнему находилась в коме/ трансе/неизвестном мне состоянии и никак не отреагировала, когда ее вынесли к алтарю и опустили справа от Фанке. А вот Пен была связана, с кляпом во рту, в полном сознании и злая, как сто чертей. Бац! — она пнула одного из сатанистов в место, вероятно, давно посвященное темному владыке. Он дико вскрикнул, сложился пополам и выронил ноги Пен. Двое товарищей тут же пришли на помощь и успешно завершили начатое, положив Пен слева от Фанке, так что, если смотреть с моей позиции, Антона зажали между двумя хорошенькими заложницами.

Затем, умело играя на публику, Фанке поднял кулак — получился эдакий салют — и тут же разжал ладонь, дабы продемонстрировать медальон Писа на новой цепочке, свисавший с его указательного пальца. «Veni, puella»,^[54] — прошептал он. На миг вокруг его пальца материализовался призрак Эбби. Взгляд перепуганной девочки метался из стороны в сторону, от лица к лицу, скользнул по стройным рядам сатанистов и дольше всех задержался на мне, опалив бурлящей ненавистью.

— Кастор, я никогда не лгу, чтобы произвести впечатление. Я лгу, чтобы достичь конкретной цели, но сейчас, как видите, сказал правду. А теперь опустите пистолет, если, конечно, не готовы заплатить за мою жизнь жизнью Памелы. Ведь максимум, на что вы способны, — это убить меня, только обряд все равно будет доведен до конца.

— А где же мужчина? — нагло поинтересовался я, стараясь выиграть время.

— Его нет, — выдавив улыбку, признался Фанке. — Вообще-то я планировал использовать вашего дружка зомби, Николаса Хита. Да, мне известно и о нем, и об иных достойных внимания фактах вашей биографии. В конце концов, мы же поначалу союзниками были! Только отправившись за зомби, мои люди наткнулись на другое существо, и я не устоял перед соблазном. Владыка Асмодей суккубов не жалует, значит, я поступлю правильно, скормив одну из них пламени, которое его освободит.

В устремленных на меня глазах горела злоба и откровенное издевательство: так смотрят люди, абсолютно уверенные, что у них на руках все карты.

— Мужчина бы не помешал, — добавил Фанке. — С точки зрения баланса и гармонии. Однако решать вам. Можете продолжать свой любительский фильм нуар, либо можете занять место Памелы Бракнер и умереть внутри круга. Я разрешаю, если прямо сейчас опустите пистолет и извинитесь передо мной за неуважительное отношение.

Я замялся. Антон, естественно, лгал, но в тот момент по множеству разных причин важнее всего было тянуть время.

— А где Никки? — поинтересовался я, стараясь выиграть хоть несколько секунд. Видимо, на фитиле оказалось куда больше воска, чем я предполагал; видимо, Баскиат не перезвонила в участок, чтобы прослушать сообщения; видимо, удача, как обычно, от меня отвернулась.

Фанке нахмурился.

— Ваш покойный дружок в целости и сохранности. А вот в подробностях я так до конца и не разобрался. Он заперся в проекционной кабине на втором этаже кинотеатра, и когда мои люди попытались открыть дверь… — Фанке осекся, и я увидел, что он ухмыляется. — Ну, полагаю, вы неплохо осведомлены о его системе безопасности. Я потерял достаточно ценных соратников и без выкуривания зомби из норы. Впрочем, суккуб составила более чем достойную замену. Думаю, решение нанять вас, Кастор, стало одним из самых удачных в моей жизни. Поначалу я просто хотел избежать лишней огласки, а получил столько дополнительных бонусов! Однако мы задерживаем обряд, слишком задерживаем. Так что, пожалуйста, ваше решение.

Фанке выжидающе на меня смотрел, и в его глазах читалось, что в отличие от кое-кого он не имел ни малейшей потребности блефовать. Антон твердо решил довести задуманное до конца, даже если я взобью его внутренности парой пуль со срезанными головками. Так или иначе, сатанинский обряд продолжится.

Пытаясь не обращать внимания на Эбби, безжизненный взгляд которой проникал в самое сердце, я кивнул.

— Хорошо. Развяжите Пен, дайте минут пять, чтобы успела уйти, и я отдам пистолет.

— Нет! — отрезал Фанке. — Вы сейчас же отдадите пистолет и доверитесь моему обещанию не трогать Памелу. Решайте!

Напрасно я ждал громовых раскатов взрыва с дальнего ряда скамей либо стука в переднюю дверь с воплями «Откройте, полиция!». Тишина, в которой зловещей гиперзвуковой прослойкой ощущалось напряженное внимание Асмодея, осталась ненарушенной.

Выдержав долгую паузу — Антон уже открыл рот, собравшись заговорить не со мной, а со своими помощниками, потому что кивнул в их сторону, — я перевернул пистолет рукоятью вперед и протянул ему. Еще один удовлетворенный кивок — и Фанке передал пушку высокому бледному аколиту, бесшумно выросшему за его плечом.

— А как насчет извинений? — спросил Антон тоном сердобольного учителя, которому очень не хочется браться за розги.

— Мечтать не вредно! — отозвался я. — Ты ведь об этом мечтаешь, да, Антон?

Никогда в жизни не видел такой холодной улыбки!

— Клещ, держи мистера Кастора под прицелом и заведи в круг. А еще пусть кто-нибудь накинет ему на шею удавку, чтобы поменьше шевелился. Почему-то он кажется человеком, способным нарушить свое слово.

Мгновенно осмелев, сошки в черных рясах налетели со всех сторон — спину и плечи облепили чужие руки. Меня потащили к кругу, который я лишь сейчас смог рассмотреть как следует. На первый взгляд новый круг — точная копия того, что я видел в квакерской молельне, только, естественно, целый, без расщепленной половицы. Вдобавок его нацарапали на камне кончиком ножа, а не начертили мелом. Полуготовые планы спасения, яркими слайдами мелькавшие в сознании, мгновенно потухли.

Высокий парень, названный Фанке Клещом, с излишней настойчивостью прижал к моей пояснице ствол, а его помощница, высокая плотная женщина, осторожно накинула на шею проволочную петлю удавки. Осторожность объяснялась лишь боязнью поранить пальцы, ведь едва гаррота оказалась на месте, сатанистка натянула ее так, что она впилась в шею чуть ниже кадыка. Концы проволоки были обмотаны вокруг деревяшек, которые женщина держала, словно реаниматор — пластины дефибриллятора, хотя, по сути, петля больше напоминала гильотину. Чуть шевельнусь — голова останется на месте, а телу придется двигаться без нее.

Фанке встал с противоположной стороны круга вместе с невесомым призраком Эбби, которого его сильный кулак держал за то место, где у людей расположено сердце. В мертвых глазах девочки читался такой страх, что смотреть было больно.

С торжественными лицами аколиты — за исключением Клеща и женщины с удавкой — заняли места внутри большого круга, простиравшегося от ограды алтаря с одной стороны до прохода с другой. Их оказалось больше, чем я думал: по крайней мере человек сорок. Вероятно, некоторые проникли через главный вход после того, как авангард обследовал церковь и открыл им двери. Поэтому я не видел, как вносят Пен с Джулиет. Среди появившихся позднее был и невысокий шотландский доктор; это он сделал мне уколы от столбняка, когда я потерял сознание в доме Пен.

С распятия на происходящее недоуменно взирал Христос.

— Кастор, я бы предпочел начать с вас, — без тени враждебности проговорил Фанке. — Вам, как и Памеле, здесь совершенно не место. Во многих отношениях вы недостойны присутствовать на столь торжественной церемонии. Однако первым будет уничтожен дух ребенка. С этим тянуть нельзя. Пока не вызван темный владыка, браться за другое жертвоприношение неразумно. В общем, Кастор, придется подождать и, прежде чем вам позволят забыться вечным сном, убедиться, что все ваши попытки и махинации закончились крахом. Поймите, с моей стороны это вовсе не жестокость, а, так сказать, оптимизация процесса.

— Ну, против оптимизации не возражаю, — отозвался я. — А то уже начал думать, что я тебе нравлюсь.

Проволока чуть сильнее сдавила горло.

— Marmarau#244;th marmarachtha marmarachthaa amarda maribe#244;th, — нараспев проговорил Фанке, и аколиты хором ответили: «Сатана! Вельзевул! Асмодей!», развели руки по сторонам, а потом дружно стиснули на груди в ритуальном, вне всяких сомнений, жесте.

— Iattheoun iatreoun salbiouth a#244;th a#244;th sabathiouth iattherath Ad#244;naiai isar suria bibibe bibiouth nattho Sabaoth aianapha amourachth#233;. Сатана! Вельзевул! Асмодей! — снова бешеное заламывание рук.

Стоящий слева от Фанке аколит протянул свечу, стоящий справа поднес к ней вощеный фитиль, и Антон, ни разу не запнувшись на сложных древнегреческих словах, взял ее левой рукой.

— Ablanathanalba, ae#233;iou#244;, iae#244;baphrenemoun. Aberamenth#244; oulerthexa n axethreluo #244;thnemareba.

Хотя большая часть зала была погружена во мрак, казалось, у престола становится еще темнее. Напрасно я поднял голову, будто решив, что в святом Михаиле светит внутреннее солнце, которое вдруг затмил неизвестный объект. Под потолком во мраке висело нечто, похожее на черный дым, вот только в том дыму просматривались разветвленные волокна гуще остальной массы, очень напоминающие вены и капилляры. Дым клубился метрах в шести над головой Фанке и медленно опускался на нас, точнее на Эбби. Увидев его, девочка забилась, словно муха в паутине, но, увы, ее усилия никакого результата не принесли.

— Пожалуйста! — шептала она. — Пожалуйста!

На древних гравюрах его изображали куда меньше, однако ни малейших сомнений не возникло: это Асмодей, услышавший призыв Фанке, выделялся из холодных камней церкви. Вместе с ним шел холод, накрывший нас с такой силой и внезапностью, что я почувствовал, как щиплет кожу на лице.

Антон поднял зажатый в правой руке медальон на одну высоту со свечой.

— Ph#244;kensepseu earektathou misonkraich, — проговорил он. — Uesemmeigad#244;n Satana! Uesemmeigad#244;n Beelzebub! Uesemmeigad#244;n Asmode, Asmode atheresphilau#244;!

Фанке соединил руки, чтобы огонек свечи коснулся медальона. Ну, по крайней мере он хотел, но ничего не получилось. Упершись пяточками в воздух, Эбби попыталась отстраниться, и хотя правая рука Антона дрожала, словно молниеотвод в грозу, приблизить ее к левой не удавалось. Именно на правой руке была рана, именно в нее угодила пуля Писа, и я уже отмечал, какими неуверенными и судорожными казались ее движения. Возможно, поэтому отчаявшийся призрак и почувствовал пусть крошечную, но уверенность в своих силах. Как бы то ни было, Фанке испугался. Свирепо взглянув на падчерицу, он снова попробовал соединить руки. Правое запястье дернулось раз, другой и… пошло навстречу левому.

Но прежде чем пламя лизнуло медальон, я сделал резкий выпад и ткнул указательным пальцем в горящий фитиль. Локон Рафи, обмотанный вокруг пальца плотным кольцом, занялся с громким шипением.

— Аминь! — прорычал я, морщась от боли.

Думаю, со стороны показалось, что я искренне радуюсь маленькой шутке.

Гаррота еще сильнее сдавила мой кадык, а в следующую секунду церковь взорвалась.