"Разбойник" - читать интересную книгу автора (Сальваторе Роберт Энтони)

Глава 21 РАДИ МАЛЬЧИКА?

Дождевые тучи закрыли небо, тяжелые частые капли барабанили по скалам и с шипением вспенивали воды озера. Гарибонд почти не обращал внимания на проливной дождь; и без того уже несколько недель подряд он чувствовал себя глубоко несчастным и больным. Его рана зажила, по крайней мере зарубцевалась, но только снаружи. Жестокое вмешательство Берниввигара что-то нарушило внутри тела, и лихорадочное воспаление распространялось по всему телу. Каждое утро ему все труднее было заставить себя встать с кровати.

Почти непрекращающийся в течение нескольких дней дождь только добавил неприятностей и затруднил домашние дела. Вода в озере поднялась на несколько дюймов, так что Гарибонду и Брансену пришлось перебраться в верхнее помещение, иначе их ноги постоянно находились бы в холодной воде по щиколотку.

Сильный кашель донимал Гарибонда все утро, пока он пытался рыбачить. Ни одна рыба не попалась на крючок, сидеть дольше не имело смысла, и мужчина это прекрасно понимал. Поблизости от дома озеро было неглубоким — всего несколько футов, да и зарослей тростника тут почти не было. В такую погоду серебристая форель, обычно приходившая на мелководье, оставалась в глубоких местах. Несчастный и измученный кашлем Гарибонд сидел на берегу лишь потому, что боялся от слабости упасть по дороге домой.

Он знал, что здоровье его быстро ухудшается, и при всем своем упрямстве не мог не понимать, что ему уже не справиться с бедой самостоятельно. Можно было обратиться в монастырь и попросить братьев Абеля подлечить его рану, но Гарибонд знал, что убедить монахов было бы нелегко. Его рана и последующая болезнь были следствием приказа самого лорда Прай-ди. Даже не будучи религиозным, Гарибонд имел ясное представление о скрытой войне между двумя соперничающими религиями. Он прекрасно понимал позиции братьев Абеля и последователей Берниввигара. Ценой победы в этой необъявленной войне могли стать не только души крестьян, но, что еще важнее, благосклонность правителя Прайда.

Разве станут монахи помогать Гарибонду в этой ситуации?

Может, надо было обратиться прямо в Прайд-касл и попросить лорда заставить братьев Абеля оказать ему помощь?

От одной этой мысли к самому горлу подступила едкая желчь. Лорд Прайди сам, несмотря на то что действовал руками Берниввигара, был повинен в увечье Гарибонда. Как же мог он теперь идти к виновнику своего несчастья и просить милосердия?

Гарибонд раздраженно хлопнул по мокрой скале, но рука так замерзла и онемела, что он не ощутил боли. Наверно, это онемение похоже на то, что мешает двигаться Брансену.

Вспомнив о сыне, Гарибонд оглянулся назад. Брансен наверняка сидит в своей кровати, уткнувшись носом в Книгу Джеста. Эта книга в последнее время стала всей его жизнью, ниточкой, связывающей его с прошлым и…

— И с чем еще? — вслух спросил Гарибонд.

Какое утешение находит Брансен на страницах этого тома? Способность мальчика читать и понимать текст в свое время сильно удивила Гарибонда, но теперь, когда он прочел ее от корки до корки не один раз, чем теперь привлекала его Книга Джеста? Не находит ли он в чтении убежище от непривлекательной действительности?

Гарибонд надеялся, что так оно и есть. В конце концов, именно этого он и хотел. Для него самого жизнь превратилась только в постоянную борьбу за выживание, в стремление протянуть еще один день. Единственной радостью были теперь лишь очень редкие улыбки Брансена. Гарибонд не хотел многого — всего лишь избавиться от постоянной боли. Он никогда не стремился к обладанию драгоценными камнями или золотом, а любому роскошному пиру предпочитал приготовленную своими руками похлебку. И он не хотел другой компании, кроме общества Брансена.

Придя к такому выводу, Гарибонд фыркнул и снова посмотрел на шипящую от дождя поверхность озера. Может ли в его жизни теперь произойти нечто такое, из-за чего ему захотелось бы продолжать цепляться за этот мир? Только чувство ответственности за Брансена заставляло его продолжать борьбу за существование. А теперь, учитывая пошатнувшееся здоровье, эта обязанность становилась слишком тяжелой. Что будет делать Брансен, если Гарибонда не станет? Он не может сам о себе позаботиться, и у него нет друзей, кроме Гарибонда.

В этот момент над головой Гарибонда пролетела ворона. Мужчина стиснул зубы, заморгал единственным здоровым глазом и проводил черную птицу взглядом, пока она не исчезла за пеленой дождя. Может, это шпион Берниввигара?

— Ты начинаешь сходить с ума, старик, — громко сказал он самому себе.

Но причина для беспокойства несомненно существовала. Угроза старого жреца не была просто злой шуткой. Гарибонд знал, что Берниввигар не из тех, кто говорит попусту. Несколько недель после «операции» под ножом Берниввигара Гарибонд не раз видел старого самхаиста в окрестностях озера. Жрец издали наблюдал за его домиком и наверняка бессердечный негодяй не отказался от мысли заполучить Брансена в качестве жертвы своим жестоким богам.

Гарибонд снова вспомнил о Каллен Дюворнэ, или, вернее, Аде и ее дочери, подружившейся с Брансеном. В последнее время он не раз размышлял о возможности разыскать женщину и попросить ее взять Брансена к себе. Но каждый раз, и теперь тоже, Гарибонд отвергал эту идею. Как можно взвалить такую ношу на слабую женщину, даже если она и обязана жизнью родителям мальчика? И как сможет Каллен защитить Брансена, если за ним придет Берниввигар? Она и сама себя не сможет защитить, если самхаистский жрец узнает в ней осужденную преступницу, давным-давно ускользнувшую из его рук.

— Что же мне с ним делать? — спросил Гарибонд у летящих с неба капель.

Спустя несколько часов он все же вернулся домой и обнаружил Брансена с книгой в руках, как и обычно. Мальчик был настолько поглощен чтением, что даже не заметил его возвращения.

— Тебе так нравится эта книга? — задал Гарибонд уже привычный вопрос.

Только услышав эти слова, Брансен вздрогнул от неожиданности, поднял голову и слабо улыбнулся.

Гарибонд засмеялся, но сразу же оборвал смех из-за боли в легких. Приступ сильной слабости чуть не сбил его с ног, но мужчина сумел опереться о стену, а потом и сесть на стоящий рядом стул. Как поступить?

— Я знаю одно место, где так много книг, что тебе трудно это даже представить, — неожиданно для себя произнес Гарибонд.

Брансен снова оторвался от чтения, но на его лице появилось скорее выражение озабоченности, чем радости или волнения.

— У монахов в монастыре целые ряды полок просто ломятся от книг, — продолжал Гарибонд.

Да, именно монахи должны позаботиться о мальчике, и это нужно устроить как можно скорее, до наступления следующей зимы.

— Как ты думаешь, тебе бы там понравилось?

— Д-д-д-ж… Д-жест… — пробормотал Брансен.

— Джеста? Да, Книга Джеста переписана твоим отцом. Но есть и другие книги. Очень много. Книгипо истории и философии. Тебе бы они понравились, как ты думаешь?

Брансен кивнул, но эта мысль его нисколько не увлекла, и он снова вернулся к Книге Джеста.

Теперь его мнение не имело значения. Гарибонд обдумал все возможные варианты, и единственно реальным был только один. Надо убедить отца Жерака взять Брансена в монастырь и заботиться о нем. Хотя и эту идею тоже нелегко воплотить в жизнь. По глубокому убеждению Гарибонда, монахи вовсе не были так благородны, какими себя пытались представить.

Скорее всего придется предложить им нечто ценное взамен за заботу о мальчике. Может быть, книгу, над которой сейчас склонился Брансен… Гарибонд сразу же отбросил эту мысль. Он помнил, как отнеслись братья Абеля к откровениям Джеста Ту десять лет тому назад. А кроме того, как объяснить им само существование этой книги? Ведь Сен Ви удалось убедить всех, что книга погибла в огне!

Другим вариантом ценного пожертвования был удивительный меч, хранившийся в сухой нише подземного туннеля под слоем чистой материи. Наверно, стоит предложить монахам меч — равного ему нет во всем Хонсе. А монахи смогут передать его лорду Прайди. Да, им наверняка понравится это произведение искусства, как и немалые преимущества, которых они могут достичь с его помощью в соперничестве с самхаистами за благосклонность молодого воинственного правителя.

Решение было принято. Единственный выход из сложившейся ситуации могли обеспечить только монахи святого Абеля.

И сделать все надо как можно скорее, напомнила ему вновь возникшая боль в груди. Ради Брансена. Как сможет выжить этот мальчик, если однажды утром обнаружит в кровати мертвое тело?

Гарибонд очень хотел надеяться, что монахи будут хорошо обращаться с мальчиком, научат его читать на языке Хонсе и разрешат пользоваться своими книгами. Да, это тоже должно быть условием сделки. В жизни бедного калеки и без того слишком мало радости.

Двумя днями позже, как только немного наладилась погода, Гарибонд вышел из дома, оставив Брансена, как и обычно, за изучением Книги Джеста. Увлеченность мальчика этими текстами не переставала удивлять Гарибонда.

Прежде чем направиться в монастырь, он сделал широкий круг по окрестностям озера, желая убедиться, что Берниввигар не рыщет поблизости. Брансен не сможет оказать никакого сопротивления старому негодяю.

Отсутствие самхаистов Гарибонда не успокоило, и он пообещал себе, что постарается провернуть дело как можно скорее. К счастью, он скоро обнаружил, что не придется идти до самого монастыря; один из братьев Абеля повстречался ему уже на пороге ничем не привлекательного домика на самой окраине города.

Лицо монаха показалось знакомым, хотя Гарибонд никак не мог вспомнить его имени.

— Приветствую тебя, брат, — произнес он, шагнув на тропинку, ведущую к дому.

Как оказалось, монах уже собирался уходить.

— И я тебя приветствую, — ответил он. — Боюсь, я не смогу выслушать твою просьбу, мне надо как можно быстрее вернуться в монастырь.

— А я тебя узнал, — дружелюбно продолжал Гарибонд.

— К сожалению, не могу ответить тем же, друг мой. Гарибонд никак не мог придумать, чем задержать собравшегося уходить монаха, и наконец решился:

— Я был другом брата Динарда.

Священник остановился и повнимательнее присмотрелся к мужчине, а в следующий момент его взгляд переместился на нижнюю половину его тела, дав понять Гарибонду, что его узнали.

— Ты ведь тот самый человек, которого самхаисты выбрали для лорда Прайди?

— Верно. Оказывается, я стал известным, — с невеселой усмешкой подтвердил Гарибонд.

— Мне очень жаль, дружище, что ты стал жертвой жестокого жреца, — сочувственно произнес монах, — но я ничем не могу облегчить твои страдания.

— Я здесь не по этой причине, брат…

— Реанду. Брат Реанду.

— Да, теперь я вспомнил, мы встречались после того, как мой друг Динард отправился на север. Нет ли у вас каких-то известий о нем?

— Считается, что брат Динард был убит в дороге, — сказал Реанду. — А может, он последовал за той женщиной из Бехрена и покинул земли Хонсе, как думают некоторые братья.

— Этого не могло быть, поскольку женщина умерла. Вот теперь Гарибонду действительно удалось привлечь внимание монаха.

— Что тебе об этом известно?

— Я знаю, что она умерла. Очень давно, к несчастью для всех нас.

— И ты до сих пор спрашиваешь о судьбе брата Динарда?

— Я ничего о нем не знаю, кроме того, что он покинул монастырь десять лет тому назад.

— Так же, как и мы, мастер…

— Гарибонд.

— Мастер Гарибонд. Мне жаль, что вы лишились друга и… подверглись жестокому обращению Берниввигара.

Гарибонд кивнул.

— Мне нужна помощь церкви, — сказал он. — Но не мне лично, со своей болезнью я сам как-нибудь справлюсь. Я прошу за своего сына.

Реанду с любопытством посмотрел на него.

— Ты наверняка его знаешь, — продолжал Гарибонд. — Он… не совсем обычный ребенок, и его трудно не заметить.

— Этот больной мальчик? Которого зовут Аистом? Гарибонд поморщился, услышав неприятное прозвище, но подавил гнев ради благополучия Брансена.

— Да, речь о нем.

— Если бы мы считали, что при помощи магических камней можем хоть как-то помочь такому калеке, мы принялись бы за лечение много лет назад, брат мой.

— Да, конечно, вы не в силах справиться с его болезнью.

— Тогда чего ты просишь?

Гарибонд глубоко вздохнул и сам удивился, насколько трудным оказался для него этот разговор. До сих пор он не задумывался, какой одинокой будет его жизнь, каким пустым станет его существование без Брансена.

— Ему требуется внимание, а я становлюсь стар и часто болею из-за жестокого самхаиста. Боюсь, скоро мне будет не под силу заботиться о Брансене.

Широко распахнутые глаза Реанду выдали его крайнее изумление.

— Ты хочешь, чтобы мы взяли его к себе?

— Приходится. Он нуждается в защите.

— Но мы этим не занимаемся, брат. Монастырь не приют для беспомощных калек.

— Он не совсем беспомощный, — поправил его Гарибонд. — Я бы не стал просить вас взвалить на себя такую ношу…

— Тебе надо обратиться к друзьям.

— Не могу, потому что я боюсь за Брансена. Берниввигар заполучил меня, но это не утолило его жажду крови. Он хочет принести мальчика в жертву.

— Поговори с лордом Прайди.

На это смехотворное предложение Гарибонд мог и не отвечать. И он и монах прекрасно понимали, что лорд Прайди не станет противоречить самхаисту, по крайней мере в данный момент.

— Я бы не стал просить вас об этом одолжении просто так, — снова заговорил Гарибонд. — У меня имеется нечто ценное для церкви Святого Абеля.

Брат Реанду собрался было рассмеяться, но передумал.

— Ты говоришь о приношении церкви? Но мне сдается, у тебя нет ни особого богатства, ни влиятельных друзей, мастер Гарибонд.

— Верно подмечено, — сухо согласился он. — Но мне достался один предмет, который может оказаться очень полезен в ваших отношениях с лордом Прайди.

Для большего эффекта Гарибонд немного помолчал. Монах нервно облизнул губы и поторопил собеседника:

— Продолжай же.

— Ты ведь помнишь брата Динарда и его жену, женщину из Бехрена по имени Сен Ви?

— Да, помню.

— О ней говорили как об искусном воине, помнишь?

— Да, ходило немало разговоров о ее схватке с поври.

— И об удивительном мече. Самом великолепном оружии во всем Хонсе.

Брат Реанду насторожился, но ничего не сказал.

— Могу тебя заверить, что в этих рассказах о таинственном оружии не было ни капли преувеличения. Всякий, кто видел этот меч, не мог не оценить по достоинству его красоту и великолепие. Это меч для правителя. Ни один из лордов Хонсе не отказался бы от обладания таким шедевром.

— Это громко сказано.

— Я могу это доказать в обмен на ваше обещание принять Брансена под свое попечительство.

Несколько мгновений брат Реанду молча обдумывал его слова.

— Я не в силах сам решить этот вопрос, — сказал он после паузы.

— Конечно, но ты можешь должным образом передать мое предложение отцу Жераку.

— Ты хочешь, чтобы мы заботились о твоем сыне до самой его смерти? Возможно, несколько десятков лет?

— Да, но он может принести кое-какую пользу. Он может отработать свой хлеб, если подобрать ему соответствующую обязанность. И у меня есть еще одно условие. Я хочу, чтобы вы научили его читать на нашем языке и разрешили пользоваться книгами.

— Этому идиоту?

— Он не идиот, — резко возразил Гарибонд. — Не путай физические недостатки с отсутствием разума. Я сам долго ошибался на этот счет. Он сможет читать, я в этом уверен. Чтение хоть немного возместит ему физические изъяны.

Реанду печально покачал головой, но все же не стал больше спорить.

— Я изложу твою просьбу отцу Жераку и брату Бателейсу, — сказал он.

Гарибонд не мог просить больше ни о чем другом. Он молча кивнул и заторопился уйти, пока Берниввигар не пронюхал, что Брансен остался один в доме.

— У него сохранился меч этой женщины, — вслух размышлял брат Бателейс.

Он выглянул из окна комнаты отца Жерака на продуваемый ветром двор перед собором. В тот момент он вспомнил брата Динарда, сметавшего осенние листья много лет назад. И вспомнил Сен Ви, такую тоненькую и красивую своей особой южной красотой. Сам Бателейс ни разу не видел того меча, но встречал несколько человек, которые его видели, и в их рассказах не было ничего, кроме восхищения.

— Но нам придется взять к себе это несчастное существо, — с сомнением в голосе произнес отец Же-рак. — Неужели мы должны распахнуть двери монастыря для всех недужных?

— Но это исключительный случай и не совсем обычная болезнь, — сказал Реанду. — А Гарибонд заверил меня, что мальчик может выполнять несложную работу и не требует особого внимания.

Отец Жерак презрительно фыркнул.

— Возможно, нам представился случай показать нашу способность к состраданию, — добавил Реанду.

— А ты не слышал громкое пение самхаистов прошлой ночью? — вмешался в разговор брат Бателейс. — Разве ты не замечаешь, что Ренарк не отходит от лорда Прайди ни на минуту? Какую клевету шепчет он на ухо правителю? Сейчас надо показывать силу, а не сострадание, брат мой.

— Меньше столетия назад мудрый человек провозгласил сострадание главной силой, — ответил Реанду.

По мгновенно помрачневшему лицу Бателейса брат Реанду тут же понял, что перестарался в цитировании заветов святого Абеля.

— Это сострадание недорого нам обойдется, — заметил отец Жерак. — А ты сам видел этот меч?

— Нет, отец мой.

— Тогда отправляйтесь к этому крестьянину — Гарибонду — вы оба. Заставьте его показать оружие, и если оно окажется таким ценным, как он утверждает, можете согласиться на его условия. Я неплохо изучил молодого Прайди, и если мы заполучим в свои руки оружие, которое потешит его тщеславие, у него будет хороший стимул помочь нам отодвинуть самхаистов на второй план.

— Этот мальчишка — калека и вечно распускает слюни, — напомнил Бателейс.

— У нас найдется занятие даже для такого идиота, — сказал отец Жерак.

При этих словах брат Бателейс вздохнул, пожал плечами и повернулся к Реанду:

— Тогда пошли. Могу поспорить, этот меч давно превратился в кучу ржавого железа, но мы должны посмотреть.

Гарибонд положил сверток перед собой и медленно развернул ткань, скрывавшую поразительный меч Сен Ви. Как только он снял с оружия последний слой материи, он увидел, как с лица брата Бателейса исчезли последние следы сомнений. Серебристая сталь блеснула на солнце, а змея на рукояти засверкала драгоценными камнями. Ни пятнышка ржавчины не появилось на лезвии, никаких признаков ветхости или старения. Меч остался таким, каким Сен Ви его создала, и таким, каким оставила.

— Ему нет равных по эту сторону гор, — многозначительно произнес Гарибонд. — И во всем Хонсе.

— Он выглядит слишком тонким, — сказал Бателейс.

— Потому что этот металл прочнее бронзы и прочнее железа, — объяснил Гарибонд.

Он окончательно освободил меч от ткани и взмахнул им в воздухе, потом кивнул монахам и внезапно бросил его в сторону, глубоко вонзив лезвие в деревянную колоду. После этого Гарибонд взялся за рукоятку, вытащил меч и ткнул им в тот же чурбан. Кончик меча легко проник в дерево.

Гарибонд снова извлек оружие, повернул рукоятью вперед и протянул брату Бателейсу.

Монах принял удивительный меч и повертел в руках, восторгаясь его легкостью и превосходной балансировкой. Когда Гарибонд и Бателейс вместе взглянули на брата Реанду, на его лице сияла такая восхищенная улыбка, что вечно сомневающемуся Бателейсу оставалось только одобрительно кивнуть.

— Ну что, мы договорились? — спросил Гарибонд, снова беря оружие в свои руки. — Вы берете к себе Брансена и охраняете его от Берниввигара. Он без всяких жалоб будет на вас работать. Но вы должны дать ему шанс.

— Но мы ничем не можем помочь… мальчику священными камнями, — предупредил Бателейс. — Даже не станем тратить время и силы на заведомо бесплодные попытки.

Гарибонд проглотил обиду и кивнул. Он протянул меч Бателейсу и вышел из комнаты, но через мгновение снова вернулся, уже с Брансеном, несущим в руках узел с пожитками.

— Аист, — прошептал Бателейс на ухо Реанду. Брат Реанду ничего не ответил и постарался скрыть от Бателейса свое недовольство при звуке этого пренебрежительного прозвища. По правде сказать, брат Реанду и сам не понимал, почему возникло это недовольство, ведь и он нередко называл мальчика этим прозвищем. Но в устах Бателейса слово прозвучало особенно оскорбительно. Реанду наблюдал за неловкими, но решительными шагами ребенка. Он явно был испуган, брат Реанду это прекрасно видел. Но в то же время он очень хотел произвести хорошее впечатление. Вполне возможно, что за непривлекательной наружностью этого хромающего на обе ноги, сопливого и слюнявого существа скрывался кто-то еще.

Возможно, мальчик?

Просто мальчик?