"Туркменский юмор" - читать интересную книгу автора (Эпосы, легенды и сказания)

Кемине и окружающие

Многие сопи завидовали находчивости и остроумию, с которым Кемине отражал нападки пира.

– Где ты прячешь мешок со своими шутками и меткими словечками? – спрашивали они у Кемине. – Мы бы хотели похитить его.

– Вам придётся украсть мою шубу, – рассмеялся поэт. – Всё дело в ней. В каждом шве – шутка, под каждой заплатой – острота.

Большую часть своей жизни Кемине работал на баев. Как-то по поручению одного из них он поехал за песком. На обратном пути повстречал другого бая.

– Молла Кемине, что за груз везешь? – спросил тот, увидев туго набитые чувалы.

– Белый песок, – ответил Кемине.

– А зачем он нужен?

– Разве вы не знаете, бай-ага? Это же превосходное средство против блох и москитов.

Кто не страдает летом от блох и москитов? Бай сразу же пристал к Кемине, не продаст ли тот свой белый песок.

– Продать?! Что ж, пожалуй…

– Сколько стоит?

– Тридцать таньга за всё.

– Дорого, – стал торговаться бай.

– Видите ли, бай-ага, не всякий песок помогает. Надо знать место.

– Получай тридцать таньга! – после раздумья, решил бай Видимо, здорово донимали его москиты и блохи.

Через некоторое время Кемине снова встретил этого бая. Тот набросился на нею чуть ли не с кулаками.

– Ты меня обманул! – завопил он. – Твое средство не помогает!

– Вы, наверное, неправильно им пользовались, бай-ага, – спокойно ответил Кемине.

Бай растерялся.

– А… как им надо пользоваться?…

– Очень просто, – сказал невозмутимо Кемине. – Надо поймать блоху и насыпать ей песок в глаза.

– Вах, если я её поймаю, то просто убью! – вскричал бай.

– Вы правы, бай-ага, – ответил поэт. – Это, пожалуй, даже лучше.

Всю жизнь Кемине проходил в одной и той же шубе. Она была так стара, что, казалось, состояла ид

одних заплат.

Как-то вокруг него собралась молодёжь. Один парень спросил:

– Молла Кемине, когда была сшита ваша шуба?

– Юноши, – ответствовал поэт, – не затрудняйте меня туманными вопросами. Моя шуба создавалась не в один год. Вот эта заплата, например, была пришита пять лет тому назад, а вон та – десять. В другой раз показывайте, какая именно часть шубы вас интересует.

Однажды вечером, набросив на плечи свою знаменитую шубу, Кемине отправился к соседям. И надо же такому случиться: у самого их порога он поскользнулся и упал. Едва он вошёл в комнату, его спросили:

– Молла Кемине, ты что, упал?

– Нет, шуба свалилась… – небрежно ответил поэт.

– Почему же такой грохот был? – удивились соседи.

– Наверное, потому, что внутри шубы был я.

Кемине долго шёл пешком и очень устал. Его нагнал на осле какой-то добрый человек и предложил сесть сзади. Кемине проехал немного, облегчённо вздохнул и сказал:

– Оказывается, рай не так уж далеко от земли – всего лишь на высоте ослиного роста.

Как-то Кемине шёл по дороге и встретил нескольких парней.

– Молла Кемине, почему вы пешком? – спросил один из них. – Раньше вы всегда ездили на осле.

– Вам лучше не спрашивать, а мне – не отвечать, – сказал Кемине. – Ишак мой потерялся… Я так благодарен судьбе. Ведь если бы я сидел на нём, то потерялся бы вместе с ним.

Как-то Кемине мимоходом заглянул к знакомым. В казане варилось мясо, и они готовились обедать. Но хозяйка была на редкость скупа, и ей не хотелось кормить гостя обедом.

– Коза такая старая, такая старая, – затараторила она, – что и через месяц не сварится.

– Гость тоже не молод, – спокойно заметил Кемине. – И уж если сел, то поднимется не раньше, как через полгода.

В это время в кибитку забежал козлёнок. Повертелся, покрутился, подошёл к Кемине и принялся жевать заплату на его шубе.

– Вах, как странно! – воскликнул тот, – Обычно гостя угощают козлёнком, а тут козлёнок норовит съесть гостя.

Ещё раз довелось Кемине попасть к богатым, но скупым людям.

Пришёл он усталый, голодный и видит: стоит на огне казан, а из него валит ароматный пар.

«Тут я пообедаю и отдохну», – подумал поэт. Но хозяевам не хотелось разделить трапезу с гостем. Посовещавшись, они решили предложить ему чёрствый чурек и выпроводить, а потом самим поесть. Кемине не захотел портить аппетит, хотя был смертельг но голоден. Да и уходить не собирался.

Хозяйка принесла целую гору свежего, только что испечённого чурека, положила его в хурджум и повесила на стену. А казан сняла с огня и отставила в сторону.

– Теперь пора и спать ложиться, – сказала она и стала готовить постель.

Кемине пришлось лечь с пустым желудком. Сон к нему не шёл. Когда хозяева уснули, его ноги будто сами собой встали, руки тихонько подняли крышку казана и стали шарить в поисках съестного. В казане оказалась пара жареных гусей. Со всеми предосторожностями он вытащил их. А чтобы посуда не пустовала, положил в неё пару чарыков, оказавшихся под рукой. Достать из хурджума чурек тоже не составило труда. Поэт устроил пир горой.

Крепко закусив и набравшись сил на дальнюю дорогу, Кемине решил примерно наказать жадных хозяев. Он взял из птичника петухов, посадил их за пазуху и, растолкав храпевшего хозяина, сказал:

– У меня неотложное дело, я должен уйти… Счастливо оставаться.

– Куда так рано, подожди хоть, пока петухи запоют, – лицемерно упрашивал хозяин.

– Петухи пропоют в дороге, – ответил Кемине.

– Ах, как жаль! – стал сокрушаться хозяин. – Мы даже не посидели с тобой, не поговорили как следует, я даже не знаю кто из нас старше, а кто моложе?

– А сколько тебе, дорогой? – спросил Кемине.

– Два раза по двадцать и десяток. А тебе?

– Точно не знаю, – сказал поэт, – но помню, когда я ещё был мальчишкой, еле-еле достававшим чурек из хурджума, что висел на стене, тогда Чарык-батыры совершили набег на Казан-кала и изгнали оттуда Гусей-ханов.

Кемине попрощался и ушёл.

– Слава аллаху, – сказал хозяин, проснувшись утром. – Наконец-то отвязались от непрошеного гостя. Вот уж поедим в своё удовольствие… Жена, ставь казан.

Хозяйку не пришлось упрашивать. Она быстро разожгла очаг, водворила на него казан и оба – муж и жена – стали глотать слюнки в ожидании гусятины.

В котле зашипело, запищало, показался дым.

– В чём дело? – удивился муж.

– Всё радуется уходу гостя, – ответила жена. Сняли крышку с казана, а там – чарыки. Кинулись к хурджуму – и он пуст.

– Ведь он же намекал мне! – простонал муж, и тут же пустился в погоню.

Вывернув наизнанку шубу и став неузнаваемым, Кемине шёл не торопясь.

– Куда так рано собрался? – остановил он своего негостеприимного хозяина.

– Ай, у меня ночевал гость по имени Кемине… – отвечал тот запыхавшись. – Знаешь, что он сделал? – И он рассказал всё как было.

– Подумать только! – возмутился Кемине. – То aie самое он сотворил со мной! Я ведь, как и ты, ищу его.

Они пошли вместе. Но вот дорога раздвоилась.

– Мы не знаем по какой он пошёл, – сказал Кемине, – поэтому нам лучше разделиться. Ты иди по одной, а я – по другой. Кто-нибудь из нас обязательно поймает этого нечестивца и накажет за двоих.

Несколько молла пошли в гости к баю. Кемине присоединился к ним.

– Куда ты в таких лохмотьях! – стали они уговаривать его. – Ты позоришь нас. Иди домой.

– Вершины гор не бывают без тумана, а мужчина – без своей цели, – ответил Кемине.

К баю он, конечно, не попал – слишком неприглядной на нём была одежда.

Кемине постучался в кибитку бедняка:

– Примете гостя? – спросил он.

– Заходи, заходи. Угостить нечем, а место всегда найдётся, – ответили ему.

– Мне бы переспать.

Кемине заметил, что хозяйка что-то варит в котле, но подать не спешит. Дети похныкали-похныкали и улеглись спать. Поэт не утерпел и спросил, почему она не покормила их.

– О гость, ты коснулся самого больного. У нас ничего нет, а они просят. Вот и приходится их обманывать. Ставлю казан на огонь, кладу в него камни, а их уговариваю: «Ложитесь спать, ягнята. Когда обед сварится, я вас разбужу».

Защемило сердце у Кемине. Когда все уснули, он потихоньку вышел и привёл байского барана. – Вот, сестра, жарь и покорми их. Когда детвора наелась и снова улеглась спать, Кемине, взяв кумган, влез на кибитку и через отверстие в крыше стал брызгать на детей. «Дождь идёт», – подумали, проснувшись, малыши, и снова сон смежил их веки.

Утром бай заметил пропажу. «Это дело рук того нищего, которого я не впустил», – решил он и отправился к кибитке, где ночевал Кемине.

У кибитки возились ребятишки.

– Ели вы мясо? – спросил у них бай.

– Да! – в один голос ответили они.

– Когда?

– В ту ночь, когда шёл дождь, – сказал самый маленький.

«Это они вспомнили про весну», – успокоился бай.

Кемине был уже в годах, когда у него умерла горячо любимая жена. Трудно жить, если в доме нет хозяйки. Поэт погоревал и решил вторично жениться. Вдовцу, к тому же небогатому, выбирать не приходилось. Попалась ему женщина немолодая и с детьми.

В первую же ночь она сказала Кемине:

– Ты – молла, значит, я теперь тоже буду в почёте… Скажи, кому мне можно показывать лицо, а кому нельзя?

Жену привезли вечером и поэт её ещё не разглядел.

– Поговорим об этом завтра, женушка, – ответил он осторожно.

Проснувшись поутру, он увидел, что аллах даровал ему в спутницы жизни настоящую каргу: старая, зубы жёлтые, глаза слезятся…

– Показывай своё лицо кому хочешь, – воскликнул поэт в сердцах, – только не мне!

Новая жена больше всего любила ходить по соседям. Однажды Кемине собрался в город. Жена подала ему на дорогу чурек.

– А ещё есть? – спросил поэт.

– Последний, – ответила она.

Кемине разломил чурек пополам и одну половину протянул ей.

– Зачем это? – удивилась она. – Возьми весь, ты же проголодаешься в дороге.

– Ну, тебе предстоит не меньший путь, – ответил Кемине.

Усталый возвратился Кемине из поездки, а супруга, как он и предполагал, ещё не вернулась.

«Врут люди, когда говорят, что моя жена обходит все кибитки, – подумал поэт. – Если бы она обходила все кибитки, то заглянула бы и в мою!»

Аул откочёвывал на новые места. Кемине верблюдов не имел и попал в затруднительное положение. Еле-еле выпросил у богатого соседа.

У Кемине было двое взрослых сыновей, тоже молла. Не в пример своему отцу, они не умели даже верблюда нагрузить. Старому поэту пришлось всё делать самому. Окончательно выбившись из сил, он крикнул:

– Меняю двух молла на одного дайханина!

Перегонять на новое место кур Кемине тоже пришлось самому. Поэт сбился с ног, собирая их в кучу.

– Проклятые! – возмущался он. – Вы ведь просто издеваетесь надо мной! Во мраке ночи вы можете разглядеть приближение рассвета. Кто же поверит, что вы не видите дороги средь бела дня!

Как-то один купец, удачно торговавший в Хиве, подарил Кемине верблюда с грузом товаров. Кемине пригнал его к кибитке и крикнул:

– Эй, народ, подходи, бери кому что надо!

Сбежались люди и поделили между собой всё, что было в тюке. Тогда поэт сказал жене:

– Возьми и ты свой пай!

Всю жизнь Кемине был беден. Однажды сын спросил его:

– Отец, говорят, что ты всё знаешь. Скажи, почему от нас не уходит бедность?

– А зачем ей уходить? – усмехнулся Кемине. – Вы учитесь, мать ваша добрая женщина, я тоже делюсь с людьми всем, что имею. Чем же мы обидели бедность, чтобы она ушла от нас?

Как-то поздним вечером жена попросила Кемине нарубить дров. При первом же ударе топор слетел с топорища. В темноте Кемине никак не мог отыскать его и начал уже сердиться.

– Хоть бы аллах помог найти, – проворчал он, Продолжая шарить по земле. – За меру пшеницы…

В этот Момент он нащупал, окара.

– Посмотрите только на этого аллаха! – вскричал поэт. – Когда просишь помочь – его нет, а стоит пообещать что-нибудь – он тут как тут. Не успел заикнуться про пшеницу, как он уже явился со своим окара!

Однажды соседи услышали, что Кемине на чем свет стоит бранит свою жену.

– В чём провинилась эта бедняжка? – спросили они.

– Я ругаю её, чтобы она завтра, когда пойдёт за водой, кувшин не разбила, – ответил Кемине, и, заметив недоумение на лицах соседей, пояснил: – Завтра я, возможно, буду занят, а сейчас у меня свободное время.

До уборки урожая оставалось ещё месяца три, а в семье у Кемине уже нечего было есть. Взял Кемине сына и отправился с ним к баю. Там уже толпилось много других бедняков. Каждого, кто просил, бай доводил до полного изнеможения и только тогда насыпал ячменя или пшеницы, когда отчаявшийся дайханин соглашался на неслыханные проценты. Пришла очередь Кемине.

– Ты слишком беден, чтобы расплатиться, – сказал бай.

– Мне и двух батманов хватит, – не обращая внимания на его слова, сказал Кемине. – Соберу урожай – принесу… четыре!

Бай охотно согласился на такую выгодную сделку.

– Уф! – сказал по дороге домой сын. – Он выжал из нас все соки.

– Когда он придёт за своим долгом, мы выжмем из него гораздо больше, – засмеялся Кемине.

Когда шуба Кемине износилась настолько, что её уже невозможно стало латать, он зарыл её в землю в местечке Порсыкала, близ Мары. После этого он всем людям говорил:

– В Порсыкала я закопал свою бедность, пусть там никто не роется.