"В начале летних каникул" - читать интересную книгу автора (Молитвин Павел)Глава пятая– Значит, сначала едем на автобусе, потом на трамвае, а потом опять пересаживаемся на автобус, да? Михаил кивнул и переложил сумку с Мяфой в правую руку. – А Шерли мы куда денем? – подала голос Анюта. – Верно, про Шерли я не. подумал. – А я вот беспокоюсь, найдет ли Жужляк дорогу без нас, – сказала Анюта, поглаживая, Скачибоба. – Мы ему, кажется подробно объяснили, и все же… – Раз обещал, значит, найдет. Он такой, – нехотя сказал Свинкль из Витькиной сумки. После того как милиционер вчера чуть не арестовал его, он был явно не в духе. Ребята подошли к автобусной остановке, на которой по случаю воскресного утра никого не было, и поставили сумки на асфальт. Скачибоб спрыгнул с Анютиных рук и принялся скакать вокруг. – Не вылезай на проезжую часть! – строго предупредила его Анюта. Шерли неодобрительно покосился на Скачибоба, но промолчал. Он успел привыкнуть к этому непоседе и уже не ревновал его к своей хозяйке. – А чем митинг, посвященный львам, кончился? – спросил Михаил. – Выбрали какую-то комиссию, ответственную за розыск, и поручили ей связаться с милицией, – ответил Витька и с беспокойством сказал: – Смотрите-ка, кто к нам идет. Вразвалочку, но довольно быстро, к автобусной остановке приближался Егор Брюшко. Руки его были засунуты в карманы фирменных джинсов, на футболке синел знаменитый трилистник, пересеченный горизонтальными белыми полосами. Брюшко имел вид приличного, ничем не примечательного человека, однако сердце у Михаила тревожно сжалось. – Не было печали! – Салют, полупочтенные! – приветствовал собравшихся на остановке Брюхо и длинно сплюнул под ноги Витьке. – Далеко собрались? – Далеко, – сказал Витька и насупился. – А точнее? – По делам, – коротко ответила Анюта. Михаил молча сжал кулаки и приготовился к драке. – В ЦПКО, – сказал Витька и пнул свою сумку. – В ЦПКО? Зачем это вас туда несет, когда под боком такой замечательный Парк? – удивился Брюхо. – Или на пикник собрались? Похвально. Небось, что-нибудь вкусненькое с собой тащите? – Он плотоядно уставился на сумки. – Тащим. Но делиться ни с кем не собираемся! – вызывающе сказал Михаил. Брюхо был сильнее и его и Витьки. Сильнее их обоих, но делать было нечего. Можно уступить и отдать пирожок, но когда дело идет о львах… Жаль, что Жужляка нет с ними. Скачибоб упал с ладони Анюты и, казалось, внимательно прислушивался к разговору. – Ах, не собираетесь делиться? – зловеще протянул Брюхо. – Так вы еще и жадины, к тому же? А знаете, как поступают с жадинами? Анюта нагнулась и отпустила Шерли с поводка: – Возьми его! Шерли заворчал и обнажил клыки Кажется, настал и на его улице праздник. Брюхо зло сощурился: – Ты своего зверя лучше придержи, а то его потом ни одна больница не примет, – он постучал по асфальту остроносым ботинком. – Шерли, возьми его! Ребята! – Стойте! – взмахнул рукой Витька. От неожиданности Шерли присел на задние лапы. – Пусть посмотрит, что у нас в сумках, и возьмет, что понравится. – Как? – не поняла Анюта. – А так, – снисходительно ухмыльнулся Брюхо. – Ну-ка, показывай, что там у тебя? – кивнул он Михаилу. – Пожалуйста, – улыбнулся Михаил, прекрасно понявший Витьку. Наклонился и расстегнул молнию на сумке. Шерли, казалось, тоже сообразил, что к чему, напружинившиеся мышцы его расслабились, а оскал начал напоминать саркастическую усмешку. Брюхо присел на корточки и сунул руку в сумку. Но тут же выдернул ее, и на лице у него появилось выражение гадливости и недоумения. Стенки сумки раздвинулись, и из нее выглянула отвратительная лягушачья морда – грязно-зеленая, в больших бородавках. Затем появилась перепончатая лапка, еще больше раскрыла сумку и погрозила Брюху тонким пальчиком с длинным когтем на конце. Громадный рот распахнулся, и противно скрипящий голос спросил: – Ну, что, молодец? Молодец на овец, а на молодца сам овца? Тут же открылась Витькина сумка, и из нее выглянул Свинкль, Он ничего не сказал, но розовые глазки его, обрамленные рыжеватыми ресницами, начали светиться неестественным фосфоресцирующим светом. Отступая от Мяфы, Брюхо оглянулся, уперся взглядом в светящиеся глазки Свинкля и замер. Потом, ни слова не говоря, упал на четвереньки, повернулся и побежал вдоль проспекта к ближайшему дому, украшенному вывеской «Парфюмерия». Шерли громко и радостно залаял и бросился вдогонку. Редкие прохожие останавливались и провожали Брюхо удивленными взглядами. – Шерли, назад! – позвала Анюта. Свинкль издевательски захрюкал. Зрелище было потешное, но ребята не смеялись. Им было страшно. – Как это ты его, без подготовки? – поразился Витька. Вызывая Свинкля из сумки, он не ожидал такого эффекта. – Пустяки, ничего особенного. У всех трусов психика слабая, – хихикнул Свинкль. – Внимание, – сказал Михаил. – Все по местам. Автобус. Путь был кончен. Дорога, шедшая через густой березовый лес, уперлась в массивные металлические ворота, окрашенные серой краской. Позади осталась тряска на городском транспорте, ухабы сельской дороги и раскаленная, пышущая жаром бетонка. Затаившись в кустах, ребята во все глаза смотрели на серый неприступный забор, составленный из глухих бетонных блоков, на металлические плиты ворот и стоящую на разворотной площадке бежевую «Волгу». – Крепость! – тихо и уважительно сказал Витька. – Здесь незаметно не проберешься, ишь, глазков понатыкали. Надо в обход идти. Как ты думаешь? – обратился Михаил к Мяфе. – Что тут думать? Для нас внезапность – залог успеха. Створки ворот раздвинулись, пропустив мужчину, направившегося к машине, и снова сомкнулись. – Видал? Как в метро. А толщина сантиметров десять – броня! – Да, надо уходить, пока не заметили. Налево пойдем или направо? – Направо нельзя, я чувствую, там люди, – подал голос Свинкль. – Может, лучше отойдем подальше и подождем Жужляка на бетонке? Загудел мотор, машина развернулась и проехала мимо ребят. – Зачем нам здесь прохлаждаться? Надо до прилета Жужляка хотя бы через ограду перелезть, – выглянула из сумки Мяфа. – Пошли в обход, только тихо-тихо. – Куда уж тише! И так крадемся, будто в чужой дом забрались, – огрызнулся Витька. Сделав небольшой крюк по лесу, ребята снова вышли к забору и двинулись вдоль него. Минут двадцать пробирались они по бездорожью, обходя старые деревья, продираясь сквозь осиновую и березовую поросль, а забор, тянущийся справа, был все также высок, монолитен, неприступен., Свинкль еще на подходе к бетонке пожелавший покинуть сумку, теперь уныло ковылял в конце маленького отряда, время от времени бурча себе под нос что-то невнятное. Наконец он совсем замаялся, остановился и сказал: – Нет, так дело не пойдет. Надо Жужляка ждать, пусть он нам дыру в заборе прогрызет. – Т-с-с-ш! Тише! – Чего скрываться? Чую, что вокруг ни одной живой души, кроме на? нет. А идти дальше просто глупо. Уверен, что проломов в таком капитальном заборе быть не может. Анюта с Михаилом остановились около Свинкля, а Витька, сделав вид, что разговор его не касается, устремился вперед. Шерли последовал за ним. – Наверное, ты прав, – сказала Мяфа, высовываясь из сумки, – и все же лучше заняться поисками, чем просто сидеть и ждать Жужляка. С забором он тоже сразу не справится, а шум поднимет такой, что нас обязательно обнаружат. Надо уж как-нибудь самим… – Но он хоть может слетать, посмотреть, есть тут где-нибудь лаз или нету. При этих словах Скачибоб, до этого мирно лежавший на руках у Анюты, взвился вверх и исчез за забором. – Куда ты? – вскрикнула Анюта встревоженно, но того уже и след простыл. – Да, такому три с половиной метра нипочем! – Вот-вот, все люди как люди, а этот – черт на блюде, – сказала Мяфа, и, как обычно, когда она говорила о Скачибобе, непонятно было, осуждает она его или завидует. – Прыгает, а пользы никакой, – продолжал ворчать Свинкль. – Все равно об увиденном сказать не может. Неожиданно далеко впереди залаял Шерли. – Неужели нашли? – Михаил подхватил сумку с Мяфой и быстро пошел вперед. За ним двинулись Анюта и Свинкль. – Есть! Есть перелаз! – громко зашептал Витька, появляясь из кустов и возбужденно размахивая руками. Вскоре все увидели перелаз – это была тоненькая осинка, полого наклонившаяся над забором. – Полезем? – ни к кому не обращаясь, спросил Михаил. – Многие уходят стричь овец, а приходят остриженные сами, – отозвалась Мяфа. – Ты имеешь в виду нас или того, кто похитил львов? – А почему ты все время сыплешь всякими изречениями? – поинтересовалась Анюта. – Это я когда волнуюсь, – смущенно призналась Мяфа. – Какие-то школьники забыли в Парке на одной из скамеек несколько книг: «Крылатые слова», «Народные пословицы и поговорки» и «Афоризмы». А поскольку с книгами у нас туго, приходится по нескольку раз перечитывать одно и то же. – Так Злыгость?… – догадался Михаил. – Да, ее погубил сборник какого-то дрянного поэта, – подтвердила Мяфа. – Сами знаете – с кем поведешься, от того и наберешься. И набралась. Имя-то ей по ее стихам дадено. – Ну так что, полезли? – нетерпеливо спросил Витька и, не дожидаясь ответа, начал карабкаться на осинку. Она раскачивалась и прогибалась под ним, но видно было, что такой вес выдержит. Руками и ногами цепляясь за тонкие веточки, Витька быстро миновал первую половину пути, сделал еще усилие и высунул голову над забором. Несколько минут внимательно осматривался, потом удовлетворенно улыбнулся и сел на ограду. – Ну, что там? – Заросший парк. Дикий какой-то уголок, никого не видать. – Надо посмотреть, – решил Михаил и шагнул к осине. – Надо, но позволь сначала мне, – попросила Мяфа. – Все же вы дети, а я… Михаил пожал плечами – пять минут раньше, пять минут позже значения не имеет. Он аккуратно вынул Мяфу из сумки и перенес к осине. Мяфа помедлила, осматриваясь, и, к удивлению ребят, довольно быстро начала взбираться по наклонному стволу, обтекая торчащие в разные стороны сучья. Глаза и рот на ее теле исчезли, но каким-то образом она продолжала все видеть, слышать и даже говорить: – Да, никого и ничего особенного отсюда не видно. Можете подниматься. – А Скачибоба ты не видишь? – А как спускаться на ту сторону? – Проще простого. Мы используем вершину осинки как парашют. Она согнется под моей тяжестью, и я опущусь на землю. Демонстрирую, – сказав это, Витька исчез Ствол осины выгнулся дугой, вздрогнул и принял исходное положение. – Приземлился благополучно, – сообщила Мяфа сверху и тоже исчезла. – А я бы подождал Жужляка, – упрямо сказал Свинкль. – И вообще, мне на ограду не взобраться. Я не Мяфа, и по осине мне не пройти. – Я помогу тебе, – сказал Михаил. Переправа через забор заняла гораздо больше времени, чем предполагал Михаил, и потребовала от него значительных усилий. Анюта белкой взлетела на осину и помогла поднять Шерли. А со Свинклем пришлось повозиться. Он, как и обыкновенный поросенок, оказался совершенно не приспособленным к лазанию по деревьям и, к тому же, отчаянно трусил. Но в конце концов все завершилось благополучно. Напоследок Михаил поднял на забор пустые сумки, скинул их Витьке в руки и огляделся. С ограды местность казалась благоустроенной: дорожки радиально расходились от небольшого круглого озера, просвечивающего сквозь кроны деревьев; сами деревья были посажены по определенной системе, молодняк под ними тщательно вырезан, кусты, там и тут раскиданные темно-зелеными островками, сформированы заботливой рукой Словом, создавалось впечатление, что это парк, искусно замаскированный под лес, и над созданием его потрудился талантливый планировщик. – Ничего себе – дачный участок! – Михаил присвистнул от удивления и начал спускаться. С земли, однако, местность эта нисколько не напоминала парк. Напротив, впечатление было такое, будто они попали в очень красивый, но совершенно не тронутый человеком уголок леса: зеленые лужайки окружали группы берез и дубов, дорожек не было вовсе, а тропинки едва угадывались в шелковистой траве. – Сюда-то мы забрались, а как назад попадем? – оторвал Михаила от созерцания природы Свинкль. – Как? – Михаил машинально поднял глаза на осину. Вершина ее упиралась в синее яркое небо, по которому плыли густые белые облака, похожие на взбитые сливки. – Да, пожалуй, этим путем не получится. – А каким получится? – А зачем нам искать путь назад? – удивился Витька. – Наш девиз должен быть – вперед и только вперед, к львам! – К львам, – повторил Михаил и подумал, что в суете последних дней они как-то совсем не задавались вопросом, каким образом Верзилин, даже загипнотизированный, сумеет вернуть львов на прежнее место в Парке. Но и сейчас сосредоточиться на этом ему не удалось, потому что Мяфа сказала: – Думаю, что львов надо искать около озера. Судя по всему, создатель этого парка обладает известным вкусом, а лучше всего наши львы смотрятся у воды. Особенно когда отражаются в ней, – мечтательно добавила она. – Тогда пойдем к озеру! Я видел его с ограды, оно должно быть во-он в той стороне. – Пойдем, – согласилась Мяфа, – но только тихо. Надо постараться, чтобы прежде времени нас никто не заметил. – Отлично. Пойдем как индейцы – след в след, это мы умеем. Шерли и я впереди, потом Анюта, за ней Михаил с Мяфой, а замыкающим будет Свинкль. Витька взял пустую сумку. Михаил, вздохнув, поднял сумку с Мяфой. Ах, как хорошо было жарким, солнечным днем в тенистом парке, где так весело, самозабвенно щебетали птицы! Даже если при этом необходимо соблюдать правила конспирации и, только внимательно оглядевшись по сторонам, перебегать от дерева к дереву. Просто прекрасно! Пожалуй, только Михаил, обремененный тяжелой сумкой, заметил, что шли они по парку довольно долго. Но когда все же вышли на берег озера, он забыл и про оттянутые сумкой руки, и про обиду на Витьку, который мог бы хоть немного понести Мяфу. Черные и белые лебеди плавали по ровной и блестящей, как витринное стекло, поверхности озера. Бело-голубые шапки цветущей сирени на берегах казались нарисованными, настолько они были яркими и плотными. Широкая и величественная лестница, спускавшаяся от желтого с белыми колоннами, похожего на дворец дома, по размерам своим уступала разве что Потемкинской лестнице в Одессе А в том месте, где ступени ее сбегали к воде, на постаментах из серого гранита стояли бронзовые львы. Те самые, что ночью были украдены и на мусороуборочной машине вывезены из Парка. – Вот они, – тихо сказала Анюта, оказавшаяся за спиной у Михаила. – Львы… – сказала Мяфа, и голос ее дрогнул. – В Парке они были веселее. Михаил присмотрелся, и то ли это действительно было так, то ли померещилось после слов Мяфы, но выражение львиных морд показалось ему печальным. – Ничего, мы вас выручим, – прошептал он. В это время луч солнца скользнул по ближайшему льву, и словно улыбка озарила его бронзовую морду. – А кроме львов вы никого не видите? – ехидно спросил Свинкль. – А зря. Обратите внимание, по лестнице спускаются два человека, и я даю хвост на отсечение, что один из них тот, кто нам нужен. – Я за тебя замолвлю где надо словечко, а ты не зевай, обещаний и посулов не жалей. Не стесняйся, если что, передержки на энтузиазм спишут. Время такое, – поучал сутулого человека толстый коротышка, нос которого утопал в щеках. Голос поучающего, по определению Злыгости, был «жирный, как свиное сало». – Вот этот – Верзилин, – Витька указал пальцем на толстого коротышку. Михаил кивнул. Разговор между стоящими на величественной лестнице мужчинами подходил к концу, когда ребята вместе с Мяфой, Свинк-лем и Шерли добрались до одного из львиных постаментов и затаились за ним. Пробраться незамеченными оказалось нетрудно, потому что берега озера заросли кустарником, за которым было удобно прятаться, а мужчины, поглощенные разговором, почти не смотрели по сторонам. – Под вашим покровительством… – раболепно мямлил сутулый. – Время, время чувствовать надо! – нетерпеливо перебил его толстяк. – Тебе до меня далеко, должен поэтому особенно нос по ветру держать, движение времени улавливать… – Анюта, о чем задумалась? – громким шепотом спросил Витька. – Что рот раскрыла? Ты слушай, может пригодиться. – Да противно мне их слушать! – отмахнулась Анюта. Значительно приятнее было думать о розах. Пробираясь к львиному постаменту, они увидели несколько удивительных кустов роз. Мало того, что они цвели – это в начале июня-то, и цветы у них были громадные, размером с тарелку, – они, к тому же, были синими. Потрясающей красоты зрелище. – Помни, если что, на меня не ссылайся. Я скоро вообще от дел уйду. Ну, и сам знаешь, чье дело – спасение утопающих… – Знаю. – Тогда дерзай. И помни – умные люди и по облигациям выигрывают. Иди. Сутулый протянул руку, но толстяк, брезгливо сморщившись, повторил: – Иди-иди. Провожать не буду, Сутулый несколько раз суетливо поклонился и побежал вверх по лестнице, а толстяк, скривив губы, пробормотал: – Руку еще тянет, тоже мне, приятель. Он расстегнул черный с золотой искрой пиджак, ослабил ворот белоснежной рубашки и начал спускаться к воде. Минут пять молча смотрел на озеро, потом опустился на нагретые солнцем ступени, сунул руку в карман пиджака и вытащил оттуда надкушенный бублик. Сложил губы трубочкой и пронзительно крикнул: – Уа-уа! Уа-уа! Два белых лебедя, услышав призыв, заскользили к лестнице. Верзилин отломил от бублика несколько кусочков, один сунул себе в рот, остальные бросил лебедям. – Ну, что, начнем? – спросила Мяфа, выбираясь из сумки. – Ситуация подходящая – противник расслаблен. Мы застанем его врасплох. Свинкль, ты готов? – Готов, – неохотно отозвался Свинкль. – А хорошо здесь, правда? Это вам не наш Парк, где везде люди, собаки, везде окурки, фантики, стаканчики от мороженого разбросаны. Чистота, порядок. А какие лебеди… – Голос Свинкля стал нежным. Михаил посмотрел на него с удивлением. Он уже успел привыкнуть к тому, что псевдо-поросенок вечно всем недоволен. – Значит, первой появляется Мяфа. Если ей не удастся обработать толстяка, выскакиваем мы и сталкиваем его в воду. А Свинкль в это время давит ему на психику, – повторил Витька план, разработанный еще на том берегу озера. – Хорошо, я пошла, – сказала Мяфа и начала вытекать из-за постамента на лестницу. Верзилин, казалось, нисколько не удивился и не испугался, увидев сидящего рядом с собой кузнечика величиной с собаку. Отломив от оставшегося куска бублика половину, он протянул ее странному соседу и спросил: – Будешь? Кузнечик отрицательно помотал головой. Проведя передней лапой по задней, как смычком по скрипке, он извлек из своих конечностей скрежещущий звук, от которого лебеди шарахнулись к центру озера, и пропел неприятным голосом: – Ясно, – задумчиво сказал Верзилин и потрогал чисто выбритый подбородок. – Механическая игрушка? А где автор? Кузнечик взмахнул лапками и превратился в большущего мохнатого паука. – Так. Значит, не игрушка. И не механическая, – продолжал размышлять вслух Верзилин. – «Все живое особой метой…» – низким утробным голосом продекламировал паук. – Знаю: Есенин. Ну, и что это значит? – вопросил Верзилин. – Что ты – мошенник и вор! – скрипнул челюстями паук. – Допустим, – безмятежно согласился толстяк. – По-моему, у Мяфы не получается, – тревожно зашептал Витька. – Свинкль, попытайся ты. Свинкль молча вышел на лестницу. – О! Ко мне целое паломничество. Изумительно оригинальный цвет! – восхитился Верзилин, заметив серо-голубого поросенка. Розовые глазки Свинкля зажглись неестественным светом. – Чем обязан? – любезно продолжал толстяк. – Верни львов в Парк, дрянь! – рявкнул Свинкль. Глаза его из розовых стали малиновыми. – Зачем? – удивился Верзилин. – Разве им здесь не место? – Не место! – сказала Мяфа-паук и, превратившись в полутораметровую змею, заскользила к Верзилину. Желтые ромбы на ее спине зловеще вспыхивали на солнце. – Вот чего не могу терпеть, так это змей! – Верзилин проворно вскочил на ноги. – Свистнуть? – В правой руке у него блеснул маленький серебряный свисточек. – А что случ-чится? – с любопытством прошипела змея. – Прибегут мрачные дяди, пустят этого молчаливого джентльмена на котлеты, а вас на силос… – С-с-с, – задумалась змея и свернулась кольцами. Из-за ступеней это вышло у нее не очень ловко и даже как-то неестественно. – Уберите свисток. Мяфа, прекрати. Поговорим как разумные существа, – торопливо предложил Свинкль. Хвостик его слегка вздрагивал. Перспектива пойти на котлеты не показалась ему заманчивой. – Поговорим. – Верзилин убрал свисток. – Вас беспокоили львы, не так ли? – Так, – подтвердила Мяфа-змея, слегка покачивая в воздухе приплюснутой головой и время от времени высовывая раздвоенный язык. – Да перестаньте вы меня гипнотизировать! – повернулся Верзилин к Свинклю. – Я, чтобы бороться с внушением, специально частные уроки брал, так что ничего у вас не выйдет. – Что же вы тогда волнуетесь? – полюбопытствовала змея обычным голосом Мяфы. – Щекотно. За ушами чешется, – признался Верзилин – Да, так мы говорили про львов. Посмотрите, разве не чудесно они здесь встали? – он простер руку к озеру. – В нашем Парке они стояли лучше, – сказала змея и превратилась в прямоугольный брусок с очень четкими гранями. – По-моему, вы ошибаетесь. Посмотрите, какой здесь простор, какая тишина и благолепие. Львы стоят здесь не просто удачно, а высокохудожественно. А вы как находите? – обратился он к Свинклю. – Неплохо, – промямлил тот, и глазки его начали меркнуть. – Но мы к ним привыкли, они для нас как близкие родственники. Да и вообще я не представляю себе Парка без львов! – Ну и прекрасно, в чем же дело? Львы уже покинули тот парк, теперь очередь ваша. Неужели вы думаете, что в моем парке для вас не найдется уголка? Поверьте, я буду рад и счастлив, если вы изберете его постоянным местом своего жительства, – Верзилин улыбнулся и сделал приглашающий жест. – Кажется, влипли! – с тоской в голосе прошептал Витька. – Мяфа не выдаст. – Мяфа-то да… В ответ на предложение Верзилина плоскости Мяфы, теперь уже бруска, сверкнули непримиримым металлическим блеском. – Будете рады? – недоверчиво спросил Свинкль. – Конечно. Я умею ценить не только прекрасное, но и уникальное. Ведь вы уникальны, это видно с первого взгляда. Маленький хвостик Свинкля закрутился в спиральку, а ушки встали торчком. Он не мог скрыть своего удовольствия. Мяфа-брусок потеряла прямоугольные очертания. Поверхность ее покрылась рябью, и на ней лишаями проступили изумрудно-зеленые пятна. – Если вы согласитесь, вам будет предоставлен кров – размеры и форма по вашему усмотрению, и полный рацион – по вашему вкусу, – продолжал искушать гостей Верзилин. – Свинкль, одумайся, в чужих руках ломоть велик! Помни: худшее из преступлений – предательство! – сказала Мяфа и перелилась на полметра в сторону от Свинкля. Рябь на ее теле превратилась в глубокие морщины, а зеленая окраска стала повсеместной. Любому, кто хоть немного знал ее, было ясно, что разговор, происходящий на лестнице, ей в высшей степени омерзителен. – А что вы потребуете взамен? – деловито спросил Свинкль, подходя поближе к Верзилину. На слова Мяфы он не обратил ни малейшего внимания. – Насколько я понимаю, даром такие вещи не делаются. – Да, – кивнул толстяк. – Но обязанности будут не затруднительные. Примерно раз в неделю у меня бывают гости. Если изредка, когда у вас появится настроение, разумеется, вы будете появляться перед ними и беседовать с кем-нибудь, с кем сочтете, не зазорным для себя, мы будем полностью квиты. – Идет! – сказал Свинкль солидно, но не удержался и восторженно хрюкнул. И тут Шерли не выдержал. С коротким рыком он бросился на изменника. – Шерли, назад! – крикнула Анюта. Пронзительно засвистел серебряный свисток Верзилина. Из прибрежных кустов, из-за ограждающих верхнюю часть лестницы парапетов, кажется, прямо из земли и из озера, выскочила толпа мужчин в серых костюмах, с серыми бесцветными лицами. Ребята и ахнуть не успели, как их схватило множество сильных рук, повертело, покрутило и мгновенно обшарило. Множество холодных глаз осмотрело их с ног до головы, словно сфотографировало. Сильные руки снова схватили ребят, и через считанные секунды они оказались стоящими на ступеньках лестницы перед Верзилиным. – И больше никого? – выразительно поднял он левую бровь. – Никого! Выбросить за ограду? – дружно спросил хор невыразительных голосов из-за ребячьих спин. Верзилин сунул в рот оставшийся кусок бублика и невнятно произнес: – Соваку прыжите во льву ы ысшезнытэ. Но нэвавэко. Тут же ребята почувствовали, что больше их никто не держит. Шерли, привязанный к лапе бронзового льва, тихонько повизгивал и рвался с короткого поводка. Люди с серыми лицами исчезли, словно в воздухе растворились. – И ходят… И ездят…, И всем чего-то надо… Теперь еще и через ограду лазать начали… Ну куда это годится? И разве это жизнь? – задумчиво бормотал Верзилин, прохаживаясь по лестнице на две ступеньки ниже ребят и изредка бросая на них косые взгляды. За ним, еще на ступеньку ниже, важно цокая копытцами, вышагивал Свинкль. Мяфы видно не было. – Ну и зачем же вы пожаловали ко мне? – наконец остановился Верзилин. – За львами? Витька, опустив голову, молча кусал губы. Папа хотел, чтобы он записался в кружок легкой атлетики, и он, дурак, согласился. А надо записаться в секцию каратэ. Тогда такие вот верзилины львов из Парка не поворуют, за бетонными стенами не спрячутся. И он этим займется. Обязательно. Михаил молчал и думал о том, что хорошо бы стать изобретателем и изобрести что-нибудь вроде гиперболоида инженера Гарина. Навел на верзилинскую «дачу» – бжик – и нет ее. Навел на этих серых людишек – один пепел от них остался. А самого Верзилина в обезьянник – пусть все видят, кто за бетонным забором живет, кто львов ворует. Михаил улыбнулся. – Ну, что же, так и будем молчать? А ты чего улыбаешься? Михаил уже собрался рассказать Верзилину, какое место обитания он уготовил ему в ближайшем будущем, но в этот момент Анюта спросила: – Скажите, а как вам удается выращивать синие розы? Чтобы они были такие большие и так рано цвели? Верзилин улыбнулся, и лицо его стало почти приятным. – Тебе они понравились? – Очень. – Видишь ли, я не сам их развожу. Их для меня выводит один знакомый биолог в питомнике. Он поливает обычные кусты роз каким-то специальным раствором. Уж не знаю, каким, но, кажется, в него и обычные чернила входят. – И получается такая прелесть? – Получается. У них и еще одно замечательное свойство есть – они цветут все лето. Правда, потом розовый куст гибнет, так что удовольствие недолговечное, но… – Значит, каждый год вам привозят новые кусты? – опросила Анюта со страхом и удивлением. – Да. Хлопотное удовольствие А душа к старости хочет чего-то постоянного. Наверно, поэтому я и перевез сюда этих львов. – Как же вы решились их из Парка украсть, стольких людей ограбить? – Что значит – «украсть»? Вот если бы я кошелек у кого-то из кармана вытащил, тогда другое дело. Там деньги, они нужны людям – это воровство. А львы им зачем? – Но это же произведение искусства! – А зачем людям произведения искусства? Что они, лучше от них становятся? – Да… – неуверенно сказала Анюта. – Вряд ли. Меня вот окружают произведения искусства, а разве я стал хорошим человеком в твоем понимании? А цари всю жизнь себя шедеврами окружали – они что, хорошие? – Нет, – пробормотала Анюта. – Так для чего нужны львы? – Ну-у… Они украшают нашу жизнь. – Нет. Они мою жизнь могут украсить, потому что у меня есть время и желание ими любоваться. А в вашем Парке кто на них смотрит? Одним некогда, у других дети непослушные, у третьих глаза к старости плохо видеть стали. Не нужны они там никому. Вот я их увез, разве хватился кто-нибудь пропажи? – Ага. Вчера даже митинг на эту тему был. – Правильно, это я его организовал. – Зачем? – поразилась Анюта, и даже ребята подняли головы. – Ну, во-первых, чтобы зарекомендовать себя с хорошей стороны. А во-вторых, чтобы, если такие, как вы, пронюхают что-нибудь и придут в соответствующие инстанции, их подняли насмех. – Все равно, митинг бы и без вас устроили! – чуть не плача сказала Анюта. – Очень может быть. Ты только не реви, не выношу вида слез, самому плакать хочется, – лицо Верзилина сморщилось, будто он действительно вот-вот заплачет. – Я не плачу, – всхлипнула Анюта. – А выбранная комиссия все равно работать будет. Хоть вы и устроили этот митинг, а она все равно вас разоблачит, – хмуро сказал Витька. – Мы к ее председателю пойдем, а потом в соответствующие инстанции, – сказал Михаил спокойно. – Гиперболоид – это, конечно, фантастика, а вот лазер уже существует. Надо только ручной вариант сделать, чтобы с ним в автобус можно было влезть. – Идите. Начинайте с председателя. – И начнем. – Так начинайте, к чему откладывать? Говорите. Я и есть председатель общественной комиссии по розыску львов. – Гад ты! – взвизгнул Витька, забывший, что он еще не владеет приемами каратэ, и бросился на Верзилина. Михаил едва успел поймать его за руку. – Тебя папа в угол ставит или ремнем порет? – поинтересовался Верзилин. – Придется вас в детскую комнату милиции отправить, раз вы по-хорошему договориться не хотите. Там с вами проведут воспитательную беседу, а потом родителям на работу сообщат, что вы по чужим дачам лазаете. Мебель портите, мелочь всякую воруете. Да еще и надписи на стенах неприличные пишете. Этих разборок вам до конца школы хватит. Любить львов, конечно, похвально – красоту надо любить, но дураками-то быть при этом вас никто не заставляет! – Верзилин с сокрушенным видом оглядел ребят, и в ладони его блеснул серебряный свисток. Что-то мелькнуло в воздухе, свисток, будто живой, выскочил из руки Верзилина, попрыгал по ступеням и упал в воду. – Скачибоб! – радостно крикнула Анюта. – Он! – ахнул от неожиданности Витька. – В ж-жижни таких сущ-ществ не видывал! – прожужжало над головами ребят, и на лестницу опустился ослепительно сияющий на солнце гигантский черный жук. – Сражу уничтож-жить или помучаем? – спросил он и двинулся на Верзилина, угрожающе лязгая пилами-рогами. – Если попытается позвать на помощь – уничтожай, – серьезно сказал Михаил. Скачибоб, легко прыгая вверх по лестнице, подскочил к Анюте – попросился на руки. – Погоди, надо сначала Шерли отвязать, – Анюта вытерла ладонью глаза и пошла к сидящему на привязи фокстерьеру Поняв, что ситуация изменилась, Шерли перестал рваться с поводка. Весело крутя хвостом, он посматривал на Верзилина с нескрываемым презрением. А тот уже дважды открывал рот, чтобы позвать на помощь, и оба раза беззвучно закрывал его. Грозные пилы-рога, щелкающие у самого носа, были веским доводом в пользу молчания. Жужляк теснил его ближе и ближе к воде, и с каждой оставленной ступенькой все бледнее и бледнее становилось толстое лицо председателя комиссии по розыску львов. – Кто бы мог ожидать? – пробормотал он, оценив взглядом расстояние, оставшееся до воды – Ай-ай-ай. – Все течет, все изменяется, – донесся откуда-то сверху голос Мяфы. Все подняли головы. Мяфа, как ни в чем не бывало, сидела на загривке бронзового льва и посматривала оттуда вниз круглыми, без ресниц, глазами, такими же голубыми, как у Анюты. Верзилин со вздохом шагнул на последнюю ступеньку лестницы. Свинкль, путавшийся у него под ногами, отчаянно взвизгнул. – Сейчас он будет кричать, – предупредила Мяфа. – Буду, – спокойным голосом, хотя губы у него слегка дрожали, сказал Верзилин. – А что мне еще остается? Плавать я не умею. – Выполнить наши условия. Кто, как говорится, платит, тот и музыку заказывает, – подсказала Мяфа и, обращаясь к Жуж-ляку, добавила: – Покажи ему, на что ты способен, чтобы он стал покладистее. – Ж-жрать начну, тогда ужнает! – бросил немногословный Жужляк, но теснить Верзилина к воде перестал. – Ты на львином постаменте продемонстрируй, – посоветовал Витька. – Жачем портить вещь? – заупрямился Жужляк. – Все равно постаменты в наш Парк не свезти. – Свежет, – угрюмо пообещал Жужляк. – А впрочем… Он неторопливо приблизился к львиному пьедесталу, приложил к его углу пилы-рога. Раздался скрежет, и кусок гранита стукнулся о ступени лестницы. С шорохом посыпалась каменная крошка. Верзилин побледнел еще сильнее: – Говорите ваши условия. Ребята переглянулись. Все произошло так стремительно, что об условиях они как-то не успели подумать. – Пусть Мяфа говорит, – предложил Михаил. – Скажу. Тем более, у меня было время подумать. Семь раз отмерить, прежде чем резать. – Ну! – поторопил ее Верзилин, отпихивая Свинкля, жавшегося к его ногам. – Условие одно, нет, теперь уже два Первое – вернуть львов в Парк и второе – сменить парковые пьедесталы из известняка на эти – гранитные. – Хорошо, – Верзилин улыбнулся. – Жря улыбаешься. Ж-ждать буду три дня. Потом пеняй на себя. – Именно так. А потом Жужляк приведет сюда стаю своих приятелей и останутся от вас рожки да ножки. Если останутся, – усомнилась Мяфа. – Но если даже и останутся, если даже вы решите остаток своей жизни провести в секретном сейфе, замурованном в тайном погребе, то представьте, во что превратится ваша замечательная усадьба и ваш очаровательный парк. Ведь они вам обошлись дороже львов, не так ли? – Еще бы, – сказал Верзилин и в задумчивости потрогал чисто выбритый подбородок. – Кстати, Хрюка, если ты будешь распускать язык, то уж тебя-то Жужляк из-под земли достанет Ты его знаешь. И меня тоже. – Знаю, – тихо и печально всхрюкнул Свинкль. – Значит, договорились? – Да, – улыбнулся Верзилин. – А чему вы, собственно, улыбаетесь? – спросил Михаил, припомнивший, что совсем недавно этот же вопрос был задан ему. – Проигрывать надо с улыбкой, – пожал плечами Верзилин – Да и что, в конце концов, львы? Это была недостойная авантюра, и пусть поражение послужит мне уроком. А львов в городе много, не всех же охраняют такие монстры. Только не обижайтесь, это я шутя. – А постаменты? – Не жалко! – махнул рукой начавший оживать Верзилин. – Все равно вы мне один испортили. – Во! – звонко хлопнул себя по лбу Витька. – Вспомнил! Третье условие. – Какое? – нахмурился Верзилин. – Да мелочь, пустяки. У такого монстра, как вы, только не обижайтесь, это я шутя, наверно, есть личный транспорт? – Казенный есть, – буркнул Верзилин. – И шофер? – Да. – Так пусть он отвезет нас домой. В Парк, я имею в виду. А то от вас добираться – все ноги собьешь. – Нахал! Ну, нахал! – Верзилин даже руками от восхищения всплеснул. – И машину ему дай, и шофера! – Снявши голову по волосам не плачут, – мудро заметила Мяфа и начала стекать со льва. – Ладно, берите. – Гляди, без подлостей, я прослеж-жу! – О чем речь! Пусть Ванька разомнется, все равно бензин казенный. |
||
|