"Москва – Филадельфия" - читать интересную книгу автора (Уланов Олег Владимирович)

Глава 7

К своим тридцати пяти годам Татцуо Нагаи сумел достичь достаточно многого. Ведущий журналист Хоккайдского отдела влиятельнейшей газеты «Асахи симбун», он был на хорошем счету у начальства, и его карьерный рост был вполне прогнозируемым. В жизни Татцуо всё шло гладко, пока семь месяцев назад руководство издания не откомандировало его в Европу на международный журналистский конгресс. Именно там он познакомился с российским журналистом Олегом Умеловым. По возвращении домой он быстро забыл о нём, не подозревая, как эта встреча перевернет всю его жизнь…

Когда месяц назад в редакцию позвонили из российского еженедельника «Особо секретно» с просьбой встретить в Саппоро их журналиста, Олега Умелова, Татцуо отнесся к этому звонку, как к рядовой рабочей ситуации. Но, как только русский журналист вместе со своей американской невестой появился в Японии, вокруг них тут, же стали происходить криминальные происшествия.

Сначала погиб японский ученый Кудо Осима, с которым накануне встречалась парочка из России. Потом в чайном доме «Сакура» от рук наемного убийцы чуть не погиб сам Умелов. Тогда вместо русского журналиста расстреляли случайного посетителя.

Тот, кто работает в журналистике, знает цену «жареным» фактам. Оказавшись рядом с Умеловым, Татцуо Нагаи наивно полагал, что удача в очередной раз улыбнулась ему, и их совместное журналистское расследование поможет ему, как репортеру, заработать себе ещё большую популярность. Тем более, что это имело отношение к связям японского и российского криминала. Но, когда помимо полицейского управления Саппоро, к расследованию Умелова и Нагаи подключилась контрразведка в лице Информационно-исследовательского бюро при кабинете министров Японии, Татцуо понял, что «благодаря» русскому журналисту он вляпался в серьезную историю. Вскоре он был завербован японскими спецслужбами и теперь вынужден был играть роль, которую ему отвели люди «сверху».

Неделю назад русский журналист перед самым отлетом из Японии пригласил Татцуо посетить Москву с ответным визитом. За это приглашение сразу же ухватились контрразведчики.

Именно по этому поводу Татцуо Нагаи приехал в Токио на встречу со своим куратором из Информационно-исследовательского бюро, господином Сиро Фудзитой. Офицеру было лет тридцать, не больше, но благодаря серьезной должности и строгой манере поведения, выглядел он значительно старше Татцуо Нагаи.

Встреча была назначена в одной из штаб-квартир знаменитой торговой компании Японии, которая, видимо, тоже имела отношение к деятельности японской разведки за рубежом.

Фудзита встал из-за стола и указал журналисту на его место, напротив.

— Добрый день, господин Нагаи.

Татцуо поклонившись, произнёс в ответ:

— Добрый день, господин Фудзита.

— Завтра вы будете уже в Москве. Прошу вас четко следовать тем указаниям, которые я вам давал ранее.

Татцуо Нагаи молча, кивнул в ответ.

— Давайте еще раз повторим, что вы должны будете сделать, — спокойным тоном продолжил офицер.

Журналист положил руки на колени и, прикрыв глаза, стал повторять, как заученный урок, свое первое задание:

— Я должен всеми силами стараться стать близким человеком для господина Умелова. Таким образом, войдя к нему в полное доверие, я должен постараться создать иллюзию того, что я тоже стремлюсь помочь ему в его расследовании. Я должен всячески способствовать тому, чтобы господин Умелов ощущал необходимость в моём постоянном присутствии рядом с ним. В случае, если он изъявит желание посетить Филиппины, мне надлежит убедить его в том, что мое участие в этой экспедиции и в дальнейшем расследовании обязательны. Обо всех шагах, предпринимаемых господином Умеловым, и о результатах, полученных им в процессе его журналистского расследования, я должен извещать вас, господин Фудзита, по тем каналам связи, о которых мы договорились ранее.

— Хорошо, господин Нагаи. Вы неплохо все усвоили. У вас есть какие-нибудь вопросы ко мне?

Журналист замешкался, размышляя задать офицеру свой вопрос или нет.

— Не стесняйтесь. Я же вижу, что вы хотите о чем-то спросить.

— Господин Фудзита, — всё же решился Татцуо Нагаи, — извините меня за столь неуместное любопытство. Но чем так опасен господин Умелов для внутренней безопасности Японии?

Офицер, как будто ожидавший этого вопроса, еле заметно усмехнулся:

— Япония имеет к России слишком много территориальных претензий. Поэтому нам нельзя допускать ослабления наших переговорных позиций. А расследование господина Умелова может привести его к некоторым страницам истории Японии, которые нам не хотелось бы снова перелистывать. Иногда старые тайны лучше спрятать поглубже, чем вынимать их на свет. Надеюсь, этого объяснения достаточно?

Журналист кивнул головой, хотя витиеватая речь сотрудника контрразведки не прибавила ему ясности.

— Вот и хорошо. Желаю вам удачи. И жду от вас отчетов о вашей деятельности. О средствах на вашей кредитной карте не беспокойтесь. Мы все предусмотрели.

— Спасибо, господин Фудзита.

— Желаю успехов, — с этими словами офицер поднялся из-за стола.

Татцуо Нагаи тоже встал и, поклонившись, вышел из кабинета.

Перелет из Токио в Москву на дальнемагистральном Боинге-747 прошел для японского журналиста благополучно. Скромно держась в толпе своих соотечественников, Татцуо Нагаи прошел длинными стеклянными коридорами аэропорта Шереметьево-2 к зоне пограничного контроля.

Молодая сероглазая девушка в форме прапорщика пограничных войск внимательно просмотрела паспорт и, сверив фотографию японца в документе с оригиналом, стукнула штемпелем на свободной странице. С серьезным выражением лица она отдала Нагаи паспорт и с помощью ножной педали открыла дверцу для прохода в зону таможенного досмотра.

Закончив необходимые формальности с таможенниками, Татцуо толкая перед собой неуклюжую тележку, на которой размещался весь его багаж, вышел в зону, где находились встречающие.

Остановившись в растерянности, он стал искать глазами Умелова.

Как для европейца, впервые посетившего какую-нибудь восточную страну, все азиаты первоначально кажутся на одно лицо, так и для Нагаи люди, стоявшие за стеклянными перегородками, казались внешне очень похожими друг на друга. Наконец, Татцуо заметил Олега Умелова. Он махал японскому журналисту, высоко подняв над головой руки. Японец с улыбкой поклонился и поспешил к выходу из зоны прилета.

— Вэлком ту Раша¹! — поприветствовал его Умелов, протискиваясь навстречу японцу сквозь толпу наглых таксистов.

— Э-э! Это наш клиент, — нагло прохрипел «бомбила» с лицом, как у хорька, неожиданно возникший перед Олегом.

— Я не таксую. Это мой друг из Японии. Он ко мне прилетел, — попытался осадить представителя шереметьевско-таксисткой мафии Умелов.

«Хорек» недоверчиво посмотрел сначала на Умелова, потом на японца и неохотно посторонился.

Не понимая смысла этого разговора, Татцуо стоял рядом со своей тележкой и, расплывшись в дежурной улыбке, непрерывно кланялся. Олег схватил его багаж, чтобы побыстрее покинуть недружелюбную и шумную толпу встречающих.

— Комон, комон¹, - постоянно оборачиваясь, подгонял растерянного японца Умелов.

Только когда они вышли в зону платной парковки, где стоял микроавтобус Мальцева, Олег немного сбавил шаг. Татцуо явно не понимал, почему надо было так торопиться.

Поставив вещи возле боковой двери микроавтобуса, Олег повернулся к Татцуо и, взяв его за руку, решил разрядить возникшее напряжение.

— Ай вери глэд, бикоз¹ …

Умелов хотел закончить фразу, но вдруг понял, что напрочь забыл, как по-английски будет слово «ждать». Татцуо хотел ответить, но дверь микроавтобуса распахнулась, и прямо перед ним возникло улыбающееся лицо Мэри.

— Господин Нагаи, он хотел сказать вам, что он очень рад, потому что он ждал вас с нетерпением, — по-английски произнесла она, сразу же взяв на себя роль переводчицы.

— Я тоже очень рад, — также на английском ответил ей Татцуо.

— Вот и хорошо. Прошу в машину, — уже по-русски произнёс Олег.

Он поставил вещи японца в проходе и предложил ему место слева от двери.

Вадим, сидевший за рулем, повернул голову в салон и спокойным голосом спросил:

— Расселись?

— Да, — за всех ответил Умелов.

— Тогда поехали.

Не спеша, вырулив со стоянки, микроавтобус влился в плотный поток московских машин.

Если бы раньше кто-то сказал Татцуо Нагаи, что самое страшное в России — это дороги и водители, он бы не поверил. По работе он бывал в разных странах, в том числе и в Европе, и понимал, что везде существуют свои особенности езды и культуры поведения на дорогах. Но нигде в мире он не видел столь отвязанного отношения водителей друг к другу и к правилам дорожного движения.

Как только микроавтобус тронулся, Татцуо захотел пристегнуться. Оглянувшись по сторонам, он с ужасом обнаружил, что на том месте, где он сидел, ремень был не предусмотрен. Более того, никто в салоне микроавтобуса даже не делал попыток как-то себя обезопасить. А уж когда автомобиль выехал на прямой, широкий участок дороги с трехполосным движением, Татцуо стал молиться про себя всем своим японским богам. Он прекрасно видел, что знак, стоящий у обочины, показывал ограничение в скорости до 80 км/ч, но видимо водитель его не заметил, потому что стрелка спидометра дрожала на отметке 140 км/ч. Для зимней дороги это была очень высокая скорость.

Все это время Мэри, сидевшая рядом, что-то рассказывала Татцуо. Он не слышал её, потому что был весь в напряжении. И только когда машина свернула, и стрелка спидометра опустилась до цифры 70, до него стал доходить смысл её слов.

— А сейчас мы выехали на Ленинградское шоссе, — пояснила Мэри.

Японец перевел дух и стал смотреть в боковое окно.

В это время года (было начало декабря) обочина была неуютной и грязной. Татцуо обратил внимание, что на остановках было много людей, которые предпочитали ездить на общественном транспорте. В основном это были молодые и очень красивые, по его мнению, девушки.

Заметив, что японец внимательно разглядывает стоявших на обочине девиц, Умелов неожиданно спросил:

— Нравятся?

Мэри с укоризной посмотрела на Олега. Поняв, что он высказался не по делу, Умелов виновато пожал плечами.

— Миссис Корн, а что спросил господин Умелов? — переспросил её Татцуо, не поняв смысла вопроса своего коллеги.

Мэри покраснела, но все-таки перевела:

— Он спросил, понравились ли вам те девушки на остановке?

— О, Да! В России очень красивые девушки. А куда они все едут?

Вопрос японского гостя поставил Мэри в тупик. Умелов неожиданно засмеялся.

— Ты чего? — удивился Вадим столь неожиданному приступу веселья.

— Просто наш гость спросил, куда едут все эти девушки, стоящие у обочин.

Вадим тоже рассмеялся.

— Скажи господину Татцуо, — сквозь смех проговорил Олег, — что все эти девушки каждое утро, едут из местных поселков в Москву на учебу в институты.

Мэри хотела возразить нелепой на её взгляд шутке Олега, но подумав, что такое объяснение будет лучшим развитием диалога, чем правда о придорожных проститутках, перевела так, как просил Умелов.

Татцуо, выслушав Мэри, закивал головой и серьезно ответил:

— Да, я читал и знаю, что в Москве очень много хороших учебных заведений.

На этот аргумент японца возразить было нечего.

Сегодня для Татцуо Нагаи, был самый длительный день в его жизни. Он начался ровно в шесть утра в Токио, а закончился в двадцать три часа по московскому времени в номере отеля «Плаза». Если учесть, что разница в часовых поясах Токио и Москвы составляла шесть часов, то на ногах он был уже почти сутки.

Если на это еще наложить перелет, а затем резкую смену привычной обстановки и постоянное внутреннее напряжение от непонимания русского языка и некоторых поступков окружающих, то нагрузка на его организм была просто колоссальной.

Улегшись под одеяло, он хотел было сразу же забыться, но чувство долга и ответственности за полученное задание заставило его подняться к письменному столу.

Вырвав листок из блокнота с логотипом отеля, он разлиновал его на две части и, углубившись в сегодняшние воспоминания, стал анализировать «что он смог уже сделать, а что сделать у него пока не получилось».

Первое, что вспомнил и записал Татцуо, это были его ощущения, что Умелов действительно был искренне рад его приезду. Эту запись он сделал в левой колонке листа, там, куда следовало записать «плюсы» задания. Вторую запись он сделал справа, где должны были фиксироваться «минусы». В ней он отразил констатацию того, что Умелов сегодня не стал рассказывать о своих дальнейших планах, сославшись на то, что Татцуо должен, как гость, сначала хорошенько отдохнуть с дороги. Правда, отдых, предложенный русским журналистом, был своеобразным. Он заключался в бесконечных перемещениях по многолюдным улицам Москвы от одной столичной достопримечательности к другой. Под конец дня в честь гостя был организован ужин в одном из московских ресторанов, на котором опять же ничего конкретного выяснить не удалось.

Зато на завтра Умелов обещал Татцуо познакомить его с журналистским коллективом издания «Особо секретно».

«Возможно, на своем рабочем месте Умелов будет более откровенным» — с надеждой подумал Нагаи. — «Жаль только, что русский журналист не очень хорошо владеет разговорным английским языком, а я совершенно не знаю русский. Придется всегда пользоваться услугами Мэри».

Татцуо хотел было вернуться обратно в постель, как вдруг вспомнил о странной встрече со своим соотечественником. Они столкнулись в холле отеля час назад, когда Нагаи возвращался с дружеского ужина, устроенного Умеловым.

Когда Татцуо прошел через холл к зоне лифтов, он заметил, что там стоял худощавый господин, явно японского происхождения. Татцуо обрадовался такой неожиданной встрече, но все-таки решил убедиться, что это действительно был соотечественник. Он поклонился незнакомцу, тот рефлекторно тоже дернулся телом вперед. Татцуо вежливо спросил по-японски:

— Простите. Вы из Японии?

Незнакомец сделал вид, что не понял вопроса, хотя Татцуо, как опытный журналист увидел, что с его стороны это была всего лишь плохая игра.

Незнакомец что-то ответил ему на русском языке, и пошел прочь из зоны лифтов в сторону ресторана. При этом от Татцуо не ускользнуло, что этот странный господин опять интуитивно подался вперед, как, будто хотел поклониться, но передумал или вспомнил, что ему этого делать нельзя.

«Странный господин», — подумал тогда Татцуо и вошёл в распахнутые двери лифта.

Сейчас, сидя за письменным столом, он вдруг вспомнил эту сцену у лифта. Журналистское чутьё подсказывало ему, что незнакомец специально сделал вид, что он не японец. Спрашивается: «зачем?». Если бы Татцуо в данный момент выполнял задание своей редакции, он бы возможно не обратил внимания на это факт. Но сейчас, когда он приехал в Россию по заданию японской разведки, он решил не упускать любые мелочи, творящиеся вокруг него.

«Может, этот господин, явно японского происхождения, не случайно оказался в одном отеле со мной?» — подумал Татцуо.

Он записал несколько слов об этой странной встрече в правой колонке разлинованного листа, чтобы не забыть указать этот факт при последующем составлении отчета в Информационно-исследовательское бюро на имя господина Сиро Фудзиты.

Закончив писать, он аккуратно сложил листок пополам и, убрав его в свой портфель, лег обратно в кровать.

Нужно было хорошенько выспаться. Завтрашний день сулил новые открытия.

В этом же отеле, этажом ниже, в своём номере находился тот самый незнакомец, с которым в холле отеля столкнулся Татцуо Нагаи. Он неподвижно сидел в позе лотоса пытаясь обрести внутренний покой и равновесие.

Он действительно был японцем. Так же как и Татцуо Нагаи, он прилетел в Москву не по своей воле. Он тоже выполнял ответственное поручение, но не государственных органов Страны восходящего солнца, а главы Хоккайдской ветви самого могущественного преступного клана Японии «Ямагути гуми». Его оябун¹, которого почтительно называли господином Таканиси, отправил его в далекую столицу России для того, чтобы попытаться найти предсмертное письмо японского вулканолога Кудо Осимы, которого ликвидировали члены сообщества по решению «совета». В этом письме покойный японец подробно сообщал о том, кто мог его убить и почему, и прямо указал на господина Таканиси. Это письмо попало в руки российского журналиста Олега Умелова, когда тот, неделю назад был в Японии. Теперь репутация и судьба такого уважаемого человека, как его оябун Такиниси-сан, была в руках этого русского писаки. Таканиси отправил Ацухито Осаку в Москву, чтобы наладить контакт с одним из российских оябунов, которые сами себя называют «ворами в законе». Все его звали Угол. Эту кличку столичный авторитет носил еще с первой своей отсидки в Приморье.

Несколько раз Угол был на Хоккайдо, где дважды встречался с господином Таканиси. Именно Угол дал рекомендации для «Ямагути гуми» в отношении нескольких преступных группировок, с которыми в последствие японский клан стал вести взаимовыгодный бизнес. Сейчас Угол перебрался в Москву. Неделю назад Ацухито передал Углу просьбу господина Таканиси, собрать как можно больше информации о русском журналисте Олеге Умелове. И параллельно попытаться выяснить, где может находиться оригинал письма Осимы на английском языке. Угол, как показалось Ацухито, с радостью принял просьбу господина Таканиси и попросил на это несколько дней.

Всё шло по плану, и встреча с Углом должна была состояться уже завтра. Но сегодня в отеле Ацухито столкнулся с японским журналистом из «Асахи симбун» Татцуо Нагаи. Осаку сразу узнал его, потому что члены «Ямагути гуми» вели скрытое наблюдение за господином Умеловым, когда тот находился в Саппоро. Соответственно под это наблюдение попадали и люди, с которыми встречался русский журналист. Одним из них и был Татцуо Нагаи. На кадрах скрытой съемки Ацухито хорошо запомнил лицо японского журналиста. Поэтому его неожиданное появление в Москве, да еще и размещение их в одном отеле, стало полной неожиданностью для Ацухито.

Конечно, он попытался сделать вид, что не понял вопроса, заданного ему журналистом. Но по лицу последнего было видно, что тот не поверил ему.

Уже полчаса Ацухито Осаку сидел в позе лотоса, восстанавливая своё внутреннее равновесие и попутно ожидая звонка от Угла, которому он позвонил, сразу же, как поднялся в номер.

Телефонная трель расколола тишину номера. Ацухито не спеша поднялся и подошел к телефону.

— Слушаю.

— Я от Михалыча. Спускайся, я жду у входа. Тачку надеюсь, помнишь, — телефонная трубка пробасила голосом подручного Угла.

Ацухито, посмотрев на свое отражение в большом зеркале, выключил свет в номере и отправился на долгожданную встречу.