"Клад Стервятника" - читать интересную книгу автора (Зорич Александр)Глава 4. Колдометр очкарика ГордеяI may be dumb, But I'm not a dweeb. I'm just a sucker With no self esteem. "No Self Esteem", Offspring С Гордеем мы познакомились, когда я работал банкет ученых в их лагере на "Янтаре". Вообще положение популярного в Зона-индустрии диджея имеет свои преимущества: можно побывать в таких местах, куда иные сталкеры только на карачках лазают да пулям военных патрулей поминутно кланяются. А тут тебя привозят, за стол сажают, суют в карман конвертик с гонораром, а потом с комфортом везут домой. Иногда еще и экскурсию по местным достопримечательностям устроить могут. А заодно – сафари на самых характерных представителей местной мутантной фауны. Гордей – мужик с характером. Вообще его Митей звать, но кое-кто на "Янтаре" привык величать его Демоном. Вроде как и Димоном отдает, и вместе с тем – признание заслуг. Потому что у Гордея сверхъестественное все – руки, ноги, голова и грецкий орех внутри черепушки. Смотрел он, смотрел, как я играю… А потом притащил откуда-то допотопный жесткий диск, в антракте открыл мою "Ямаху", поколдовал там со шлейфами, ткнул пару раз паяльником с тонким жальцем – точь- в-точь как у мастеров, что мобилки паяют. И вот уже вытаскивает из недр моих клавиш 3,5-дюймовый дисковод – древний, как дерьмо мамонта – и у меня на глазах каблуком его аккуратно топчет. Сразу видно, любит чувак спецэффекты! Я прям за сердце схватился: еще бы, шабашка накрывается, а Гордей только зубы скалит. Когда он успел со всех моих дискеток на винт ми-ди-файлы скачать, так я и не заметил. И теперь у меня при загрузке песни не тормозят, на экранчике – полный плей-лист. И еще куча всяких функций, полезных для лентяя-клавишника, привыкшего лабать на samoigrajke. После этой истории мы с Гордеем сразу почувствовали друг к другу расположение. Когда банкет кончился, Гордей свозил меня на хитро скроенной гусеничной таратайке типа мини- тягач вдоль берега озера. Там все давно поросло какой-то жесткой травой, точно ежиком, и кустарником куда ни глянь. Мы скатались в бывшую индустриальную зону, пару раз пальнули из гранатомета РПГ-7 в сторону развалин брошенного завода. – Ближе не пойдем, там подземелья нехорошие… очень, – предупредил Гордей. – Оттуда мало кто возвращался целиком. И на обратном пути порассказал мне таких страстей про тамошние подвалы, что я ни разу не оглянулся – из суеверного чувства. Оказалось, что уже на поверхности, на всей территории завода, датчики фиксируют неизвестное науке пси-излучение. И никакие спецсредства, никакие защитные костюмчики тебя не спасут: если и вернешься оттуда, то – овощем. Всю оставшуюся жизнь будешь агукать, и слюни пузырить, и под себя ходить. И это в лучшем случае. – Наш самый перспективный аспирант Еремей Сарнов два года назад полез в заводские подземелья во время спада излучения, – рассказывал Гордей. – Там иногда малёхо отпускает, и при желании можно высчитать периодику "отливов". Еремей долго шнырял вокруг развалин, приглядывался, замерял, потом составил себе график чередования волн и наконец полез. Уж больно интересовало его это излучение. Собственно, ведь с этой целью ученые и лагерь свой разбили на "Янтаре" – замерять да изучать пси-волны. – Излучение защищает завод от сталкеров, диггеров и прочих искателей приключений надежней, чем целый батальон контролеров! Так что если и есть еще в Зоне участки, которые рождают богатства центнерами, – так это у нас, – пафосно заметил Гордей. Я хорошо знал, что Агропром и его объекты всегда были заветным магнитом, который притягивает к себе самых нахрапистых сталкеров. Они постоянно пытаются пробраться на завод, стоит только излучению умерить свою интенсивность. Но у них нет знаний, как у гордеевского аспиранта Еремея, к примеру. И приборов нет! Поэтому их, таких красавцев, неизбежно накрывает волна, и – добро пожаловать в ряды новоявленных зомби! – Еремей не успел самую малость, – задумчиво произнес Гордей. – Он уже был на выходе из подвалов, когда что-то внизу привлекло его внимание. И он решил… вернуться. Туда, в подземелья. Наверное, думал, что успеет. – Какого лешего?! – непроизвольно вырвалось у меня. – Инстинкт исследователя, – сказал Гордей. Мне даже показалось, что он если и не оправдывает, то вполне понимает мотивы этого безрассудного поступка. – И что? Пропал? Гордей помолчал немного, затем переключил скорость – начинался крутой подъем. – Ну, не совсем… Потом он вышел. Уже совсем другой. Глаза Гордея стали блестящие и стеклянные – как у зомби. – Ты же видел, нас охраняют военные. В общем, один капитан стрелял в него из "Абакана". На поражение. И в общем… не промахнулся. Но тот ушел. Теперь настал мой черед помолчать. Я знал, что иные зомби сохраняют подвижность, даже если их сплошь изрешетить пулями. – Две недели кряду он выходил с завода. Стоял у самого внешнего оборонительного контура и смотрел на наш лагерь. Трогал рукой колючую проволоку, гладил ее. Точно ласкал. А там ведь… триста восемьдесят вольт рабочего напряжения. Он провел рукой по лбу, отгоняя паутину горького воспоминания. – Военные предлагали его гранатометом… Но Добровольцев не разрешил. Как знал наш шеф! Ровно на пятнадцатый день Еремей впервые не вышел из подземелий. И больше уже не показывался никому из нас на глаза. Гордей вздохнул. – Иногда его фиксируют приборы ночного видения. Он стал очень скрытным. И словно чувствует инфракрасное излучение, тут же выходит из сектора обзора. Еремей очень изменился. Особенно внешне… Гордей замолчал надолго. Обратный путь до лагеря мы проделали, будучи каждый погружен в собственные мысли. Гостеприимные очкарики предложили погостить у них пару дней – хотели еще одну дискотеку. Ну, кнопку на ноутбуке нажать – дело нехитрое, зато все довольны и веселятся. А благодарный Гордей даже открыл мне один свой маленький секрет. Получилось у нас с ним как у двух пассажиров в пустом купе: случайно встретились, прониклись друг к другу симпатией и как-то незаметно, под водочку, рассказали друг другу Самое Главное. Ведь так бывает? – У гомиков – регулярно, – подтвердил Комбат. Но тут же похлопал меня по плечу: – Ладно, шучу. Выкладывай, что там твой Гордей изобрел. – Именно что изобрел, – убежденно заявил я. – Держись крепче за стул, Комбат, – сейчас закачаешься! В свое время еще сам доктор Добровольцев интересовался возможностью составления одних молекулярных комбинаций из других. Дальше личного интереса это у него не пошло, однако он предложил молодому таланту Гордею провести в этой области серию экспериментов. И предоставил в служебное пользование несколько весьма редких артефактов. – Я почти наверняка знаю, что они принесены из подземелий Агропрома, – убежденно говорил Гордей. – И мне даже кажется, что я знаю, кто добыл Добровольцеву эти… м-м-м… хреновины. Признаться, в тот момент я тоже подумал о Еремее. Но я слишком хорошо представляю себе степень ментальной свободы зомбированного сталкера. Это ведь просто ходячая машина. И управлять ею может лишь тот, кто сумеет подобрать к машине правильный код. А это уже из области мистики, которой я в Зоне и так сыт по горло. В итоге Гордей пошел дальше лабораторных экспериментов. Собрал прибор по одному ему известной схеме, включающей некие артефакты, которые еще никто в глаза не видел. Установка Гордея и работала по очень странному принципу. Похоже, энергией ей служило излучение с Агропрома; или, во всяком случае, оно играло роль своеобразного катализатора реакций. По сути же это был дистанционный экстраполятор, обладающий функцией восстановления ряда искусственно созданных предметов "из агрессивных сред, активных растворов, а также подвергшихся механической деструкции". – Ты чуешь, Комбат, где псевдособака порылась? – Угу, – кивнул тот. – Чую, какая-то лажа. Но продолжай. – Так вот, Гордей даже показал мне экстраполя- тор, хотя и под большим секретом. Сказал, что мне, дилетанту, все равно ничего в нем не понять. Дескать, таиться следует прежде всего от коллег-ученых. Очень уж его Севарен в свое время допек. Чего-то они не поделили с этим боссом глубокой заморозки в мировом промышленном масштабе. Да оно и понятно: кто Севарен, а кто Гордей в этом самом масштабе? Тут я сделал в своем рассказе короткую паузу. Быстренько активировал ПДА и отправил текстовое сообщение в четыре строки по одному известному мне адресу. Теперь, если все нормально и я не ошибаюсь в людях, в самое ближайшее время мне должен прийти положительный ответ. – И что? Что там было-то? Теперь в голосе Комбата уже отчетливо слышались нотки неподдельного интереса. Я не стал его томить, тем более что дятлы у меня в висках после небольшого перерыва, отдохнувшие и воспрянувшие духом, возобновили свой мучительный перестук. – С виду – длинный телескопический щуп. Правда, диаметр трубы примерно во-от такой. Я с удовольствием продемонстрировал Комбату свой третий палец. – А как ты им воспользуешься? Что он может, этот… манипулятор? До Комбата начала доходить суть моей затеи и он нахмурился. Он всегда хмурится, когда пытается воспринимать вас всерьез. – Гордей при мне высыпал в песок банку растворимого кофе "Нескафе" и все тщательно перемешал. А потом – вытянул почти всю банку через трубку. Я потом засыпал его обратно – примерно одной восьмой не досчитался. Но это был ведь только фокус, эксперимент в полевых условиях. А если условия создать получше? – Каким образом? – сухо уточнил Комбат. – Пси-энергия этого колдометра… – Колдометра? – Да уж больно длинно выговаривать "экстра-по-ля-тор тире вос-ста-но-ви-тель", – пояснил я. – Вот и окрестил его колдометром. Это же и впрямь чистое колдовство – мыслеобразы создавать. – Какие такие образы? – Представляешь себе некую вещицу, которую ты только что утопил, к примеру, в зыби, – пояснил я. – Экстраполятор настраивается на частоты твоего головного мозга и дистанционно считывает информацию. А потом создает голографическую проекцию. Гордей мне показывал, как оно работает. Для этого и специальный шлем у него есть, с электродами. Только желательно, чтобы предмет был без внешних покровов и ты имел о нем четкое представление. Вот я и представил свою Леську… ну, в общем, без покровов. – И что? – без тени улыбки спросил Комбат. – Ну и получил. Четкое представление. В "три дэ" практически. Даже родинку на ее причинном месте узрел проклятый колдометр! – Эта родинка у тебя в подсознанке сидит и жить спокойно не дает. Уже третий месяц, насколько я вижу, – заверил меня Комбат. Вот ведь внимательный хрен! И почему он все про мою личную жизнь знает, а я про него – ничего, кроме как бы общеизвестных его амуров с принцессой Ильзой? А еще друзья называется. – И ты знаешь, как эта карта выглядит? Стервятник-то уж давно сгинул, на его свидетельские показания можешь не рассчитывать. – А на самого Слона? – вкрадчиво спросил я. Комбат пожал плечами. – У тебя его фотка есть? – Видались и лично, – отмахнулся я. – В конце концов, мне вовсе не обязательно поднимать из зыби труп этого урода. Что я, мертвых слонов не видел, что ли? Впервые за весь наш научно-популярный разговор Комбат посмотрел на меня с уважением. Но промолчал. А что такого? У нас в казанском зоопарке, еще в пору моего сопливого детства, между прочим, слониха Вента умерла. И я приходил на тушу поглазеть вместе со всеми гопниками из нашего квартала. Так что слово подлинного аристократа казанских спальных микрорайонов нерушимо: пацан сказал – пацан ответил! Затем настало время Комбату подумать. Думал он недолго, но основательно. И прав я был, что никогда в нем не сомневался. Потому что он кремень, а я пока что известняк. Осадочная порода, в общем. И если через месяц у меня не будет без малого двадцати тонн баксов – посыплюсь, как сухая известка, к такой-то матери. – Положим, полтонны бакинских я тебе из кармана достану. Вторую пятихатку у Кости Тополя займу. Большего, увы, пока не могу, сам сейчас на мели. Вот если хабар попрет… На хабар заранее надеяться нельзя – удачу спугнешь. И мы дружно сплюнули через левое плечо. – Что же до всего остального, то, думаю, ты правильно сделал, что связался с людьми доктора Добровольцева. Они помогут. Если заупрямятся – я их сам попрошу. Трофим мне не откажет после всего, что у нас было радиоактивного! И только теперь Комбат позволил себе улыбнуться. Вот же поистине железный человек. – Если ты все решил, тогда тебе нужно на Янтарное озеро, к очкарикам. Пусть Бай велит добросить тебя на его вездеходе. – У него водитель – темный. И еще один темный всегда в кузове сидит, – мрачно произнес я. – Не поеду с ними! – Обещай Добровольцеву, Трофиму, этому своему Гордею чего хочешь, – продолжал загибать пальцы Комбат. Похоже, плевать он хотел на мои возражения. – Хоть контролера в пижаме с жирафиками. Лишь бы согласились. В крайнем случае деньги предлагай. Хотя деньги, как я заметил, их меньше интересуют, чем всякие дивные дива. – Очкарики, чего с них взять, – пискнул я. – Забирай у них этот… страдиварий, – ("Экстраполятор", – напомнил я), – и дуй за картой. Хотя будет лучше, если твой Гордей сам станет управляться со своим… экстраполятором. Автор, так сказать, за произведением. Он и настроит, и починит его, если тот забарахлит. Я кивнул – мол, понятливый. – Как только достанете из зыби карту – в чем я лично по-прежнему сомневаюсь! – живо топай домой. А я тут поразузнаю обстановочку, какова нынче конъюнктура на карты Стервятников, какой у них нынче курс на МВБ и так далее. И по возвращении у тебя налицо будет полная картина ситуации. – Хорошо, чтобы не на лице, – суеверно перекрестился я. И тут требовательно замигал индикатор ПДА. Я быстро прочел сообщение, затем перечел еще раз, внимательней. И лишь потом с удовлетворенным вздохом откинулся на спинку дивана. Мне вдруг стало спокойно – впервые за последние двенадцать часов. – Хорошие новости? – осведомился Комбат. – Неплохие. Главное, своевременные, – ответил я. – Гордей телеграфирует. Готов вылететь в указанное место в течение суток. А пока ожидает точных координат и времени встречи. Прибудет, разумеется, вместе с прибором. – Молодца, – сдержанно похвалил Комбат. – Меня больше интересует, на чем это Гордей собирается "вылететь"? Я с интересом глянул на Комбата. – На чем, на чем? На метле, конечно, – буркнул Владимир свет Сергеич. – Присобачит к своему колдометру карликовую березку с "Янтаря" покудрявее, запрыгнет в камин и как Гарри Поттер – в Косалею! – Куда-куда? – не понял я. – Книжки надо читать, – он покровительственно потрепал меня по щеке. – Зачем еще? Чтобы знать, где эта твоя… Косалея? – Да хер его знает зачем! Все так говорят, и я так говорю… У Кости когда-то баба была, философ по образованию. Москвичка, между прочим! Она это называла "штампом общественного сознания". – Во как, – уважительно крякнул я. Обещанный автомат Комбат все же дал. |
||
|