"Город золотых теней" - читать интересную книгу автора (Уильямс Тэд)Глава 12 Глядя сквозь зеркалоПол сделал шаг вперед. Золотое сияние померкло, и он вновь оказался в пустоте. Все вокруг было затянуто туманом, столь же густым, как и прежде, но он ничего не таил внутри. Не было здесь, по счастью, и Финча с Маллитом, но Пол надеялся, что по эту сторону сияющих врат он обнаружит нечто большее. Он не был точно уверен, что означает слово «дом», но подсознательно надеялся найти здесь именно его. Он опустился на колени, потом вытянулся на жесткой и ничем не примечательной земле. Вокруг клубился туман. Пол закрыл глаза – смертельно уставший, утративший надежды и мысли – и на некоторое время отдался во власть темноты. Какое-то время спустя он расслышал тихий шепот – словно в тишине зашуршала тонкая бумага. Волосы шевельнул теплый ветерок. Пол открыл глаза и изумленно сел. Его окружал лес. Долгое время он просто сидел и смотрел. Он так давно не видел ничего, кроме развороченной снарядами грязи, что зрелище целых деревьев с густыми, все еще сохранившими листья ветками успокоило его душу, как вода, выпитая страдавшим от жажды человеком. И разве важно, что почти все листья пожелтели и побурели, а многие опали и толстым слоем покрывают землю? Уже сама возможность увидеть хоть какой-нибудь цвет показалась ему бесценным даром. Он встал. Ноги у него так одеревенели, что казались хламом, выброшенным кем-то за ненадобностью, но которым он вынужден по необходимости воспользоваться. Он набрал полную грудь воздуха и с наслаждением ощутил знакомые запахи влажной земли, увядающей травы и даже едва заметный запах дыма. Ароматы живого мира нахлынули на него столь мощно и неотразимо, что разбудили голод; внезапно ему захотелось вспомнить, когда же он ел в последний раз. Говяжья тушенка и сухари… такие знакомые слова, но он не мог припомнить, какие предметы они обозначают. В любом случае ел он очень давно и далеко отсюда. Несмотря на теплый воздух, Пол на мгновение почувствовал внутренний холодок. Куда он попал? Ему припоминалось какое-то темное и жуткое место, но из сознания совершенно ускользнуло, что он там делал и как оттуда выбрался. Сама нехватка воспоминаний означала, что их отсутствие не станет его долго тревожить. Солнечные лучи просачивались сквозь листья, и светлые пятнышки золотыми рыбками плавали по земле, когда ветер раскачивал деревья. По крайней мере, он сейчас в живом месте, где есть свет и чистый воздух, ковер сухих листьев и даже – Пол наклонил голову, прислушиваясь, – отдаленное птичье пение. И если он не может вспомнить, когда в последний раз ел, что ж, это дополнительный повод поискать еду. Он опустил взгляд. И увидел на ногах тяжелые кожаные ботинки, что показалось ему знакомым и правильным, зато все остальное его весьма удивило. Он оказался одет в толстые шерстяные чулки и облегающие штаны, кончавшиеся чуть ниже колен, а также в плотную рубашку и куртку, также шерстяные. На ощупь ткань казалась странно грубоватой. Лес простирался во все стороны, тут не было ни дороги, ни даже тропинки. Пол задумался, пытаясь вспомнить, в каком направлении шел, пока не остановился, но и это знание рассеялось столь же бесследно, как и унылый туман – единственное, что он мог с уверенностью вспомнить о том, что предшествовало его появлению в лесу. Оказавшись перед открытым выбором, он заметил удлинившиеся тени и повернулся спиной к солнцу. Так, по крайней мере, он будет ясно видеть дорогу. Птичье пение он слышал уже давно, но увидеть исполнителя ему удалось далеко не сразу. Пол стоял на коленях, высвобождая чулок из колючего куста ежевики, и тут прямо перед ним в колонне солнечных лучей мелькнуло что-то яркое – вспышка зелени, более яркой и сочной, чем покрывающий стволы и валуны мох. Пол выпрямился, отыскивая птицу взглядом, но та уже исчезла в тени между деревьями, оставив после себя лишь высокую музыкальную трель – такую громкую, что даже послышалось эхо. Выдернув ногу из куста, Пол торопливо зашагал в ту сторону, куда улетела птица. Уж лучше следовать за такой красавицей, чем брести через лес наугад. Он уже шел, как ему показалось, несколько часов, а бесконечный лес вокруг нисколько не изменился. Птица не подпускала Пола настолько близко, чтобы он мог ясно ее разглядеть, но в то же время и не исчезала из виду окончательно. Она перелетала с дерева на дерево, всякий раз на два-три десятка шагов. Изредка, когда она усаживалась на освещенную солнцем ветку, Полу удавалось полюбоваться сиянием изумрудных перьев – невероятно ярким, словно оперение подсвечивала изнутри какая-то лампочка. Кроме зеленого, виднелись и пятнышки темно-малиновых перьев оттенка предзакатного неба и еще более темные перья на голове. Песня ее тоже показалась Полу несколько необычной, хотя он и не смог вспомнить для сравнения похожую песню другой птицы. Вообще-то он мало что мог вспомнить о других птицах, но знал, что эта одна из них, что ее песня одновременно успокаивает и бодрит, и этого ему было достаточно. День клонился к вечеру, и солнце больше не выглядывало из просветов между деревьями, скользя к невидимому горизонту. Пола уже давно перестало заботить, в каком направлении оно светит, настолько его увлекло преследование зеленой птицы. И лишь когда стало темнеть, он сообразил, что заблудился в лесу без единой тропинки и скоро наступит ночь. Пол остановился, а птица уселась на ветке всего в трех шагах от него. Она склонила голову – у нее действительно был темный хохолок – и испустила мелодичную трель, быструю и четкую. Было в ней нечто вопросительное и нечто еще менее поддающееся определению, но это нечто неожиданно заставило Пола пожалеть об утраченных воспоминаниях и об одиночестве в дремучем лесу. И тут, приподняв хвост и обнажив темно-малиновые перышки под ним, птица расправила крылья, взлетела и скрылась в вечерних сумерках. Пол в последний раз услышал ее быстро растаявшую и нежно-печальную песенку. Он уселся на упавший ствол, подперев голову руками и согнувшись под тяжестью чего-то, что он не мог назвать. Так он и сидел, когда раздался голос, заставивший его вздрогнуть: – Ну, довольно. Это добрый крепкий дуб, а не плакучая ива. Незнакомец был одет примерно как и Пол, весь в коричневом и зеленом, но его рукав охватывала широкая полоска белой ткани. Глаза у него были странного желтоватого кошачьего оттенка. В одной руке он держал лук, а в другой кожаный мешок; из-за плеча выглядывал колчан. Поскольку незнакомец не делал враждебных движений, Пол решил спросить, кто он. Услышав вопрос, незнакомец рассмеялся: – Такие вопросы здесь не задают. А кто ты, коли такой умный? Пол открыл было рот, но обнаружил, что не может этого вспомнить. – Не знаю… – Разумеется. Тут этого никто не знает. Я пришел сюда… правда, я не уверен, сам понимаешь, но, кажется, за оленем. А теперь не вспомню даже свое имя, пока отсюда не выйду. Странная штука этот лес. – Он протянул кожаный мешок. – Пить хочешь? Жидкость внутри оказалась кислой, но освежающей. Вернув мешок незнакомцу, Пол почувствовал себя лучше. А разговор… хоть он и смущает, зато это хоть какой-то, но разговор. – Куда ты идешь? Ты хоть это знаешь? Я заблудился. – Ничего удивительного. А о том, чтобы куда-то идти, сейчас и речи быть не может. В этом лесу по ночам не ходят. Но мне помнится, что где-то за лесом есть место, куда стоит прийти. Может, то самое, что ты ищешь. – Незнакомец поманил Пола. – В любом случае иди со мной. Посмотрим, может, я и смогу тебе чем-нибудь помочь. Пол быстро встал, опасаясь, что, если замешкается, то повторного приглашения не дождется. Незнакомец уже продирался через густой подлесок из молодых деревьев, оградой окружавший останки рухнувших от старости стволов. Некоторое время они шагали молча. Вечерние сумерки все больше сгущались. К счастью, незнакомец шел не очень быстро – похоже, он был из тех, кто может при желании двигаться гораздо быстрее, – и даже в тусклом умирающем свете маячил темным силуэтом всего в нескольких шагах впереди. Сперва Полу показалось, что дело в ночном воздухе и что его холодная резкость донесла до ушей какой-то другой звук, а до ноздрей – какой-то запах. И тут он осознал, что странное ощущение есть не что иное, как новая мысль, всплывшая в сознании. – Я был… в каком-то другом месте. – После долгого молчания даже собственный голос показался ему странным. – Кажется, на войне. Я сбежал. – На войне… – буркнул его спутник. – Да. И я начинаю вспоминать… по крайней мере, хоть что-то. – Потому что мы приближаемся к опушке леса. Значит, ты сбежал? – Но… не из-за обычных причин. Так мне, во всяком случае, кажется. – Пол замолчал. Из глубин сознания всплывало нечто важное, и он внезапно испугался, что ухватится за это нечто слишком неуклюже и оно снова затеряется в темноте. – Я был на войне и сбежал. Я прошел через… дверь. Или нечто вроде двери. Через зеркало. Через пустоту. – Зеркала. – Незнакомец чуть прибавил шагу. – Опасные штуковины. – И… и… – Пол сжал кулаки, словно память можно напрячь, подобно мускулам. – И… мое имя Пол. – Он облегченно рассмеялся. – Пол. Незнакомец взглянул на него через плечо. – Странное имя. Что оно означает? – Означает? Да ничего не означает. Так меня зовут. – Значит, ты к нам заявился из очень странного места. – Незнакомец смолк на несколько секунд, продолжая двигаться вперед широкими размеренными шагами. Пол с трудом за ним поспевал. – А я Лесовик, – проговорил он наконец. – Иногда Джек-из-Леса, иногда Джек Лесовик. Так меня зовут, потому что я исходил все леса вдоль и поперек. Даже этот, хоть он мне и не очень-то по душе. Страшное это дело, когда человек свое имя забывает. Хотя, может, и не такое уж страшное, коли оно ничего не значит. – И все равно страшное. – Пол пытался справиться с новыми идеями, которые внезапно жуками закопошились у него в голове. – А где я нахожусь? – В Безымянном лесу, разумеется. Как же его еще назвать? – Но где это? В какой стране? Джек Лесовик рассмеялся: – В королевских владениях, полагаю. Точнее, в старых королевских владениях. Надеюсь, у тебя хватит ума не произносить такое среди незнакомцев. Но если встретишь ее светлость, то можешь сослаться на меня: мол, это я тебе так сказал. – На мгновение в полумраке блеснула его улыбка. – Ты, должно быть, и в самом деле издалека, коли озабочен такой ерундой, как названия мест. – Он остановился и вытянул руку. – Вот она. Как надеялся, так и вышло. Они стояли на возвышенности у края узкой долины. Деревья спускались по пологому склону холма, и Пол впервые увидел перед собой хоть какое-то открытое пространство. На дне долины поблескивала кучка огоньков. – Что это? – Гостиница, и неплохая. – Джек хлопнул его по плечу. – Теперь ты без труда и сам отыщешь дорогу. – А ты разве не пойдешь? – Не сегодня. У меня есть дела и другое место для ночлега. А ты, я думаю, найдешь там все, что тебе нужно. Пол уставился на лицо Джека, пытаясь разглядеть в полумраке его выражение. Уж не значат ли его слова нечто большее? – Раз нам придется расстаться, то хочу тебя поблагодарить. Ты, наверное, спас мне жизнь. Джек Лесовик снова рассмеялся: – Не вали на меня такую ношу, добрый господин. Туда, куда я иду, надо путешествовать налегке. Удачи тебе. Он повернулся и зашагал вверх по склону. И через несколько секунд Пол уже не слышал ничего, кроме шороха листьев на ветерке. Перед входом в гостиницу ветер раскачивал вывеску «Мечта короля» – грубо намалеванную, словно ее нарисовали второпях поверх прежнего названия. Небольшой рисунок под названием изображал некую личность со свисающим на грудь подбородком и в нахлобученной на глаза короне. Фонарь над дверью заливал пятачок у входа круглой лужицей света. Пол постоял на границе светлого пятна, ощущая спиной тяжелое дыхание леса – словно сзади в темноте притаился огромный зверь, – и шагнул к двери. В помещении с низким потолком находилось около десятка человек. Трое были солдатами в кроваво-красных мундирах, такого же оттенка, как и цвет туши, насаженной на вертел в очаге. Крутивший вертел мальчик, настолько измазанный сажей, что на его лице сверкали лишь белки глаз, бросил на вошедшего настороженный взгляд и быстро отвернулся – как показалось Полу, с облегчением. Солдаты тоже посмотрели на Пола, и один из них чуть переместился вдоль скамьи, на которой они сидели рядком, – поближе к пикам, прислоненным к побеленной глинобитной стене. Остальные посетители, облаченные в грубую крестьянскую одежду, уделили пришельцу такое же внимание, какое получил бы любой незнакомец, и не сводили с него глаз, пока он шел к стойке. За стойкой стояла пожилая женщина, чьи седые волосы, слипшиеся от жары и пота, напоминали свалявшуюся овечью шерсть, однако руки ниже закатанных рукавов выглядели сильными. Кисти ее были розовыми, пальцы мозолистыми и ловкими. Явно усталая, хозяйка стояла, облокотившись о стойку, но взгляд ее не утратил остроты. – Свободных кроватей больше нет, – заявила она, и на ее лице появилось какое-то странное выражение, которое Пол не сумел с ходу расшифровать. – Господа солдаты все заняли. Один из солдат громко рыгнул. Его товарищи расхохотались. – Я бы хотел поужинать и чего-нибудь выпить. – Тут Полу припомнилось еще кое-что, и он внезапно осознал, что в карманах у него пусто – ни кошелька, ни бумажника. – Но у меня нет денег. Может, вам нужно сделать какую-нибудь работу? Женщина подалась вперед, внимательно его разглядывая. – Ты откуда? – Я пришел издалека. С другого края… Безымянного леса. Она хотела спросить еще о чем-то, но тут кто-то из солдат потребовал пива. Хозяйка раздраженно поджала губы. Полу показалось, что кроме раздражения тут было еще что-то. – Стой здесь, – бросила женщина и пошла обслуживать солдат. Пол огляделся. Мальчишка возле очага снова разглядывал его с такой сосредоточенностью, что она больше смахивала на расчетливость, чем на любопытство, но Пол устал, проголодался и не очень-то доверял своему перенапряженному восприятию. – Давай-ка поговорим о работе для тебя, – сказала хозяйка, вернувшись. – Иди за мной, а то здесь слишком шумно. Она провела его по узкому коридору в подвальную комнату, где явно жила сама. Вдоль стен тянулись полки, которые, как и все свободное пространство, были забиты катушками и мотками пряжи, кувшинами, ящиками и корзинами. Если не считать небольшой кровати в углу и трехногого стула, помещение больше напоминало лавку, чем спальню. Подобрав грубую шерстяную юбку, хозяйка уселась на стул и стряхнула с ног башмаки. – Так устала, что ноги не держат, – пояснила она. – Надеюсь, ты не откажешься постоять – стул у меня только один. Пол покачал головой. Его внимание привлекло маленькое окошко. Сквозь неровное искажающее стекло виднелась поблескивающая в лунном свете водная гладь. Очевидно, гостиница стояла возле реки. – А теперь, – с неожиданной резкостью произнесла хозяйка, – рассказывай, кто тебя сюда прислал. Ты не из наших. Пол изумленно обернулся. Хозяйка сжимала в руке вязальную спицу, и хотя, судя по всему, она не собиралась немедленно встать и наброситься на незнакомца, вид у нее стал не особенно приветливый. – Его зовут Лесовик. Джек Лесовик. Я его встретил в лесу. – Как он выглядел? Пол, как сумел, описал не очень-то приметливого человека, которого видел по большей части в сумерках, а затем и вовсе в темноте. И лишь когда он упомянул белую повязку на рукаве своего спасителя, женщина расслабилась. – Ты его видел, уж это точно. Он мне ничего не передавал? Сперва Полу ничего не вспоминалось, но потом он спросил: – А вы не знаете, кто может быть «ее светлостью»? Женщина печально улыбнулась. – Кто же, как не я? – Он говорил, что мы с ним идем по старому королевскому лесу и что мне не следует никому про это говорить, кроме как ее светлости. Хозяйка усмехнулась и бросила вязальную спицу в корзину к остальным. – Да, это мой Джек. Мой паладин. Но почему он прислал тебя ко мне? Откуда ты пришел, из каких краев за Безымянным лесом? Пол уставился на хозяйку. На ее лице читалось нечто большее, чем обычная усталость. Казалось, когда-то оно было нежным, но после очень морозной зимы застыло резкими морщинами. – Не знаю… со мной что-то произошло. Помню только, что я воевал. И сбежал. Она кивнула, словно услышала знакомую мелодию. – Наверняка Джек тоже это разглядел. Потому и позаботился о тебе. – Она вздохнула. – Но я сказала тебе правду. У меня нет свободных мест. Проклятые красногрудники заняли последние кровати, не заплатив мне за хлопоты даже медяка. – Им такое дозволено? – нахмурился Пол. – Им дозволено куда большее, – горько усмехнулась хозяйка. – Ныне эта земля больше не моя. Но даже сюда, в мое жалкую берлогу, она присылает своих нахалов, лишь бы унизить меня. Вреда она мне не причинит – какой смысл в победе, если ее некому оценить? – но станет унижать, как только может. – Кто такая «она»? Я ничего не понял из ваших слов. Хозяйка резко встала и шумно выдохнула: – А коли не понимаешь, так лучше тебе уйти. А еще лучше не задерживаться в этих краях. Нынче здесь не очень-то привечают путников. – Она стала пробираться сквозь хлам, выводя Пола к двери. – Я бы оставила тебя переночевать здесь, в подвале, да только эти круглоголовые наверху начнут гадать: что это я заинтересовалась незнакомцем? Можешь переночевать в конюшне. Чтобы не привлекать к тебе внимания, скажу, что ты утром выгребешь оттуда навоз. Ради Джека я дам тебе поесть и напиться, но ты никому не говори, что встречал его, и уж точно не повторяй его слов. – Спасибо. Вы очень добры. Хозяйка фыркнула, медленно поднимаясь по лестнице. – Скажи спасибо не мне, а положению, в котором я теперь оказалась, – сразу начинаешь смотреть на мир иначе. И понимать, на каком тонком волоске висит твоя жизнь и как мало в мире безопасности. Она привела Пола обратно в шумную общую комнату, где их встретили грубые вопросы солдат и внимательный взгляд мальчика. Пол вынырнул из сна, словно утопающий из воды. Пахло влажным сеном, фыркали потревоженные лошади. Он сел и потряс головой, приходя в себя после внезапного пробуждения. Дверь конюшни была приоткрыта, на фоне лоскута звездного неба виднелся темный силуэт. – Кто здесь? – Он пошарил вокруг, отыскивая оружие – его побудило к этому какое-то полузабытое воспоминание, – но пальцы стиснули лишь пучок соломы. – Тише. – Шепот был нервным, как и лошади, делившие с Полом конюшню. – Это я, Гэлли. – Тень приблизилась. – Парень из гостиницы. – Что ты хочешь? – Не бойся, я тебя не грабить пришел, губернатор, – раздраженно ответил Гэлли. – Будь это так, ты бы меня и не услышал. Я пришел тебя предупредить. Теперь Пол мог видеть и глаза мальчика, поблескивающие, как перламутр. – Предупредить? – Насчет солдат. Они там слишком много выпили и теперь говорят, что тебя надо арестовать. Почему – не знаю. – Сволочи. – Пол встал. – Тебя хозяйка прислала? – Нет. Она заперлась у себя в комнате и дрыхнет. Я подслушал их разговор. – Пол шагнул к двери, мальчишка встрепенулся. – Куда ты пойдешь? – Не знаю. Наверное, обратно в лес. – Пол тихо выругался. Хорошо хоть, у него нет никаких вещей, можно убегать налегке. – Тогда пошли со мной. Я тебя отведу кой-куда. Там тебя люди короля не отыщут… в темноте. Пол замер, уже взявшись рукой за дверь. Действительно ли ему послышались тихие шаги перед дверью гостиницы… шум, какой могли бы издавать пьяные люди, пытающиеся двигаться беззвучно? – Почему? – прошептал он. – Почему я тебе помогаю? А почему бы и нет? – Мальчик схватил его за руку. – Никто из нас не любит красногрудых. Да и их хозяйку тоже. Иди за мной. Не дожидаясь ответа Пола, мальчик выскользнул за дверь и быстро, но тихо двинулся вдоль стены. Пол закрыл дверь конюшни и заторопился следом. Гэлли провел его вокруг конюшни, потом остановился и предупреждающе коснулся руки Пола перед ведущей вниз каменной лестницей. Путь освещала лишь половинка луны. Если бы Гэлли вновь не схватил его за руку, Пол свалился бы со ступенек в реку. – Лодка, – прошептал Гэлли и подвел Пола к медленно покачивающейся тени. Когда он уселся на мокрое дно лодки, его спаситель осторожно поднял шест, лежавший на маленьком причале, и столкнул суденышко в темную воду. Наверху внезапно вспыхнул фонарь, дверь конюшни с грохотом распахнулась. Пол затаил дыхание. Наконец шум пьяного солдатского разочарования за спиной стих. Мимо медленно проплывали деревья, стоящие на недалеком берегу. – А тебе за это ничего не будет? – спросил Пол. – Тебя не обвинят, когда увидят, что ты пропал? – Госпожа за меня заступится. – Мальчик подался вперед, словно отыскивая на берегу ориентир в непроглядном, по мнению Пола, мраке. – К тому же они так надрались, что все равно не поймут, куда я подевался. Я просто могу сказать, что ушел спать в посудомоечную, потому что они слишком шумели. – Что ж, еще раз спасибо. Куда ты меня везешь? – К себе домой. Ну, не совсем к себе. Мы все там живем. Пол расслабился. Теперь, когда внезапное пробуждение и удачный побег остались в прошлом, он почти наслаждался тишиной ночи и ощущением скольжения под другой, еще большей звездной рекой. Здесь были мир и какое ни на есть, но общество. – А кто такие «мы»? – спросил он наконец. – О, это я и мои товарищи, – с гордостью ответил Гэлли. – Парни из Устричного домика. Мы за Белого короля, все до единого. Они привязали лодку к широкому причалу, выдающемуся далеко в реку. Место, где причал касался берега, и ведущая наверх узкая лесенка освещались единственным фонарем, медленно покачивавшимся на ветру. Пол поднял голову и увидел контуры мыса. – Ты там живешь? – Сейчас да. Там некоторое время никто не жил. – Проворный как белка, Гэлли вскочил из лодки на причал. Потом наклонился и вытащил из лодки мешок, которого Пол не заметил. Опустив его на причал, он протянул руку Полу. – Когда-то здесь останавливались все лодки… люди пели, заносили сети… Пол стал взбираться следом за Гэлли на холм. Лестница была вырублена в сплошной скале; ступеньки оказались узкими и скользкими от ночной росы. Пол обнаружил, что безопасно подниматься он может, лишь повернувшись боком и ставя ступню вдоль ступеньки. Он посмотрел вниз. Фонарь горел уже где-то далеко. Течение занесло лодку под причал. – Иди быстрее, – прошептал Гэлли. – Тебя надо скорее спрятать. Люди здесь ходят редко, но если за тобой охотятся солдаты, то незачем, чтобы тебя кто-нибудь видел. Пол наклонился в сторону холма, нашарил ступеньки выше себя и стал подниматься быстро, как мог. Мальчик, хотя и тащил мешок, время от времени спускался и поторапливал его. Наконец они поднялись на самый верх. Тут не было фонаря, и Пол разглядел лишь темный силуэт дома на фоне звездного неба. Гэлли взял его за рукав и повел вперед. Вскоре под ногами заскрипели доски. Гэлли остановился и постучал в дверь. Через несколько секунд на уровне колен Пола появился освещенный прямоугольник, а в нем – чье-то лицо. – Кто там? – послышался писклявый голосок. – Гэлли. И я привел кое-кого. – Без пароля пустить не могу. – Пароля? – раздраженно прошипел Гэлли. – Когда я утром уходил, никакого пароля не было. Открывай. – Но откуда мне знать, что это ты? – Лицо, которое, как теперь разглядел Пол, виднелось в прорезанной в двери щели, нахмурилось в забавной попытке изобразить официальность. – Ты что, свихнулся? Впускай нас, Указчик, а то как получишь по сусалам, так сразу узнаешь, кто я такой. Щель закрылась, секунду спустя распахнулась дверь; пахнуло слабым запахом рыбы. Гэлли подхватил мешок и шмыгнул внутрь. Пол последовал за ним. Указчик, маленький бледный мальчик, отступил на несколько шагов, разглядывая Пола. – Кто это? – Он со мной. Переночует у нас. Что это за ерунда с паролем? – Это Мияги придумал. Сегодня вокруг шныряли какие-то странные люди. – Так откуда мне было знать пароль, если меня тут не было? Гэлли яростно взлохматил и без того растрепанные волосы Указчика и подтолкнул его, направляя в темный коридор. Они вошли вслед за мальчишкой в просторное помещение размером с церковный зал с высоким потолком. Его освещало всего несколько свечей, поэтому тут было скорее темно, чем светло, но, насколько смог заметить Пол, пусто, если не считать навязчивого запаха сырости и речной тины. – Все в порядке, – нараспев произнес Указчик. – Это Гэлли. Он с собой кого-то привел. Из сумрака вынырнули темные фигурки – сперва две-три, затем много, словно сказочные существа, появляющиеся из лесных убежищ. Через несколько секунд Пола и его проводника окружили три десятка детей. Многие протирали глаза, еще припухшие от сна. Никто из них не был старше Гэлли, большинство намного младше. Девочек оказалось всего несколько; все дети были грязными и худыми от голода. – Мияги! Откуда взялся пароль, и почему ты мне ничего не сказал? Кругленький коротышка шагнул вперед. – Пароль я придумал совсем не для того, чтобы тебя не пускать, Гэлли. Сегодня вокруг шастали какие-то незнакомые люди. Я велел малышам сидеть тихо и не впускать никого, кто не скажет «заварной крем». Несколько малышей повторили пароль – с восхищением и трепетом, потому что им доверили секрет, а может, смутно припомнив и сам крем. – Ясно, – подвел итог Гэлли. – Так вот, я вернулся, а это мой друг… – Он нахмурился и потер лоб. – Тебя как зовут, губернатор? Пол представился. – Правильно, это мой друг Пол, и он тоже за Белого короля, так что бояться нечего. Вы трое – подбросьте дров в огонь, а то тут холодно, как на улице. Миледи прислала немного хлеба с сыром. – Он бросил мешок на пол. – Всех имен тебе не запомнить, но все же… Мияги и Указчика ты уже знаешь. Вон там Чесапик… уже успел заснуть, сурок ленивый. Это Голубка, сестра Указчика, а это мой братец Бэй. – Услышав свое имя, тощий курносый мальчишка с вьющимися рыжими патлами скорчил жуткую рожу. Гэлли сделал вид, будто собирается дать ему пинка. Мальчики и девочки разбежались выполнять приказы. Оставшись вдвоем с Гэлли, Пол повернулся к парнишке и тихо спросил: – Что значит, я за Белого короля? Я ничего про это не знаю… я в здешних краях впервые. – Может, и так, – ухмыльнулся Гэлли. – Но раз ты убежал от солдат Красной королевы [18], то вряд ли носишь ее эмблему, верно? Пол покачал головой. – Все это для меня темный лес. Я даже не знаю, как попал в вашу страну. В лесу на меня наткнулся один человек и послал в гостиницу – тип со странными глазами по имени Джек. Но про королей или королев я ничего не знаю. – Тебя прислал Джек? Тогда ты знаешь гораздо больше, чем говоришь. Разве ты не воевал вместе с ним? Пол снова покачал головой, на сей раз беспомощно. – Да, я воевал… на войне. Но не здесь. И больше я ничего не могу вспомнить. Он тяжело опустился на деревянный пол и прислонился спиной к стене. Возбуждение уже улетучилось, навалилась усталость. В лодке ему удалось поспать всего пару часов. – Ничего, губернатор, не унывай. Разберемся. Гэлли раздал хлеб и сыр, но Пол не так давно поел и, хотя успел снова проголодаться, не захотел еще больше уменьшать и без того скудные порции детей. Они выглядели настолько маленькими и истощенными, что даже смотреть, как они едят, и то было больно. Но, несмотря на свой вид, они оказались на удивление послушными сорванцами, и каждый терпеливо дожидался своей порции еды. Потом, когда огонь разгорелся и комната наконец согрелась, Пол собрался было спать, но последние события настолько возбудили детей, что сонливость у них пропала окончательно. – Песню! – крикнул кто-то, и остальные подхватили: – Да, песню! Пусть он споет! Пол покачал головой. – Боюсь, я не помню ни одной песни. Жаль, но это так. – Ничего, – сказал Гэлли. – Голубка, спой. У нее хороший голос, хоть и не самый громкий, – пояснил он. Девочка встала. Ее темные спутанные волосы рассыпались по плечам, удерживаемые лишь грязной белой ленточкой на лбу. Она нахмурилась и сунула в рот палец. – Какую песню? – О том, откуда мы пришли. – Гэлли, скрестив ноги, уселся рядом с Полом, словно шейх из пустыни, развлекающий знатного иностранца. Голубка задумчиво кивнула, вынула изо рта палец и запела высоким, нежным и слегка дрожащим голоском: Окруженный этим маленьким племенем, прислушиваясь к голосу Голубки, взлетающему ввысь, словно искорки от костра, Пол внезапно ощутил собственное одиночество, незримым облаком окутывающее его. Возможно, он сможет остаться с ними, стать для детей кем-то вроде отца, позаботиться, чтобы они не голодали и не боялись мира за стенами старого дома. В голосе девочки Пол уловил печаль, некую нотку скорби, таящуюся в незатейливой мелодии. Ему показалось, будто он слышит жалобный писк выпавшего из гнезда птенца, безнадежно оповещающего мир об утраченных навсегда тепле и безопасности. Песенка продолжалась, глаза Пола стали закрываться. И он заснул под разгоняющее ночь пение Голубки. Пол резко проснулся. Рядом с ним на коленях стоял Гэлли. – Тихо, – прошептал мальчик. – Возле дома кто-то есть. Может, солдаты. Пол сел и снова услышал стук, сухо прозвучавший в пустоте дома. «Может, никакие это и не солдаты, – подумал Пол, все еще не избавившись от отрывков сна. – Может, это просто погибающая птица». – Поднимись туда, – показал Гэлли на хлипкую лесенку, ведущую на одну из галерей. – Мы не скажем, что ты здесь, кем бы они ни оказались. Пол поднялся по скрипучим и угрожающе прогибающимся ступенькам. По ним, несомненно, давно уже не поднимался никто настолько тяжелый. Упорный стук раздался вновь. Гэлли дождался, когда Пол скрылся в темноте наверху, потом вытащил из очага тлеющую головню и подкрался к двери. Сквозь широкое веерообразное окно над ней сочился бледно-голубой свет – заря была уже близка. – Кто там? Наступила пауза, словно стучавший не ожидал услышать ответ. Раздавшийся голос оказался плавным и почти по-детски нежным, однако Пол, услышав его, ощутил, как у него поднимаются волосы на затылке. – Честные люди. Мы ищем нашего друга. – Мы вас не знаем. – Гэлли с трудом заставлял себя говорить спокойно. – Поэтому здесь никто не может назваться вашим другом. – А-а… Но может, вы его видели, нашего друга? – Кто вы такие и почему стучите к нам в дверь в такой час? – Просто путники. Вы не видели нашего друга? Когда-то он был солдатом, и его ранили. Теперь у него не все в порядке с головой. Если вы его от нас прячете, то это очень жестоко… мы его друзья и сможем ему помочь. Голос звучал с доброжелательной убедительностью, но в нем угадывалась и едва различимая жадность. Пола стиснул слепой страх. Ему хотелось заорать на того, кто стоял за дверью, велеть ему убираться и оставить его в покое. Но вместо этого он сунул в рот костяшки сжатых в кулак пальцев и сильно прикусил их. – Мы никого не видели и никого не прячем. – Гэлли попытался придать голосу убедительность и раздраженность, но ему это плохо удалось. – Теперь это наш дом. Мы люди работные и должны выспаться, так что уходите, пока мы не спустили на вас собак. Из-за двери послышалось негромкое бормотание. Дверь скрипнула, словно на нее кто-то на секунду сильно надавил. Вновь превозмогая страх, Пол стал пробираться по галерее в сторону двери, чтобы оказаться рядом с Гэлли и помочь ему, если начнутся неприятности. – Очень хорошо, – произнес наконец голос. – Нам очень жаль, что мы вас потревожили. Мы сейчас уйдем. Жаль, но придется поискать нашего друга в другом городе, раз его здесь нет. – Опять послышался скрип, брякнула задвижка на двери. Невидимый незнакомец заговорил снова, словно не он только что испытывал на прочность засов. – Если вам доведется встретить такого человека – бывшего солдата, возможно, немного смущенного или странного, то передайте ему, чтобы он поискал нас в «Мечте короля» или в других гостиницах вдоль реки. Нас зовут Джойнер и Таск. Нам очень хочется помочь другу. На крыльце заскрипели тяжелые сапоги, потом наступила долгая тишина. Гэлли протянул было руку, собираясь открыть дверь, но Пол, перегнувшись через перила галереи, знаком велел ему не делать этого, а сам подобрался к окошку над дверью и осторожно выглянул. Возле крыльца стояли две фигуры, укутанные в темные плащи. Одна была чуть повыше другой, но, если не считать этой разницы, Пол видел лишь два сгустка мрака на фоне предрассветной серости. Сердце его застучало еще быстрее, и он отчаянно зажестикулировал, приказывая Гэлли не шевелиться. При свете, пробивавшемся сквозь окошко, Пол разглядел, что кое-кто из детей проснулся и выглядывает из разных уголков Устричного домика, широко раскрыв испуганные глаза. Фигура пониже склонила голову, словно прислушиваясь. Сам не зная почему, Пол отчаянно не хотел, чтобы эти люди, кем бы они ни оказались, нашли его. Сердце колотилось громко, как барабан. В смятенное сознание Пола откуда-то пробилась картина пустого пространства – огромной бескрайней пустоты, где существует только он… и два существа, что охотятся за ним. Низенький приблизил голову к своему компаньону, словно шепча ему на ухо, потом оба повернулись, зашагали по тропе и скрылись в поднимающемся от реки тумане. – Двое, говоришь? Так ты этих двух странных незнакомцев и видел? Мияги энергично закивал. Гэлли сосредоточенно нахмурился. – Прежде я о них не слышал, – сказал он наконец. – Но нынче в наших краях бродит немало незнакомцев. – Он улыбнулся Полу. – Не обижайся. Но если они не солдаты, то шпионы или что-то вроде того. И они еще вернутся. Пол решил, что мальчик, вероятно, прав. – Тогда остается только одно. Я уйду, и они уйдут вслед за мной. – Он сказал это небрежно, хотя мысль о столь скором уходе причинила ему почти физическую боль. Но глупо было надеяться настолько быстро обрести покой. Пол мало что помнил, но знал, что очень давно не был в том месте, которое мог бы назвать домом. – Как лучше всего покинуть город? И вообще, что находится вокруг него? Я понятия об этом не имею. – Перемещаться по Квадратам не так-то просто, – заметил Гэлли. – С тех пор как мы сюда пришли, многое изменилось. И если ты просто пойдешь куда глаза глядят, то угодишь к солдатам Красной королевы, а это означает темницу или нечто похуже. – Он мрачно покачал головой и прикусил нижнюю губу. – Нет, придется посоветоваться со знающим человеком. Отведу-ка я тебя к епископу Хамфри. – А кто это? – Ты поведешь его к Старому Коротышке? – изумился малыш Мияги. – К этому болтуну? – Он многое знает. И скажет, куда ему идти. – Гэлли обернулся к Полу, словно приглашая его разрешить спор. – Епископ – человек умный. И знает названия всех вещей, даже таких, у которых вроде бы и названия нет. Ну, что скажешь? – А ему можно доверять? – Он любит трепаться, это верно, но он персона важная, поэтому красногрудые его не трогают. – Гэлли хлопнул в ладоши, призывая к вниманию. Его обступили дети. – Я поведу моего друга к епископу. Пока меня не будет, никому из дома не выходить и уж тем более никого не впускать. Эта идея насчет пароля хороша, поэтому не открывайте дверь никому, даже мне, если я не скажу слово «крем». Все поняли? «Крем». Мияги, остаешься за старшего. А ты, Бэй, кончай ухмыляться. Попробуй хоть разок вести себя серьезно, договорились? Гэлли вывел Пола через заднюю дверь, за которой оказался пологий холм, поросший сосновым лесом, доходящим почти до стен Устричного домика. Мальчик внимательно осмотрелся, потом махнул Полу, веля идти следом под прикрытие деревьев. Через минуту они продирались через столь густой лес, что большой дом всего в нескольких десятках шагов позади был уже неразличим. Густой утренний туман прижимался к земле. В лесу было неестественно тихо; если не считать хруста собственных шагов по ковру из сосновых иголок – мальчик двигался практически бесшумно, – Пол не слышал ничего. Не шелестел ветвями ветер, не приветствовали восходящее солнце птицы. Когда они шли между деревьями по колено в тумане, Полу представилось, будто он шагает по облакам. Эта мысль пробудила смутное воспоминание, но недостаточно четкое, чтобы уловить его и исследовать подробнее. Так они шли не меньше часа, все чаще и чаще спускаясь вниз по склону холма, и тут Гэлли, опережавший Пола на несколько шагов, махнул, приказывая остановиться. Мальчик поднял руку, предупреждая любые вопросы, потом неслышно подошел к Полу. – Перекресток совсем рядом, – прошептал он. – Но я, кажется, что-то услышал. Они спустились дальше по склону и вышли на ровное место, где между деревьями виднелась красноватая полоска грунтовой дороги. Гэлли повел Пола вдоль дороги с величайшей осторожностью, словно они крались мимо спящей змеи. Внезапно он опустился на колени и, дернув Пола за одежду, заставил его присесть. Неподалеку лесную дорогу пересекала вторая, узкая и пыльная. На перекрестке торчали два указателя, смотревших в одну сторону; надписи на них Пол разобрать не смог. Гэлли пополз вперед и спрятался за кустом, откуда мог наблюдать за перекрестком, до которого оставалось шагов пятьдесят. Они молча ждали, причем так долго, что Пол уже решил было встать и потянуться, но вдруг услышал слабый шум – ритмичный, как биение сердца, и медленно становящийся громче. Шаги. Из-за деревьев в тумане показались две фигуры, идущие в их сторону оттуда, куда были направлены указатели. Парочка шла неторопливо, волоча плащи по влажной от росы дороге. Один был очень высок и двигался какой-то странной походкой. Обоих Пол уже видел утром возле крыльца. У него перехватило дыхание, и он на мгновение испугался, что не сможет дышать. На перекрестке фигуры остановились, тихо посовещались несколько секунд, и двинулись в том направлении, откуда пришли Пол и Гэлли. Вокруг ног идущих завивался туман. Кроме мешковатых плащей на незнакомцах были бесформенные шляпы, но Пол заметил, как на лице у низенького блеснули стеклышки очков. Кожа высокого имела странный сероватый оттенок, и он что-то держал во рту, поскольку нечто, подпиравшее изнутри верхнюю губу, было слишком велико, чтобы сойти за зубы. Пол стиснул кулаки, процарапав в земле, усыпанной сосновыми иголками, длинные бороздки. Он ощущал во всем теле какую-то почти лихорадочную легкость, но знал, что на этой дороге за ним охотится смерть… нет, нечто хуже смерти, нечто еще более пустое, мрачное и беспредельное, чем смерть. И, словно ощутив его мысли, фигуры внезапно остановились на дороге, как раз напротив их укрытия. Пульс Пола, и без того неровный, бешено зачастил, отдаваясь в висках. Низенький наклонился и вытянул шею, отчего стал похожим на существо, которому привычнее передвигаться на четырех конечностях. Он медленно повел головой, и Пол увидел, как поблескивают стеклышки очков. Мгновение растянулось на бесконечность. Высокий опустил ладонь на плечо компаньона, что-то пророкотал – перепуганный Пол сумел разобрать лишь слово, прозвучавшее как «сургуч», – и двинулся дальше, переставляя ноги так, будто они были связаны в лодыжках. Секунду спустя низенький выпрямился и пошел следом, подняв плечи и вытянув шею вперед. Пол выдохнул обжигавший легкие воздух, лишь когда фигуры исчезли в тумане, и после этого некоторое время лежал неподвижно. Гэлли тоже не торопился подниматься. – Возвращаются в город, – тихо проговорил мальчик. – Это хорошо. Там им дел хватит. Но нам, думаю, все равно лучше не идти по дороге. – Он встал. Пол тоже поднялся и побрел следом, чувствуя себя так, словно свалился с большой высоты. Вскоре Гэлли пересек дорогу и двинулся по боковой тропке, вившейся среди деревьев и поднимавшейся по пологому склону. На вершине холма, окруженный березовой рощицей, стоял очень небольшой замок, чья главная башня была увенчана чем-то вроде остроконечной шапочки. Подъемный мост был опущен, а ворота – не крупнее двери обычного дома – стояли распахнутыми. Епископа они обнаружили в передней комнате в окружении полок с книгами и свитками, где он читал какую-то брошюрку при свете, проникающем в комнату через дверь. Он так плотно сидел в деревянном кресле, что с трудом представлялось, как он сможет встать. Епископ оказался человеком крупного сложения и лысым; нижняя губа у него выдавалась вперед, а рот был настолько широк, что Пол почти уверил себя в том, что его челюсть состоит из большего числа костей, чем положено. Услышав шаги по полированному каменному полу, епископ поднял голову. – Хмм-м. Посреди моего часа поэзии, моего столь краткого момента мыслительного отдыха. Покоя и прочего. – Он захлопнул книгу и опустил ее туда, где полушарие живота соприкасалось с миниатюрными ножками – там не оказалось места достаточно плоского, чтобы удостоиться названия коленей. – А-а, парнишка из гостиницы. Гэлли, верно? Хранитель огня в очаге. И что тебя ко мне привело? Неужели одна из насаженных на вертел туш молит об отпущении грехов? Пламя в очаге порой пробуждает подобные мысли. Харрам, харрам. – Пол не сразу понял, что эти раскатистые звуки означают смех. – Верно, епископ Хамфри, я пришел просить тебя о помощи. – Гэлли ухватил Пола за рукав и подтолкнул вперед. – Этому джентльмену нужен совет, и я сказал ему: «Обратись к епископу Хамфри. Он в наших краях самый умный». И вот мы здесь. – Воистину так. – Епископ уставился на Пола глазами-изюминками и после мгновенного, но пристального осмотра отвел взгляд. Глаза его ни на чем не задерживались подолгу, и это придало его словам оттенок раздражения. – Что, незнакомец? Недавний иммигрант в наши убогие края? Или же кратковременный гость? Путешествуете по нашим землям? Пол помедлил, не решаясь ответить. Несмотря на заверения Гэлли, он не ощущал симпатии к Хамфри. Было в епископе что-то отстраненное, словно между ним и остальным миром располагалось нечто стеклянистое и колючее. – Да, я здесь незнакомец, – признал он наконец. – Я пытался покинуть город, но, похоже, не могу это сделать из-за каких-то трений между сторонниками красных и белых – некоторые из красных солдат хотели причинить мне вред, хотя я им ничего не сделал. К тому же меня разыскивают и другие люди, с которыми мне не хотелось бы встречаться… –… Поэтому мы должны подсказать ему, как лучше всего покинуть Квадраты, – закончил за него Гэлли. – Квадраты? – удивился Пол, но епископ, похоже, понял. – Ах да. Что ж, тогда каким образом вы ходите? – Он на мгновение прищурился, затем поднес к глазу монокль, висевший на ленточке над округлым животом. В пухлых пальцах епископа он казался осколочком стекла. – Мне трудно это сказать, поскольку вы тоже не местный, как Гэлли и его сорванцы. Хмм-м. В вас есть что-то от пехотинца, но в то же время и что-то от всадника. Разумеется, вы можете оказаться и совершенно иной фигурой, но предположения по поводу способа передвижения могут для меня оказаться бессмысленными – с тем же успехом можно спрашивать рыбу, как ей больше нравится путешествовать, в коляске или на велосипеде… надеюсь, вы меня поняли. Харрам, харрам. Слова епископа совсем сбили Пола с толку, но ведь Гэлли предупреждал, что тот любит поболтать. Пол изобразил внимание. – Принеси-ка мне книгу, мальчик – вон ту, большую, – показал Хамфри. Гэлли проворно бросился выполнять поручение и вернулся, с трудом удерживая огромную, переплетенную в кожу книгу размером чуть ли не с него самого. Пол помог ему раскрыть фолиант и уложить на подлокотники епископского кресла. Он ожидал увидеть карту, но, к своему удивлению, обнаружил на страницах лишь сетку из разноцветных квадратов со вписанными пометками и маленькими диаграммами. – Ну-ка, посмотрим… – Епископ провел вдоль сетки широким указательным пальцем. – Наиболее вероятный для тебя путь – здесь, в противоположном от нас углу. Но я всегда любил отважно перемещаться по диагонали, по крайней мере, со дня принятия сана. Харрам. Однако поступили сообщения, что в тех краях завелся чрезмерно хищный зверь, так что я не назвал бы такой путь основным вариантом. Но ты и так сейчас ограничен в выборе пути. У королевы неподалеку отсюда замок, а ты, насколько я понял, предпочитаешь не встречаться с ее подданными, верно? – Он пристально взглянул на Пола, тот покачал головой. – Думаю, да. К тому же, сама госпожа частенько навещает эти края. А перемещается она очень быстро, поэтому тебе не следует планировать долгие переходы через ее любимые территории, даже если она на них временно отсутствует. Епископ откинулся на спинку кресла, заставив его скрипнуть, и жестом велел Гэлли поставить книгу на место, что тот, кряхтя, и выполнил. – Мне надо поразмыслить, – заявил толстяк и опустил пухлые веки. Он молчал так долго, что Полу показалось, будто епископ заснул, и он воспользовался возможностью осмотреться. Кроме епископской коллекции любовно переплетенных книг, на полках имелось и множество любопытных предметов: бутыли с засушенными растениями, костями, поблескивающими кусочками минералов и даже целыми скелетами незнакомых Полу существ. На одной из полок одиноко стоял огромный сосуд с живыми насекомыми, некоторые из них напоминали корочки хлеба, а другие – миниатюрные пудинги. Разглядывая этих странных существ, ползающих друг по другу в закупоренном сосуде, Пол ощутил голод, секунду спустя сменившийся тошнотой. Да, он голоден, но все же не настолько. – Хотя можно многое высказать в пользу порядка, который ее Красное величество принесло нам во время этого продолжительного периода шаха, – внезапно произнес епископ, и Пол подскочил от неожиданности, – можно немало сказать и в пользу более либерального правления ее предшественницы. Следовательно, хотя у меня самого прекрасные отношения с нашей правительницей – и такие же были с предыдущей администрацией, – я способен понять, что вам в этом смысле повезло меньше. – Хамфри смолк и набрал полную грудь воздуха, словно собственная восхитительная риторика лишила его дыхания. – Если вы желаете избежать внимания нашего монарха, то советую избрать первый из предложенных мною вариантов. Таким образом вы пересечете весь наш квадрат и очутитесь на его границе. Ужасный же зверь наверняка есть порождение фантазии крестьян, которые подобными сказками скрашивают свою монотонную и унылую жизнь. Я нарисую вам карту. До нужного места вы сможете добраться еще до заката. Счастливого пути, молодой человек. – Хамфри решительно опустил ладони на подлокотники своего широкого кресла. – Храбрость решает все. Пока Гэлли отыскивал для епископа бумагу и перо, Пол ухватился за шанс задать вопрос. В последнее время он путешествовал в тумане – как буквально, так и фигурально. – А как называется ваша страна? – Иногда ее называли Восемь в Квадрате – по крайней мере, в древнейших и наиболее мудрых книгах. Но тем из нас, кто живет здесь всегда, редко приходится ее как-то называть, поскольку мы тут живем! Видите ли, это все равно что попросить птицу дать название небу… Пол торопливо задал еще один вопрос: – И вы когда-то были в хороших отношениях с Белым королем? – С королевой. Никто из нас никогда не встречался со спящими сеньорами наших жалких территорий – вернее, уклоняющимися от хлопот владыками. Нет, именно госпожи, будь они обе благословенны, традиционно поддерживают порядок в нашей стране, пока их супруги остаются дома. – А-а… Но если вы были в хороших отношениях с Белой королевой, а сейчас на этих землях правит Красная, то как вы сумели остаться и ее другом? – Уважение, молодой человек, – несколько раздраженно ответил епископ. – Если коротко, то все дело в нем. Ее Красное величество полагается на мои суждения – а я, следует добавить, даю ей советы как по вопросам светским, так и духовным, – и таким образом я приобрел весьма уникальный статус. Ответ Пола не удовлетворил. – Но если Красная королева узнает, что вы мне помогли, несмотря на то что ее солдаты меня ищут, разве она не разгневается? И если Белая королева когда-либо вернет себе власть, разве не разгневается и она за то, что вы были столь близки с ее врагом? Теперь Хамфри откровенно вышел из себя. Его кустистые брови сошлись и соединились под острым углом над переносицей. – Молодой человек, разговоры на темы, в которых вы несведущи, не делают вам чести, пусть даже это нынче модно. Однако в интересах образования, в котором вы явно нуждаетесь, я вам кое-что объясню. – Он прочистил горло как раз в тот момент, когда вернулся Гэлли с пером и большим листом бумаги. – Я все нашел, епископ. – Да, мальчик, хорошо. А теперь помолчи. – Епископ ненадолго задержал на Поле взгляд, потом вновь предоставил своим глазкам смотреть куда заблагорассудится. – Я уважаемый человек и не смею, ради блага всей страны, поддерживать своим немалым весом и репутацией ту или иную фракцию. Потому что фракции эти непостоянны, даже эфемерны, в то время как скала, на которую опирается мое епископство, сделана из вечного материала. Так что, если прибегнуть к аналогии, моя позиция напоминает положение человека, сидящего на стене. Это может показаться опасным тому, кто, не обладая моим опытом и природным чувством равновесия, смотрит на меня снизу. Фактически такому человеку кажется, будто я нахожусь в постоянной опасности… и в любой момент могу свалиться. Но вид сверху, изнутри, – он постучал по своей лысой голове, – совершенно иной, смею вас заверить. Я обладаю безупречной для сидения на стене формой. И мой Хозяин создал меня как раз для постоянного балансирования между двумя неприемлемыми крайностями. – Понятно, – пробормотал Пол, не зная, что сказать в ответ. После объяснения настроение епископа заметно улучшилось. Он быстро начертил карту и царственным жестом протянул ее Полу. Тот поблагодарил, вышел вместе с Гэлли из крошечного замка и зашагал по подъемному мосту. – Оставьте дверь открытой! – крикнул им вслед епископ. – Не хочется сидеть взаперти в такой чудесный день, к тому же мне некого бояться! Проходя по подъемному мосту, Пол взглянул вниз и увидел, что ров вокруг замка совсем мелкий. Его можно было перейти вброд, едва замочив лодыжки. – Я ведь говорил, что у него найдется для тебя ответ, – весело сказал Гэлли. – Да, – согласился Пол. – Я уже понял, что он из тех, у кого есть ответ на любой вопрос. На возвращение ушел почти весь день. Когда путешественники подошли к Устричному домику, солнце уже опустилось за лес. Полу давно хотелось присесть и дать отдых ногам. После первого же толчка Гэлли дверь распахнулась. – Проклятые обалдуи! – взбеленился Гэлли. – Совсем распустились, даже не могут запомнить, что я им велел. Мияги! Чесапик! Ответило ему только эхо. Когда Пол шагал вслед за мальчиком по коридору, а шаги звучали глухо, как удары по барабану, он ощутил, как у него сжалось сердце. В воздухе витал странный запах – морской, солоноватый и неприятно сладковато-кислый. В доме было очень и очень тихо. В большой комнате тоже царила тишина, только на этот раз никто не прятался. Повсюду на полу лежали дети. Некоторые после удара упали и остались лежать в странной позе застывшего танцора, тела других были небрежно свалены в кучи по углам, словно использованные и выброшенные вещи. Они были не просто убиты, а лишены жизни каким-то непонятным для Пола способом: вскрыты, вышелушены и опустошены. Опилки на полу слиплись в красные комки, но еще не успели впитать всю кровь, тошнотворно поблескивающую в слабеющем вечернем свете. Застонав, Гэлли рухнул на колени, и его глаза распахнулись от ужаса настолько широко, что Пол даже испугался, как бы они не выскочили из орбит. Ему захотелось увести мальчика отсюда, но он обнаружил, что и сам не в силах шевельнуться. А на стене, над самой большой кучей тел, полукругом над бледными переплетенными руками и ногами, над лицами с широко раскрытыми ртами, было расплывшимися ярко-красными буквами написано единственное слово: «КРЕМ». СЕТЕПЕРЕДАЧА/ИНТЕРАКТИВ: IEN, час 4 (Евр, СевАм) – «Удар в спину». (Изображение: Кеннеди бежит по поместью, спасаясь от смерча.) ГОЛОС: Стаббак (Каролюс Кеннеди) и Ши На (Венди ‚хира) вновь пытаются бежать из поместья-крепости таинственного доктора Мафусаила (Мойше Рейнер). Роли Джеффриса и еще шести эпизодических персонажей вакантны. Заявки подавать по адресу: IEN.BKSTB.CAST. |
||
|