Глава двадцать седьмая.

Ясность за гранью

Кэддерли постукивал пальцем по своим губам, изучая разыгрывающуюся перед ним сцену. Он верил, что женщина сейчас разговаривала с Гвенвивар, и чувствовал себя неловко, словно он наблюдал за воспроизведением одного из личных жизненных моментов.

«Она такая милая и симпатичная, не правда ли?» – сказала Кэтти-бри, гладя рукой по воздуху, будто ласкала большую пантеру, крутящуюся у неё под ногами. – «Вся в кружевах и таком пышном убранстве, высокая и стройная, и ни одного глупого слова не сорвётся с её накрашенных губ, нет, нет».

Кэддерли чувствовал, что она была там, но, в то же время, и нет. Движения женщины были слишком детальными и сложными, чтобы быть просто отголосками памяти. Нет, она переживала те моменты в точности так, как они уже происходили раньше. Разум Кэтти-бри был в прошлом, тогда как тело было в ловушке времени и пространства.

Со всем своим уникальным опытом, связанным с физическим старением и возвращением в прежнее состояние, Кэддерли всё же был в тупике от внезапного приступа безумия женщины. Было ли это настоящим безумием, думал он, или, возможно, она и вправду оказалась в ловушке неизвестных скоплений разрозненных пузырей в безбрежном океане времени? Кэддерли часто размышлял о прошлом, как и часто задумывался о том, что каждый проходящий миг мог быть кратким отображением бесконечной игры, либо же прошлое навсегда оставалось позади сразу после наступления следующего мгновения.

Когда он наблюдал за Кэтти-бри, ему казалось, что прошлое уже не было столь уж невозвратным, как того требовала логика.

Существовала ли возможность путешествий во времени? Существовала ли возможность предвидеть непредвиденные предпосылки бедствия?

«Как по–твоему, Гвен, она симпатичная?» спросила Кэтти-бри, вырывая жреца из размышлений.

Дверь позади Кэддерли открылась, и он увидел входящего в комнату Дриззта. Дроу вздрогнул, когда понял, что Кэтти-бри вошла в одно из своих состояний. Прикладывая палец к губам, Кэддерли попросил его соблюдать тишину, и Дриззт, с обеденным подносом в руках, предназначенным для женщины, встал, не издавая ни звука и вглядываясь в свою любимую жену.

«Дриззт находит её вполне симпатичной», – продолжила, Кэтти-бри, по–прежнему не обращая на них внимания. «Он ходит в Серебристую Луну, как только выпадает случай, и по большей части потому, что он считает её симпатичной». Женщина сделала паузу и подняла взгляд – но, конечно, не на Кэддерли с Дриззтом – и улыбнулась со сладостной горечью. «Надеюсь, он найдёт свою любовь, очень надеюсь», – обратилась она к пантере, которую, стоящие рядом, не могли видеть. «Но только не с ней и не с кем–либо из её окружения, потому что тогда он покинет нас. Я желаю ему счастья, но с подобным я бы не смогла смириться».

Кэддерли вопросительно посмотрел на Дриззта.

– Тогда мы в первый раз отбили Мифрил Халл, – сказал он.

– Что-то насчёт тебя и Леди Аластриэль? – спросил Кэддерли.

– Мы просто друзья, – ответил Дриззт, не отрывая глаз от своей жены. – Она позволила мне ходить в Серебристую Луну, и я знал, что там смогу добиться больших успехов, чтобы быть принятым на Поверхности. Он подошёл к Кэтти-бри.

– Как долго?

– Она совсем недавно находится в том другом месте.

– Там, где она настоящая – моя Кэтти, – горестно проговорил Дриззт. – Где–то там, в глубине своего разума, она осознаёт себя.

Женщина вдруг затряслась: её руки конвульсивно задёргались, голова запрокинулась назад, а глаза закатились, показывая белки. Фиолетовое сияние волшебного огня появлялось вокруг неё снова и снова, Кэтти-бри приподнялась в воздух с вытянутыми в стороны руками, её темно–рыжие волосы развевались по несуществующему ветру.

Дриззт отложил поднос и надел глазную повязку. Он колебался лишь мгновение по настоянию Кэддерли, который приблизился к Кэтти-бри и даже рискнул прикоснуться к ней во время опасного перехода её состояний.

Кэддерли закрыл глаза и открыл свой разум для всех вероятностей в водовороте резких спазмов, мучающих женщину.

Его откинуло назад, а место жреца тут же занял Дриззт. Крепко обнимая Кэтти-бри и осторожно опуская её на пол, он ослабил хватку. Умоляя хоть что–нибудь объяснить, дроу посмотрел на Кэддерли, но увидел, что жрец был ещё больше озадачен: широко раскрыв глаза, он всматривался в свою руку.

Дриззт тоже посмотрел на ту кисть Кэддерли, которой жрец коснулся Кэтти-бри. Она просвечивала и мерцала голубым, но постепенно затвердевала и вновь приобретала цвет кожи.

– Что это было? – спросил дроу после того, как Кэтти-бри окончательно успокоилась.

– Я не знаю, – признался Кэддерли.

– Слова, которые я так часто слышу в последнее время.

– Согласен.

– Но выглядишь ты так, будто уверен, что мою жену уже не спасти, – сказал Дриззт более резким тоном.

– Я не хочу создавать такого впечатления.

– Я вижу, как вы с Джарлакслом качаете головами, как только речь заходит о ней. Вы не верите, что мы можем вернуть её обратно, по крайней мере, не полностью. Ты потерял надежду, но потерял бы ты её, если в подобном состоянии сейчас здесь находилась бы леди Даника, а не Кэтти-бри?

– Друг мой, конечно же, ты не должен...

– Должен ли я тоже сдаться? Ты этого ждёшь от меня?

– Ты здесь не один такой, кто всё ещё цепляется за отчаянную надежду, мой друг, – пробурчал Кэддерли.

При этом упоминании Дриззт слегка успокоился.

– Даника найдёт их, – слова Дриззта прозвучали очень неискренне. Он продолжил мягким голосом: – Я чувствую, будто земля уходит у меня из–под ног.

Кэддерли сочувственно кивнул.

– Следует ли мне сражаться с драколичем в надежде на то, что, в случае его смерти, я снова встречусь со своей женой? – проговорил Дриззт и вновь повысил голос. – Или же выплёскивать ярость на зверя, только потому, что больше никогда не встречусь с ней?

– Ты спрашиваешь меня… все эти вопросы…– Кэддерли сделал тяжёлый вздох и беспомощно вскинул руки. – Я не знаю, Дриззт До’Урден. В случае с Кэтти-бри ни в чём нельзя быть уверенным.

– Мы знаем, что она безумна.

Кэддерли было начал отвечать:

– Разве? – но сдержался, не желая вовлекать Дриззта в свои недавние размышления.

Была ли Кэтти-бри и вправду безумной? Быть может, в той, другой реальности она реагировала на всё вполне рационально? Проживала ли она свою жизнь заново в той непоследовательной очерёдности, или же действительно возвращалась к временно–пространственным пузырям, принимая все те моменты за реальность?

Жрец покачал головой, поскольку у него не было времени строить предположения по подобному принципу, потому что все учёные и мудрецы, великие волшебники и жрецы, когда–либо собиравшиеся в храме Парящего Духа, полностью опровергли возможность свободных путешествий во времени.

– Но, ведь безумие, может оказаться временным явлением, – заметил Дриззт. – Но всё же вы с Джарлакслом считаете, что она потеряна навсегда. Почему?

– Когда безумие мучает человека слишком долго, разум может быть повреждён навсегда, – ответил Кэддерли суровым голосом, давая понять, что это будет практически неизбежным исходом, а не отдалённой возможностью.

– А безумие твоей жены, несомненно, промучило её довольно основательно. Боюсь, что – и Джарлаксл думает также – если чары, наложенные на неё, каким–либо образом исчезнут, то останется ужасный шрам.

– Ты боишься, но не знаешь точно.

Признавая это, Кэддерли кивнул.

– Я уже был свидетелем чудес до этого, друг мой. В этом самом месте. Не сдавайся и не теряй надежду.

Это было всё, чем он мог поделиться, и, в конце концов – всё, что ожидал услышать от него Дриззт.

– Как думаешь, остались ли у богов чудеса? – тихим голосом спросил тёмный эльф.

Кэддерли усмехнулся и пожал плечами.

– Я схватил солнце и притянул его к себе, – напомнил он дроу. – Не знаю, как я это сделал, и не задумывался над этим. Я схватил облако и сделал из него колесницу. Не знаю, как, и не задумывался. Мой голос был подобен грому… это правда, друг мой; и интересно, зачем кому–либо нужно спрашивать у меня обо всём этом. И ещё более интересно, почему они должны верить любому из моих ответов.

Дриззт не мог не улыбнуться на это и одобрительно кивнул. Он посмотрел на Кэтти-бри и потянулся, чтобы нежно погладить её густые волосы.

– Я не могу потерять её.

– Так давай же уничтожим нашего врага, – предложил Кэддерли. – Потом мы обратим всё своё внимание, все свои мысли и магию на Кэтти-бри, чтобы найти её в той …ясности за гранью… и вернём её чувства в это время и в это пространство.

– Гвенвивар, – сказал Дриззт, и Кэддерли удивлённо моргнул.

– Она ласкала кошку, да.

– Нет, я думаю о нашей следующей битве, – объяснил Дриззт. – Когда Король Призраков начал исчезать с поля сражения, Гвенвивар сбежала ещё быстрее. Она никогда не бежит от сражения. Ни от опасного элементаля, ни от чудовищного демона, и не от дракона, либо драколича. Но, прижав уши, она на полной скорости убежала в лес за деревья.

– Возможно, она преследовала одного из монстров.

– Она убегала. Вспомни рассказ Джарлаксла о его встрече с призраком, который, как он верил, был личем из хрустального Осколка.

– Гвенвивар не из этого уровня, и она боялась создать разрыв, когда Король Призраков открыл пространственный портал, – аргументировал Кэддерли.

– Место, в котором Гвенвивар, возможно, сможет ориентироваться, – ответил Дриззт. – Возможно, там смогу ориентироваться и я вместе с ней, чтобы попасть в то другое место.

Кэддерли не мог сдержаться, чтобы не улыбнуться на это умозаключение, и Дриззт вопросительно посмотрел на него.

– Существует старинная поговорка, что великие умы следуют разными путями для достижения одной и той же цели, – сказал жрец.

– Гвен? – с надеждой спросил Дриззт, похлопывая по своей поясной сумке. Но Кэддерли покачал головой.

– Пантера из астрального Плана, – объяснил жрец. – По своему собственному желанию она не сможет попасть туда, где обитает Король Призраков, пока кто–нибудь на том плане не приобретёт похожую статуэтку и не вызовет пантеру.

– Она бежала с поля боя.

– Потому что она боялась разлома, огромной дыры, которая могла бы поглотить всё, находящееся между ней и Королём Призраков, если бы их опасные способности столкнулись вместе. Возможно, этот разлом послал бы нашего врага на астральный или любой другой План, но существо, вероятно, довольно надёжно закреплено и здесь и на плане царства Теней, и поэтому могло бы вернуться. – Он всё ещё качал головой. – На этот вариант я не слишком надеюсь, и, боюсь, грядёт ещё худшее бедствие.

– Худшее? – сказал Дриззт и приглушённо засмеялся. – Худшее?

– Разве мы находимся в таком положении, когда вслепую приходится предпринимать самые отчаянные меры, на которые только мы способны? – спросил Кэддерли.

– А разве нет?

Жрец снова пожал плечами.

– Я не знаю, – признал он, снова останавливая свой взгляд на Кэтти-бри. – Возможно, мы найдём другой путь.

– Возможно, Денеир явит нам своё чудо?

– Будем на это надеяться.

– Ты имеешь в виду молиться.

– И это тоже.

***

Он поднёс ложку к её губам, и она не сопротивлялась, методично принимая еду. Дриззт опустил салфетку в чашу с тёплой водой, затем стёр с губ женщины частицу картофеля.

Но она не заметила этого, как и не ощутила вкуса еды, которую он приготовил. Каждый раз, когда он подносил ложку ко рту Кэтти-бри, она не выказывала никакого выражения, и всё это причиняло Дриззту боль и напоминало о тщетности всего предприятия. Он приправил картофель так, как любила его жена, но он понимал, что мог бы не добавлять корицу с мёдом, а использовать вместо этого горькие специи. Для Кэтти-бри это не имело бы никакого значения.

– Я всё ещё помню тот миг на пирамиде Кельвина, – сказал он ей. – Когда ты вновь прожила его перед моими глазами, всё вернулось ко мне с такой ясностью, и я вспомнил твои слова прежде, чем ты их проговорила. Я помню, как ты укладывала свои волосы, ту чёлку с неравной длинной поперёк. Никогда не доверяй дварфу с ножницами, верно?

Он слегка усмехнулся, но Кэтти-бри, казалось, не услышала этого.

– Конечно, я ещё не любил тебя тогда. Не так, как сейчас. Но тот миг остался для меня особенным и таким важным. Твой взгляд, любовь моя – то, как ты смотрела мне в душу, а не на кожу. Я знал, что я был дома, когда нашёл тебя на пирамиде Кельвина. Наконец–то, я был дома.

– И хотя, в течение многих лет, я даже и не думал, что что-то может быть между нами – и до того момента в Калимпорте – ты всегда была для меня особенной. Особенной до сих пор и являешься, и мне нужно, чтобы ты вернулась ко мне, Кэтти. И ничто больше не имеет значения. Мир – ещё более тёмное место. Вкупе с Королём Призраков, с разрушающимся Плетением и другими бедами, вызванными этой катастрофой, я знаю, что предо мной и народами мира будет ещё много тяжёлых испытаний. Но я верю, что смогу выстоять, и вместе мы найдём путь. Мы всегда его находим!

– Но только, если ты вернёшься ко мне. Чтобы сокрушить могущественного врага, воин должен хотеть сокрушить его. Но в чём же смысл, любовь моя, если я снова буду один?

Он выдохнул и присел, глядя на неё, но женщина не моргала и нисколько не реагировала. Она не услышала его. Он мог по–разному обманывать себя ради своего здравомыслия, но в сердце Дриззт знал, что Кэтти-бри, воспринимающая всё сказанное, отсутствовала под своей оболочкой.

Дриззт вытер слезу со своих глаз цвета лаванды, и, как только влага исчезла, появилось то самое выражение лица, которое однажды потрясло и воодушевило Бруенора – обещание Охотника, решительность и вскипающая ярость.

Дриззт наклонился вперёд и поцеловал Кэтти-бри в лоб, твердя себе, что всё это было виной Короля Призраков, что драколич являлся источником всех бед, которые теперь обрушились на мир – но не было результатом какой–то большей катастрофы.

Больше никаких слёз. Дриззт До’Урден был готов уничтожить зверя.