"Волк в собачьей стае [СИ]" - читать интересную книгу автора (Леднев Вадим)

Шестая глава

В лазе было узко. Не калибр, конечно, и не шкуродер, но все равно неудобно. Ползти приходилось на "трех костях" — одна рука занята светильником. Голова постоянно задевала неровности свода, а под ладонь и под колени то и дело попадались острые камушки. Пот из-под шапки заливал глаза. Слава весь изматерился, пока проходил эту чертову узость.

Наконец, стены разошлись, и пространства вокруг стало больше. Потолок тоже приподнялся, позволяя встать с четверенек. Теперь можно было идти. Пусть и согнувшись в три погибели, но идти, а не ползти по-черепашьи. Таким гусиным шагом он ковылял еще какое-то время. Затем стены и потолок растаяли в темноте и Слава оказался в обширной галерее. Наконец-то, можно было встать в полный рост и осмотреться. М-да, эта подземная полость ничем не напоминала "Зал ста колонн". Здесь было сыро и грязно, а вместо красивых натеков, стены, да и пол заодно, покрывал коричнево-красный глинистый налет. Слава с неудовольствием отметил, что и сам, в значительной мере, покрылся этим налетом.

Долго наслаждаться возможностью легкого передвижения не пришлось. Вскоре, галерея свернула направо, и дорогу преградил большой валун. Вырастая прямо из ровного пола, он понимался на высоту Славиной груди. Пришлось остановиться и задуматься. Что делать? Лезть через валун, а вдруг, за ним обрыв? Слава поступил проверенным способом бросил туда камень. Глухой стук от падения, последовал на счет раз — обрыва впереди не было. Первым делом старлей переправил через валун меч. Положил на вершину и легонько толкнул, убедившись по звуку, что тот упал где-то рядом. С тех пор как меч дважды спас ему жизнь, Слава проникся к хитрому девайсу глубоким уважением и старался далеко от себя не отпускать. Тем более что, когда оружие по каким-то причинам оказывалось вне доступности его рук, старлей чувствовал, что-то вроде уколов совести и какую-то неясную тревогу, которая не исчезала до тех пор, пока ладонь вновь не касалась обтянутой мягкой тканью рукояти.

Поставив светильник на валун возле самой стены, чтоб не упал, Слава, лег на камень грудью и, толкаясь ногами в стену, полез вперед и вверх.

Светильник все-таки упал. Слава даже не заметил, как задел его какой-то из своих конечностей, когда раскорячившись на камне, пытался перевернуться вперед ногами (не головой же нырять в темноту). Тот и кувыркнулся. Ударился об пол, покатился, но, слава богу, не погас. Сообразив, что не смог бы зажечь его вновь, Слава запоздало вспотел. Обругав себя за неуклюжесть, торопливо перевалился через валун и по его покатой поверхности заскользил вниз. Земля оказалась совсем не там, где он рассчитывал. Проехав лишний метр, и не удержавшись на ногах, старлей уселся на пол. Противно хрустнуло, и что-то больно впилось в зад. Вскрикнув, он попытался подняться, и оперся рукой на какой-то круглый предмет. Повернулся, и в мерцающем свете, лежавшего на полу светильника увидел череп. "Бля!" — отдернув руку, Слава шарахнулся в сторону и вскочил на ноги.

Мама родная — он стоял на костях. Кости были всюду. Весь пол был усеян ими. Нельзя было сделать шаг, чтоб не хрустнуло под ногой. Большие и маленькие, кости где валялись вперемешку, а где были сложены в правильные кучи похожие на рассыпавшиеся поленницы дров. Черепа со всех сторон таращились на него пустыми глазницами. Слава прислонился к стене, чувствуя, как колотится сердце. Холод камня, пробравшись сквозь рубаху, слегка отрезвил. Нащупав глазами меч, он, торопливо нагнувшись, подобрал оружие.

Как говорится: поле, кто тебя усеял мертвыми костями? Кто убил всех этих людей? В том, что останки принадлежат людям, Слава нимало не сомневался — черепа и сохранившиеся кое-где остовы скелетов не оставляли в том сомнений. Хотя… Присев на корточки, старлей стал разглядывать ближайший к нему череп. Вообще-то мелковат, может детский? Подумав, он все же решился взять череп в руки. Покрутил так и этак. А ведь не совсем человеческий — лоб более толстый и покатый, глазницы уже. Нижняя челюсть выдается вперед, а зубы… Зубы уж точно не человеческие. Одинаковые, ровные, клыки почти не выражены. Значит, и не обезьяний. Может, эти… как их там… кити? Надо было спросить у Щепы, как хоть они выглядели. Впрочем, дружинник мог и не знать, судя по всему, с тех пор как каменный народец сгинул со свету прошел немало лет. От чего же они погибли? Кто перемешал и переломал эти кости? Кто раздавил в лепешку вон тот череп? Почему, вообще, головы лежат отдельно от тел? Или кити, имели милую привычку расчленять своих покойников, перед тем как похоронить? "Да какая тебе, собственно, разница, археолог хренов? — спросил сам себя Слава. Все это было давным-давно, сотни лет назад! А тебе пора перестать задаваться идиотскими вопросами и поскорее выбираться из этих проклятых мест!" Звук собственного голоса вывел его из оцепенения, разорвав хоровод несвоевременных мыслей.

Отступив на несколько шагов назад, он рассмотрел валун. Собственно, рассматривать было нечего — с этой стороны, камень был таким же, как и с той, за исключением высоты — пол здесь на полметра ниже. А вот интересно, как же теперь выбираться назад? Впрочем, охватившая Славу легкая паника была недолгой, решение тут же нашлось — нагрести под камень костей и по ним хоть пешком можно забраться. Кощунственно, конечно, но ничего не попишешь — им-то уже все равно, а ему еще жить, да жить…

Теперь, когда путь к отступлению был найден, а рука сжимала рукоять меча, старлей вновь воспрял духом. Вперед и только вперед! Он должен найти выход и никакие кости его не испугают. Закинув ремешок ножен через шею, так что меч оказался за спиной, Слава подобрал светильник и двинулся прочь от валуна, стараясь по возможности не наступать на кости и держатся правой стороны.

Поверхность стены покрывала все та же коричневая пакость, но в ширине галереи ее хотя бы можно было не касаться. Коридор явно шел в гору и это вселяло надежду, к тому же залежи костей, наконец, закончились, что также не могло не радовать. Ход петлял то вправо, то влево, Слава шел, и от нечего делать, считал шаги. Когда насчитал двести шестьдесят, оказался на широкой площадке. Тут и выяснилось неожиданное — впереди был спуск. Не слишком крутой, и весь, насколько хватало света, покрытый небольшими уступами. Старлей готов был поклясться, что это ступени — не может природа сама расположить выбоины в камне такой равномерной цепочкой. Но кто и для чего их тут выдолбил? Кити? Непохоже. Судя по мастерству, с которым были проложены штольни и колодцы, они сделали бы эту работу куда как аккуратней.

Он нерешительно потоптался на площадке перед спуском. Если это действительно ступени, значит по ним ходили. Раз кто-то ходил, значит и он пройдет. С другой стороны, спускаться совершенно не хотелось, ведь он и полез в чертов лаз лишь затем, чтобы найти выход наружу, а этот путь уводил куда-то вниз, в толщу земных недр.

Так он размышлял, нервно меряя шагами площадку, как вдруг под ногой хлюпнуло. Быстро наклонившись, старлей посветил себе под ноги. В этом месте при нажатии из глины выступала вода. Вода! Откуда она тут? Ну, да, в галерее было довольно сыро, но так чтоб прямо хлюпало под ногами, такого не было. А тут — на тебе. Не говорит ли это о том, что вода натекла откуда-то сверху? Окрыленный, он тщательно давил почву подошвами кроссовок, и вскоре уловил направление, где чавканье слышалось громче. Пройдя по нему с десяток шагов, он увидел то, что раньше скрывалось каменным уступом, а именно — белый натечный каскад под которым скопилась большая лужа. Присев перед ней на одно колено, Слава некоторое время тщательно изучал воду. Она казалась чистой. Он набрал ее в горсть, лизнул, потом глотнул — она и была совершенно чистой. Более того, вкус ее оказался восхитительным.

Напившись этой вкусной воды, Слава почувствовал себя гораздо бодрее. Теперь следовало отыскать, откуда она вытекла. Ага! Вот она — влажная дорожка на стене. Глинистый налет в этом месте смылся, и дорожка отличалась по цвету. Куда же она ведет? Старлей вытягивал руку со светильником, вставал на носки, пытаясь рассмотреть, что скрывает темнота над его головой. Вроде бы там был какой-то уступ, а может даже карниз или балкон. И этот уступ мог скрывать ведущий наверх лаз. Только как до него добраться? Слава внимательно изучил стену. Вот тут слева есть неплохие зацепы, но как по ним подниматься, имея всего одну свободную руку? Выходило, что никак. Никак тут одному не влезть. Вот Теха, тот смог бы, особенно если его подсадить. Выходит, надо возвращаться за своими спутниками. Уговорить идти за ним. Не помогут уговоры, силком запихнуть в лаз, не до церемоний. Так он и сделает, но сначала сходит вниз по этой как бы лестнице и посмотрит, что там и как. Он был почти уверен, что путь вниз не может вести наружу, но убедиться в этом все же следовало.

Спускаясь по уступам, Слава размышлял. Что может ждать его внизу? По здравому рассуждению, только какая-нибудь заброшенная штольня, заканчивающаяся тупиком или колодцем. Остается убедиться в этом и сразу назад. Исследовать русло подземного ручья, куда как перспективней. Задумавшись, старлей не сразу уловил момент, когда коридор раздался и его стены пропали в темноте. По инерции он сделал еще несколько шагов, когда пространство под ногами вдруг зыбко заколыхалось, а в кроссовки хлынула ледяная вода. Испугано матюгнувшись, Слава отскочил назад. Впереди рябилась водная гладь. Вода была и справа и слева. Много воды. Перед ним расстилалось целое подземное озеро.

Дальше пути не было.

Слава отошел и сел на один из уступов. Поставив светильник рядом с собой, разулся, вылил из кроссовок воду, выжал носки. Ну что ж, все что смог, он сделал. Чтоб двигаться дальше, как минимум, нужна лодка, которой он не располагает, а значит, с чистой совестью можно возвращаться назад. Интересно, насколько большое это озеро? Найдя рядом с собой камень поувесистее, он размахнулся и что было сил швырнул его в темноту. Отдаленный всплеск раздался только на пятой секунде. Старлей уважительно присвистнул и начал напяливать мокрую обувь. Зашнуровал, прошелся взад вперед, недовольно прислушиваясь к хлюпанью в кроссовках. Мокрых ног ему только не доставало!

Перед тем, как отправиться в обратный путь, он обернулся бросить последний взгляд на подземное озеро.

И замер.

Что-то такое ему почудилось. Какое-то движение.

Слава поморгал, словно это должно было помочь ему стать зорче. Тереть грязными кулаками глаза, он не решился. Нет, не почудилось, что-то поднималось из глубины, светлое, а потому видное в толще темной воды. Сначала "нечто" не имело формы, расплывалось, колыхалось как медуза, Но по мере приближения (а оно приближалось), по мере того, как все тоньше становилась, разделяющая их водяная полумгла, очертания становились все четче и в какой-то момент старлей вдруг понял, что это не медуза, не рыба и не тюлень. Из глубины поземного озера всплывал человек. Слава различил светлое пятно лица. Оно было обращено к нему. Это было настолько нереально, что в первый момент Слава не испугался. Ужас пришел позже, когда со слабым плеском вода разошлась, выпуская наружу голову странного существа. Лица, как такового у него не было. Не было глаз, щек, рта лишь какое-то неясное мельтешение, там, где они должны были быть, вызывающее тошнотворную реакцию. Из воды показались плечи, и стало ясно, почему странную фигуру было видно издалека, несмотря на всепоглощающую мглу подземного царства. Ее кожа (или что там у нее было вместо кожи) излучала свет. Мертвенно-бледный, словно какая-нибудь гнилушка или глубоководная рыба. Да, сравнение с глубоководной рыбой более уместно в текущей обстановке. Вот только у глубоководных рыб нет рук и ног, и вообще, они живут в своей глубине и никогда оттуда не всплывают. Все эти дурацкие мысли носились у Славы в голове подобно испуганным птицам, а сам он начал пятиться назад, тем более, что полку странных тварей стало прибывать. С разных сторон к берегу приближались еще несколько светлых пятен. В этот момент Славе захотелось оказаться где-нибудь в другом месте, например, в своей квартире в Питере, в штурманской рубке среди оболтусов матросов, да плевать где, пусть даже в зале с костями, только не здесь, на берегу мертвого подземного озера с всплывающими из его глубин живыми утопленниками без лиц. "Да ведь это я сам разбудил глубинных тварей, швырнув в озеро камень. Что им надо от меня? Приплыли мило побеседовать, скучно стало в озере? По-хорошему надо делать ноги… а вдруг они подумают, что испугался и погонятся? А с чего ты вообще взял, что они хотят тебе зла?" Впрочем, эта мысль была отброшена сразу, существо явно двигалось на его свет, на его тепло и весь его зловещий облик не вязался с добрыми намерениями. Путь отступления один — по лестнице наверх и дальше в зал костей. Через камень быстро не перебраться, а значит, они его зажмут, и к устилающим зал тысячам старых костей прибавится две сотни свежих! Неприятная, до чего же неприятная это была мысль!

Светящаяся фигура ступила на берег.

— Эй! — крикнул Слава и сам поразился, какой заполошный у него голос. Тебе чего надо? Че ты приперся сюда? — слова застревали у него в гортани, в этот момент он увидел, что вышедшая из воды фигура, имеет какую-то полупрозрачную консистенцию и не идет, а скользит по поверхности земли, словно девушки в сарафанах из русского народного хора. Или, что уместнее, приведение в саване, хотя приведений Слава раньше никогда не видел.

— Стой, где стоишь! — крикнул он приближающемуся водяному монстру. Но тот и не думал останавливаться. Тогда Слава, чтоб подкрепить свои слова действием, подхватил камушек и кинул в шустрого утопленника. Камень пролетел прямо сквозь него и булькнулся в воду далеко позади. Существо ухнуло, подобно филину и это был первый звук, который оно издало. Затем, словно следуя Славиному примеру, оно наклонилось и вырвало из земли вросший в нее здоровенный сталагмит. У Славы волосы на голове зашевелились, так не вязалась призрачная сущность неведомой твари с ее вполне физической, циклопической силой. В следующий момент ему стало не до рассуждений. Он еле успел увернуться. Каменная бомба взорвалась за спиной, обдав градом осколков. Если у Славы и оставались сомнения относительно намерений этих подводных жителей по отношению к его персоне, то теперь они развеялись, как с яблонь белый дым. Он понял, как умерли эти несчастные кити. Чего хотели неведомые монстры, душу его или плоть, не суть важно — ни того ни другого отдавать он не собирался. Внезапно Слава почувствовал какое-то непонятное ощущение у себя за спиной, дрожание между лопаток, словно там был мобильник поставленный на виброзвонок. Сперва, ему показалось, что это он сам дрожит от страха, но глянув на свои пальцы, убедился — это не так. Неужели… Так и есть! Сунув руку за голову, ухватил теплую рукоять, и словно током ударило — это меч, сам меч напоминал о себе. Но чем, чем он может помочь против этой полупрозрачной медузы, сквозь которую камни пролетают без задержки? Выдернутый из ножен клинок описал полукруг, словно предостерегая уверенно плывущего к нему монстра. Тот задержался лишь на долю секунды, словно оценивая грозящую ему опасность и, видимо сочтя ее ничтожной, двинулся дальше. Слава запрыгнул на уступ, потом еще на один. Призрачное существо не торопясь следовало за ним, словно знало — никуда ему не деться. Слава почувствовал укол в сжимающую рукоять меча, ладонь, еще и еще раз, словно оружие недовольное его бездействием подавало сигналы: хватит жевать сопли, дай твари бой! Слава сделал шаг навстречу надвигающемуся монстру, и, чувствуя себя полным идиотом (а кому еще придет в голову рубить дым или туман), с плеча саданул по призрачной фигуре. Чуть руку не вывихнул. Клинок, как и следовало ожидать, прошел сквозь монстра, не встретив сопротивления. Но эффект Славу поразил, тварь дернулась как от мощного разряда тока и шарахнулась назад, словно ветром ее сдуло. Закрепляя успех, парень скакнул следом и полоснул еще раз. Свечение вокруг призрачной фигуры потускнело, скособочившись на сторону, как птица с подбитым крылом, она поспешно заскользила обратно к воде, навстречу выползающим на берег сородичам, ухая, словно предупреждая их.

— Что, съели? — крикнул им Слава, охваченный возбуждением боя. Кто еще желает отведать моего военно-морского тела? А вот хер вам вместо гюйса! Ну, давайте суньтесь, настрогаю из вас ремешков, черти подводные!

Монстры топтались на месте, ухая, словно обсуждая диспозицию, как им поступить с нахальным старшим лейтенантом.

— Обосрались? — кричал им Слава — Это вам не карликов подземных душить! Ну, давай, кто смелый, подходи! — тут он почувствовал пульсацию в сжимающей меч ладони, и как-то сразу стало ясно — а чего, собственно, он тут развыступался? Драпать надо пока твари не очухались. Не теряя более не секунды, он развернулся и поскакал по уступам наверх. Дружное уханье за спиной показало, что твари обеспокоились его внезапным бегством. Первый камень не долетел до него, второй ударил где-то сбоку, от третьего, он ведомый каким-то шестым чувством сумел уклониться. Монстры, получив отпор в ближнем бою, теперь выбрали другую тактику и садили по Славе булыжниками не хуже спаренной артиллерийской установки. Разных размеров каменюки, десятками пролетали справа, слева от него, били в стены, в свод над головой, расшибая сталактиты и натеки в каменную шрапнель, которая секла кожу и, ударяясь о свод, сыпалась Славе за шиворот, но почему-то ни разу не попали прямо в него. Задумываться над этим чудом Славе было некогда, почти не глядя под ноги, он преодолел последний десяток высоких ступеней-уступов, и нырнул в галерею, уходя с линии обстрела. Монстры ухали где-то внизу. Тяжело дыша, Слава остановился. Он был весь мокрый от пота, по правой руке, которая так и продолжала сжимать меч, текла кровь. Бум-бум-бум! Слава несколько секунд не мог сообразить, откуда несутся эти ритмичные гулкие удары и лишь потом понял — это его собственное загнанное сердце выдает дробь не хуже барабанной. Сквозь удары пульса Слава различал и другие звуки — что-то шуршало и вязко чмокало там внизу. У него и самого так хлюпало в кроссовках. Выглянув из-за уступа, он увидел то, о чем и сам уже успел догадаться. Монстры не собирались отказываться от преследования, они шли следом за ним. Взгляд угадывал движение белесых силуэтов в сотне метров от площадки. Теперь ему предстояло решить, нестись ли со всех ног в зал скелетов, чтобы успеть нагрести подходящую кучу из костей и ретироваться за камень, или совершить восхождение к источнику воды. Второй вариант был сущим безумием. Первый тоже не ахти, так как обрекал их до скончания дней бродить по каменным лабиринтам кити. Но какая-то надежда в этом случае все же оставалась, а вот второй… Еще не осознавая до конца, что он делает, Слава подскочил к водонесущей стене и бросил светильник вверх, целясь попасть на карниз. Не с первого раза, но получилось. Светильник остался лежать где-то там наверху излучая мерцающий свет. До него было всего-то ничего — метра полтора не больше. Слава должен их преодолеть, почему-то он верил, что там наверху белесым тварям до него не добраться. Меч, засунутый обратно в ножны на спине, больше не подавал никаких признаков жизни, словно разрядившийся мобильник. Слава еще не знал, как будет забираться, но правая рука, пошарив по стене, сама нашла невидимый снизу уступчик. Уцепившись за него обеими руками, Слава подтянулся. Теперь дело за правой ногой. Она медленно скользила вдоль стены, чтобы найти опору, на которую можно перенести хотя бы часть веса тела. Ага, вот этот зародыш сталактита подойдет. Утвердив ступню на ненадежном пупырышке, выступающем из стены всего на пару сантиметров, Слава вновь пустил в дело правую руку. Пальцы нащупали трещину. Еще один шажок вверх — теперь левая нога стоит там, где только что были руки. Еще пара переносов рук и пальцы правой ухватились за край скальной полки. Когда Слава перевалился через него и растянулся на узком мокром карнизе, хлюпанье и уханья-вздохи раздавались уже совсем рядом. Вот и его светильник, откатился от края к самой стене и освещал узкое жерло уходящего вглубь стены хода. Мокрого от пота лица коснулся легкий сквознячок. Он же заставлял трепыхаться и тянуться в глубину лаза огонек светильника. Что сказать, лаз был неказист, хоть и выразителен — горизонтальная узкая щель с загнутыми вверх краями создавала ощущение издевательской ухмылки. Редкие сталактиты и идущие им навстречу сталагмиты напоминали кривые гнилые зубы. Но щель эта вела наверх к спасению, воодушевляя и вызывая приступ энтузиазма. Не медля ни секунды, Слава подхватил светильник и нырнул в сжатую горизонтальными сводами темноту.

Сказать, что ползти было нелегко, значит, ничего не сказать. Пробираться приходилось буквально по-пластунски. Местами высота щели не позволяла держать голову прямо, только боком, шоркаясь щекой о скользкую глину пола. Сосульки миниатюрных сталактитов свисая со свода царапались и рвали одежду — настоящий шкуродер. К тому же Слава не забывал об оставшихся позади чудовищах ему так и чудилась скользящая за ним по щели призрачная рука, которая вот-вот ухватит его за ногу и утянет обратно в пещеру. Как оказалось, чудовища тоже о нем не забыли. После того как он углубился в недра метров на двадцать, земля дрогнула, как живая и воздух наполнился пылью. Некоторое время Слава лежал, неподвижно вжимаясь в камень, ожидая, что щель сейчас схлопнется, как челюсть каменного великана, оставив от него мокрое место. Прошла минута, другая, но ничего не происходило. Тут он понял, что потное лицо больше не обдувает ветерок — движение воздуха прекратилось. Это в свою очередь означало, что тварям из подземного озера каким-то образом удалось обвалить свод и закупорить лаз. Ну что ж, силищи им было не занимать. Как ни странно, Слава не испытывал страха, сказывались юношеские увлечения спелеологией, да и клаустрофобией он никогда не страдал. Наоборот, понимание того, что теперь он отделен от мерзких чудищ толстым слоем породы принесло облегчение, по крайней мере, теперь-то они его точно не достанут. Правда некоторое беспокойство доставляла мысль: не доберутся ли призрачные твари до его спутников? Щепа что-то втирал про запретный знак хэку, но кто его знает, может он и уже не действует за давностью лет. Рассудив, что помочь своим спутникам (да и себе заодно) он может, лишь выбравшись на поверхность, Слава продолжил свой путь сквозь земную толщу.

Щель, совершая незначительные изгибы, простиралась все дальше и дальше, не расширяясь, но и, слава богу, не сужаясь. Монотонная работа по движению в ней забирала все мысли и чувства. Слава давно потерял счет минутам, ему казалось, что он ползет уже несколько часов. Он понимал, что все это время он двигался вверх. Пусть угол подъема был не особо крутым, но все равно он уже должен быть где-то недалеко от поверхности.

В какой-то момент лаз расширился до микроскопического грота. Щель в этом месте раздваивалась. Одно ответвление уходило почти отвесно вверх, и именно из него струился тоненький ручеек воды, который и послужил для Славы своеобразной "нитью Ариадны". К сожалению, оно было до неприличия узко — туда и рука-то с трудом проходила, не то, что голова или плечи. Другое же, более широкое продолжало путь в том же направлении, что и раньше. Славе ничего не оставалось делать, как со вздохом лезть туда. Вздыхал он от того, что проточная вода хоть как-то могла гарантировать сквозной характер лаза, теперь же шансы выбраться этим путем на поверхность существенно уменьшились — лаз в любой момент мог закончиться тупиком. Другой дороги, однако, не было, оставалось упрямо лезть вперед, пока имелась такая возможность.

Со временем возможность эта сократилась до безобразия. Щель стала настолько узкой, что ползти по ней получалось, только соизмеряя движение с дыханием. Выдох, и удается протолкнуть тело еще на несколько сантиметров вперед. Вдох, и застреваешь, как разбухшая пробка в бутылочном горлышке. Слава понимал, что главное для него сохранять спокойствие, иначе придет страх удушья, страх остаться замурованным в каменной толще. Страх парализует, лишает воли, а в его положении, это равносильно смерти. Поэтому отбросить любые мысли, сосредоточиться только на движении. Правая рука проталкивает вперед ножны с мечом и моток веревки, который пришлось снять с пояса, левая туда же светильник. Выдох — грудь прошла, зато бедра заклинило. Тело изгибается под неестественным углом, ерзает словно вша на гребешке и вот еще несколько сантиметров отвоеваны у щели. Стоялый затхлый воздух — не очень хороший знак. Не думать об этом — вперед!

Камень торчал прямо посреди хода. Вернее, это была верхушка камня, сколько его туши засело в породе — непонятно. Что за ним — неизвестно. Известно лишь одно — его не обойти, слишком мало оставалось места по краям. Это не был тупик, проклятая щель не схлопывалась в этом месте. Сунутые в дырку, справа от камня, ножны, уходили на все длину. И все-таки, это был конец пути. Finita la commedia! Слезай, приехали. В щели не развернуться, пятиться назад на ощупь займет многократно больше времени, а силы не безграничны, да, собственно, и возвращаться ему некуда. Слава горько усмехнулся, избитая фраза: "замуровали демоны", как нельзя более точно описывала его положение. Он вдруг почувствовал, как устал, как пересохло во рту, что он ничего не ел с самого утра и что все его, сжатое узостью, тело изломано и болит. "Стоп! — сказал он себе, не давая разгореться отчаянью. Ведь ты моряк Славка — моряк не плачет и не теряет бодрость духа никогда!" Ничего страшного пока не произошло, его никто не преследует, непосредственной опасности нет. А то, что дорога перекрыта этим проклятым камнем, так надо просто расслабиться, подумать, найти нестандартное решение. Запас адреналина еще не кончился. Слава стал возиться, пытаясь расшевелить камень. Расставив ноги, упирался ими во что-то сзади, а обеими руками и головой толкал, толкал… потом тянул на себя. Бесполезно, чертов валун, не сдвигался ни на полмиллиметра. Отползя немного назад и кое-как освободив из ножен меч, Слава стал ковырять концом лезвия породу перед собой, пытаясь докопаться до основания валуна, или хотя бы расширить дыру справа от него. Клинок скрежетал, сыпались какие-то мелкие камушки, но в целом, толку от этих действий было чуть. Ведь меч не заступ и не саперная лопатка — убить кого-нибудь, это запросто, а ковырять породу в таком узком пространстве, даже столовый нож подошел бы лучше.

— Ну помоги же мне!.. бормотал Слава, в отчаянье прижимаясь щекой к холодному лезвию, — ведь ты столько раз меня спасал… помоги еще разок! — он увидел на клинке кровь и выругавшись оставил свои попытки. Бесполезно. На этот раз у него в руках была обыкновенная бездушная железяка не способная ни на что большее, чем порезать руку своему собственному хозяину.

— Ну и черт с тобой! — сказал он мечу. Я сдохну и ты тоже останешься здесь ржаветь, тупая железка!

В какой-то момент он перестал двигаться — что толку тратить силы на бесполезные трепыхания. Сразу же стало холодно. Сырая одежда служила отличным проводником, щедро отдавая тепло тела окружающему камню. На каком-то часу лежания в узости Славой овладело состояние полусна. Он понимал, что это вызвано смертельной усталостью и переохлаждением. И еще он понимал, что скоро умрет, хотя разум отказывался в это верить. Впрочем, разум все больше соскальзывал в пограничное состояние между реальностью и бредом. В какой-то момент Слава открыл глаза и увидел перед собой белую дверь. Он знал, что там за дверью его прошлое, все самое лучшее, что было в его жизни, праздники детства, сбывшиеся мечты, люди и события. Они все по ту сторону двери, а он уже по эту. Слава обернулся и увидел перед собой широкий коридор уходящий вдаль. Он вел к свободе из каменного склепа, в котором томилось его тело. Там нет зла, там все прекрасно, там никто его не заставит мучиться, и нет опасных тварей, которыми полон этот мир. Там он обретет блаженство, надо лишь сделать шаг.

— Стой, трус! — услышал он за спиной такой знакомый скрипучий голос.

— Дядя Марк?.. но ведь вы…

— Не для того ты появился на свет и не для того я тебя растил, чтоб ты так бездарно сгинул.

— Но что я могу сделать?

— Что ты можешь сделать? Что ты можешь?..

И тут Слава почувствовал, что начал расти. Его тело набухало как тесто, заполняя пространство вокруг, проникая во все щели и пустоты. Он уже не был человеком, он пророс в эти камни, слился с ними. Он чувствовал свою кожу — слой почвы, с травой деревьями, холмами и оврагами. По нему лазили муравьи-человечки, у его бедер текла река Подгорица, а вокруг стояли такие же люди-горы. Внизу он тоже ощущал свою границу, там где известняки менялись на скальные породы. Он чувствовал все пустоты внутри себя, все трещины и разломы, все подземные воды, включая и озеро — прибежище глубинных тварей. И где-то там внутри, в месте сосредоточения непонятной энергии, пульсировала живая точка. Это был… Синерг.

— Освободи его! — услышал он голос дяди Марка.

Точка стала наливаться силой, раскаляться, требуя указать место её приложения. Действительно, подумал Слава, это так просто, как он раньше не сообразил? Там и силы никакой особой не надо — всего и делов, поддеть этот несчастный булыжник, сидевший как камень в почке, и выщелкнуть его вон.

Взрыв ослепительной боли и тишина.

Когда Слава очнулся, то обнаружил себя сидящим на глиняном полу, рядом со здоровенным валуном. Подняв глаза, увидел щель, из которой он вылез. В расширении, начинавшемся сразу за узостью, имелась глубокая борозда, которую оставил вывороченный из своего гнезда, камень. "Башкой, что ли я его вышиб?" — невесть у кого поинтересовался Слава. Кряхтя, он кое-как поднялся на ноги и поискал глазами меч. И только увидев тускло поблескивающее лезвие, наконец, сообразил: в гроте есть свет. И свет этот давал не светильник, которого, кстати, нигде не было видно. Свет шел извне.

Слава не мог поверить своему счастью. Неужели проклятые подземелья, наконец, закончились? Впрочем, чтобы испытать счастье, тоже нужны какие-то силы, а их у Славы не было. Совсем.

Что предшествовало странному освобождению из каменного плена, он почти не помнил. Вернее, то, что он помнил, нельзя было отнести к реальности, точно так же как нельзя объяснить, что либо, увиденным накануне сном. Но откуда-то он знал, что произошло нечто значительное. Даже сквозь смертельную усталость, он чувствовал произошедшую с ним перемену.

Впрочем, хрен с ними с ощущениями. Подумать над этим он еще успеет, а сейчас пора на выход.

Сделав несколько шагов, он заметил мелькнувшую впереди тень, затем еще одну и еще, схватился было за меч, но это оказались всего лишь эйюхи. Перешагнув каменный порог грота, Слава угодил в их царство. Они подобно земным летучим мышам гроздьями висели на стенах и потолке, перепархивали со стены на стену, по-видимому, готовясь к вылету. Появление человека, похоже, не слишком их встревожило, лишь несколько особо нервных особей начали, противно пища, метаться по пещере, проносясь перед самым Славиным лицом. Он вяло отмахивался от них мотком веревки.

Еще десяток метров и над головой Славы зажглось звездное небо. Сразу же окатила волна запахов и звуков, словно он вынырнул из безвоздушного пространства или воды. Это было непередаваемо — всего несколько шагов и стерильная глухота пещеры, перемешанная с вонью эйюхов, сменилась на чудесный коктейль испарений теплой земли, ароматов цветов и трав, далекого журчания реки, треска кузнечиков, щебетания каких-то птах.

Откуда только силы взялись. Подъем был довольно крутым, но Слава за одну минуту преодолел его карабкаясь на четвереньках, словно кто-то в зад подталкивал.

Когда выбираешься из мрака пещеры, любой свет кажется ярким. Вот и ему в первый момент пришлось зажмуриться, показалось, что снаружи светло как днем. Звезды сияли, словно мириады крохотных лампочек, а почти полная луна и вовсе как прожектор. Хотя вокруг было довольно тепло — камни отдавали накопленный за день жар солнца — Славу била крупная дрожь. "Пневмонии мне не хватало", — подумал он и тут же забыл об этом. Дальнейший путь, он помнил смутно. Продолжая двигаться в почти бессознательном состоянии, практически на автопилоте, продрался сквозь кустарник, коим заросли края пещеры и начал спускаться по склону. Ноги подворачивались на камнях и скользили по росе. Он понял, что совсем плох и если сейчас же не остановится и не даст телу отдых, то просто свалится и покатится под гору. Выбрав камень побольше, Слава сел с ним рядом и привалился спиной к гладкой еще горячей поверхности. Прижал к груди ножны с мечем. Мутнеющим взглядом успел отметить, что внизу по склону метрах в пятистах выделяется какое-то светлое пятно. "Неужели костер?" — подумал Слава и в следующее мгновение забылся глухим, как черный провал пещеры, сном.