Глава 1. «Батыев погром»

Нашествие Батыя на Северо-Восточную Русь началось поздней осенью или в начале зимы 1237 г.; однако другие народы нашей Родины давно уже вели борьбу против завоевателей, сдерживая их продвижение на запад. Три года воевали с полчищами Чингисхана, основателя, Монгольской империи, народы Средней Азии (1219 — 1221), несмотря на то что 200-тысячному войску завоевателей хорезм-шах Мухаммед смог противопоставить только феодальные ополчения, разбросанные по отдельным крепостям. Из уст в уста передавались сказания о славном воителе Тимур-Мелике, который с отрядом храбрецов, неожиданно нападая, неоднократно разбивал многочисленные ордынские рати и уходил от преследования, чтобы снова в другом месте обрушиться на врага. В тылу завоевателей поднимались народные восстания. Чингисхану удалось установить в Средней Азии «тишину», но это была тишина кладбища. Цветущая ранее страна превратилась в пустыню, сотни тысяч людей погибли, уцелевшие были проданы в рабство или превращены в ордынских данников. Сгорели богатые города, разрушены сложные ирригационные системы, которые строились веками, погибли многие выдающиеся памятники архитектуры и искусства. Разорение Средней Азии хорошо показало, что несли завоеватели соседним оседлым странам. А завоевательные планы Чингисхана были поистине безграничными. По словам современника, он замышлял «разорить или обратить в рабство всю землю».

В 1222 г. тридцатитысячное конное войско Джебэ и Субудая вторглось в Закавказье, «совершая по прежнему обыкновению избиение и грабежи на всяком месте, которое попадалось наТгути». Знамя борьбы с завоевателями подхватили народы Азербайджана и Грузии, которые нанесли им большие потери, но не сумели остановить продвижение ордынских туменов дальше на север. По берегу Каспийского моря Джебэ и Субудай прошли на Северный Кавказ, в земли аланов. Здесь их ожидали новые бои. Аланы и кочевавшие поблизости половцы, как свидетельствует персидский историк Рашид-ад-Дин, сообща сразились с ордынцами, но «никто из них не остался победителем». Предводителям ордынского войска помогло только коварство. Подарками и обещаниями мирного договора они склонили половецких вождей к уходу из земли аланов, а затем «одержали победу над аланами, совершив все, что было в их силах по части убийства и грабежа». А потом напали на половцев, «когда они, полагаясь на мирный договор, спокойно разошлись по своим областям». Ордынцы «нагрянули внезапно, убивая всякого, кого находили».

Русские полки впервые встретились с завоевателями в 1223 г. на р. Калке, куда они пришли, чтобы помочь половцам. Феодальные дружины русских князей потерпели поражение, многие воины погибли, «и был вопль и печаль по всем городам и волостям», горько отмечал летописец. Но Субудай и Джебэ не пошли дальше на запад. Их разведывательный поход показал, что народы Восточной Европы будут оказывать завоевателям упорное сопротивление и что для нашествия на запад потребуются значительно большие силы. К тому же на обратном пути ордынские полководцы потерпели сильное поражение от волжских болгар. По свидетельству арабского историка Ибн-аль-Асира, болгары «в нескольких местах устроили им засады, выступили против них, встретились с ними и, заманив до тех пор, пока они зашли за место засад, напали на них с тыла, так что они остались в середине. Поял их меч со всех сторон, перебито их множество и уцелели из них только немногие». Чингисхан так и не сумел начать вожделенный поход на запад, к «морю Франков». Он умер в 1227 г., завещав «покорение вселенной» своим преемникам. Главная роль в наступлении на Восточную Европу отводилась хану улуса Джучи, западной части Монгольской империи, внуку Чингисхана Бату-хану, которого русские летописцы называли Батыем{5}.

Решение о возобновлении наступления на Восточную Европу было принято новым великим ханом Угедеем на курултае (съезде кочевых феодалов) 1229 г. В степи Прикаспия вторглись конные тысячи улуса Джучи. Вскоре в войну были вовлечены и волжские болгары, земли которых примыкали к прикаспийским степям. Однако успехи Батыя, которого восточные авторы называли «очень могущественным», оказались весьма скромными. За пять лет войны завоеватели дошли на западе до низовьев Волги, на севере — до границы леса и степи, где волжские болгары воздвигли мощные оборонительные линии и остановили их продвижение; по словам летописца, ордынцы «зимоваша, не дошедше Великого града Балгарьскаго». Оказал сопротивление завоевателям и башкирский народ.

В 1235 г. великий хан Угедей «во второй раз устроил большой курултай и назначил совещание относительно уничтожения и истребления остальных непокорных». О том, кого великий хан считал «непокорными», явствует из решения курултая «завладеть странами Булгар, Асов и Руси, которые находились по соседству становища Бату, не были еще покорены и гордились своей многочисленностью». Новый поход планировался как общемонгольский: «в помощь и подкрепление Бату» было направлено 14 «царевичей», потомков Чингисхана, со своими ордами. Осенью 1236 г. «в пределах Булгарии царевичи соединились. От множества войск земля стонала и гудела, а от многочисленности и шума полчищ столбенели дикие звери и хищные животные»{6}. Нашествие Батыя началось. Объединенное войско нескольких ордынских улусов значительно превосходило по численности войска стран, которые становились жертвами нашествия: в распоряжении Батыя было около 150 тысяч конных воинов, объединенных единым командованием, хорошо вооруженных, привычных к длительным переходам{7}.

Весной 1237 г. завоеватели перешли Волгу и начали затяжную и далеко не легкую для них войну с половцами и аланами, буртасами, мокшей и мордвой. Эта война продолжалась все лето. Венгерский миссионер Юлиан, проезжавший близ границ Руси осенью, застал ордынское войско, отправленное Батыем «к морю на всех команов» (так на западе называли половцев. — В. Я.), еще в степях. Упорное сопротивление половцев и аланов позволило Батыю сосредоточить войска для похода в Северо-Восточную Русь только глубокой осенью.

На Руси знали не только о том, что готовится нашествие, но даже и о месте сосредоточения ордынского войска. Тверской летописец указывал, что Батый стоял «под Черным лесом, и оттоле приидоша безвестно ш Рязаньскую землю летом»{8}. Однако страна, переживав шая период феодальной раздробленности и разделенна на многие самостоятельные, часто враждовавшие межд собой княжества, не могла подготовиться к обороне. Даже если бы удалось собрать общерусское войско, оно по чис ленности значительно уступало бы войску Батыя Объективные исторические условия делали такое объеди нение невозможным. Каждое княжество оборонялос самостоятельно, что облегчало завоевателям поход на Северо-Восточную Русь.

Но и в этой неравной борьбе русские князья не ограничивались обороной укрепленных городов. Полевые сражения во время нашествия Батыя — яркие проявления героизма, самопожертвования, исторического оптимизма, свойственных русскому народу. На эту сторону войны против Батыя мне хотелось бы особо обратить внимание. Где-то у «предел Рязанских» в начале зимы 1237 г. рязанские, муромские и пронские дружины встретили «в поле» тумены Батыя, и была «сеча злая», упорная и кровопролитная, отмечал автор «Повести о разорении Рязани Батыем».

На границе своего княжества, под Коломной, прикрывавшей удобный зимний путь к стольному Владимиру, решил встретить завоевателей и великий князь Юрий Всеволодович. В исторической литературе порой недооценивается коломенское сражение, сводятся чуть ли не к столкновению с ордынскими авангардами «владимирского дозорного отряда воеводы Еремея Глебовича»{9}. Анализ источников позволяет по-иному представить сражение под Коломной в январе 1238 г.

Прежде всего здесь был не «дозорный отряд», а фактически все силы, которые успел к тому времени собрать великий князь: «Юрьи посла сына своего Всеволода со всими людмиъ (курсив мой. — В. К.). Кроме собственно владимирской рати, под Коломной собрались остатки рязанских и пронских полков с князем Романом Игоревичем, ополченья отдельных городов (например, москвичи). Суздальский летописец указывал даже, что к Коломне пришли «Новгородци с своими вой»; может быть, здесь шла речь об отряде из Нижнего-Новгорода.

Единодушно свидетельствуют летописцы о крупных масштабах битвы: «бысть сеча велика» (Лаврентьевская и Суздальская летописи), «бишася крепко» (Новгородская

Первая и Тверская), «у Коломны бысть им бой крепок» (Львовская). .0 крупном сражении говорят и восточные источники. Рашид-ад-Дин отмечал, что к «городу Икэ» (Коломне) подошло соединенное войско всех «царевичей», ранее осаждавших Рязань (Бату, Орды, Гуюкхан, Кулькан, Кадан, Бури и др.); причем «Кулькану была нанесена там рана, и он умер». При монгольских обычаях ведения боя, когда даже тысячники и темники{10}, не говоря о ханах-чингисидах (потомках Чингисхана), управляли боем, находясь позади боевых линий, гибель «царевича» была возможна лишь в крупном сражении, которое сопровождалось нарушением строя и глубокими прорывами противника. Кстати, Кулькан был единственным чингисидом, погибшим во время нашествия.

По количеству сражавшихся и по упорству битвы столкновение под Коломной можно считать одним из центральных событий похода Батыя на Северо-Восточную Русь. Это была попытка объединенной великокняжеской рати сдержать нашествие на рубежах Владимирского княжества. Только большое численное превосходство позволило Батыю сломить сопротивление русских полков под Коломной, которые сумели нанести противнику значительные потери. Погибло и почти все русское войско, «много мужей побита», и только сын великого князя «в мале дружине прибежа в Володимерь»{11}.

Еще одно крупное полевое сражение произошло на р. Сити, притоке Мологи, где великий князь Юрий Всеволодович собирал полки для продолжения войны с Батыем. Военно-стратегическое значение «стана» на р. Сити было весьма большим. Юрий Всеволодович, остановившись «за Волгой», вынудил Батыя выделить немалую часть своего войска для действия против него. Угроза с севера помешала Батыю распустить свое конное воинство для «облавы» — поголовного ограбления северо-восточных русских княжеств, что позволило населению укрыться в лесах или бежать за Волгу. Наконец, ослабленный отправкой больших сил к р. Сити, сам Батый на две недели задержался под небольшим городком Торжком, что фактически сорвало поход на Новгород. В начале марта 1238 г. ордынские отряды оказались разбросанными на огромном пространстве от Торжка до Вологды, и собрать их вместе [9] для похода на «северную столицу» Руси до наступления весенних оттепелей было невозможно.

О цели «отъезда» великого князя из Владимира в летописи прямо сказано: «еха на Волгу... совкупляти вое нротиву Татаром». Точно указывали летописцы и маршрут движения: «поиде к Ярославлю, а оттоле за Волгу, и ста на Сити». Сюда собирались князья со своими дружинами, ополчения близлежавших городов. Но великий князь Юрий Всеволодович не получил времени, достаточного для сбора большого войска. Ордынцы двинулись к «стану» сразу же после падения Владимира, в первой половине февраля. Сначала они «погнашася по Юрьи по князи на Ярославль», но затем отборное войско, возглавляемое известным полководцем Бурундаем, повернуло на север, к Угличу, откуда вела прямая дорога к р. Сити.

Видимо, великий князь знал о приближении ордынцев. Он «повеле воеводе своему Жирославу Михайловичу совокупляти воинство и окрепляти люди, и готовитися на брань»; навстречу Бурундаю был послан трехтысячный сторожевой отряд воеводы Дорожа — «пытати татар». Однако наступление Бурундая оказалось неожиданно быстрым. Воевода Дорож вернулся в «стан» с известием, что «уже, княже, обошли нас».

Было утро 4 марта. Русские полки «поидоша противу поганым, и сступишася обои, и бысть сеча зла». Так повествует летописец о начале битвы на р. Сити.

Летописные известия о самой битве очень кратки и неясны. Русские полки не выдержали удара ордынской конницы, который наносился, вероятно, с разных сторон, и «побегоша пред иноплеменники», «убиен великий князь Юрий Всеволодич на реце на Сити и вой его мнози по-гибоша». Подробности гибели великого князя неизвестны. «Бог же весть, како скончася, много бо глаголют о нем иные», — замечает летописец{12}.

О том, что народ видел высшую доблесть и героизм именно в «прямом бою» с завоевателями, свидетельствует создание народного сказания о подвиге Евпатия Коловрата, рязанского богатыря. 1700 «удальцов» Евпатия Коловрата напали на войско Батыя именно «в поле». Вот описание этого подвига:

«В то же время некто из вельмож русских, именем Евпатий Коловрат, был в Чернигове с князем Ингорем Ингоревичем, и услышал приход на Русскую землю зло-верного царя Батыя, пришел из Чернигова с малой дружиной, [10] и гнал быстро, и приехал а землю Рязанскую, и увидел ее опустевшей, города разорены, церкви и дома сожжены, а люди побиты, а иные сожжены, а иные в воде потоплены. Евпатий же, видя это, распалися сердцем: был он очень храбр. И собрал немного воинов, всего 1700 человек, которые уцелели вне города. И погнался за безбожным царем Батыем, чтобы отомстить за кровь христианскую. И догнали его в земле Суздальской, и внезапно напали на станы на Батыевы. И начали сечь без милости и смешались полки... И едва поймали от полка Евпатиева пять человек воинов, изнемогших от великих ран. И привели их к Батыю. Он же спросил их: «Какой вы веры и какой гомли, что мне зло творите?» Они же ответили: «Веры христианской, а воины мы великого князя Юрия Ингоревича Рязанского, а полка Евпатия Коловрата. Посланы мы тебя, царя сильного, почтить и честно проводить». Царь же удивился ответу их и мудрости. И послал на Евпатия шурина своего Хозтоврула, и с ним многие полки... Хозтоврул похвалился царю Батыю Евпатия Коловрата руками живого взять и к нему привести. И сошлись полки. Евпатий наехал на Хозтов-рула-богатыря и рассек его мечом надвое до седла... и многих богатырей... побил, одних надвое рассекая, а иных до седла. И известили Батыя, он же, слышав сие, горевал о шурине своем, и повелел навести на Евпатия множество пороков, и начали пороки бить по нему, и едва сумели так убить крепкорукого и дерзкого сердцем и львояростного Евпатия. И принесли его мертвого к царю Батыю. Батый же, увидев его, удивился с князьями своими храбрости его и мужеству. И повелел тело его отдать оставшейся дружине его, которая в том бою была пленена. И повелел их отпустить и ничем не вредить...». Князья ордынские сказали Батыю: «Мы со многими царями во многих землях, на многих бранях бывали, а таких удальцов и резвецов не видали, и отцы наши не рассказывали нам. Сии люди крылаты и не имеют смерти, так крепко и мужественно бьются, один с тысячей, а два с тьмой. Ни один из них не может уйти живым с поля боя». А сам Батый говорил: «О, Евпатий Коловрат! Многих сильных богатырей моей орды побил ты, и многие полки пали. Если бы у меня такой служил — держал бы я его против сердца своего!»{13}.

Образ богатыря Евпатия Коловрата олицетворяет собой образ всего русского народа, в годину страшного [11] народного бедствия мужественно и стойко сражавшегося за родную землю. Евпатий Коловрат погиб в неравной сече, но тысячи других народных героев продолжали борьбу. Большой кровью платили завоеватели за каждый шаг по русской земле.

Мужественно сопротивлялись завоевателям русские города, и в множественности эпизодов этих противоборств, соединившихся вместе в непрерывное большое противоборство, следует искать причины конечной неудачи ордынских завоевателей. Орды хана Батыя надолго задержались в русских землях и пришли в Центральную Европу ослабленными, неспособными к дальнейшему активному наступлению.

16 декабря полчища хана Батыя «оступиша град Рязань и острогом оградиша». Войска в Рязани осталось немного, но все горожане взялись за оружие. Пять дней ордынские тысячи, сменяя друг друга, непрерывно штурмовали деревянные стены Рязани. Непрерывное сражение измотало защитников города, что позволило свежим ордынским отрядам взойти на городские стены. «В шестой день рано, — повествует автор «Повести о разорении Рязани Батыем», — придоша погании ко граду, овии с огнем, а инии с топоры, а инии с пороки, и с токмачи, и лестницами, и взяша град Рязань месяца декабря в 21 день». Город подвергся страшному разорению, почти все горожане погибли. «Множество мертвых лежаша, и град разорен, земля пуста, церкви пожжены ... только дым и земля и пепел...»

Упорное сопротивление оказала Москва, тогда еще рядовой городок на окраине Великого княжества Владимирского, с небольшим деревянным Кремлем. В Москве с «малым войском» были сын великого князя Владимир Юрьевич и воевода Филипп Нянка. Но москвичи не сдались, несмотря на подавляющее превосходство сил противника. Ордынцам пришлось штурмовать Москву. По сообщению Рашид-ад-Дина (которое, впрочем, некоторые историки считают недостоверным), завоеватели взяли Москву только «сообща в пять дней». Русский летописец сообщал о взятии Москвы следующее: «Взяша Москву ... и воеводу убита Филипа Нянка, а князя Во-лодимера яша руками ... а люди избища от старьца и до сущего младенца, а град и церкови святыя огневи преда-ша, и монастыри вси и села пожгоша, и много имения вьземше, отъидоша»{14}. [12]

Летописи не сохранили данных об обороне других русских городов между Рязанью и Владимиром по пути похода хана Батыя. Однако можно предположить что ему пришлось неоднократно задерживаться для осады и штурмов укрепленных городов. От Рязани до Владимира ордынцы шли по льду Оки и Москвы-реки, а затем — по водоразделу Москвы-реки и Клязьмы и по самой Клязьме — около 40 дней, преодолев расстояние менее 500 километров. Таким образом, скорость движения ордынского войска составляла всего 10 — 15 километров в день, намного меньше той, о которой сообщали современники (до 80 километров за дневной переход!). Такое медленное движение Батыя вряд ли можно объяснить только зимними условиями.

4 февраля ордынцы подошли к Владимиру, столице Северо-Восточной Руси. Великий князь уже покинул город «с малой дружиной», и оборону возглавляли его сыновья Всеволод и Мстислав и воевода Петр Ослядяко-вич. Вся тяжесть борьбы легла на плечи вооруженного посадского населения и крестьян из соседних волостей, укрывшихся за крепостными стенами. На предложение ордынцев сдаться защитники Владимира ответили решительным отказом. Хану Батыю пришлось перейти к планомерной осаде. Его войско «сташа станом пред Золотыми враты... множество вой бещислено около всего града», потом «начаша наряжати лесы и порокы ставиша до вечера, а на ночь огородиша тыном около всего города Володимеря». Непрерывно долбили деревянные стены камнеметные орудия — пороки. 6 февраля стены в нескольких местах были пробиты, но после ожесточенного боя в проломах защитники Владимира «во град их не пустили».

Решительный штурм начался 7 февраля. Снова была пробита пороками городская стена «у Золотых Ворот, у святого Спаса». Одновременно рухнули стены и в других местах Владимира: у «Ирининых», «Медяных» и «Волжских» ворот. Ордынцы ворвались в город. Примыкавший к Золотым Воротам «Новый город» они «взяша ... до обеда». Уцелевшие горожане бежали в Средний, «Печернии город», надеясь организовать оборону на внутренней стене. Но участь столицы уже была решена, потому что, по словам В. Н. Татищева, здесь «оборонять было уже некому, многих тут побили и пленили». Недолго продержался и Детинец, последний оплот защитников [13] столицы. Описанный летописцами драматический эпизод сожжения ордынцами собора, где собрались княжеская семья и «множество бояр и народа», — последняя страница обороны великого города. Владимир пал.

Упорное сопротивление владимирцев, видимо, произвело большое впечатление на современников. Рашид-ад-Дин в своей «Истории Угедей-каана» среди записей о важнейших событиях специально указывал: «город Юргия Великого взяли в 8 дней. Они ожесточенно сражались»{15}.

Есть данные об упорном сопротивлении Переяславля-Залесского, который был хорошо укреплен; Н. Н. Воронин утверждает, что этот сравнительно небольшой город имел укрепления, «которые уступали только Владимиру». По свидетельству Рашид-ад-Дина, бои под Переяславлем„ продолжались пять дней, и взяли его ордынцы «сообща», т. е. большими силами.

22 февраля ордынцы осадили Торжок, крепость на пути к Новгороду. Торжок имел большое стратегическое значение, и есть основания полагать, что руководил осадой сам Батый, пока остальные его рати опустошали междуречье Оки и Волги. В Торжке не оказалось ни князя, ни княжеской дружины, и оборону возглавили «Иванко посадник Новоторжскыи, Яким Влункович, Глеб Борисович, Михаиле Моисеевич» и другие руководители посадского населения. Первый приступ ордынцев был отбит, и они вынуждены были перейти к «правильной» осаде: «отыниша тыном всь около, якоже инии гради имаху, и бишася порокы по две недели». Только после двухнедельных непрерывных приступов, когда «изнемого-ша людие в граде», 5 марта, Торжок пал{16}.

Широко известна героическая оборона Козельска, стойкость защитников которого удивляла Рашид-ад-Дина: «Батый пришел к городу Козельску и, осаждая его два месяца, не смог овладеть им». Сопротивление козельцев сломили только дополнительные силы, приведенные ханами Каданом и Бури. Факт семинедельной обороны Козельска подтверждают и русские летописцы. «Батый ж, взя град Козелеск и изби въся и до отрочате, ссущих млеко, а о кпязи Василии не ведомо се: инии глаголяху, яко в крови утопе, понеж бо млад бе»{17}.

Не менее упорное сопротивление встретили ордынцы в городах Южной Руси. Осенью 1240 г. «приде Батыи Кыеву в силе тяжьце, многом множьством силы своей [14]

и окружи град ... и быс град во обдержаньи велице. И бе Батыи у города, и отроци его обьсядаху град, и не бе слышати от гласа, скрипения телег его, множества ревения вельблуд его и рьжания от гласа стад копь его, и бе исполнена земля Руская ратных».

Но киевляне не устрашились множества врагов и отклонили предложение о сдаче города. Основной удар ордынцы наносили с юга, со стороны Лядских ворот, где поставили множество пороков и, обстреливая укрепления день и ночь, «выбиша стены». После ожесточенного боя они взошли на вал и разрушенные стены, но сразу в город ворваться не сумели, «седоша того дне и нощи» на стенах «города Ярослава». Уцелевшие защитники Киева но главе с воеводой Дмитром, раненным в дневном бою, отступили во внутренний «город Владимира».

Наутро бой возобновился, и снова была «брань межи ими велика». Сражались на стенах и на улицах города, внутри жилищ. Археологическими раскопками обнаружены лежавшие в беспорядке костяки защитников «города Владимира» и в развалинах жилищ, и у городской стены, п у «Батыевых ворот». Последним оплотом обороны стала Десятинная церковь, которую ордынцам пришлось разбивать пороками. 6 декабря город пал, и «люди от мала до велика вся убиша мечем». Но большие потери понесли и завоеватели, их наступательный порыв ослабевал.

Теперь, двигаясь на запад, они оставляли невзятыми города, которые давали им особенно яростный отпор. Так, по свидетельству летописца, хан Батый, «видев же Кремянец и град Данилов, яко не возможно прияти ему, и отиде от них». Отразил все приступы чужеземцев и хорошо укрепленный г. Холм{18}.

Хотелось бы обратить внимание еще на одну героическую страницу борьбы народов нашей страны с завоевателями, недостаточно освещенную в исторической литературе. Речь идет о пребывании ордынцев в половецких степях с лета 1238 г. до осени 1240 г. Такая длительная остановка совершенно необъяснима, если представлять ее как простой отдых, как неожиданный перерыв в нашествии. Но эта «неожиданность» становится понятной, если восстановить картину борьбы с завоевателями народов причерноморских степей и окружавших степи земель. Все время пребывания Батыя в причерноморских степях заполнено непрерывными войнами с половцами, аланами и черкесами, походами на порубежные русские [15] крепости, мешавшими дальнейшему продвижению завоевателей на запад, подавлениями народных восстаний. Военные действия в Дешт-и-Кыпчак (так называют восточные историки половецкие степи) начались с большого похода на Северный Кавказ, в землю черкесов. Почти одновременно вспыхнула война с половцами, еще кочевавшими между Доном и Днепром. Рашид-ад-Дин сообщал: «в год собаки (1238), осенью, Менгукаан и Кадан пошли походом на черкесов и зимой убили государя тамошнего по имени Тукара», а «Берне отправился в поход на кыпчаков».

Война с половцами оказалась трудной и затяжной. Со стороны Батыя это была истребительная война, закончившаяся физическим уничтожением большей части прежнего населения половецких степей. Европеец Плано Карпини, проезжавший здесь в 40-х годах XIII в., писал: «мы нашли многочисленные головы и кости мертвых людей, лежащие на земле подобно навозу». Ему вторит другой путешественник XIII столетия — Рубрук, который не увидел в разоренной «Комании» ничего, «кроме огромного количества могил команов». Даже само название «половцы» осталось только в памяти соседних народов да в исторических сочинениях.

Несколько крупных походов совершили завоеватели в 1239 г. Мордовские племена, завоеванные два года назад, восстали, и большое ордынское войско, возглавленное сразу четырьмя ханами-чингисидами, двинулось из половецких степей на северо-восток. Лаврентьевская летопись сообщает под этим годом, что «на зиму ... взяша Мордовьскую землю и Муром пожгоша, и по Клязме воеваша, и град ... Гороховець пожгоша, а сами идоша в станы своя». Тверской летописец добавляет, что ордынцы во время этого похода взяли «Городец Радиловь на Волзе». Тогда же «приходиша ... в Рязань и поплениша ю всю».

В том же году ордынцы значительными силами напали на русские города на левобережье Днепра, крепости которых прикрывали от нашествия Южную Русь. 3 марта 1239 г. после недолгой осады был «взять град Переяславль копьем, изби весь». 18 октября после ожесточенных боев под стенами города был взят приступом Чернигов. Последней крупной военной акцией Батыя в 1239 г. было вторжение в Крым. Сюда, «к берегу моря», бежали остатки половцев, следом за ними в Крым ворвались ордынцы. В конце декабря ордынская конница дошла то Сурожа{19}.

Военные действия продолжались и в 1240 г. Весной большое войско из «туменов» Гуюк-хана и Менгу-хана двинулось на юго-восток, прошло по побережью Каспийского моря к Дербенту. Рашид-ад-Дин сообщал, что ханы, «назначив войско для похода, поручили его Букдаю и послали его к Тимур-Кохалка («Железным воротам») с тем, чтобы он занял его»{20}. А осенью началось нашествие Батыя на Южную Русь.

Весной 1241 г., закончив опустошение Южной Руси, полчища Батыя «иде Угры». Завоеватели покинули на время пределы русских земель. Для Руси «Батыев погром», как называли это нашествие современники, закончился. Впереди были долгие годы ордынского ига.

Героическая борьба русского народа и других народов нашей страны, ослабившая наступательный порыв завоевателей, не только спасла от разгрома европейскую цивилизацию. Упорное сопротивление, которое встретил Батый на Руси, имело важные последствия для нее самой. Русь не стала «ордынским улусом», сохранила собственное управление, культуру, веру. На территории русских княжеств фактически не было ордынской администрации. В исторической перспективе это создавало возможности для самостоятельного развития страны и для борьбы против власти завоевателей.

Однако зависимость от завоевателей русским князьям пришлось признать — опустошенная Русь еще не могла надеяться на отражение нового нашествия. В 1243 г. Батый, вернувшийся из западного похода на Волгу и основавший большое государство — Золотую Орду, вызвал к себе великого владимирского князя Ярослава Всеволодовича. Из рук хана Ярослав Всеволодович принял «ярлык» на великое княжение. По словам летописца, Батый «почти Ярослава великою честью, и мужи его, и отпусти его, рек ему: Ярославе, буди ты старей всем князем в Русском языце". Ярослав же възвратися в свою землю с великою честью»{21}. Этот акт был формальным признанием зависимости от Золотой Орды. Однако до фактического установления ига было еще далеко. [16]