"Утраченная невинность" - читать интересную книгу автора (Миллер Карен)

Глава девятая

За коронацией Гара Дафна наблюдала с почетного места, отведенного ей как члену элитной группы чиновников, работающих при королевском дворце. Служитель Барлы Холз короновал Гара — нового короля Лура.

Для проведения церемонии соорудили временное возвышение напротив Палаты, в которой обычно принимал и оглашал свои решения Законодатель. Помост затянули золотистым бархатом, и он празднично блестел в свете плавающих огней.

Смиренно сложив перед собой ладони, Гар опустился на пурпурную подушку у ног Холза, и служитель читал молитву над его смиренно склоненной головой. В отличие от Холза, облаченного в богато украшенные каменьями ризы золотого и серебряного шитья и вышитую золотом головную накидку, на Гаре была лишь белоснежная туника, в которой он напоминал молодое деревце, освобожденное от коры. Такой юный, ранимый, неготовый принять колоссальную ношу, которая вот-вот опустится на его плечи.

Рядом с Дафной сидел Эшер, одетый в драгоценные шелка и бархат; она никогда не видела его в подобном наряде. Он наблюдал за церемонией в напряженном молчании. Наверное, волновался и ожидал, что вот-вот что-нибудь пойдет не так. Боялся, что вся огромная работа, проделанная ими с Дарраном, окажется напрасной, что что-нибудь сорвется в самый последний момент. Она позволила себе взять его пальцы и легонечко пожать. Ободряюще улыбнулась, когда Эшер взглянул на нее. Ответная улыбка больше походила на гримасу.

Широко разведя руки в стороны, Холз запрокинул голову:

— О, Благословенная Барла, взгляни на этого человека, твое дитя, и выслушай торжественную клятву, которую он произнесет перед тобой и своим народом. Омой его своей благодатью, ниспошли ему свою силу и направляй к правде и мудрости во всякий день его жизни.

Гар поднял голову и, взглянув вверх, прижал ладони к сердцу.

— Благословенная Барла, источник всего живого, я торжественно клянусь служить тебе и королевству, которое ты нам даровала, народу доранцев и народу олков, служить до последнего дыхания. Я сохраню твоих детей в мире и благоденствии через заклинание погоды, укрепление твоей великой Стены, неукоснительное исполнение твоих законов и не отступлю от своей клятвы, даже если это потребует всей моей крови до последней капли. И пусть магия покинет меня, если я отступлю от нее.

Холз кивнул ожидавшему прислужнику. Тот выступил вперед, держа на подушечке корону Заклинателя Погоды, и подал Холзу. Когда затейливое изделие из золота, серебра и меди возлегло на кудри Гара, у Дафны перехватило дыхание.

Большой колокол на Часах Барлы пробил полночь, обозначив окончание ночи и начало нового дня.

Получилось очень символично.

Громкий вздох прокатился по рядам собравшихся зрителей; здесь были главы городских гильдий с супругами, капитан Оррик, знатные доранцы из Общего Совета с женами, мэры других городов королевства, избранные королевские чиновники. На их лицах читались облегчение и радость. Как будто из кипящей кастрюли выпустили пар, подумала Дафна.

Хвала Барле! Хвала Барле, теперь жизнь вернется в нормальное русло…

Глубокая печаль овладела ею.

Холз принялся читать над еще коленопреклоненным Гаром традиционную молитву, благословляющую Заклинателя Погоды. Посмотрев по сторонам, Дафна заметила, что расчувствовавшийся Дарран незаметно утирает слезу. Милый беспокойный старик. Ярый приверженец старинного этикета, не выносящий вольнодумцев, подобных Эшеру, но хороший человек.

В отличие от Уиллера.

Уиллер сидел в задних рядах — разодетый как петух, но унылый и удрученный. Пусть дуется, мерзкая букашка, думала Дафна. Все, что когда-либо Эшер говорил об этом слизняке, оказалось правдой. Да как он мог надеяться, что его назначат Правителем Олков? Или хотя бы помощником Правителя? Он что, настолько же глуп, насколько отвратителен? И как он себя повел, узнав о ее назначении? Лжет. Насмешничает. Не желает сотрудничать. Ему лучше пересмотреть свое поведение, иначе Эшер выгонит его, как бы Дарран ни защищал негодяя.

Думать об Уиллере было противно, поэтому Дафна снова принялась рассматривать собравшихся. Не только Дарран растрогался до слез. Придворные и чиновники, помнившие короля еще ребенком, топавшим по коридорам дворца и шалившим, как положено всякому нормальному ребенку, тоже пустили слезу. Всплакнули главы гильдий, тесно общавшиеся с Гаром в прошедшем году и, вероятно, еще недавно горевавшие о том, что принц не владеет магией; утирали глаза знатные доранцы, дивившиеся столь внезапному обретению могущества бывшим калекой… и уже прикидывавшие шансы своих дочерей на брак с королем. У всех по щекам текли слезы.

Как много лиц. Как много тайных мыслей. Как много жизней, которые будут искалечены, когда Пророчество сбудется.

Мрачные размышления Дафны были прерваны, когда Холз нагнулся и поднял Гара с коленей. Повернув нового короля лицом к его хранящим молчание подданным, он воздел руки к небу и выкрикнул:

— Узрите чудо! Узрите нашего добродетельного короля, дарованного нам великой милостью Барлы, Гара Первого, Заклинателя Погоды Лура!

И только теперь собравшиеся встали и разразились радостными криками. Пересилив себя, Дафна присоединилась к ним.

Стоящий рядом Эшер склонился к ней, не переставая аплодировать.

— Да помилует меня Барла, — сказал он, растроганный почти до слез. — Интересная жизнь начнется!

Неряшливые, растрепанные, грубоватые завсегдатаи «Зеленого гуся» вели себя отвратительно, бесшабашно и разнузданно, стучали кружками не только о столы, но и о головы своих собутыльников и хохотали при этом так, словно только что откололи ужасно умную и необычайно смешную шутку.

Им весело? Уиллер забился подальше в свой темный угол, подтянул ближе к себе четвертую за вечер кружку с пивом и горько усмехнулся. Совсем не весело. Это несерьезно. Просто мальчишество. И даже такие слова слишком мягки для этой неуправляемой толпы. Оскорбительное, недостойное поведение. И эти вопящие пьяницы были королевскими слугами. Иначе говоря, его коллегами. Возможно, они и относились к сливкам олков в Луре, но здесь вели себя, как неотесанные крестьяне, устроившие танцы в сарае. Напились и орут непристойные песни, выставляя себя полными дураками.

Да поразит их Морг! Разве нет других способов отметить коронацию короля?

И что тут праздновать? В тот день, когда семья Гара упала в пропасть, разбилась не только карета. Погибли не только люди. Тогда он этого еще не понимал, а теперь знает. Разбилось его будущее. Погибли мечты — так же безвозвратно, как погиб король.

Дрожа от негодования, Уиллер сделал большой глоток превосходного, как утверждали в «Гусе», эля.

Как Барла могла так с ним поступить?

Еще одна пьяная здравица за нового короля сотрясла задымленную таверну. Он поморщился. Что, во имя Барлы, привело его в этот убогий притон? Это же не его место, он был завсегдатаем «Золотого петушка», где потревожить мог только подавальщик — тихо подойдет, кашлянет вежливо и осведомится, не желает ли господин еще вина. В «Петушке» играла скрипка. Там выступала певица с мягким, как шелк, сопрано. В «Петушке» пили из хрустальных бокалов, ели серебряными вилками, и кухня там отменная. О чем он думал, когда решил прийти сюда?

Вкрадчивый тихий голос в голове лукаво объяснил: Ты думал, что здесь будешь в безопасности. Здесь тебе не надо смеяться, улыбаться и принимать бравый вид. Здесь ты можешь быть незаметным.

В «Петушке» это невозможно. Там его хорошо знали. Знали, как он любит восхвалять свои достоинства, лебезить перед сильными, очернять соперников и домогаться милостей. Знали и видели насквозь. Сохранить инкогнито в «Петушке» он бы не смог.

Хуже всего то, что в рафинированном заведении его поджидали благовоспитанные коллеги — королевские чиновники, такие же секретари, помощники секретарей, младшие секретари и королевские аптекари, относящие себя к высшему обществу Дораны.

О чем они говорят сейчас?

Бедняга Уиллер. Его уже дважды обошли по службе. В первый раз, когда ему предпочли рыбака, а теперь эта странная женщина — ну, вы ее знаете, кожа да кости, та, что торгует книжками и вешается на конюха. Да-да, она. И даже его прямой начальник не заступился за него. Да что вы? Хотите сказать, что Дарран поддержал ее назначение? Прелестно! Что ж. Говорят, каждый человек достигает определенного уровня, и, кажется, бедняга Уиллер достиг своего. Но кто бы мог подумать, что он окажется таким невысоким!

Уиллер застонал и снова приник к кружке.

Конечно, глупо чувствовать себя уязвленным из-за решения Гара. Ему следовало ожидать пренебрежительного отношения к себе. Всякий знал, что если в дело вмешивался Эшер, то принц… то есть король, ведет себя как сущий младенец.

Но чего он не мог простить, так это предательства Даррана. После трех лет беспорочной службы, после того, как он безропотно выполнял самую тяжелую и монотонную работу, проявляя трудолюбие, изобретательность и прозорливость, забывая об удовольствиях и скрывая личные амбиции, его публично унизили. Сделали просто еще одной конторской крысой. Он видел, как Дарран стоит плечом к плечу с этим несносным Эшером, их общим заклятым врагом, и хвалит негодяя, произнося без всякой издевки и сарказма: «Наш добрый друг Эшер великолепно послужит его величеству и королевству в качестве Правителя олков».

Дрожа от злости, Уиллер попытался заглушить мучительные воспоминания доброй порцией эля, но только пролил оставшееся в кружке себе на рубашку.

— Проклятие!

Напрасно он пытался привлечь внимание одной из трех неряшливых девиц, разносящих в таверне пиво, — они были заняты тем, что пытались соблазнить парней Мэтта своими сомнительными прелестями. Отчаявшись, он положил локти на стол и уставился в глубину опустевшей кружки.

Кто-то проскользнул к нему в угловую кабинку. Нахально, не спросясь.

— Будьте добры, поищите другое место, — сухо произнес он, не поднимая головы. — Я не расположен…

Прямо перед ним о стол стукнулась полная кружка пива. Он поднял глаза и увидел незнакомое лицо. Длинное, худое, лицо мужчины средних лет. Олк. Неприятное лицо. Незнакомец улыбнулся.

— Добрый вечер, мастер Дрискл.

Нахмурившись, Уиллер рассматривал невежу.

— Мы знакомы?

— Нет, — ответил незнакомец. Поверх одежды на нем был длинный серый плащ; в одной руке он держал кружку с элем. — Но я вас знаю.

— Меня многие знают. Я человек известный.

— Это так, — согласился незнакомец. — И для меня честь сидеть рядом с вами. — Он кивнул на кружку, которую поставил перед Уиллером. — Выпьем вместе, мастер Дрискл? За нашего нового короля, и пусть Барла благословит его дни!

Ладно. Кто же откажется пить за короля…

— И за память о его семье, да упокоит Барла их души!

…Или за его покойных родителей и сестру…

— И за скорейшее выздоровление многоуважаемого Главного мага!

…И даже за Дурма, хотя без него живется куда как спокойнее.

Чувствуя легкий шум в голове, Уиллер исподволь рассматривал нового приятеля.

— Но кто вы?

Мужчина улыбнулся.

— Слуга человека, который хотел бы перекинуться с вами парой слов, мастер Дрискл. Если у вас есть сейчас время.

Он фыркнул.

— Если это неуклюжая попытка завоевать расположение человека, имеющего влияние на короля, то…

— О нет, мастер Дрискл, — успокоил человек в сером. Смотрел он лукаво.

— Так кто же ваш хозяин? Имя у него есть? Я и шагу не сделаю из этой убогой таверны, если вы не скажете…

Незнакомец улыбнулся. Одним пальцем раздвинул складки плаща, приоткрыв верхнюю часть груди. На куртке черными нитками и серебром был вышит сокол, герб Дома Джарралтов.

Уиллер так и прикипел к скамье.

— Что здесь происходит?

Но незнакомец только еще шире улыбнулся и встал. Поманил пальцем, и Уиллер, выбравшись из-за стола, последовал за серым слугой Дома Джарралтов на улицу, где стояла черная карета, запряженная четверкой черных лошадей. Слуга открыл дверцу, и Уиллер заглянул в карету, освещенную изнутри слабым огоньком.

В ней был всего один пассажир.

— Господин Джарралт! — выдохнул он. Сорвав шляпу, Уиллер отвесил неуклюжий поклон, чуть не потеряв равновесие. — Чем могу служить, господин?

Одетый в строгий черно-серый костюм, Джарралт сделал жест рукой, приглашая Уиллера присоединиться к нему. Повинуясь, тот поднялся по ступенькам кареты и плюхнулся на черный бархат напротив тайного советника. Сердце бешено колотилось в груди.

— Можешь оставить нас, Фроли, — кивнул сановник своему серому слуге.

Уиллер вздрогнул, когда Фроли хлопнул дверцей. Щелкнул кнут, зацокали по мостовой подкованные копыта, и карета двинулась с места. Куда, в каком направлении — не понять.

— Господин, — осмелился он, — я не понимаю. Что-нибудь случилось? Что, король…

Джарралт успокаивающе поднял руку:

— В данный момент наш возлюбленный король пребывает вне опасности, Уиллер. И, хочу сказать, весьма похвально, что твоя первая мысль была о нем и его безопасности. Это достойно уважения.

Уиллер чуть не проглотил язык. Он не знал, что считать большим чудом — то, что советник Джарралт знает его имя, что он сидит в карете этого великого человека, или то, что его похвалил один из самых могущественных и уважаемых доранцев в королевстве.

Он откашлялся.

— Благодарю вас. Чем я могу служить? Ваш человек был в высшей степени осторожен…

— Рад это слышать, — сказал Джарралт. — Дело у нас сугубо приватное. Не хотелось бы, чтобы оно стало… темой для публичного обсуждения.

Предупреждение? Да. Конечно.

— О, вы можете на меня положиться! Уверяю вас, я знаю цену молчанию. А как же, в качестве личного секретаря его величества…

— Молчание, — перебил его Джарралт. — Да. Молчание крайне полезно, но как часто им пренебрегают. А ведь оно может даже стать оружием, если использовать его мудро. Ты меня понимаешь, Уиллер?

Он стиснул зубы и усердно закивал. Джарралт улыбнулся.

— Превосходно.

Вопросы переполняли голову Уиллера. Зачем я здесь? Чего он хочет от меня? Куда мы едем? Почему встретились тайно? Его распирало любопытство. Пальцы вцепились в края шляпы с такой силой, что он боялся, как бы не треснули кости.

И вдруг как гром с ясного неба:

— Тебе ведь не нравится Эшер.

Это был не вопрос. Все так же молча он покачал головой.

— Не тебе одному. Скажи, если бы тебя попросили описать его, что бы ты сказал?

Что бы сказал? Чего бы не сказал? Чувствуя, что у него не хватает слов, чтобы выразить свою ненависть, Уиллер замешкался.

— Я бы сказал, что он — сама желчь и мучительная головная боль, господин.

Джарралт захохотал.

— Желчь и головная боль! О да. Как это верно. Но он не только это. Он — надоедливый сорняк, своевольно растущий в нашем саду, в нашем бесценном королевстве Лур. Мне сказали, он назначен Правителем олков. Уверен, это трагедия.

Уиллер сглотнул.

— Да, господин.

— По правде говоря, — протянул Джарралт, барабаня пальцами по колену, — я думал, что назначат тебя, но… увы. Не сомневаюсь, Эшер приложил к этому руку. Он очернил тебя перед королем.

В душе поднялась волна надежды. Уиллер подался вперед, выронив из рук мятую шляпу, и она упала на пол кареты.

— Ах, господин, — выдохнул он. — Я так боюсь. Его величество несказанно благороден, добр и доверчив. Боюсь, он пригрел змею на груди. Пока мы с Дарраном были заодно, у меня оставалась надежда, что непорядочность Эшера, в конце концов, выплывет на поверхность. Но теперь он и Даррана подмял под себя. Не хочу показаться нескромным, но, кажется, я остался единственным человеком, который видит…

— Скромность прибережем для тех, кому есть чего стыдиться, — сказал Джарралт. — Таким людям, как мы, Уиллер, то есть людям исполнительным и проницательным, скромничать нечего. Тебе не стоит бояться. Ты не единственный, кто видит, что собой на самом деле представляет Эшер.

Уиллер выпрямился и облегченно вздохнул. Холодная тяжесть в груди исчезла, и по телу разлилось успокаивающее тепло. Таким людям, как мы.

— Господин, сказанные вами слова вернули меня к жизни. Но что мы можем сделать? Два одиноких голоса, вопиющих в пустыне.

— Согласен, — произнес Джарралт и улыбнулся так грустно, что у Уиллера защемило сердце. — Мы одиноки на этом пути. Полагаю, ты любишь нашего короля.

Он задохнулся в восторге.

— Конечно!

Отодвинув занавеску, Джарралт долго смотрел в окно, словно мог увидеть что-то в ночной мгле. Уиллер понятия не имел, где они находятся. Слышно было только, что копыта больше не цокают по камням мостовой. Значит, выехали за пределы города. Какое это имеет значение? Никакого. Эта невероятная встреча уже увела его в такие дали, о которых он и не мечтал.

— Знаешь, Гар в таком возрасте, что мог бы быть моим сыном, — доверительно произнес Джарралт. — Я его так всегда и воспринимал. И как всякий отец, я тревожусь. Представляю, сколько опасностей ему угрожает. — Он выжидающе посмотрел на Уиллера.

Тот глубоко вздохнул, чтобы успокоить бухающее сердце.

— Думаете, господин, королю угрожает опасность?

Джарралт снова занавесил окно.

— А ты как думаешь?

Уиллер выпучил глаза.

— Я… не знаю.

— А мне кажется, знаешь. Ты сам сказал. Змея на груди.

— Ах да… сказал… — Он нахмурился. — Но Эшер спас ему жизнь в Вествейлинге.

Джарралт улыбнулся.

— Нам так говорят.

— Можно предположить, — медленно выговорил Уиллер, — что история не соответствует истине. В конце концов, мы знаем о ней со слов Эшера. Воспоминаниям короля доверять нельзя — он в то время тонул. А ведь правда, как зеркало, не так ли? Отражает того, кто в него смотрится.

Джарралт вздохнул.

— Я человек простой, Уиллер. Мне чужды заговоры, головоломки, хитроумные планы. Поэтому позволь говорить с тобой прямо, надеюсь, и ты будешь со мной честен.

— Конечно, господин.

— Проще говоря, я опасаюсь, что Эшер оказывает на короля пагубное влияние. Думаю, его величество обманывается. Он считает, что этот увалень безвреден. Наоборот, он опасен. Он презирает доранцев, народ, к которому принадлежит сама Барла. Теперь его власть в королевстве ничем не ограничена, и, боюсь, он использует ее для того, чтобы манипулировать нашим мягким, доверчивым новым королем — в своих целях, разумеется.

— В своих целях, господин? — дрожащим голосом спросил Уиллер.

Джарралт пожал плечами:

— А к чему стремится всякий зловредный сорняк?

Уиллеру показалось, что весь воздух из кареты куда-то улетучился, и он некоторое время открывал рот, как рыба, стараясь заполнить легкие. Его бросало то в жар, то в холод, он чувствовал одновременно и страх, и возмущение, и решимость. И наконец, нашел нужные слова.

— Захватить весь сад, — прошептал он.

— Вот именно.

— Но, господин, — с тоской произнес Уиллер, — у нас нет доказательств.

— Что такое доказательства, друг мой? Всего лишь сигнал для дураков, которые сами не могут заметить, что дом их горит.

— Понимаю… Понимаю… Но без доказательств его величество нам не поверит.

— Это так, — согласился Джарралт. — Значит, мы должны их найти. Вернее, тебе следует их найти.

Уиллер отшатнулся.

— Мне, господин? Но как? Я не владею магией, у меня нет власти. Я простой олк, спица в колесе королевства, я…

Его собеседник улыбнулся.

— Ах, Уиллер, Уиллер… Не цени себя так низко. Ты не так уж прост. Ты отважен. Умен. Упорен. Но важнее всего, что ты уже там. В окружении короля. Находясь на нужном месте в нужное время, можно сделать очень многое. Найти доказательства, которые спасут нашего дорогого короля от этого монстра. Знаю, тебе будет трудно, даже мучительно трудно, но ты должен перебороть свою гордость. Перешагни через ненависть к Эшеру, притворись, что смирился с его назначением, и подберись к нему как можно ближе, чтобы наблюдать за всеми его действиями. Ты справишься, друг мой? Скажи мне, что справишься. Скажи, что я не ошибся в твоем благородстве, в твоей готовности сделать то, что требуется, любой ценой.

Уиллер затаил дыхание.

— Вы не ошиблись, господин, клянусь, не ошиблись!

— Ты станешь сообщать о каждом факте, о каждом подозрении мне, и только мне одному, — предупредил Джарралт. — Никто не должен знать, чем мы с тобой занимаемся. Не сомневаюсь: придет время, и мы выведем Эшера на чистую воду. Но на сегодняшний день ему удается обманывать короля и дурачить целое королевство.

— Дурачить и заниматься надувательством, — согласился Уиллер. — К моему величайшему сожалению.

— Но это не может длиться вечно. Придет день — и, по милости Барлы, он недалек, — когда Эшер споткнется, а ты будешь рядом и засвидетельствуешь это. Уиллер, ты спасешь короля и королевство от страшного несчастья и навсегда завоюешь любовь народа. Но только если ты скажешь мне «да». Если же откажешься, то нам предстоят бедствия, не виданные со времен Морга, а тебя на веки вечные запомнят как негодяя, который помог погубить королевство. Пусть Благословенная Барла будет свидетельницей, что я прав. Итак, Уиллер. Мы подошли к самому главному, к той точке, от которой нет возврата. Ты послужишь нашему великому Луру, друг мой? Присоединишься ко мне в этом святом деле — низринуть чудовищного Эшера?

— Да, господин, — ответил Уиллер, задыхаясь от благоговения. — О да. Послужу!