Глава седьмая.
ИЗ МАФИИ…

Но сменим тему на что-нибудь более весёлое.

«Как-то в кабаке сидел вместе со своею тёлкой один из моих Кентов — весело сощурившись, вспоминал Алик — И вот отошёл он на минуту в нужник, а тут к его тёлке прицепилось типичное бычьё… Там их много было, но конкретно цеплялись четверо: и так задевали, и этак… Дошло до наглого хватания за руки, до насильственного вытаскивания на улицу, типа: «Пошли на свежий воздух… в кустиках развеемся!..»

Но тут вернулся мой приятель, увидел происходящее безобразие, начал рыть землю рогом: «Чего творите, козлы?!. На хрен лапаете мою милку?!» Они в ответ — хором: «Тебе-то что?!», «Она — моя невеста!», «Тем более — чего попусту пупок рвёшь?!. Мы ж её не съедим… Сейчас отымеем по всякому — и тебе оставим….Пользуйся ею и ты, нам — не жалко!..»

Когда с тобою — в нагляк, то надо сразу — кулаком по гляделкам, не прикидывая соотношение сил, и не задумываясь о последствиях… Мой кореш сразу и ударил!.. Началась драка. Столики опрокинули, посуда разбили, женщины кругом визжали, кулаки в воздухе мелькали… И досталось бы моему приятелю на орехи, но спасибо тёлке: догадалась выхватить из сумочки баллончик со слезоточивым газом, и опрыскать окрест!.. Все раскашлялись, расчихались, бросились к выходу, а там уж — приехавшая по вызову милиция… Ну и повязала всех!..

Взяли ту четверку, а заодно и дружка моего с тёлкой прихватили. Деваха оказалась в одних трусиках, — порванное бакланьём платье в потасовке слетело с плеч…

В РОВД устроили разбор полётов. Причем довольно интересный: четверых «быков» отпустили на свободу, потому как папаша одного из них оказался местным участковым… А на знакомца моего начали вешать делюгу, — будто это он из хулиганских побуждений в общественном месте спровоцировал драку.

Тёлку, помурыжив, всё ж отпустили из РОВД, и она тотчас примчалась ко мне. Вся зарёванная, умоляла: «Выручайте!»

Взял кореша Женьку, как бывшего ментяру, и вместе помчались мы в райотдел, на выручку… (Женька ведь был некогда не просто опер, а СУПЕР-опер, память в милиции оставил о себе хорошую, и слово его здесь всё ещё что-то значило).

«Подумаешь — участковый!.. Так что: ж, ему — всё можно?!.» — налетел он коршуном на вздумавшего соваться в это дело мента. Разорались они друг на дружку…

Но в итоге- приятеля моего отпустили без последствий. (А так — статью навесили бы автоматом).

Но это — полдела, а надо ж ещё было сполна отплатить тем четвёрым, из-за которой сыр-бор разгорелся… Адрес одного из них быстро выведали (не буду рассказывать — как), подстерегли его у родного подъезда, затащили в машину и вывезли в лесопосадку…

Там с ходу дали ему в лоб, потом говорим: «Сообщай адреса остальных, не то порешим и закопаем!» Он заартачился было, тогда я около его уха из газового пистолета как шарахну!.. Грохот — ужасный, и такое ощущение, что полбашки снесло… Не каждый выдюжит!.. Вот он нужные адресочки и назвал…

Но не для расправы мы адреса узнавали, а чтоб сделать «по понятиям» — вроде честной дуэли, что ли… Нашли их, обо всём договорились. Встретились позже в укромном месте… Их четверо, и нас трое: мы с Женькой и тот кент, что в ресторане был. Но он не в счёт, — рука на перевязи (в ресторанной драке, когда отбивался от ножа, его зацепили лезвием так, что произошёл скол локтевой кости)

Так что фактически они имели двойное превосходство. Но один Женька стоит шестерых, да и я не пальцем делан!..

Короче, положили всех четверых на землю, носом в грязь, перед этим — крепко отдубасив… А дружку нашему предоставили почётное право потоптать ногами каждого в отдельности… Отомстили за кореша!» — Леший радостно засмеялся.

Даже знаю, чему он радовался — своей доброте душевной!.. Ведь мог и убить ту четвёрку, а — не убил… Гуманист потому что!..

…А вот ещё одна из Аликовых баек:

«Недавно были вместе с Женькой по делам в одном маленьком городишке… И представь, при мне тамошние бандюганы убили человека!.. Было это так.

Стою я на одной из улиц, около городского Дворца культуры (по виду — обшарпанный сельский клуб), жду ненадолго отошедшего по срочной надобности Женьку, вокруг — безлюдно, как бывает в провинциальных городках даже и днём…

Вдруг слышу: за углом — бах!..бах!..бах!.. А я ж — любопытный… Пошёл взглянуть… Вижу: лежит за углом мужик, в луже крови, лицом вниз… Трогать его уж не стал, знаю: когда — пуля в голову, или вообще — при любой черепно-мозговой травме, — ворочать тело опасно, иначе живым и до больницы не довезут, если даже дотянет до приезда «скорой»…

А кругом — никого, и совершенно непонятно: кто стрелял-то?.. Даже не верится, что в маленьком городишке такое могло случиться… А я ведь как раз перед этим думал: «Неплохо бы сюда переселиться… Такая тишь да благодать!..» А оно вишь как…

Потом слышу топот ног. И сразу — выбежал из-за угла мент с пистолетом. Ствол в руках от волнения так и пляшет. На всякий случай поднял я руки, показывая: что нет у меня оружия, и угрозы ему я не представляю… А то ведь и шарахнет сгоряча!..

«Кто стрелял?! — орёт. — Ты стрелял?!. Кто такой?!.» Угу… Ишь, какой грозный!.. Где ж ты был, когда стреляли?.. Небось, прятался, и штаны со страху обмочил… А теперь герой — стволом в невооружённого тыкать….

«Пошёл в жопу!» — ответил спокойно. Он глазами захлопал, но потом остатками мозговых извилин всё ж просёк: раз ему в упор хамлю, значит — не при делах… Плюнув, побежал дальше, ловить неизвестно кого…

А тут и Женька подоспел. Вывернувшись из-за дома, подбежал, увидел

меня над окровавленным телом, присвистнул: «Ты и тут успел кого-то завалить?!»

«Не я, честное слово!..» — пожал я плечами. По его лицу было видно, что не до конца мне поверил…

Но из того городка мы тотчас слиняли. Ну их к хрену, ментов тамошних, — возьмут первых, под горячую руку подвернувших, и навесят статью, а нам за «левый» мокряк в тюрягу на долгие годы влететь — резону ни малейшего!..»

…А как-то, не помню уж, по какому поводу, Леший пожаловался: «Расскажи ментам знакомым, что не сидел ни разу — так засмеют же!..»

И лицо у него при этих словах было виноватое, словно и сам признавал

за собою некую ущербность. Типа: такой крутояр — и не сидевший!..

При этом было заметно, что попасть в тюрьму он явно не торопится.

Как же при таком образе жизни и биографии Леший смог покинуть стройные ряды мафии?..

Да вот смог как-то…

…Вначале пристрелили СанСаныча. Умный, авторитетный, фартовый, но однажды вышел из ресторана, и его прямо на пороге очередью из проезжавшего мимо ржавого «Жигулёнка» — крест накрест…

Был «пахан» — и нет «пахана». Судьба!..

Почему — т а к?.. Вначале казалось — где-то лохнулся он, не на того наехал, или не тому в содействии отказал… И лишь со временем стало ясно: это начинался закат братвы как руководящего класса в наших (да и только в наших!) краях. На смену бандитским «крышам» везде и всюду в стране ударно возводились державные «крыши», и всех, кто мало-мальски способен был этому помешать — заблаговременно отстреливали, маскируя всё под внутри-бандитские разборки…

В последующие год-два-три ещё десятка полтора энских «паханов» отправились в мир иной, потянув за собою множество «братков» среднего и ниже среднего уровня. Пошли нехорошие базары, что часть «авторитетов» (в первую очередь называли Ахмеда Османовича!) снюхались с властью, и сдали «своих» в обмен на гарантии собственной безопасности… Былая братановская жизнь постепенно и неостановимо уходила в прошлое, и это — не только в Энске, но и везде…

Однако не будем зацикливаться на грустном, а лучше вернёмся снова к Лешему.

…Лишь авторитет СанСаныча в прошлом удерживал его большую «группировку» в повиновении. Оставшись без авторитетного вожака, которому не нашлось достойной замены, она быстро распалась на дюжину «бригад», конкурирующих между собою…

Леший, воспользовавшись благоприятным моментом, начал потихонечку отдаляться от прежних занятий и товарищей в сторону вполне легального бизнеса.

Разумеется, его, как классного и многократно проверенного в деле пацана, охотно взяли бы в любую из пока что существующих «бригад», но ему туда — не хотелось… Первое — устал от выстрелов, разборок и постоянных стрессов. И второе — попросту начал бояться!.. Столько уж раз сыграв со смертью в прятки, однажды понял: а ведь лимит её терпения исчерпан!.. И — решил соскочить с несущегося под откос состава…

…Почему же не замочили его прежние дружки-товарищи, увидев, что откололся он от прежнего братства, сменив масть? Ведь Алик много про многих знал, и автоматически становился нежелательным свидетелем!..

На то были две причины… Одна из них то, что никому каких-то особых подлянок Леший не кидал, делаемое им — делалось строго «по понятиям», так что личного зла против него никто не держал, и весомых причин для мести не имел.

Ну то есть как… Человек 5-10 в принципе имели основания наехать на Лешего с предъявами, типа: «Ты пошто, сучяра, моего брата (отца, сына, племянника, жену, друга — возможны варианты) мочканул?!», но к настоящему времени почти все они либо уж сами отошли в мир теней, либо мотали в «зоне» долгий срок, и в обозримом будущем реальной угрозы Лешему не представляли…

А вторая причина такая: Лешему дьявольски везло… Пару раз «авторитеты», проводя очередную компанию «зачисток» братвы от проштрафившихся или ставших опасных кентов, вносили в общий список намеченных к ликвидации и Лешего, но то патроны у киллера не вовремя кончались, то у выехавшей на проведение мокрухи тачки колесо некстати спускало, короче — выходила затяжка… А там отдавший приказ на мочилово Алика «пахан» — либо остынет и снимет «заказ», либо сам откинется, тем самым утратив платежеспособность, — а убивать кого-либо бесплатно любой киллер не станет… Дураков нет!..

Вот так и получилось в итоге, что из начинавших вместе с Лешим боевые мафиозные схватки пацанов в живых нынче оставался только он. Хотя, не сомневаюсь «бугры» в общении между собою не раз дивились: «Как, Леший всё ещё жив?!. Но так теми разговорами всё и ограничивалось…

К этому моменту относится и примирение с женою. (Ранее описывалось, как после бурной ссоры она уехала к своим в деревню, забрав к себе дочку, и целый год не давала о себе знать).

Леший вспоминал: «Вначале было привольно!.. Но потом — стало не по себе… Да и по дочке соскучился… Кстати, и из родного города понадобилось слинять на какое-то время… Вот и решил: еду к жене!» И — поехал…

Она — родом из глухого села, аккурат на границе между Украиной и Белоруссией. Село справное, дома — как раскрашенные сказочные избушки… В этих краях битая посуда вмуровывается в стены, чтоб на солнце отражалось… Красиво!..

Из местных новостей: недавно какое-то мурло залезло в чужой сарай, — не знаю уж на что там можно было польстится… Его засекли… Он — наутёк. За ним кинулось человек двадцать, с кольями. Добежали до околицы… Видит он — не уйти… Обернулся, выхватил из-под полы немецкий автомат времен войны, да как шарахнет очередью по преследователям!.. Они бросились от него врассыпную и залегли за кустиками и камешками, вжавшись в грязь, прикрывая затылок ладошками… А он — прыгнув через плетень, нырнул в недалёкий лес — и был таков…

Вот какой здесь люд. По своему даже и крутоват, хотя во многом — бесхитростен… Со времён войны многих припрятано оружие, но пускать его в ход не торопятся, — всеобщее благодушные, раздобревшее на сельских харчах…

Слышал, как моя тёща обо мне дочери, жене моей то есть, говорила: «Хорош твой муж, здоровый, справный мужик… А вокруг хаты тебя с топором ещё не гонял?.. Ну, погоняет когда-нибудь…»

Недавно вытурила она из дома невестку, жену своего сына… Причина смешная: свекр однажды случайно упал, а невестка, увидев это, расхохоталась… Свекровь возмутилась: «Нашла, над чем смеяться… Дура!..» И — выгнала в три шеи. Сын особенно и не возражал…

Потом, правда, приехали её родичи и начали выяснять отношения, — кто прав, кто не прав, что можно поправить… Опять-таки разругались, вплоть до того, что мамаша невестки, задрав юбку, показала родителям зятя голый зад, на что моя тёща философски ответила: «Нашла чем удивить… Была бы хоть дупа как дупа, а то ведь так… гузка!..» В итоге — не помирились. Видимо, не слишком авторитетной оказалась продемонстрированная задница!..

Собаки здесь очень злобны, и их здесь держат только на цепи. А если какую-нибудь увидят на улице без присмотра — тут пристрелят, без базара. Я ж говорю: у каждой хаты в траве ствол валяется, пульнуть завсегда есть из чего…

Вот все говорят: в городе — мафия!.. Так ведь и в селе — своя мафия, ничуть не жиже… Расскажу для примера случай…

Ехал один местный мудила на КАМАЗе, и по пьяни врезался в трактор. В нём было три человека. Двух он ранил, ещё одного убил.

Родня покойного начала угрожать мудиле. Особенно старший брат надрывался: ходил по деревне с вытаращенными гляделками, из-под полы всем желающим обрез показывал, сулил громко: «Как отпустят шофера из СИЗО — подстерегу где-нибудь и кончу гада!..» А такие дела, между прочим, втихую делать надо, без лишней рекламы…

Покричал он в подобном духе три дня, а на четвёртый — нашли его в пруду, с простреленной башкою…

Младший брат, стало быть, сидел в тюряге, но был ещё и средний братишка. И вознамерился он отомстить за убиенного, определил кандидатуру жертвы… А тут нечего и гадать, кто конкретно завалил старшего братишку… Отец водилы КАМАЗа, вот кто!.. Майор-отставник, мужик крепкий и непугливый… Это ж явно он, прослышав про готовящуюся расправу с его сынулей, нанёс превентивный удар…

Средненькому подстеречь бы майора и шарахнуть из-за угла, но он решил не усложнять… Угнал из МТС тяжеловесный трактор «Кировец», и погнал на нём к дому отставника. А там — налетел на избу с разгону, начал крушить гусеницами стены и перекрытия…

Дальше — самое интересное. Отставник каким-то образом не только уцелел, но и, вооружившись берданкой и выбравшись из раскуроченного дома, ухитрился пленить тракториста-мстителя!.. Вывез его в багажнике «Москвича» в заброшенную избушку на лесной заимке, и упрятал в погребе.

Каждый вечер затем майор приезжал в ту избушку, залазил в погреб. И на глазах остолбеневшего от ужаса парня точил топор, периодически приговаривая: «»Отрублю тебе, паря, ноги с руками и яйца, а самого не убью, оставлю мучаться… У нас, в спецназе, это называется: «афганский чурбан»…

Так продолжалось неделю… полторы…. Парня искали, не раз наведывались и к отставнику с вопросом, не видел ли пропавшего, но экс-майор лишь руками разводил. А по вечерам — опять наведывался на заимку… И отпустил

парнишку лишь через две недели, решив: хватит с него!.. Ушёл с заимки тот на полусогнутых… Что характерно: абсолютно седой…» — Леший заулыбался.

Выждав, я спросил Алика: «А как жена — вернул её тогда?..»

«Что?.. Ах, жена… Вернул, конечно… Куда же ей от меня деться!» — скупо усмехнулся Леший. И подытожил предыдущее: «Так что сельская мафия — ещё и покрепче городской будет!..»