"Москва-Лондон. Книга 1" - читать интересную книгу автора (Лехерзак Ефим Григорьевич)

Глава XXIII

…С недавней поры Чипсайд стал заметно молодеть. Один за другим начали появляться великолепные, доселе невиданные в Лондоне четырехэтажные величественные дома и деловые конторы, увенчанные гербами на высоких фронтонах. Этим новым сооружениям уже не нужны были башни и бойницы — их надежно охраняло золото хозяев. Основное внимание при строительстве прекрасных дворцов богатейших лондонских купцов обращалось на создание самого изысканного и утонченного комфорта для их обладателей.

Все эти горделивые и заносчивые новостройки стремились прижаться поближе к Темзе, но лишь одна из них, самая роскошная и единственная в своем роде, была ограждена великолепным кованым забором вместе с большим, на добрую четверть мили, участком вдоль берега реки с собственной каменной пристанью, несколькими причалами и обширными складскими помещениями, связанными между собою огромным подземным хранилищем.

Этот великолепный дворец, гордость и зависть всего купеческого и аристократического Лондона, с превосходно организованной усадьбой, изумительными клумбами, чудо-фонтанами, искусно стриженными деревьями, мраморными статуями работы лучших итальянских мастеров, — все это и очень многое другое на Чипсайде, в Лондоне, в Англии, в Европе и далеко за ее пределами принадлежало неоспоримому, всеми безоговорочно признанному королю всех купцов Лондона и Англии, хозяину и диктатору старой биржи (новую он построит и создаст на совершенно иной финансовой основе лишь через несколько лет, в 1560 году), лендлорду[59] и лорд-мэру лондонского Сити с правом взвешивания всех товаров в лондонском порту и самовластным контролем над всей рыночной торговлей столицы королевства сэру Томасу Грешему.

Его дом представлял собой весьма сложное сооружение. Первые три этажа занимали подлинно дворцовые помещения. Широкая мраморная лестница, картинная галерея, парадные гостиная, столовая и рабочий кабинет, библиотека, бальный зал, малые гостиные, спальни, оранжерея и зимний сад, гардеробные, фехтовальный зал с тиром — о, сэр Томас Грешем делал эскиз своего дома сам и, разумеется, позаботился о воплощении своих идей, планов и желаний в жизнь лучше, чем это мог сделать кто бы то ни было другой. Частые и продолжительные поездки в Рим, Венецию, Флоренцию, Париж, Антверпен, Амстердам и многие германские города освежали и обогащали его мысль при работе над проектом.

Подвальный, цокольный и четвертый этажи дома были созданы специально для размещения личной конторы хозяина. В достаточно просторных, хитроумно спланированных и совершенно изолированных помещениях, обставленных по-деловому удобно, рационально, даже с некоторым контор-ским шиком, работали с шести часов утра до пяти часов вечера с четырьмя получасовыми перерывами для отдыха и приема пищи, подаваемой точно в положенное время из кухни хозяина и за его счет, тридцать служащих. Каждый из них к концу своего рабочего дня сдавал четкую, без единого лишнего слова, состаявшиую всего из четырех-пяти пунктов оперативную сводку по контролируемым вопросам в канцелярию личного секретаря и помощника сэра Томаса Грешема мистера Роберта Кау, находившуюся на первом этаже в едином блоке с рабочей приемной и малым рабочим кабинетом хозяина.

Каждый из этих тридцати служащих контролировал точное и безусловное выполнение всеми подопечными подразделениями и служащими главной конторы в Сити указаний, предложений, распоряжений и приказов сэра Томаса Грешема. Сфера же его деятельности была столь широка и разнопланова, что многие из служащих этой штаб-квартиры первого купца Англии трудились, не разгибая спины, до самого окончания рабочего дня. Оставаться же на работе после пяти часов вечера не разрешалось — или успевай положенное делать в рабочее время, или освободи место тому, кто это может делать лучше и быстрее тебя. Сэр Томас Грешем платил своим доверенным служащим значительно больше, чем другие купцы Англии, но он знал, за что платил, и в конечном счете оставался в неизменном и крупном выигрыше.

А молодые люди и подростки, начинающие самостоятельную жизнь и мечтающие в будущем стать клерками в конторах самого сэра Томаса Грешема, соревновались в скорости, точности и безопасности доставки в личную контору хозяина и обратно красных фирменных сумок с бумажной информацией: отчеты, справки, сводки, распоряжения, приказы и все то, без чего невозможно было обойтись в таком огромном деле, в головокружительной политической, финансовой деятельностии всех прочих играх сэра Томаса Грешема.

Главная и самая важная особенность организации работы в штаб-квартире состояла в том, что практически никто из тридцати ее клерков не имел ни малейшего представления о сути и масштабах деятельности других. За этим особенно пристально следил сам хозяин, но еще более придирчиво — его личный секретарь и ближайший помощник мистер Роберт Кау. И действительно, в этой громадной и необычной фирме всегда было что скрывать от досужих и любопытных ушей и глаз…

Предметом особой заботы и опеки хозяина являлось подвальное помещение дома. Оно сплошь было выложено из больших квадратных блоков крепчайшего из камней — швейцарского базальта, поверх которого были набиты большие щиты особой прочности железа дюймовой толщины. Все это большое бронированное помещение главного хранилища золота, серебра, драгоценностей, денег, документов, стоивших зачастую много дороже золота, и всего того, что боится посторонних глаз, представляло собой хитроумнейший лабиринт, над устройством которого Грешем работал почти четыре года. Ни один служащий, даже не подозревал о существовании этого помещения, а уж о входе туда или о выходе оттуда — и тем паче. Выручка со всех концов Англии, Европы свозилась в канцелярию мистера Кау, самым тщательным образом трижды пересчитывалась клерками штаб-квартиры, взвешивалась двадцатифунтовыми дозами и в специальных металлических ящиках вставлялась в точно соответствующие им по размеру гнезда большого металлического шкафа без дверей в особой комнате, больше, впрочем, похожей на каменный мешок, рядом с кабинетом мистера Кау. Поскольку даже он никогда не видел, чтобы кто-нибудь открывал этот шкаф и выносил ящики с деньгами, постольку все близкие к хозяину люди верили в миф о том, будто таинственный и легендарный шкаф был просто без дна. Грешем лишь загадочно и саркастически усмехался, когда подобные россказни доходили до него…

Приемом клиентов и всякого рода посторонних лиц занималась контора Грешема в Сити. Там же была сосредоточена вся оперативная работа по руководству необъятно разросшейся фирмой сэра Томаса Грешема. Рядом распологался и семейный банк Грешемов во главе с дядей Томаса сэром Джоном Грешемом.

Здесь же, в доме хозяина, его штаб-квартире, только раз в месяц, в одно из воскресений, сэр Томас Грешем принимал ближайших своих помощников для конфиденциальной беседы или докладов по особо важным делам. Он считал, что отвлекать их от работы в будний день слишком дорого.

Хозяин рассматривал только стратегические вопросы и проблемы в целом, только идеи и планы на перспективу. Все остальное — к сэру Томасу Одричу, в главную контору Грешема в Сити. К половине шестого вечера мистер Кау должен был исхитриться и положить на стол хозяина идеально лаконичный документ — цифровой отчет всего по пятнадцати пунктам о состоянии дел фирмы на каждый текущий день, составленный на основании данных, полученных мистером Кау от тридцати клерков штаб-квартиры к пяти часам вечера. Первый, главный и определяющий итог дня, пункт в отчете мистера Кау — количество наличных денег, поступивших в этот день в кассу фирмы.

С половины шестого до половины седьмого вечера сэр Томас Грешем обсуждает в своем малом рабочем кабинете итоги работы фирмы за прошедший день только с двумя своими самыми близкими и доверенными помощниками — сэром Томасом Одричем и мистером Робертом Кау. Изредка, в особо важных, сложных и необходимых случаях, на таких совещаниях присутствует дядя и самый доверенный, близкий друг, помощник, учитель и наставник хозяина мудрейший сэр Джон Грешем, один из ведущих и наиболее авторитетных воротил торгово-финансового мира Англии и подлинный, всеми признанный старшина и старейшина английского купечества и, следовательно, хозяин Сити. Когда Томас Грешем отсутствует, ведет эти совещания Томас Одрич.

Если же отсутствуют оба Томаса, Роберт Кау самостоятельно принимает решения по составленным им самим отчетам, о чем впоследствии доложит хозяину.

Раз и навсегда установленный ритм и стиль работы устраивал, похоже, не только Томаса Грешема, но и всех его помощников и исполнителей, ибо в течение всего рабочего дня хозяин никогда и никого не дергал, не отвлекал от дела, не вмешивался и тем не ставил своих работников в стеснительное или неловкое положение. Сам он до пяти часов вечера полностью отдавал свое время придворным, политическим и светским делам.

Итак, дом сэра Томаса Грешема жил весьма напряженной деловой жизнью, но сторонний наблюдатель или простой прохожий ничего этого не замечали, ибо торжественный и помпезный парадный подъезд был, разумеется, предназначен только для хозяина и его гостей, а клерки и курьеры попадали в свои рабочие помещения через особый вход со двора. Впрочем, этих особых входов и выходов было в доме множество, и сэр Томас Грешем мог покинуть любое помещение первых трех этажей через потайные двери, задрапированные настолько искусно, что непосвященному человеку не стоило и пытаться отыскивать их. Над этим вопросом Грешем работал с той же тщательностью и кропотливостью, как и над своим лабиринтом. В столь жестокое и неустойчивое время, полагал он, очень важно было знать, что в случае необходимости ты можешь из своего дома попасть либо к причалу, где всегда готово принять тебя некое твое же судно, либо в захолустную часть города, где к твоим услугам предоставлена целая конюшня лошадей, либо прямо к алтарю полузаброшенной древней часовни в северной части города, либо к крохотной городской усадебке, затерявшейся в сутолочной теснине Уд-Маркет, неподалеку от собора Святого Петра, либо, что, пожалуй, лучше всего, к своему излюбленному каменному мешку-лабиринту, где созданы были такие жилые помещения на случай необходимости, в которых можно было бы отсидеться до конца света, тем более что из лабиринта тоже можно было выйти в город тайными ходами.

Дом-тайна…

Да, недаром сэр Томас Грешем почти пять лет обдумывал проект своего нового дома и почти столько же строил его, едва ли не еженедельно меняя рабочих, привозимых с континента. Злые языки с почти суеверным ужасом утверждали, что строительство этого дома обошлось его хозяину в чудовищную и невероятную сумму — 500 тысяч фунтов стерлингов. Иные же горячие головы доказывали, что стоил он вообще совершенно уж фантастические деньги — целый миллион! Но когда этот чудо-дом был наконец готов и туда начали свозить со всей Европы и Англии все лучшее, что соответствовало изощренному вкусу Томаса Грешема и что можно было купить за деньги, весь Лондон вздрогнул: следующим его шагом ожидали покупку на корню самого королевского дворца со всеми его полунищими обитателями вместе с их древними коронами, нелепыми тронами и наконец — провозглашение себя королем Англии! Впрочем, вот этого-то последнего делать сэру Томасу Грешему не было ни малейшей надобности…

… — Сегодня наше воскресенье, Роберт, — сказал сэр Томас своему помощнику и личному секретарю мистеру Роберту Кау. — Надеюсь, никто из моих помощников не забыл об этом?

— Разумеется, сэр Томас, — ответил мистер Кау, — но…

— «Но»? Что это значит, Роберт?

— Буквально полчаса назад к вашему причалу подошла «Дева Мария».

— О, превосходно! — радостно воскликнул Грешем. — Наконец-то! Ни одну деву на свете я не ждал с таким нетерпением и вожделением! Зовите-ка поскорее моего отважного и славного капитана Ричарда Чанслера и его помощника Чарли Смита! Не правда ли, Роберт, это лучшие из наших людей? Зовите, зовите, черт возьми! Впрочем, я сам их встречу, они того стоят.

— Но, сэр Томас, в приемной находится лишь капитан Роджер Белч.

— Да-а-а? — сразу потускнел Грешем. — И с пустыми руками?

— Насколько я успел заметить, да.

— Давайте его сюда.

Роджер Белч был одет с иголочки: все самое модное и дорогое, включая бриллиантовые пуговицы в золотой оправе и очень изящные морские шпоры из крученого золота — ого, далеко не каждый адмирал мог позволить себе подобный наряд стоимостью в порядочную усадьбу.

— Роди, мой мальчик, ты отлично знаешь, как я всегда рад видеть тебя, — сказал Грешем, приветливо потрепав Белча по плечам, — но сейчас ты явился один и прежде всего объясни мне, пожалуйста, где капитан Чанслер и Смит.

— Надеюсь, ничего дурного с ними не произошло и сейчас они находятся где-нибудь по пути в Лондон.

— Ты хорошо знаешь, Роди, что я не люблю подобного разговора.

— Простите, сэр Томас.

И Белч поведал Грешему такую захватывающую и трогательную историю своего пребывания в Фальмауте у вице-адмирала сэра Джона Килигрю, что у самого рассказчика дух перехватило.

— Я не знаю, сэр Томас, — взахлеб говорил Белч, — что такое вы для него сделали, но только одного вашего имени оказалось вполне достаточно, чтобы первый пират Англии превратился в самого доброго и любезного джентльмена. Это не слишком большой секрет, сэр Томас?

— Для тебя — не слишком, — мягко улыбнулся Грешем. — Я всего только снял его милую доченьку, эту отпетую и зловещую пиратку, с эшафота или вытащил ее из петли, что она честно заработала своими деяниями. Признаться, я никогда не был равнодушен к женщинам, носительницам божественных наслаждений, но подобные особы… черти в юбках и в обличье женском… фи-и-и — это отвратительно… — Лицо Грешема сморщилось вдруг в такую презрительную и брезгливую мину, что Белч невольно вздрогнул и передернул плечами. — Боюсь, Господь Бог не сможет простить мне столь тяжкого и незамолимого греха. Безусловно, сама эта фурия не стоит моих жертв и усилий по ее спасению, но дружба сэра Джона Килигрю стоит подобной игры с Господом Богом, и ты сам имел уже возможность убедиться в этом, мой мальчик. Да… Но вернемся к нашему делу. Итак, ничего не зная о моих отношениях с Килигрю, Чанслер со Смитом пустились на шлюпке в опасное плавание, не так ли, Роди?

— Совершенно верно, сэр Томас.

— Был сильнейший туман, и море штормило?

— Да, сэр.

— А не думаешь ли ты, что их шлюпку могло вынести в океан?

— Я бы не хотел думать об этом, сэр Томас. Да и оба они смелые и бывалые моряки, к тому же очень сильные мужчины, особенно Чарли Смит.

— Да, да… разумеется… — задумчиво проговорил Грешем. — А если допустить, что они благополучно добрались до берега?

— Их могли бы перехватить люди адмирала, но тогда мы бы прибыли в Лондон вместе.

— Пожалуй… пожалуй…

— Значит, либо они проскочили в тумане выставленные засады, либо с боем прорвались сквозь них и тогда будут в Лондоне со дня на день.

— Разумно и такое предположение. Что еще, по-твоему, могло бы произойти с ними?

— Самое худшее из всего, что я могу себе представить, — так это их перехват лесными разбойниками, которыми теперь буквально кишат все леса Англии. Но об этом лучше не думать — настолько это было бы страшно.

Я понятия не имею, что находится в их ящике, но полагаю…

— Ясно, — резко оборвал его Грешем. — Надо надеяться на лучшее. Надо ждать. Не будешь ли ты настолько любезен, чтобы просветить меня, по поводу какого неведомого мне праздника ты обрядился столь торжественно и роскошно?

— О, это подарок моего будущего тестя, сэр Томас, — со счастливой и гордой улыбкой заявил Белч.

— Твоего будущего тестя? О, Роди, мой мальчик, так ты женишься? — воскликнул Грешем, пораженный этой новостью. — И ты скрывал это от меня? По наивности своей я думал о тебе значительно лучше. Что же заставило тебя скрывать от меня столь важную новость? Или я больше не достоин твоего доверия?

— О господи! — взмолился Белч. — Что вы такое говорите, сэр Томас? Вы до последнего моего часа останетесь самым близким мне человеком! По-моему, это каждый вам скажет, кто знает мою жизнь. Просто я сам понятия не имел, что женюсь.

— Вот как? Превосходно, черт подери. И когда же ты это выяснил?

— Как только меня связали и бросили к ее ногам.

— Чертовщина какая-то! Изъясняйся как-нибудь потолковее, черт возьми. О чем или о ком идет речь?

— Ее зовут Вирджиния Килигрю, сэр Томас. Она пленила меня сразу и навсегда.

Грешем от изумления раскрыл рот и упал в кресло.

— Ты хочешь сказать… — проговорил он. — Это она?.. Та самая?.. Но… Впрочем… Позволь, позволь, сколько же времени ты пробыл гостем Килигрю?

— Двое суток.

— И этого оказалось достаточно, чтобы решить столь важный и щепетильный вопрос, да еще с таким вздорным и заносчивым человеком, как Джон Килигрю? Но это же совершенно невероятно и похоже на горячечный бред!

— Но это так, сэр Томас, — самодовольно улыбался Белч.

— Но, черт возьми, Роди, как ты смог добиться столь многого за такое короткое время? Уж не решил ли старый пират рассчитаться своей дочерью за оказанную ему услугу?

— О нет, сэр Томас, все было гораздо проще. Он предложил мне стать его помощником. Я сказал ему, что с таким делом лучше всего справился бы его зять. Он согласился и заявил, что если я уговорю Вирджинию стать моей женой, то он ничего против нашего брака иметь не будет.

— Вот как… Гм… И что же она?

— Я нашел ее спальню и почти целые сутки уговаривал мисс Килигрю стать миссис Белч.

— И уговорил-таки, негодник?

— Но разве я похож на мужчину, не способного на подобные дела?

— О господи! — хохотал Грешем. — Но как же она или ее люди в этом осином гнезде не растерзали тебя на части за эти твои… уговоры?

— Прежде всего мне пришлось разоружить ее и лишить для начала и голоса, и невинности, а уж потом кричать и звать на помощь не имело никакого смысла. Поэтому в конце концов мы с ней помирились и отлично уладили все наши дела. Клянусь вам, сэр Томас, это была лучшая ночь в моей жизни!

— Ну что ж, поздравляю тебя с этим. Но ты все-таки настоящий сукин сын и сущий пират! А до этой ночи ты хоть раз видел ее? Ведь она могла оказаться неописуемой уродиной. Зачем ты так рисковал?

— Но я же говорил вам, что это она со своими людьми взяла меня в плен, сэр Томас! И, клянусь вам, я влюбился в нее с первого взгляда. Она такая красивая… она… она…

Но Томас Грешем больше не слушал его. Отсмеявшись и вытерев платком глаза, он сказал:

— Роди, мой мальчик, поздравляю тебя. И когда же свадьба?

— Сэр Джон сказал, что лично прибудет пригласить вас на свадьбу. Надеюсь, вы не откажетесь, сэр Томас?

— О, напротив, дорогой мой, напротив! И не сомневайся в ценности моих свадебных подарков тебе и твоей жене. Итак, насколько я понимаю, ты становишься помощником сэра Килигрю в его морских делах, не так ли?

— Если не возражаете, сэр Томас.

— Следовательно, ты хочешь стать пиратом?

— Да, сэр Томас.

Грешем в задумчивости походил по кабинету, заложив руки за спину, потом достал из шкафа красного дерева бокалы и бутылку вина, наполнил и подал один из них Белчу.

— В конце концов, — проговорил Грешем, — это дело всеми признается не хуже любого другого. Но я вовсе не думаю, что на этом наши отношения должны прекратиться. Ты знаешь, Роди, произошла удивительная история: я предполагал по твоем возвращении с континента поручить тебе командование моей пока еще не слишком большой флотилией такого же рода, как и у Килигрю. На сегодня у меня что-то около сотни таких кораблей, и мне, естественно, нужен толковый и хорошо знающий это дело помощник. Признаться, я рассчитывал на тебя. Ну что ж, будет другой.

— Чанслер?

— О нет! Ему уготована совсем иная участь… если, разумеется, он благополучно вернется из райских кущ адмирала Килигрю, на что я уповаю.

— И правильно, сэр Томас! — неожиданно резко заявил Белч. — Из него никогда не получится настоящего пирата!

— И прекрасно! Посмотрим, однако, что получится из тебя, мой мальчик… А пока я хотел бы кое-что предложить тебе, принимая во внимание твое новое положение. Что бы ты сказал, предложи я и тебе время от времени направлять мои корабли по нужному курсу? Ты мог бы зарабатывать на этом деле четвертую часть нашей добычи с каждого корабля, взятого моими людьми по твоим координатам, и это уже целиком шло бы в твой карман, а не в общий, то есть Килигрю. Что ты на это скажешь, мой мальчик?

— Риск слишком уж велик, сэр Томас, — замялся Белч.

— Верно, велик, — улыбнулся Грешем, — но удача сулит покрыть его густым туманом. К тому же ты сам выбрал для себя такую дорогу, на которой без риска не сделаешь ни единого шага. Что ж, посоветуйся со своей будущей женой. Я полагаю, вы теперь вместе будете на своем корабле?

— Разумеется, но советоваться с женой по столь важным вопросам — это значило бы попасть ей под каблук. Главой и хозяином семьи должен быть мужчина, даже если его жена является таким же пиратом, как и он сам, не так ли, сэр Томас?

— Чрезвычайно глубокая и верная мысль! Очень жаль, что далеко не все мужчины созрели до ее понимания. Ну, так что же ты скажешь мне в ответ на мое предложение, а, Роди?

— Я думаю, если за дело взяться с умом и действовать осторожно…

— Браво! Я знал, что ты согласишься, мой мальчик. Благодарю тебя. О деталях этого дела мы еще поговорим в свое время. Ну что ж, Роди, до свадьбы, я полагаю?

— До свадьбы, сэр Томас!

— А теперь возьми вот это. — Грешем передал Белчу кожаный кошелек, до краев набитый золотыми монетами. — Не к лицу и не к чести столь видному жениху ходить с пустыми карманами. Скажи сэру Джону, что я жду его приезда в Лондон — нам есть о чем поговорить с ним с глазу на глаз. Прощай, мой мальчик. Да благословит тебя Господь.

Когда Белч, откланявшись, покинул кабинет Грешема, а Кау вновь по- явился там, Грешем проговорил:

— Немедленно дайте соответствующие приказы о розыске Чанслера и Смита. И пусть люди начнут свои поиски с порта Фальмаут. И найдут, непременно найдут Чанслера и Смита! Непременно, Кау, непременно!

Назначьте очень приличную награду. Очень приличную, Кау, не жадничайте и не экономьте на подобных делах. Люди всегда наперед должны знать, чего ради им предлагается в очередной раз рискнуть своей головой. Кроме того, Роберт, детально обсудите с Одричем и подготовьте толковые предложения в связи с новым положением Белча: он становится зятем сэра Джона Килигрю и его первым помощником. Сам адмирал скоро пожалует ко мне с приглашением на свадьбу своей дочери, этой строптивой и прожженной пиратки, с нашим хитрецом Белчем. Ах, Роберт, никогда не знаешь наперед, на чью шею следует набросить петлю, а с чьей снять ее… Признаться, я никогда еще не бывал на свадьбе двух пиратов. Впрочем, похоже, в наше время никто с уверенностью не может сказать, на чьей свадьбе он сейчас разделяет свою радость — на пиратской или обычной… Ну да Бог с нею, с этой свадьбой. Гораздо важнее весьма вероятное сближение двух наших фирм — оно представляется мне достаточно многообещающим делом. Продумайте детали. Завтра на совещание пригласите сэра Джона Грешема. А сейчас, Роберт, пригласите Одрича, а сами позаботьтесь о поисках Чанслера и Смита. Вам хватит времени?

— В такие воскресенья, сэр Томас, все наши люди на своих местах и мне вполне достаточно будет пятнадцати минут, чтобы отдать необходимые распоряжения.

— Прекрасно, Роберт. Вы отлично организовали работу всех наших служб, благодарю вас. Держите меня в курсе этого дела.

— Разумеется, сэр Томас.