ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Я не сразу сообразил, что произошло. Гакс чудесным образом, что называется, «разморозился». Сначала я не понял, как это получилось. Но потом сообразил: бывший Большой Хухах чихал от рифмованных стихов. А что же такое была песенка Барышни и Дракона «О сложностях с демонами», как не рифмованные стихи? Артисты так упорно терзали холодные уши Гакса рифмами, что волшебный вирус чихания одержал победу над моей неумелой «заморозкой». То есть, в конце концов, более сильное волшебство победило более слабое. Я совершенно уверен, что решающим оказался последний куплет, тот, где рифмовались «сложно» и «можно». Это же точная рифма!

— Прошу слова! — проклюнулся хилый болезненный демон, указывая ручонкой на чихающего Гакса.

— Вижу, вижу! — проворчал демон-председатель. — Необходимо небольшое совещание!

Демоны сгрудились и стали перешептываться.

Гакс постепенно приходил в себя. Он чихал все реже и реже. Бывший диктатор Голоадии дотянулся до все еще замороженного Бракса и гаркнул ему в ухо:

— Начинай!

Бракс вздрогнул, моргнул и… послушно забил в барабан.

— Гакс Унфуфаду, благородный демон, приветствует гнусных предателей. Он желал бы осведомиться у них: как им понравится… умереть?

— Умереть? — переспросил тщедушный демон. — Скажем так: не слишком понравится.

Гакс нацелился когтем на хилого демона и крикнул Браксу:

— Продолжай!

И Большой Хухах вновь заговорил:

— Гакс предлагает вам выбор такой: он может вас съесть, растерзать, разорвать. Так что «Не слишком» — плохой ответ. Сделать выбор пришла пора.

— Отступаем! Единогласно! — крикнул демон с молоточком.

Комитет провалился сквозь землю, даже не проголосовав.

Вокруг воцарилась тишина, нарушаемая лишь приглушенной барабанной дробью Бракса.

— Убрались? — фыркнул Хьюберт. — Ну и ладно! Они были плохими зрителями. — Дракон щеголевато тронул свою шляпу и сказал мне: — Тем не менее мы свое честно отработали.

— О Вунти! — Эли бежала ко мне, и ее длинные светлые волосы развевались по ветру. — Ты такой храбрый! Один — против демонов!

— Эй! — раздался слабенький голосок откуда-то снизу. — Как это один? А я? — Похоже, Домовой тоже постепенно приходил в себя. — Я что, не считаюсь? А впрочем… — добавил он шепотом, — может быть, и не считаюсь.

— Ип, ип, — заметил мой хорек.

Но Эли никого, кроме меня, не замечала. Она была уже близко и раскинула руки, явно намереваясь заключить меня в объятия. У меня внезапно пересохло в горле.

— Да-а, признаюсь, было несколько драматичных моментов, — протянул Хьюберт. — Как вы называете эту их дурацкую манеру уставиться на тебя всем вместе?

Я объяснил дракону, что у демонов это называется «вскипятить кровь».

— «Вскипятить кровь», — одобрительно кивнул Хьюберт. — Надо бы включить «Умирающего дракона» в нашу программу. Сколько экспрессии!

И тут Эли наконец до меня добежала.

— О Вунти! — прошептала она, тесно прижавшись ко мне.

— Э-э… — начал я, но, прежде чем успел ответить, почувствовал ее губы на своих губах.

— Ты был такой храбрый сегодня! — шептала Эли в промежутках между поцелуями. — Такой смелый, такой… бесстрашный! — И губы ее вновь атаковали мои, но на сей раз я успел увернуться и высвободиться из ее объятий.

— Эли! Пожалуйста! Мы, между прочим, не на прогулке! Нас ждут… великие дела!

— Вот именно! — решительно ответила она. — Когда мужчина сознательно подвергает себя опасности, он…

Я увидел, как у нее загорелись глаза, и отступил на шаг. Однако Эли удалось схватить меня за руку. Это уж было слишком! Неужели она не понимала всей важности нашей миссии?

— Мне очень жаль, Эли, — настаивал я, отдирая ее пальцы от своего запястья, — но что бы ты себе ни придумала, наша миссия — прежде всего!

— Вот как? — Она многозначительно улыбнулась и придвинулась ко мне еще ближе. — Ну что ж, мой храбрец, — она взъерошила мне волосы, — выполняй свою миссию. Может быть, в этом походе, — она потерлась плечом о мое плечо, — у нас наконец будет время, — она погладила мои волосы, шею, спину, — побыть вдвоем.

— Э-э… Ну-у. Да уж…

У меня сложилось впечатление, что она понимала слова «миссия» и «поход» несколько иначе, чем я.

— Теперь, когда ты со мной, — добавила она, — я не боюсь даже оказаться запеченной в булке.

— Запеченной в булке? — пискнул голосок снизу. Эли кивнула:

— Да, так делают в Восточных Королевствах.

— А зачем? — поинтересовался Башмачник.

— На съеденье великанам, — пояснила Эли.

— А-а! — сказал Башмачник. Что-то он был не в себе. Из его голоса исчезли радостные нотки, из походки упругость. И хуже всего было то, что после неудачи с дождем из обуви он больше ни слова не говорил о Домовой Силе.

— Начинай! — скомандовал Гакс. Он до сих пор стоял там, где его застигло мое заклинание. Бракс схватился за барабан.

Гакс подкрепил свои слова мощным ревом и демонстрацией своих исключительно длинных и острых когтей. Я прекрасно его понял. Он хочет принять участие в походе. Гакс выразительно смотрел на меня. Что делать? У меня теперь даже дубового посоха не было. Как бы мне исхитриться и заглянуть в «Курс», не вызвав подозрений демона?

Меня накрыла чья-то большая тень. Я поднял голову и увидел стоящего рядом Хьюберта. Он как раз выпустил колечко дыма прямо Гаксу в физиономию.

— Нет, — тихо, но внушительно сказал дракон, — нас ведет Вунтвор, и мы следуем за ним.

— Продолжай! — гневно рявкнул Гакс своему подручному.

И демон страшно оскалился.

— Я так понимаю, это ваше последнее слово, — сказал Хьюберт, вежливо кашлянув. Потом он набрал в грудь побольше воздуха и снял цилиндр.

— Продолжай! — завопил Гакс.

Две мощные струи пламени вырвались из ноздрей Хьюберта и выжгли полосу земли в нескольких дюймах от Гакса. Бракс бросил свой барабан и отскочил в сторону. Гакс внимательно посмотрел на выжженную землю, а потом продолжил свой белый стих:

— Браво! — одобрил дракон. — Только договариваться вы будете с Вунтвором, поскольку он у нас главный. — Хьюберт перевел взгляд на меня. — Итак, Вунтвор!

Гакс угрожающе заворчал, но с места не двинулся. Хьюберт вернул мне мою почетную миссию, и теперь я знал, что мне сейчас нужно даже больше, чем отдых и сытная еда. Нет, было кое-что поважнее для всех нас! Надо связаться с Эбенезумом!

— Я должен немного побыть один, — важно сказал я.

Гакс еще раз взглянул на бурую полоску травы и зашагал прочь. Бракс последовал за ним, правда, держался на расстоянии, как видно опасаясь попасть хозяину под горячую руку. Я поблагодарил Хьюберта за помощь.

— Не стоит благодарности, — отмахнулся дракон. — Наши интересы совпадают. Все-таки демоны совершенно неспособны оценить водевильный жанр!

Водевильный жанр? Честно говоря, я и сам не был уверен, способен ли я оценить его, но счел грубым говорить об этом дракону, который только что спас меня. Вместо этого я попросил Эли и Хьюберта оставить меня наедине с Домовым. Барышня и Дракон с готовностью согласились.

— Ну, Башмачник, — обратился я к человечку у моих ног, — пришло время Домовой Силы!

Домовой нахмурился:

— Ты уверен?

С Домовым, оказывается, дела обстояли еще хуже, чем я думал. Только бы не нахмуриться ему в ответ! Интересно, как поступил бы в подобном случае учитель?

— Конечно! — ответил я с жизнерадостной улыбкой. — Домовые все делают лучше всех! Ты что, забыл?

Башмачник упорно смотрел себе под ноги:

— Правда, лучше всех? А с ним будет непросто!

— Разумеется! — Я наклонился и дружески похлопал Башмачника по спине кончиком указательного пальца. — Разве не ты говорил мне, что домовые умеют все?

— Что все? — с горестным вздохом спросил Башмачник. — Похоже, ничего из того, что они умеют, не имеет значения. Я… Я не смог спасти вас своими туфлями.

— Ну! Мы же все живы и здоровы! Башмачник безмолвно кивнул.

— В том числе и благодаря твоим усилиям. Твой дождь из обуви отвлек их, и Хьюберт успел спеть свой последний куплет, который разбудил Гакса и, таким образом, спас нас всех.

Домовой призадумался, потом неуверенно спросил:

— Значит, Домовая Сила все-таки не подвела?

— Вовсе нет! Просто она сработала не совсем так, как предполагалось… неожиданно и странно.

«Как все, что происходило со мной после того, как я покинул Западные леса», — мысленно добавил я. Я вспомнил слова Эбенезума о том, что мы с ним живем не обыкновенной, а волшебной жизнью. И еще на ум опять пришли слова Смерти о Вечном Ученике.

— Ты ведь уже не раз спасал мне жизнь! — продолжал я вслух.

— Да я… Правда? — В голосе Домового звучало искреннее удивление.

— Разумеется! — заверил я его. — Не сомневайся: домовые занимают подобающее им место в картине мира.

— И это важное место! — уточнил он, и в голосе его зазвенели прежние победные нотки. — Домовая Сила — великая сила!

— Еще бы! — поддакнул я. — Та самая Домовая Сила, которая поможет нам вступить в контакт с Эбенезумом!

— Ты хочешь пообщаться с Эбенезумом? — засмеялся Башмачник. — Что же ты сразу не сказал? Пришло время Домовой Магии!

— Да уж, — согласился я. — Пришло.

Башмачник исполнил еще более сложный танец, чем тот, что вызвал дождь из обуви. Невесть откуда налетел ветер, взметая пыль и опавшие листья высокой бурой стеной, которая окружила нас тесным кольцом, отгородив от всех остальных, но оставив внутри достаточно места для ритуального танца Башмачника. Он подмигнул мне:

— Ты готов?

Мне послышалось, что неподалеку кто-то чихает. Это был характерный чих волшебника.

— Да уж, — послышался слабый, но чистый голос моего учителя, — еще секунда — и я с вами!

Стена вокруг нас окрепла, из грязно-бурой сделавшись землисто-черной. Потом прямо напротив пляшущего Башмачника на ней появилась световая точка. Танцуя, Домовой насвистывал и что-то выкрикивал. Световое пятно все росло и росло, пока не вобрало в себя и нас с Домовым, и вот я уже видел перед собой двор Колледжа Волшебников Вушты. Он выглядел совершенно таким же, каким я его покинул, за исключением одной малости: посередине двора стоял гигантский башмак.

— Вот она — Домовая Сила! — с гордостью воскликнул Башмачник.

— Итак, — сказал башмак, — ты хотел поговорить со мной, Вунтвор?

Это был мой учитель, великий волшебник Эбенезум!