ГЛАВА 15

Принц-бастард Элмар не боялся разбойников, ибо в совершенстве знал, что с ними делать и в каком порядке. Западный край Вийонского леса он тоже знал неплохо — не настолько, чтобы в нем скрываться, но в достаточной степени, чтобы не заблудиться, ибо вышеупомянутые знания приобретались большей частью именно здесь. Конечно, будь у него выбор, он предпочел бы не искать приключений в столь сомнительном месте, но, к величайшему сожалению Элмара, выбора у него не было. Кроме того, что путь через леса был просто короче, он, как ни странно, казался и безопаснее. На дорогах уже хозяйничали бело-голубые патрули, в любой таверне героя мог опознать какой-нибудь давний знакомый, Элвис, поди, уже узнал о судьбе своего конокрада и наверняка выслал погоню. Остаться опять без коня и без денег Элмару не хотелось, да и прочие пакости лондрийских благодетелей ему порядком надоели. Попасться в руки врага или подвернуться под пулю ему хотелось еще меньше, а вероятность этого была весьма высока — любимые доспехи лежали где-то в замке Фужере, а хилой варварской кольчужке, что красовалась в настоящий момент на могучей груди принца-бастарда, хватило бы и арбалетного болта. Хоть Элмар и постарался в первой же попавшейся кузнице усилить это недоразумение накладными пластинами, уверения мастера насчет неземной прочности вызывали у него сомнения. Во всяком случае, проверять на себе он бы не рискнул.

За время путешествия шанса испытать прочность кольчуги так и не выпало. Первые разбойники, которые попались на пути тряхнувшего стариной героя, оказались феерически глупы. На искренний и полный недоумения вопрос: «Ай, глупый, что ты хочешь взять у бедного, три дня не евшего варвара?» — они хитро заулыбались и скромно указали на коня. Элмар не стал возражать. Уничтожать противников гораздо удобнее, когда они беспорядочной толпой носятся по дороге, пытаясь ухватить за уздечку чужого боевого жеребца и при этом не дать себя затоптать или укусить.

Вторая шайка, с которой герой повстречался днем позже, отличалась недопустимой самоуверенностью. В самом деле, разве можно столь нагло наезжать на одинокого путника, имея в резерве всего двух лучников, да еще таких криворуких? Эти болваны за все время, пока Элмар дрался с их приятелями, ни разу в него не попали. А вот он в них попал. Конечно, как метатель принц-бастард даже не претендовал на лавры Кантора, но если в сидящего на дереве человека метнуть шипастую булаву в полсотни стоун весом, то уже неважно, попадет ли она в глаз, в корпус, в конечность, в ветку, на которой цель сидит, или вовсе просвистит над головой. В любом случае падать высоко.

Третья группа проявила изысканное коварство, попытавшись напасть во время ночевки. Почему они решили, что предполагаемая жертва ночью, в полном опасностей лесу, на колючей подстилке из лапника будет спать мертвым сном и не услышит, как они подкрадываются, — осталось неизвестным. С чего они взяли, будто конь их не заметит, а заметив, промолчит, — также до сих пор тайна. Кто им сказал, будто в темноте, когда собственного меча не видно, удобно атаковать толпой одного, — Элмару тоже не удалось выяснить. Так получилось, не у кого было спросить.

Последние разбойники попались робкие и застенчивые. Заданный в лоб вопрос: «Парни, вам новый атаман не нужен?» — почему-то произвел на них такое шокирующее впечатление, что они молча отступили и растворились в зеленеющих кустах. А может, дело было и не в вопросе, а в том, кто его задал.

К полудню пятнадцатого дня Зеленой луны негостеприимный лес остался позади, и отважный варвар бодро оглядывал с высоты седла милые сердцу пейзажи родной державы: цветущие абрикосовые сады, еще черные поля сахарной тарбы, бодрую зелень озимых, ровные ряды ореховых кустов. Где-то там суетились трудолюбивые крестьяне, статные пышногрудые женщины хлопотали у печей, юные кареглазые прелестницы кормили кур и поросят, преисполненные чувства собственной значимости солидные малыши гнали гусей к пруду…

Вспомнив о юных прелестницах и их привычке кидаться к забору, дабы поглазеть на проезжающего мимо всадника, Элмар предпочел объехать деревню стороной. После недели, проведенной в лесу, он превратился в истинного варвара, из тех, что не признают мыла по идейным соображениям, и показываться в таком виде на глаза девицам (пусть даже крестьянкам) постеснялся. По той же причине, достигнув к вечеру большой дороги, ведущей прямо в столицу, не стал искать таверну, а проехал чуть дальше к югу и заночевал в стогу.

Наутро, счастливо избегнув сквозняков и умывшись росой, Элмар немного подумал и на дорогу возвращаться не стал. Хотя до столицы оставалось еще несколько дней пути, никто не мог поручиться, что в этих краях еще не шастают вражеские патрули и что знаменитого героя не узнают в лицо даже в таком задрипанном виде. Он решил взять еще немного южнее и пробраться полями и проселками.

На одной из этих самых проселочных дорог он и наткнулся спустя несколько часов на небольшой конный отряд. Около десятка рыцарей неожиданно выскочили ему наперерез из-за крайних домов скромной деревеньки, которую принц-бастард как раз намеревался объехать стороной. Можно было попытаться удрать, но в криках «стой!» не чувствовалось враждебности, на всадниках не было никаких бело-голубых знаков различия, да и надо же хоть разок проверить свою маскировку. В конце концов, он не какой-нибудь разбойник, чтобы бегать от стражи, а честный варвар, едущий наниматься на службу. Но вряд ли в это кто-то поверит, если за ним придется гоняться, чтобы поговорить.

Элмар спокойно остановился, разглядывая приближающихся рыцарей. Нет, проклятье, надо было все же разворачиваться и скакать прочь отсюда! Может, с незнакомыми людьми варварская одежда и сработала бы. Возможно, даже близорукого барона Сарси удалось бы провести. Но надеяться, что его не узнают капитан столичного гарнизона, пара гвардейских офицеров или младший брат Мэнсора, было просто глупо.

Бедный барон не успел даже открыть рот, чтобы поинтересоваться личностью подозрительного варвара, как был непочтительно перебит изумленным возгласом юного Мэнсора:

— Элмар?! Что ты здесь делаешь в таком виде?!

Принц-бастард едва удержался от желания плюнуть под

ноги и высказать свое мнение о слишком глазастых юнцах и слишком широких знакомствах.

— Путешествую инкогнито, — проворчал он. — Разве не видно? Приветствую, господа. Могу я в свою очередь поинтересоваться, что делаете здесь вы?

— Шпионов ловим! — восторженно выкрикнул младший Мэнсор. Мальчишка был ровесником Мафея и так же по-детски радовался тому, что по случаю войны старшие взяли его с собой и дали в руки оружие. Попадись ему где-нибудь настоящий враг, сопляк бы, наверное, лопнул от радости.

— Много наловили? — угрюмо поинтересовался Элмар, дабы поддержать светскую беседу.

Судя по затруднению, которое юноша испытывал с ответом, — ни одного, что и подтвердил мгновением позже капитан.

Барон Сарси протер наконец монокль и тоже рассмотрел, кто перед ним.

— Ваше высочество, — изрек он, — вам необходимо поехать с нами.

— Почему? — холодно уточнил принц-бастард, отказываясь верить, что давние друзья, приятели и просто знакомые просто позабыли надеть бело-голубые тряпки или сочли, что упомянутые цвета не гармонируют с их родовыми.

— Но как же… — заволновался барон. — Разве вы не нас искали?…

— Простите, но почему я должен был искать именно вас?

Рыцари заговорили наперебой, стараясь прежде товарищей объяснить его высочеству, что в замке Бакарри собрались истинные спасители отечества и что он просто обязан присоединиться к ним, неужели он приехал ради чего-то иного?

Элмар вздохнул:

— Господа, я восхищен вашим патриотизмом и вашей решимостью, но я направляюсь в столицу по несколько иному делу… Крайне важному и секретному, если вы понимаете, о чем речь. Сначала я должен это дело завершить, а уж потом с великой радостью к вам присоединюсь. Надеюсь, вам не требуются подробные объяснения, почему я еду один, тайком и в таком виде?

Всадники дружным хором заверили его высочество, что за свою тайну он может не беспокоиться. Слышала их чуть ли не половина деревни.

— Осмелюсь все же вам посоветовать навестить замок Бакарри хотя бы на денек, — настойчиво повторил рассудительный барон. — Вы сможете узнать много полезного о состоянии дорог, о положении в столице, о последних новостях из-за рубежа… Ну и просто помыться, выспаться и пристойно поужинать.

Элмар задумался. След Азиль он потерял еще в Галланте, и теперь оставалось только искать ее в Даэн-Риссе, куда она так стремилась. Где она сейчас находится, Элмар даже не представлял — бедняжка могла до сих пор шагать пешком где-то по дорогам, пробираться лесами, как он, или же воспользоваться попутными телегами. Надо было торопиться, и терять целый день на светские визиты не хотелось. С другой стороны, где еще ему расскажут последние новости и посоветуют, как лучше пробраться в столицу? Да и, в конце концов, гори она ясным пламенем, такая маскировка, так недолго и вшей завести. Не все же варвары такие дремучие консерваторы, разве мало среди них окультуренных, продвинутых… словом, они тоже иногда моются!

Принц-бастард коротко кивнул и подобрал поводья.

— Едем.

— Извини, Гейран, но вот это неправда. — Элмар отставил в сторону полупустой кубок, словно и впрямь собирался затеять драку или бросить вызов, как предполагал всезнающий кузен. — В это я не поверю никогда, как бы ни уважал сказавшего.

Хозяин замка Бакарри опустил глаза, как будто чего-то стыдился или сама тема разговора была ему неприятна.

— Ты тоже извини, Элмар, но, когда ты увидишь все своими глазами и убедишься в правдивости моих слов, боюсь, будет слишком поздно.

— Ты, лично ты, — видел? — начал закипать принц-бастард. Нет, все-таки предусмотрительности кузена следует отдать должное — если бы Элмара не предупредили, он бы сию же минуту и поведал виконту Бакарри об истинном положении дел, совершенно не думая о том, что вражеский шпион может подслушивать под дверью или сам отважный патриот не удержится, поделится радостью с соратниками. Обещания и клятвы — это, конечно, красиво, но принц-бастард лучше чем кто бы то ни было знал, как падает крепость честного слова под воздействием пары кувшинов хорошего вина. — Или тебе кто-то сказал, а ты и поверил?

— У меня не было оснований сомневаться. Я пользуюсь надежными источниками информации.

— Это просто смешно. — Элмар честно старался не делать глупостей, хотя жажда справедливости так и тянула его за язык. — Если Шеллар разыграл собственное предательство, чтобы втереться в доверие к врагу, он наверняка обставил это достоверно, чтобы ни у кого не возникло сомнений. Слишком многое поставлено на кон, чтобы рисковать головой из-за случайной утечки информации. С чего бы он стал делать исключение для твоего «источника» и докладывать ему о своих планах?

— Мне очень жаль, Элмар, — Гейран поднял глаза и виновато развел руками, — но это правда. Шеллар был там не один.

— И агента мистралийской короны он выдал ордену. Это то, что я знаю достоверно и из первых рук.

— «Первых рук» там могло быть только две пары: сам Шеллар и тот, кому он якобы докладывал. С кем из них ты общался?

— Элмар, не будь смешным. Этот человек знает, кто его выдал, и об этом он сказал мне сам.

— Что за человек? Имя, фамилия?

— Какой же агент называет свою фамилию направо и налево?

— То есть неизвестно кто явился к тебе, назвался на свое усмотрение, насовал тебе фиалок за уши, а ты даже не усомнился в его словах? Кто из нас ведет себя смешно?

Виконт опять опустил глаза, продолжая сосредоточенно выкладывать на столе дорожку из хлебных крошек.

— Есть масса косвенных подтверждений, но, боюсь, излагать тебе все это бесполезно. Ты найдешь еще массу возражений и все равно не поверишь вопреки здравому смыслу, просто потому, что не хочешь верить. Поэтому давай оставим бесплодный спор. Только ответь мне на один вопрос: ты едешь в столицу не для того, чтобы повидаться с кузеном?

— Нет, — ответил Элмар, втайне радуясь, что хоть в этом можно быть честным.

— Элвис послал тебя установить связь с подпольем?

— Тоже нет. — Первый паладин поколебался, потом все-таки решил не рисковать. — И если тут появятся его люди и станут меня искать — ты не знаешь, куда я поехал.

— Ты сбежал? — Гейран удивленно поднял голову. — Но почему?

Элмар замялся. Отважный и бестолковый Бакарри до боли напоминал Деимара, так и не ставшего тринадцатым, особенно когда опускал взгляд. Наверное, не зря поговаривали злые языки, будто чувства его матушки к покойному королю были куда глубже, чем подобает добропорядочной подданной, и не зря ее супруг до конца дней сомневался в родословной младшего потомка. Здоровенный темноволосый атлет действительно больше походил на короля и старших принцев, чем на собственного папеньку, — и лицом, и фигурой, и даже движениями. Если бы не серые глаза, сходство было бы еще более подозрительным. Понятное дело, его величество не признавал еще одного бастарда и даже делал вид, будто он вовсе тут ни при чем — ведь речь шла о чести дамы! — но это разительное сходство помимо воли вызывало у Элмара братские чувства и толкало на откровенность.

— Сбежал не я, — пересилив себя, все же уклонился от ответа принц-бастард. — Сбежал кое-кто другой. И мне нужно его догнать.

— Он здесь проезжал? Может быть, мои люди его видели?

— Вряд ли. Я потерял его на границе и теперь должен успеть перехватить в Даэн-Риссе.

— Тебе не кажется, что за то время, пока ты пробирался лесами, твой беглец давно добрался до столицы и… сделал все, что ему нужно? Стоит ли так рисковать, если ты все равно его упустил? Оставайся с нами. Когда придет время битвы, каждый меч будет на счету.

— Не переживай. — Усмешка получилась натужной и неискренней. — К тому времени я успею съездить и вернуться.

Виконт Бакарри тоже усмехнулся. Грустно и, как показалось Элмару, скорбно.

— Ты не вернешься. Даже если ты сумеешь добраться до столицы, в городе тебя узнают так же быстро, как наш разъезд на дороге. Варварские тряпки хороши для незнакомых людей, а тебя там каждая собака в лицо знает! Твои подвиги в Даэн-Риссе будут быстры и бесславны: тебя схватят и убьют. Не езди. Останься.

Негромкий вежливый стук прервал его страстную речь, и вовремя — Элмару уж показалось, что Гейран вот-вот пустит слезу.

— Простите, хозяин… — В комнату, шаркая башмаками и придерживаясь за стену, вошел слепой старик, которого принц-бастард заприметил еще за ужином. Ему даже успели объяснить, что это хороший знакомый хозяина, маг, на котором столь фатально отразилась утрата Силы. — Мы получили новости из столицы. Помните ту девушку, что гостила у вас пару недель назад? Ну ваша столичная знакомая, которая с бродячим цирком потом уехала, Ольгой, кажется, звали?… Все-таки поймали ее, как вы и предупреждали. Как жаль, ох, такая молодая…

— Что? — Элмар сам не заметил, как вскочил. — Ольга была здесь?

— Была, — признался виконт, как показалось — неохотно. — Я ее точно как тебя уговаривал остаться, но она уперлась, как и ты, — ей, видите ли, позарез надо мужа разыскать, а остальное неважно. И видишь, чем все кончилось? Ну хоть ты будь умнее! Не лезь на рожон!

— И ты не мог ее остановить?! — в сердцах выкрикнул Элмар, уже решив, что ночевать он не останется. Не такая уж большая разница, одну девушку спасать или двух, но времени терять нельзя. — Ты здоровенный мужик, у тебя в замке протирает штаны небольшая армия, и ты не мог остановить одну ненормальную девчонку?

— Она категорически возражала и грозилась натравить на меня своего ручного тролля, — виновато произнес Гейран. — Как бы это выглядело, если бы я насильно…

— Я уезжаю, — перебил его первый паладин. — Сейчас. Спасибо тебе за все, но теперь мне нельзя терять ни минуты.

— Элмар…

— У меня нет при себе ручных троллей, но останавливать силой меня не менее глупо. Прощай.

Хлопнула дверь, и грохот торопливых шагов смешался со скрипом лестницы.

Виконт Бакарри беспомощно посмотрел вслед решительному гостю, упал в кресло и горестно запустил пятерню в растрепанные волосы.

— Зачем? — простонал он, не глядя на собеседника. — Зачем вы это сделали? Я ведь почти его уговорил!

— Вот именно, — наставительно изрек Астуриас, распрямляясь и занимая второе кресло, еще хранившее тепло сбежавшего гостя. — Если бы не я, вы, чего доброго, действительно бы его уговорили. Пусть едет.

— Его ведь там убьют, без всяких сомнений убьют, он и суток там не продержится!

— Простите, виконт, вы что же, предпочли бы убивать его собственноручно?

— Да вы рехнулись? — Бакарри выпрямился в кресле, уставившись на советчика с праведным негодованием. — Зачем? Я не собирался причинять ему какой-либо вред, не говоря уж о том, чтобы убивать! Он мой брат, в конце концов!

— Старший, — безжалостно уточнил Астуриас — Признанный. Официально внесенный в список наследников. Знаменитый и любимый в народе. Так кто из вас будет королем, если вы оба доживете до этого великого момента?

— Перестаньте! — резко выкрикнул виконт, от полноты чувств стукнув кулаком по столу. — Я знаю Элмара! Он всю жизнь шарахался от трона, как от чумы! Он будет только рад, если кто-то избавит его от этой мороки! Зачем прибегать к грязи и подлости там, где можно договориться по-хорошему?

— Говорите, будто знаете, — с отеческим укором произнес мастер-вор, — а сами даже не в курсе… Ваш брат не уступит вам корону, даже если захочет, потому что связан клятвой. Если с Шелларом что-то случится, Элмар должен занять его место, взять в жены его вдову и вырастить его детей. Он дал слово. Полагаете, он нарушит клятву из симпатии к вам или нежелания создавать себе хлопоты?

— Дерьмо… — тоскливо прорычал претендент на престол и замер, облокотившись о столешницу и спрятав в ладонях лицо.

Одноглазый Астуриас пожал плечами.

— Так добывается власть, — спокойно-деловитым тоном изрек он. — Да, дерьмо присутствует, без него в наше время никак. Да и в прежние времена к трону частенько поднимались по трупам. Политика всегда была делом грязным.

— Если я вас правильно понял, — глухо донеслось из-за стиснутых пальцев, — моей следующей ступенью к трону будет новорожденный младенец?

— Это как раз лишнее, здесь можно обойтись правильно организованной пропагандой и нужным толкованием законов. Но вам предстоит множество других трудных решений. Таково бремя власти, и вы должны быть к этому готовы. Стране нужен король. Не предатель и не сын предателя. Не бестолковый варвар и не вздорная баба. Нужен сильный лидер, умный, отважный и не боящийся трудностей. Вы утверждали, что готовы на все, но первое же серьезное препятствие чуть не заставило вас пойти на попятный. Виконт Бакарри, вы хотите спасти это королевство и править им или нет?

Виконт резко выпрямился и ударил по столу ладонью:

— Хочу!

Голос его звучал уверенно и решительно, но где-то в самой глубине серых глаз затаилось сомнение.

Неделя, проведенная у тех памятных развалин, оказалась не столь скучной, как предыдущая луна, но уже к четвертому дню Кантор был готов разделить любую авантюру Мафея, лишь бы хоть как-то развлечься. Обещанные пятна к вечеру все же появились, несказанно обрадовав и путешественников, и мэтрессу Морриган, которая, услышав о болезни дорогого ее сердцу товарища, вцепилась в посланца хуже клеща и не отцепилась, пока не увидела все своими глазами. Кантор уже обрадовался было возможности хоть немного разнообразить круг общения, но мэтр категорически потребовал, чтобы дорогая подруга занималась своими делами, вместо того чтобы предаваться бесполезному кудахтанью, вводить его в неловкость своими сочувствиями и созерцать его физиономию в столь непристойном пятнистом виде.

На следующий день свалился Жак. Видимо, тоже успел покормить местных паразитов в пригородном клоповнике. Этот как раз не возражал бы, если б над ним кто-то покудахтал и посочувствовал, но ждать подобного обращения от Морриган было по меньшей мере глупо. Поначалу мэтресса немного позлорадствовала, затем обнаружила, что метаться между двумя одинаково несчастными больными, постоянно переключаясь с сочувствий на издевки, утомительно для душевного равновесия. К тому же так недолго сбиться и перепутать, кому чего, что чревато конфузом и сильной неловкостью. Поэтому она все-таки вняла увещеваниям друга и убралась домой, наведываясь только по вечерам, чтобы справиться о его самочувствии, убедиться, что все в порядке, и взять на себя одну смену ночного дежурства. Последнее оказалось более чем кстати, потому что время ночного сна было для Кантора ценно не как возможность выспаться, а как средство пообщаться для дела и для души.

Дел в эти дни свалилось предостаточно — папа все еще добирался до своих какими-то дикими тропами, и каждую ночь его приходилось провожать то к Шеллару, то к Амарго, то к дядюшке Дэну, после чего все эти конспираторы Кантора вежливо спроваживали.

Элмар который день плутал в Вийонском лесу — демоны понесли его напрямик, хотел путь сократить и ненужного внимания избежать, а в результате огромного крюка дал и разбойников в тех местах проредил весьма заметно. По его просьбе Кантор пытался разыскать в лабиринтах снов Азиль, но, как и предполагал, напрасно. Искать сны нимфы было столь же бесполезно, как и сны магов. Зато уж с Ольгой наобщался вдоволь.

История о том, как обдолбанный демон ее сначала чуть не трахнул, а потом чуть не уронил, выбила Кантора из равновесия на несколько дней. Он закатил скандал Шеллару, требуя немедленно что-то сделать или хотя бы дать ответ, до каких пор это издевательство будет продолжаться, затем разругался с папой, который пытался его утихомирить, а потом еще изловил мудрого дядюшку и долго домогался от него каких-нибудь полезных советов. Дядюшка оказался действительно мудр и на советы не поскупился. Правда, все они сводились к методикам сосредоточения, тренировки самообладания и восстановления душевного равновесия в стрессовых ситуациях. Кантор сначала обиделся, но через несколько дней спохватился и о дядюшкиных советах задумался. Когда однажды вечером обнаружил, что в речи невинной девушки Ллит почти половина слов сменилась на матерные и она этого даже не замечает. Что противно, этот прискорбный факт не ускользнул и от внимания больного мэтра. Мэтр ничего не сказал, но посмотрел так, что Кантор чуть язык себе не откусил.

Примерно на третий или четвертый день вернулся в свою лавку Виктор и, услышав о нежданной задержке в пути, снабдил их какими-то лекарствами, которые хоть и не особо ускорили выздоровление, все же немного облегчили состояние больных. Он даже приглашал всех перебраться на время к нему, уверяя, что места хватит, а если кому не хватит, так есть еще гараж, но Кантор отказался наотрез. На сизые лишаи он за эти дни уже насмотрелся и вовсе не считал, что без них его физиономия выглядит недостаточно впечатляюще. Самого Кантора нежданная хворь обошла стороной, ко всеобщей радости, — неизвестно, чего бы наворотил Мафей, останься он здесь за главного. Исправлять этот недосмотр судьбы и собирать заразных блох в пригороде Оазиса кабальеро не имел никакого желания.

Но как и все на свете, эта неделя закончилась. Сначала выполз из-под трех одеял мрачный и сердитый волшебник. Первым делом он устроил помывку и постирушку, затем впервые за время болезни нормально поел, но почему-то обед ничуть не исправил его скверного настроения. Наверное, надо было зеркало от него спрятать, что ли. После ужина почтенный мэтр подробно расписал, кто чего сделал не так за эти дни и как следовало сделать все упомянутое правильно, и так достал всех своими поучениями, что Мафей под первым же благовидным предлогом сбежал, а Кантор, воспользовавшись его отсутствием, чуть ли не напрямик сообщил мэтру, что еще одна такая проповедь — и мальчишка его раскусит.

Днем позже оклемался и Жак. Правда, он был бы не прочь полежать еще денек-другой, но суровый герой чуть ли не силком стянул с него одеяла и заставил встать, привести себя в порядок и готовиться к завтрашнему отъезду. Они и так целую неделю потеряли, ждать, пока Жак наваляется вдоволь, — непозволительная роскошь.

На следующее утро путешественники с облегчением покинули изрядно надоевшую всем стоянку, а еще через день, с трудом вычислив по карте, где они находятся, повернули на север. Вскоре пустынная степь сменилась скромно зеленеющими холмами, затем старая разбитая дорога принялась петлять между небольших пологих гор, которые с каждым часом становились все выше и круче. Деревья на склонах гор зеленели весенней листвой, чудовища пустошей перестали появляться на глаза, а на одном из деревьев Кантор даже заметил обычную белку. Дорога пошла на подъем, заставляя машину натужно рычать, а Жака — пугать всех предположениями, что еще чуть-чуть круче — и мощности не хватит, придется вылезать и идти пешком. Далекие снежные вершины стали ближе и словно бы ниже, в какой-то момент в просвете между ними блеснула извилистая лента реки. И вот к вечеру двадцать первого дня Зеленой луны перед путешественниками открылась небольшая долина, расчерченная лоскутами возделанной земли и утыканная деревянными хижинами.

— Добрались! — восторженно выдохнул Мафей. — Наконец-то!

— Точь-в-точь как мне рассказывали! — столь же непосредственно восхитилась Ллит.

— Более практичный Жак притормозил и поинтересовался, не сводя глаз с дороги:

— И что дальше?

— Для начала найдем удобное место, где можно будет остановиться на ночь, — немедленно откликнулся мэтр. — Затем разведаем обстановку. Поезжай пока дальше, поищем, где можно съехать с дороги и притаиться. Да и ориентиры неплохо бы иметь…

Мафей пристально всмотрелся куда-то в даль и вдруг, изменившись в лице, затормошил Ллит, принялся настойчиво о чем-то спрашивать по-эльфийски. Кантор, заинтересовавшись, тоже устремил свой взор в направлении, куда указывал принц, и почти сразу заметил среди густой зелени странное сооружение, напоминавшее пирамиду. Основание его было скрыто от глаз богатой растительностью, и только полуразвалившаяся верхушка возвышалась над деревьями.

— Это пирамида, — перевел мэтр, видя, что и Кантор засмотрелся, и Жак едва с дороги не съехал. — Ллит не знает, для чего она. Может быть, это гробница, а может, культовое сооружение. Ее построили древние куфти — имеется в виду, не просто «до Падения», а действительно древние, тысячи лет назад.

— А давайте до нее доедем, — загорелся Мафей. — Посмотрим поближе. Может, там внутрь можно забраться?

— Нет, не выйдет, — отозвался Жак. — Это надо сначала съехать в долину, как-то обогнуть поселок, а потом пилить хрен знает сколько по дикому лесу… Да там, наверное, и не проехать на машине, откуда в лесу дороги.

— К тому же, — заметил мэтр, изучая диковину в бинокль, — там болото. Помимо того что по нему действительно невозможно проехать, в нем наверняка обитают какие-нибудь крокодилы. К тому же я не уверен, что у нас есть время исследовать местные достопримечательности. Если нам удастся пообщаться с жителями поселка, можно будет расспросить их об этой пирамиде, однако мне кажется, что они и сами не очень-то помнят, когда и зачем их предки ее воздвигли.

— А если я туда слетаю? — не унимался юный исследователь. — Это же не опасно, что мне может грозить в воздухе? Слетаю, возьму ориентиры, и все. А полазить там можно будет когда-нибудь потом, в более уместное время. Можно? Я быстро.

— Зачем? — пожал плечами волшебник. — Если у нас вдруг появится время на всякие познавательные экспедиции, можно будет вернуться сюда и не спеша добраться, ориентиры взять, основательно изучить. А сейчас нет необходимости в таких рискованных приключениях.

— Есть! — горячо возразил Мафей. — Есть необходимость!

— Какая?

— Ну правда есть! Я не могу объяснить, но я чувствую! Поверьте мне на слово, нам непременно нужны ориентиры этой пирамиды!

— Ваше высочество, — на этот раз мэтр как никогда был близок к провалу и засветился бы наверняка, если бы традиционное занудство в его голосе вдруг не сменилось на жесткое холодное неодобрение, — если вы желаете, чтобы я с пониманием относился к вашим идеям и замыслам, я должен их действительно понимать. А чтобы понимать, мне следует для начала знать, в чем дело. Поэтому либо вы объясните мне доступно и внятно, какое значение для вас имеют упомянутые ориентиры, либо мы оставляем эту тему раз и навсегда.

Мальчишка запнулся. Ненадолго, всего на несколько секунд, но за эти несколько секунд Кантора успело накрыть стихийным всплеском отчаяния и решимости.

— Она как-то связана с их магией. — Ушастый балбес так и не научился убедительно врать, но упорно продолжал тренироваться.

— В таком случае мы сначала расспросим их самих, а потом уж, если потребуется, полезем в болото, — отозвался мэтр, аккуратно возвращая ученику обратно его вранье.

Мафей надулся и умолк, а Кантор стряхнул с себя наваждение и едва удержался от желания надрать паршивцу уши здесь же и немедленно. Мальчишка точно что-то знал, и ему позарез нужна была эта пирамида, просто жизненно необходима, но он бы скорее сам себе уши оторвал, чем назвал истинную причину.

Почему Мафею понадобилось что-то скрывать, Кантор так и не понял, но одна вещь была для него ясна, как весеннее небо: сегодня ночью юный авантюрист попытается тайком сбежать и добраться до предмета своих стремлений.

Весь остаток пути кабальеро безуспешно ломал себе голову: как бы так извернуться, чтобы и Мафея из виду не выпустить, и успеть повидаться во сне с Шелларом. Уж этот-то быстро сообразит, что к чему и как скрытного мальчишку расколоть.

Как оказалось, его умственные подвиги были совершенно напрасны. Если почтенный мэтр и уступал своему венценосному воспитаннику в некоторых узкоспециальных вопросах, то уж в нехитрых замыслах любимого ученика разбирался ничуть не хуже. Едва Мафей забрался под одеяло и закрыл глаза, коварный наставник одарил упрямца усыпляющим заклинанием и как ни в чем не бывало сообщил Кантору, что сегодня они дежурят вдвоем.

— Господин наместник? — Похоже, Шеллар был удивлен поздним визитом настолько, что это даже можно было заметить по его обычно непроницаемому лицу. — Вы еще работаете? Я полагал, что вы давно удалились к Ольге.

— Я там был, — признался Харган. — Мы поужинали и поговорили. А потом… я посмотрел — она совсем сонная — и отпустил ее спать. А мне пока не хочется, вот я и зашел к тебе.

— И это все?

Харган никогда не мог понять, как его советник ухитряется видеть между строк и слышать несказанное, но давно отказался от попыток умалчивать уже замеченное.

— Она меня поцеловала, — понизив голос, поделился он.

— Я же вам говорил, — пожал плечами Шеллар. — С ней нетрудно столковаться. А нравитесь вы ей уже давно, достаточно вспомнить, как она спасала вас от заговорщиков. Кстати, если бы не этот досадный случай, нанесший вред ее здоровью, вы бы уже давно перешли от поцелуев к делу. А теперь, к сожалению, даже не знаю, что из всего этого выйдет.

— Я тоже. — Харган по привычке оседлал стул. — А насчет перехода она мне сама сказала. Дескать, очень я ей симпатичен, и хотелось бы ей продолжить то, что мы тогда в воздухе начали, но за ребенка боится. Я даже не знаю…

— Не знаете, сможете ли быть достаточно осторожны? — беспощадно уточнил всезнающий советник. — В таком случае лучше не рисковать. Только испортите все.

— Да не только в этом дело… Я теперь не знаю сам, нужно ли мне это… вернее, то ли это, что мне нужно… то есть она ли мне вообще нужна, или меня, как и всех, притягивает аура ребенка… сам запутался.

Шеллар заинтересованно отложил перо.

— А можно подробнее насчет ауры? Вы обнаружили что-то новое или просто не рассказали мне чего-то?

— Да я подумал, тебе все эти магические тонкости неинтересны и не особенно понятны, вот и не говорил, — неохотно признался Харган, понимая, что ляпнул лишнего. Не то чтобы он стремился скрывать от советника свои открытия, но, зная о чрезвычайной любознательности Шеллара, не торопился в очередной раз становиться ее жертвой.

— Напротив, магия, хотя бы теоретическая, интересовала меня с детства, — заверил советник. — Так что там случилось с ребенком и его аурой?

— Да ничего не случилось, все так и было с самого начала, это я лишь неделю назад обнаружил. Помнишь, ты как-то говорил, что Ольгиного мужа всегда обожали женщины и это его свойство имело магический характер?

— Ну да, так и есть. И?…

— Ольга упомянула, что с недавних пор к ней начали проявлять повышенное внимание мужчины. Да я и сам заметил, что солдаты, которые ее охраняют, тоже странно себя ведут, а один болван даже додумался в любви объясняться и замуж звать. А раньше, по ее словам, ничего подобного с ней не бывало. Ну я и проверил. И что ты думаешь? Все дело в ребенке. Неклассическая Сила и магическая притягательность для противоположного пола, все как у отца. Только это девочка, вот и воздействует на мужчин. Вот я и задумался — кого же из них я на самом деле хочу? Мать или дочь?

— О, это ведь несложно, — беззаботно махнул рукой Шеллар и полез в карман за трубкой. — Вы имеете два варианта: конкретную женщину во плоти и некое абстрактное неосязаемое влечение. В отличие от ваших магически обделенных солдат, неспособных отличить одно от другого, вы вполне можете сознательно разделить эти варианты и определить, какой именно вас притягивает. Это куда проще, чем предстоящие завтра кадровые вопросы.

— А, Чань тебе уже сказал?

— Да, я встретил его в коридоре, и он мне в двух словах сообщил о вашем решении.

— Ты его не одобряешь?

— Я бы все же предпочел предварительно просканировать, но если у нас с этим такие сложности — ничего не поделаешь, придется работать с тем, что есть. Наверняка половина подозреваемых действительно ни в чем не виноваты, а раз уж определить это невозможно, лучше оставить безнаказанным виновного, чем лишиться верного. К тому же, смею надеяться, судьба брата Джарефа надолго отобьет у наших иерархов желание посягать на ваши привилегии, даже если таковое имелось ранее. Вы уже решили, кто займет место первосвященника?

Харган недовольно сморщил нос. Сейчас советник начнет возражать против выбранной кандидатуры и развезет свои возражения на полтора часа. Обязательно начнет, он почему-то не любит самоотверженного брата Хольса, постоянно обзывает фанатиком и уверяет, что всевозможные перегибы обычно приносят больше вреда, чем пользы.

— Понятно, — пыхнул трубкой Шеллар, прежде чем наместник успел произнести имя спорного кандидата. — Брат Хольс. Потому вы и медлите, знаете, что мне это не понравится.

— Тебе дай волю, ты бы тут всех разогнал! — огрызнулся Харган. — И брат Хольс у тебя фанатик, и брат Вольдемар — напыщенный идиот, и брат Аркадиус — лицемер, и брат Гельби — некомпетентный недоучка, и брат Чи страдает маразмом и склерозом… Ты хоть кого-то в руководстве ордена уважаешь? Это все, между прочим, твои духовные наставники и в каком-то смысле начальство!

— Я очень уважаю и ценю брата Чаня, — с готовностью доложил Шеллар. — Да и брат Гельби за прошедшую луну заметно прогрессировал, еще полгода — и из него получится приличный финансист. Что же касается брата Хольса,. понимаете, в его фанатизме как таковом нет ничего плохого, и я уверен, что именно по этой причине он не участвовал в авантюре Джарефа. Полагаю, вы тоже рассудили именно так, потому и остановились на его кандидатуре. Однако когда наш дорогой брат Хольс начинает что-либо делать, руководствуясь своими… гм… весьма своеобразными представлениями о мироустройстве, вот тут и случается полный конец света. Не в том беда, что он фанатичен в своей вере, а в том, что эта его черта ведет к бескомпромиссной радикальности в любых действиях. Достаточно вспомнить, как он боролся за чистоту веры. Его нельзя допускать до руководства, иначе через луну у нас тут будет бунт, а через две — гражданская война. Приставьте его к чему-нибудь… как можно более духовному и как можно менее материальному. Пусть говорит и вдохновляет — он прекрасно проповедует, с чувством, с искренним рвением, в таком качестве он принесет больше пользы. Но давать ему в руки реальную власть нельзя ни в коем случае, иначе сами вообразите, как он ее употребит. Глава ордена должен быть более гибким и иметь хоть какое-то представление о дипломатии. Если вы не видите среди верховных иерархов подходящей кандидатуры, удобный случай возвысить кого-либо из служителей средней ступени. И обосновать это будет легко — все верховные так и не очищены от подозрений.

— А кого? Если я начну консультироваться с верховными, каждый же примется подсовывать своего протеже, опять пойдут склоки и интриги…

— Даже если каждый выдвинет своего кандидата, их будет не настолько много, чтобы вы не смогли проверить всех и выбрать наиболее подходящего. К тому же…

Шеллар не успел закончить очередной полезный совет, так как его речь была прервана раздавшимся из парка ревом и треском ломающихся деревьев. Не успел наместник вопросить: «Что это?» — как сообразительный советник сорвался с места и бросился прочь из кабинета, ворча себе под нос: «Он что, рехнулся или опять листьями обожрался, идиот?»

Харган молча ринулся следом, полагая дальнейшие расспросы лишними. Теперь и он узнал голос дракона, который откуда-то из дворцового парка панически взывал к Шеллару и вопрошал, что делать.

Выбежав на балкон, наместник прежде всего почему-то увидел адъютанта Тоти, который спасался позорным бегством, прихрамывая и бросив на поле боя лестницу, кою поначалу честно пытался унести, но потом, видимо, заметил дракона и решил, что жизнь дороже. Из заветного окна на третьем этаже доносилась ругань, но на фоне драконьей истерики слов было не разобрать.

Дракона Харган разглядел позже, когда догадался поднять глаза. Ревущий ящер сидел на мосту — наверное, отчаявшись найти место для посадки среди деревьев, выбрал более подходящий насест.

— Хрисс! Прекрати орать! — рявкнул советник.

Стекло балконной двери задрожало, но уцелело.

Дракон послушно умолк.

— Что случилось?

— Скорее! — провыл разрушитель, нервно переминаясь с лапы на лапу. — Оно шевелится!

— Яйцо? — с полуслова догадался Шеллар.

— Да! Я не знаю, что делать!

— И ты сделал самое глупое, что только мог, — бросил его! — Голос советника вполне мог соперничать по громкости с драконьим ревом. — Немедленно лети назад и жди меня! Я сейчас приду!

Дракон послушался. Беспрекословно. Без уточнений. Без всякой Сферы Обуздания. Молча оттолкнулся лапами от моста, развернул крылья и устремился назад, к своей пещере, где шевелилось покинутое перепуганным папашей яйцо.

— Извините, господин наместник. — Обычный голос Шеллара казался теперь почти шепотом. — Я вынужден вас покинуть. Кто-нибудь может подбросить меня телепортом?

— Я тебя сам подброшу. — Харгану безумно хотелось тоже посмотреть, как вылупляются драконы, но, к сожалению, как верно заметил советник полторы луны назад, показываться на глаза Хриссу было нежелательно. Дракон несомненно до сих пор помнит историю с попыткой обуздания и не питает добрых чувств к несостоявшемуся хозяину. А сейчас он, кроме всего прочего, еще и в истерике. — С чего он так распсиховался?

— Ну… — Шеллар задумчиво потер подбородок, подыскивая пример понагляднее. — Представьте себе, господин наместник, что… допустим, вы с Ольгой уединились где-нибудь вдали от цивилизации, и тут вдруг у вас пропадает Сила, а ей приходит время рожать. И ни одной человеческой души вокруг, одни драконы… или, скажем, кентавры…

— Понял, — прервал его Харган, мысленно содрогнувшись. — Шеллар, а ты что-то смыслишь в… драконьем акушерстве?

— Абсолютно ничего.

— Так чем ты можешь помочь?

— Оказать моральную поддержку паникующему отцу. Что до детеныша, то, как я полагаю, он прекрасно вылупится сам, без посторонней помощи.

Харган изготовился для открытия телепорта, но напоследок все же не удержался от слабой попытки уесть вредного советника:

— Шеллар, а что бы делал ты сам, если бы оказался в описанной ситуации?

— С Ольгой? — невозмутимо уточнил тот. — Постарался бы помочь в меру своих возможностей.

— А что, принимать роды у людей ты умеешь лучше, чем вылуплять драконов?

— Никогда не пробовал, — отчитался советник. — Но теоретически знаю, значит, должно получиться.

Харган мысленно пожелал непробиваемому всезнайке хоть раз испробовать свои теоретические знания на практике и принялся за телепорт.

Сегодня сон его величества оказался особенно бредовым, даже в сравнении с каруселью.

В огромной пещере на четырех насестах сидели четыре дракона и несли яйца. Яйца падали в четыре желобка и катились вниз, где по круглой площадке метался Шеллар III с корзиной размером чуть ли не больше него самого. Король ловил падающие яйца, которые, будучи пойманы, чудесным образом исчезали из корзины. При виде Кантора он замешкался, уронил очередное яйцо и едва успел отскочить в сторону, чтобы не попасть под струю пламени. По каковой причине прозевал и следующее.

Кантор шустро прошмыгнул между огненными плевками и падающими яйцами, ухватил горемычного короля за руку и потащил прочь от этих порождений больного воображения.

— Ну у вас и сны, — выдохнул он, когда они отбежали достаточно далеко и убедились, что огнедышащие несушки за ними не гонятся. — Интересно, что бы сказал по этому поводу дядюшка Дэн? Это круче моего гигантского мозга или все же нет?

— Посмотрел бы я, что б тебе приснилось, — проворчал Шеллар, тоже переходя на шаг. — Мало того что я до двух часов ночи кудахтал над этим яйцом и его истеричным родителем, мне теперь заново весь план перекраивать…

— А что случилось? — встревожился Кантор, для которого вопрос перекройки плана был самым насущным.

Я прикинул нашего новорожденного на вес. Мэтр Силантий прав, Ольга его не удержит. Одной рукой его даже я не удержу. Это очаровательное дитя весит полторы сотни стоун, а учитывая скорость, с которой они растут в первые две луны жизни, через неделю будет весить две. К тому же он силен, как лошадь, и абсолютно неуправляем, как и положено младенцу.

— Я же говорил! — скрипнул зубами Кантор. — А вы меня отослали!

— Не льсти себе, ты его тоже не удержишь. Где шляется Элмар? Ты давно с ним виделся?

— Пару дней назад. Он… словом, он немного задержится.

— Что он опять натворил? Пропил коня или что-то разнес и теперь опять отрабатывает ущерб?

— Да нет, по давней геройской привычке не смог проехать мимо бедствующих. Полез разбираться, кто нападает на путников и таскает скот вместе с собаками и пастухами. Как Элмар это обычно делает — меч наголо и вперед. Когда разобрался, что-либо планировать оказалось немножечко поздно, потому что в тот момент он уже стоял посреди гнезда гигантских пауков с одним мечом и даже без факела. Теперь торчит в какой-то задрипанной деревеньке, клянет все на свете и лечит боевые ранения. Там, собственно, рана-то небольшая, но от яда нога отнялась по самую задницу, и ходить нет никакой возможности. Был бы маг под рукой — дела бы на полчаса, а так неделю отходить должно.

— Когда это было? — тут же уточнил король. — И как далеко от столицы?

— Два дня назад. И до столицы еще дня три пути.

— Значит, еще пять на лечение, три на дорогу, это если мой кузен больше ни во что не вляпается… А еще выйти на контакт, согласовать время операции… Нет, пока он доедет такими темпами, дракончик вырастет настолько, что его и Элмар не удержит. Придется задействовать запасной вариант. Вы там как?

— Доехали. Завтра с утра планируем разведать обстановку и попробовать наладить контакт.

— Мэтр Максимильяно?

— Тоже доехал. Ругается на чем свет стоит — в его отсутствие за Плаксой не уследили, и его величество где-то себе ранних весенних грибочков насобирал. Или травок. Или и того и другого. Словом, весь свой гербарий наш ботаник употребил внутрь и вел себя неподобающе. Папа теперь жалеет, что не отправил его сразу на север…

Я тоже. Если бы мы предположили, что перемещения начнут контролировать… впрочем, теперь поздно сожалеть. В крайнем случае можно будет отправить своим ходом. Значит, мэтр вернулся. Это хорошо. Предупреди его, чтобы ничего не планировал на предстоящую неделю. Он будет мне нужен. В частности, на его плечи ложится проверка запасных вариантов и их осуществление. Завтра же, в крайнем случае послезавтра, пусть наведается сюда и найдет в вашем Погорелом театре уборщика Пако. Они знакомы, мэтр полностью в курсе дела. Желательно, чтобы разговор происходил на нейтральной территории — например, в какой-нибудь забегаловке, или где там парень обедает — и в отсутствие кого-либо из персонала театра. Для их же безопасности. Пусть мэтр уточнит у этого замечательного во всех отношениях юного тролля, боится ли тот высоты, драконов и младенцев, и, если нет, объяснит предстоящую задачу. Если же окажется, что бедняга Пако к полетам непригоден, придется реализовать самый-пресамый последний вариант. Добыть где-нибудь карету или повозку, что сможет найти, и мчаться за Элмаром. Три дня туда, три дня обратно, при должной скорости можно успеть и быстрее, а в карете можно и с больной ногой доехать. Как раз к приезду выздоровеет. Но прежде чем искать мэтра Максимильяно, ты сначала приснись Кире, или Терезе, или мэтрессе Стелле, кого поймаешь, и передай, чтобы Аррау срочно летела домой. Как только она прилетит, станет ясно время операции, и я смогу в любой момент выдернуть мэтра Максимильяно сюда, в Даэн-Рисс. Для предварительных расчетов пусть наши дамы спросят у Аррау, сколько ей понадобится на дорогу с учетом того, что лететь придется на крыльях, без всяких проколов пространства.

— Папа спросит о подробностях, — предупредил Кантор. — Вы же знаете, он не любит работать вслепую, пусть даже под вашим руководством. Он должен заранее знать свои задачи и быть к ним готовым.

— Разумно. В его задачи будет входить следующее. Во-первых, передать мне сонное зелье для моего дорогого шефа. Можно просто через забор перебросить, я по утрам прогуливаюсь по саду и подберу, не вызывая подозрений. А можно через гномов передать, если есть возможность, — я как раз собираюсь к ним наведаться. Во-вторых, в ночь операции снять охрану у пещеры. Охрана там символическая, всего четыре человека. Способ пусть изберет сам в соответствии с народной мудростью — хоть магическое усыпление, хоть физическое устранение любым методом, мне все равно. В-третьих, доставить к пещере наш запасной вариант и объяснить ему задачи. Драконы к тому времени уже будут готовы. Хриссу я объяснил все сам, Аррау пусть объяснит Кира.

— А что именно? — уточнил Кантор, силясь не запутаться в обилии инструкций. — Вы ж мне сначала объясните. А то я уже не понимаю, зачем вам сразу два дракона. Хрисс прекрасно унесет трех седоков без посторонней помощи.

— Седоков понесет Аррау. А Хриссу предстоит боевой вылет. Если, конечно, мои расчеты не были ошибочны. Мафей выяснил у Морриган то, что я просил? Касательно вампиров?

— Ах да… Выяснил. Укусить они его, конечно, не укусят, но вампиры вооружены не одними зубами. И они тоже летают. Морриган и Силантий единодушно советуют не ввязываться в драку, а быстро налететь, дохнуть и удирать в ближайший небесный портал.

— Это плохо… Они опять потеряются в этих порталах, и хорошо еще, если вместе. Но раз иного выхода нет, придется как-то выкручиваться. Будешь у Ольги — объясни ей хотя бы теоретически, как можно ориентироваться по звездам и как соотнести вид местности с высоты с географической картой.

— Ваше величество, — раздраженно огрызнулся Кантор, — я никогда не изучал местность с высоты и понятия не имею…

— У отца спроси. Или приведи к Ольге его, он и знает, и объясняет лучше, чем ты. Извини, я понимаю, что ты беспокоишься и переживаешь, но твое раздражение неуместно. Ничего лучшего в нашем положении придумать нельзя. Если считаешь, что можно, — предложи свой вариант. Разумеется, вооруженный штурм дворца как вариант не рассматривается. Такой глупости даже Мафей не предложил бы.

— Кстати! — спохватился Кантор, который чуть не позабыл о своем вопросе из-за королевской многоречивости. — Насчет Мафея! К едреным демонам ваши нотации, лучше мне вот что объясните…

Шеллар выслушал внимательно, однако свеженькая загадка его ничуть не обрадовала — возможно, оттого, что для его величества подобные загадки сохраняют свою загадочность не дольше полуминуты. Еще раз оглядевшись и поинтересовавшись между делом, сколько, по мнению Кантора, будет тянуться эта бесконечная пещера, он без долгих размышлений сообщил:

— Полагаю, мэтр уже давно все сообразил и твое вмешательство не потребуется. Но если тебя снедает любопытство, можешь тихонько, наедине поинтересоваться у его высочества, кто ему приснился под этой пирамидой и в каком достойном сочувствия виде.

— Так вы думаете…

— Я уверен, — перебил его король. — Мистические знания о предмете, который Мафей видит впервые в жизни, могут происходить только из одного источника. Если мне не изменяет память, его провидческие способности выражаются единственным способом. И я не зря предполагал, что свои сны он научился скрывать.

Кантор с досадой выругался. Сознание собственной недогадливости и эта действительно бесконечная пещера только усугубили его раздражение.

— Он ведь не скажет! Если это не я, может, и удастся придавить, но если я — нипочем не скажет!

Шеллар вдруг рассмеялся:

— Это же элементарно. Логическая ловушка для маленьких детей. Делаешь понимающее, но решительное лицо и ставишь вопрос так…