"Мятежный дух" - читать интересную книгу автора (Хенди Барб, Хенди Дж. С.)

ГЛАВА 19

Лисил и Сгэйль ровной рысью бежали по лесу, почти не переговариваясь на бегу. Все утро они направлялись на северо-запад, но ближе к полудню Лисил начал сомневаться, что они бегут именно в этом направлении. Небо было затянуто тучами. В пасмурном бессолнечном свете лес, окружавший их со всех сторон, понемногу изменял свой облик.

Все меньше встречалось цветов и все больше — сырого мха. Мох покрывал стволы деревьев, ветви, нависавшие над головой. Деревья становились все старее, все причудливее искривлялись их стволы, кора потемнела от влаги, которой был перенасыщен воздух. То и дело по листьям молотил мелкий дождик.

Сгэйль, вызвавшись сопровождать Лисила, словно сбросил неведомое бремя, которое до сих пор тяготило его. Он снова стал самим собой — таким, каким был во время первого их путешествия в Криджеахэ. Быть может, Сгэйль, как и Лисил, радовался тому, что довелось взяться за дело самому, а не томиться в бесплодном ожидании.

Лес на их пути становился все более дремучим, громадные деревья высились над ними, почти заслоняя небо. В сумерках, царивших при свете дня под густым пологом из листвы и хвои, казалось, что лес угрюмо взирает на нарушителей, вторгшихся в его владения.

Лисил все меньше понимал, где они находятся и куда направляются, — как будто здесь лесной морок воздействовал на его разум сильнее, чем обычно. Он часто оглядывался назад и не мог распознать места, по которому только что прошел.

Сгэйль задел плечом паутину, усыпанную капельками росы. По спине его пробежала проворная восьминогая тень.

Лисил смахнул ее ладонью, но, когда глянул вниз, не увидел на земле стремительно удирающего паука. Долго ли еще им бежать? В лесу уже почти совсем темно.

Сгэйль замедлил бег и огляделся.

— Если продолжим путь, к исходу ночи уже доберемся до кладбища. Или можно остановиться на ночь и с рассветом двинуться дальше.

Лисил внутренне содрогнулся при одной мысли о том, чтобы заснуть в этом мрачном сыром лесу.

— Давай поедим и отдохнем, — сказал он. — А потом двинемся дальше.

Сгэйль кивнул и сбросил с плеча небольшой мешок.

— У меня есть вода, лепешки и немного орехового масла.

— А у меня — виноград.

Они уселись на трухлявом стволе упавшего дерева и достали припасы. Лисил поежился — сквозь ткань штанов просочилась сырость. Сгэйль снял кожаную крышечку с небольшого горшка, оторвал кусок лепешки и окунул его в масло. Горшочек он поставил между ними, и Лисил последовал его примеру.

— Вкусно, — заметил он и протянул Сгэйлю виноград. — Я… я хотел сказать: спасибо тебе за то, пошел со мной, за то, что помогаешь Магьер.

— Да какое мне дело до Магьер!.. — Сгэйль тут же осекся, помотал головой. — Извини… я совсем не это хотел сказать. Я поступил так ради своей касты. Бротандуиве на одной стороне, Фретфарэ на другой. Это плохо. Я исполняю долг третейского судьи, чтобы поскорее завершить этот совет… чтобы наша каста снова стала единой.

Лисил промолчал. Если Сгэйль и вправду полагает, что с окончанием дела Магьер — чем бы оно ни закончилось — раскол в его касте исчезнет сам собой, значит, он в своем фанатичном служении еще более слеп, чем казалось Лисилу вначале.

— Будем думать только о том, что нам предстоит, — сказал Сгэйль, и снова лицо его помрачнело.

— Что тебя так беспокоит? — спросил полуэльф. — Что там, на этом кладбище, с каким-то особенным деревом?

Сгэйль нахмурился, услышав такое небрежное упоминание священного места.

— Там много веков назад были погребены первые из нас. От них произошли все Ан'Кроан. Достигнув совершеннолетия, мы приходим туда в одиночку, дабы получить наставление в выборе имени, которое будем носить всю жизнь.

— И когда же у вас наступает совершеннолетие?

— Когда отец с матерью и дитя согласно решают, что время пришло.

— И ты тоже ходил туда? Значит, у тебя было другое имя до того, как ты стал зваться Сгэйлем?

— Сгэйльшеллеахэ, — поправил эльф. — Это означает «В тени — или в сени — ивы».

— И это ваши предки сказали тебе, как ты должен себя называть?

— Наши предки нам не показываются и не говорят с нами, — ответил Сгэйль. — Просто я… кое-что увидел… там, перед Роис Хармун.

— Значит, там поблизости была ива?

— Нет. То, что я увидел, было… далеко, очень далеко отсюда… в тени ивы.

— То есть это было что-то вроде видения? И это все, что ты увидал… всего лишь иву?

Сгэйль испустил резкий вздох. Лисил знал, что угодил в точку. Суеверная чушь… и эти эльфы еще считают себя на голову выше людей!

— Ясно, вы называете себя тем, что увидели. И с этим именем живете всю жизнь.

Пришла очередь Сгэйля одарить его пренебрежительным взглядом.

— Нет, мы выбираем себе имя по собственному желанию. Оно может быть целиком или отчасти связано с тем, что мы увидели, а может быть и не связано вовсе. Хотя то, что мы видели перед останками Роис Хармун, остается неизменным.

— Тогда почему тебя так беспокоит этот поход за веткой?

— Как я уже сказал… мы приходим туда в одиночку. Не принято, чтобы там был кто-то еще. Мы даже не любим рассказывать о том, что испытали… только называем избранное имя.

— Я не намерен избирать никакого имени, так что перестань увиливать и отвечай на вопрос!

Сгэйль накрыл крышкой горшочек с маслом и встал, чтобы уложить его в мешок. И долго смотрел вперед, в глубину темнеющего леса, прежде чем перевести взгляд на Лисила.

— Ты — полукровка. Никто, кроме Ан'Кроан, не может прийти к Роис Хармун… и нашим предкам.

Значит, дело в этом? Лисил вздохнул:

— Ну так они меня прогонят, и я вернусь назад. И найду какой-нибудь другой способ спасти Магьер и свою мать от твоих соплеменников.

— Прежде чем предки внемлют твоему прошению или отвергнут его, ты должен пройти по священной земле.

Лисил относился к Сгэйлю терпимее, чем к прочим эльфам, но порой его спутник бывал просто невыносим.

— Клянусь мертвыми богами! — Полуэльф резко встал. Он был сыт по горло загадочными ответами. — Скажи, наконец, что ты имеешь в виду!

У Сгэйля дернулась щека.

— Я бы сказал тебе больше, если бы знал. Но если только ты не пройдешь по священной земле… я не думаю, что ты вернешься назад.

Сидя на полу, Винн пыталась описать все события минувшего дня. Она лихорадочно записывала подряд все, что приходило в голову, от обычаев и процедуры слушаний, до внешних различий между кланами. Потом, когда позволит время, она приведет свои неразборчивые заметки в более пристойный вид.

Магьер без особого старания расчесывала длинную шерсть Мальца, но при этом все время поглядывала на занавеску, прикрывавшую вход. Малец лежал, безучастно положив голову на передние лапы. Винн не знала слов, которые могли бы принести им утешение.

Хорошо, что Глеанн подарил ей это диковинное перо. Правда, из-за утолщения возле серебристого наконечника держать его было не слишком удобно, но зато и не приходилось слишком часто окунать перо в чернила — это важно, когда быстро пишешь.

Занавеска на входе качнулась, и в дом заглянула Леанальхам.

— Можно нам войти?

— Да, конечно, — ответила Магьер, перестав расчесывать Мальца. Пес поднял голову. — Кто еще с тобой?

— Оша, — ответила девушка. — Приходить к вам без стражи может только ваш защитник.

Леанальхам внесла в комнату поднос — жареная форель с диким луком, две дымящиеся кружки. Под мышкой она держала холщовый мешочек. Винн вдохнула аромат чая, смешавшийся с запахом еды. За девушкой в дом шагнул Оша и поставил на пол миску с водой для Мальца.

Молодой эльф поглядывал на Магьер и Винн с таким видом, словно тяготился необходимостью исполнять роль стражника. Или, может быть, как все, кто был тогда на поляне Нейны, он считал Магьер чудовищем и ему было не по себе в ее присутствии. В любом случае Винн это раздражало.

Леанальхам поставила поднос и уселась на пол рядом с Магьер и Мальцом. Девушка осторожно потянулась к голове Мальца. Прежде чем она успела коснуться ладонью его шерсти, пес проворно лизнул языком ее пальцы. Леанальхам от неожиданности ахнула, хихикнула, а затем оглянулась на Ошу, который нервно переминался с ноги на ногу.

— Да ладно тебе, — проговорила она по-эльфийски. — Они весь день просидели одни. Было бы невежливо просто принести им ужин и уйти.

Оша открыл было рот, но почти сразу закрыл, только что-то едва слышно пробормотав. Его серо-зеленый плащ на плечах немного съехал набок. Молодой эльф присел на корточки у входа и глянул на Винн.

— Как ты поживаешь? — спросил он.

— Неплохо, — ответила девушка и отложила перо. — Хотя было бы учтивее говорить по-белашкийски в присутствии тех, кто не понимает твоего языка. К тому же тебе нужно практиковаться.

Оша от ее тона то ли растерялся, то ли смутился. А может быть, ему просто надоело, что ему все время за что-то выговаривают. Винн вздохнула, закатила глаза к потолку и заставила себя улыбнуться.

Оша застенчиво просиял, сообразив, что она пошутила. Затем он метнул взгляд на Магьер — и тотчас перестал улыбаться. Леанальхам подобного беспокойства не проявляла.

— Сгэйльшеллеахэ не даст Лиишилу угодить в беду, — сказала она.

Магьер кивнула.

— Спасибо… хорошо, что вы пришли.

— Не тревожься, — продолжала Леанальхам. — Что бы их там ни ждало, Сгэйльшеллеахэ всегда побеждает. Все прочее сделают Бротандуиве и мой дедушка, и скоро ты будешь свободна.

По лицу Оши пробежала тень. Он понял почти все из сказанного и опять неуверенно глянул на Винн.

Юная Хранительница размышляла над словами Леанальхам. Вот уже второй раз она примечала некоторую связь между Глеанном и Бротаном. Бедняжка Леанальхам почти так же наивна, как Лисил, если думает, что эти слушания закончатся быстро — независимо от того, чем завершится его поход. Какой бы ответный ход ни придумали Фретфарэ и Вельмидревний Отче, удар будет внезапным и очень опасным.

Винн приняла у Леанальхам кружку с чаем.

— Каким образом Глеанн прибыл так скоро? Мы добирались до Криджеахэ почти восемь дней.

— Дедушка сказал, что пустился в дорогу вскоре после нашего ухода, вот только не объяснил почему. — Впервые за все время разговора Леанальхам замялась, затем подалась вперед. — Но ему доверяют и наш клан, и другие наши старейшины. Он сможет голосовать, и его голос будет услышан.

Судя по тому, что до сих пор довелось узнать Винн, это был чрезмерно упрощенный взгляд на события.

— Вам надо есть, — сказал Оша, — и нам не надо говорить про совет.

— Ладно, Оша, — ответила Леанальхам, даже не потрудившись скрыть свое раздражение.

Она разложила форель и лук на гладкие деревянные тарелки, и всякий раз, когда она отделяла очередной кусок рыбины, аппетитный запах становился все сильнее.

— Вот, — сказала девушка, поставив одну тарелку перед Мальцом. — Целая рыбина без костей — для тебя одного.

Малец принюхался и дважды стукнул хвостом по полу.

Винн порадовалась, что он проявил интерес к еде. С тех пор как Мальцу пришлось сразиться со своими сородичами, защищая ее жизнь, он был чересчур тих и замкнут.

Леанальхам достала из холщового мешка продолговатую светло-коричневую коробку. Крышка коробки бьиа расчерчена на светлые и темные квадраты.

— Я принесла игру, которую мы называем дреуган. Она поможет вам убить время.

— Дреуган? — Оша кашлянул, явно чувствуя себя не в своей тарелке, и продолжил на корявом белашкийском: — Сгэйльшеллеахэ спросить, откуда эта игра. Он подумать, я не выполнять обязанности.

Леанальхам, не обращая на него внимания, доставала из ящичка в торце коробки черные и белые камешки.

— Сгэйльшеллеахэ точно будет знать, откуда взялась эта игра. Это его коробка. Мне привез ее дедушка.

Смуглое лицо Оши заметно побледнело, и он обреченно ссутулился. В этот миг, неожиданно для всех в дом шагнул Бротан.

Лицо Магьер окаменело. Она уронила тарелку, а вслед за ней с глухим стуком упала двузубая вилка. Прежде чем она успела рявкнуть хоть слово, Бротан вновь отдернул занавеску. В темноте, которая царила за дверным проемом, его седые волосы отливали серебром.

— Мне нужно поговорить с Магьер наедине. Оша, ты побудешь с Винн снаружи. Леанальхам, возвращайся к себе.

Оша тотчас поднялся на ноги.

Винн не по душе была мысль о том, чтобы стоять у дома среди стражников, из которых она знала только Ошу. Пускай жилой вяз был, по сути, тюрьмой, внутри него сохранялась хотя бы видимость безопасности. Бротан молчал, стоя у входа.

Леанальхам, поднимаясь, легонько тронула Магьер за ногу и торопливо вышла. Оша стоял, ожидая Винн.

— Пожалуйста, — подчеркнуто проговорил Бротан и поглядел на Мальца. — Ты тоже.

Малец медленно поднялся на все четыре лапы. Винн приготовилась вцепиться в пса, если он бросится на Бротана. Малец обратил взгляд на Магьер.

— Иди, — сказала она. — Присмотри за Винн.

Малец вышел. Винн последовала за ним и оказалась в компании Оши и еще двоих анмаглахков. Интересно, что Бротан хочет сказать Магьер — такое, чего больше никто не должен слышать? Леанальхам уже шла прочь от вяза. Ее сопровождал еще один анмаглахк. Девушка оглянулась, прощально помахала — и ее тонкая фигурка растаяла в темноте между деревьев Криджеахэ.

Винн пришло в голову еще кое-что. Когда Леанальхам сказала «Что бы их там ни ждало», она имела в виду Роис Хармун.

Обряд имянаречения, существовавший у Ан'Кроан, был совершенно незнаком Винн. Она не слыхала, чтобы у эльфов на ее родном континенте были подобные обряды. Все здешние эльфы, достигнув «зрелости», то есть совершеннолетия, шли на священную землю, где им давали — или они сами брали себе — другое имя, не то, что выбрали при рождении их родители. Если Винн ничего не путает, Леанальхам сейчас около шестнадцати. Более чем достаточно, чтобы пройти обряд.

Однако, судя по тому, как девушка говорила об этом священном месте, она там никогда не бывала.

Лисил остановился за спиной у Сгэйля, неподалеку от сырого дуба. В тишине, которая царила здесь, было что-то глубоко неправильное.

Он должен был слышать хоть какие-то звуки — жужжание мошек, стрекот кузнечиков или хотя бы шорох листьев на ветру. Однако теперь, когда замерли звуки их шагов, Лисил больше не слышал ничего.

Лес впереди редел, и за ветвями деревьев видно было открытое пространство. Было так темно, что густая листва и бороды мха на деревьях казались почти черными. И все же за ними виднелся неяркий свет, примерно такой, как от полной луны.

Лисил поглядел вверх. Плотный полог листвы и хвои совершенно закрывал небо, и трудно было понять, есть ли там луна и насколько она полная, — однако во всем лесу царила слишком густая темнота. Он попытался разглядеть хоть что-нибудь на прогалине, но заметил лишь, как нечто желтое, лоснящееся мелькнуло на миг за корявыми, обросшими мхом дубами, которые окружали прогалину.

— Не двигайся, — прошептал Сгэйль. — Не высматривай его.

Лисил покосился на спутника, не понимая, что это значит.

Нечто влажно скользило по лесной земле, покрытой слоем палой листвы и хвои. Звук этот, слабый, едва слышный, доносился с поляны.

Лисил все равно всмотрелся. И не увидел ничего, кроме мягкого свечения прогалины за черными силуэтами дубов. В его голове зазвучали эхом слова, сказанные Сгэйлем после недолгой трапезы:

Если только ты не пройдешь по священной земле… я не думаю, что ты вернешься назад.

Впервые с тех пор, как они отправились в этот поход, Лисила охватил леденящий страх. Он испугался не смерти — поражения. Что, если он не вернется к Магьер? Что тогда будет с ней? Полуэльф сжал кулаки, готовый встретиться лицом к лицу с любой опасностью, что бы ни уготовило ему это место.

Звук стал самую малость громче, переместившись влево, как если бы нечто двинулось вкруг поляны, вместо того чтобы ее пересечь. Влажный шорох — как если бы что-то волокли — прерывался размеренными паузами.

— Повторяй за мной, — быстро прошептал Сгэйль, — повторяй каждое слово так, как его произнесу я.

Лисил едва расслышал его, все еще пытаясь отыскать взглядом то, что к ним приближалось. Он был готов к тому, что придется сражаться, но произносить речи?… Затем он глянул на Сгэйля.

Эльф застыл на месте, глядя прямо перед собой, на черные силуэты деревьев. Один раз его взгляд метнулся влево, в ту сторону, откуда доносился загадочный звук, — и вновь поспешно устремился вперед.

— Ахарнейв! — начал Сгэйль. — Эн пэйий невайеаннам ле джэйв…

Темное основание одного из дубов вспучилось у самой земли.

Выпуклость покатилась вперед, передвигаясь по земле к Лисилу. И свернула на тропу, которая вела к полускрытой деревьями прогалине.

Неяркое сияние за черными стволами дубов пало на ручей скользящей по земле темноты, и его поверхность замерцала переливчатой зеленью.

Длинное туловище, толщиной с торс Лисила, покрывала чешуя — каждая чешуйка размером с кулак. Оно приближалось, и переливалось, и мерцало темной зеленью. Лисил разглядел очертания массивной головы, чуть приподнятой над землей, и пару горящих желтым огнем глаз с вертикальными зрачками — словно треснувшие посреди кристаллы.

Змея… нет, змей, настолько огромный, что не верилось, будто он настоящий.

Лисил медленно потянулся к бедрам, но клинков там не оказалось. Он переместил одну ногу назад, готовясь отступить.

— Нет! — яростно прошептал Сгэйль. — Не двигайся! Повторяй за мной… быстро!

Вертикальные зрачки желтых глаз в упор смотрели на Лисила.

Змей открыл рот. В черном провале пасти зияли клыки длиной с предплечье Лисила. Эта тварь могла бы в один присест проглотить полчеловека.

— Лиишил! — прошептал Сгэйль. — Если хочешь спасти Магьер, повторяй за мной!

Змей колыхнулся, повернув голову на голос Сгэйля.

Лисил услышал, как сбилось, задрожало дыхание его спутника, когда по его ноге скользнул чешуйчатый бок змея. Полуэльф по-прежнему был готов с боем пробиться на прогалину, пускай даже придется драться с этой тварью. Он быстро глянул на Сгэйля — и похолодел, словно в сердце ему воткнули острый осколок льда.

Сгэйль отводил взгляд, стараясь смотреть куда угодно, только не на массивную голову змея. Он зажмурился. Он дрожал всем телом, не в силах шелохнуться.

Анмаглахк застыл от ужаса, и этот ужас тотчас передался Лисилу.

— Я… я не могу… — прошептал он.

Но если он погибнет здесь, погибнет и Магьер. Змей качнулся назад, уставившись желтыми глазами на Лисила.

— Я не могу говорить на вашем языке, — пробормотал он с нарастающим отчаянием. — Я не сумею сказать правильно!

Магьер хотелось как следует врезать кулаком по покрытому шрамами лицу Бротана, чтобы наконец выбить из него правду. Она доверилась этому мяснику, и теперь Лисил может заплатить за ее ошибку жизнью. Бротан заговорил прежде, чем она успела выпалить хоть слово.

— На карту поставлена не только твоя свобода. Даже если иск Вельмидревнего Отче будет отклонен, ни ты, ни Лисил не уйдете отсюда живыми. Вы чужаки, люди, так что не будь наивна. Я ясно выражаюсь?

Ярость, бушевавшая в Магьер, погасла под гнетом неуверенности.

— Отлично, — вполголоса бросил Бротан и уселся на пол перед Магьер. — Все зависит от того, сумеет ли Лиишил ступить на священную землю… и добудет ли он ветвь Роис Хармун.

Магьер не совсем поняла, что он имеет в виду.

— Быть эльфом, как вы говорите, — в голосе Бротана мелькнула тень презрения, — вовсе не значит быть Ан'Кроан. Это — наследие, это — кровь, это — куда больше, чем принадлежность к какой бы то ни было расе. Только будучи Ан'Кроан Лиишил сможет просить старейшин освободить Куиринейну.

— Если он эльф, — непримиримо буркнула Магьер, — то по вашим законам он имеет на это право, как всякий другой.

— Нет, не имеет, — негромко и жестко отпарировал Бротан. — Думаешь, чужак, пришелец может потребовать освобождения Куиринейны? Быть Ан'Кроан — быть Нашей Крови — вот единственное, что имеет значение для моих соплеменников.

Магьер отвела взгляд. Последнее, что хотел бы Лисил — или она сама, — еще глубже увязнуть в запутанных отношениях с этим племенем и его растреклятыми обычаями. Что за высокомерие, что за суеверная чушь!

— О чем ты говоришь?

— Я не желаю тебе зла, — сказал Бротан. — И хочу только, чтобы ты поняла, что на самом деле поставлено на карту. Мы не могли тратить время на споры, и поэтому я решил, что не дам тебе возможности спорить. Лиишила будут считать одним из нас, только если он сможет ступить на священную землю. Это так же важно, как причина, по которой он туда отправился.

— «Если»?! — процедила Магьер.

— Сгэйльшеллеахэ проведет его туда… научит, как попросить разрешения войти. Другого способа нет.

— У кого попросить? У предков?

Бротан покачал головой:

— Никто из нас не видел того, что охраняет Роис Хармун, так же как никто, кроме чистокровных Ан'Кроан, никогда прежде туда не приходил. И никто, насколько мне известно, еще не был отвергнут. Прежде чем предстать перед Роис Хармун и предками, Лиишил должен получить право на вход.

Право на вход? О чем это он?

— А что ты видел у этого Роис… Семени Святого Убежища? — нетерпеливо спросила она. — Кто или что его охраняет? Просто расскажи мне то, что знаешь.

— Я слышал звук, — ответил Бротан. — Нечто двигалось по лесу, который окружает священную землю. Больше я ничего не знаю. Когда я произнес слова, которым научил меня отец, все снова стихло. Я еще долго стоял там, прежде чем решился войти. И даже потом, когда ушел, больше ничего не видел и не слышал.

— Какие слова ты произнес?

Бротан поколебался.

— Просто учтивая просьба на нашем языке. Тебе это ничего не скажет и ничем не успокоит.

И однако же его рассказ намекал, что, если Лисил не пройдет на место погребения…

— Одно могу сказать точно, — прибавил Бротан, — я верю, что Лиишил вернется.

— Что ты… испытал, когда пошел за своим именем? — спросила Магьер.

Она попыталась вспомнить, что, по словам Винн, означает имя Бротана. Что-то там насчет пса…

— Это бестактный вопрос.

— Думаешь, меня это трогает? — прошипела она. — Думаешь, я дам тебе уйти, не услышав ответа?

— Вижу, ты любишь Лиишила, — сказал Бротан, — на свой лад, хотя не знаю, к лучшему это для него или к худшему. Повторю свой давний вопрос. Ты делила с ним ложе?

— Повторю свой ответ: это не твое дело!

— Точно так же, как мое имянаречение — не твое дело. Я знаю ответ, но хочу услышать его из твоих собственных уст немедленно!

Магьер поняла, что Бротан настроен не менее решительно, чем она.

— Да, — отрывисто бросила она. Бротан чуть заметно обмяк.

— Что ты знаешь о матери Леанальхам?

— Она не была счастлива и никогда не чувствовала себя здесь своей. Она убежала, когда муж бросил ее и Леанальхам.

Магьер не нравилось, как испытующе Бротан разглядывает ее.

— У нас, — сказал он, — есть много названий для разных видов того, что люди так небрежно зовут любовью. Только при глубочайшей любви мы связываем себя обетом… и разделяем ложе… на всю жизнь. Вот почему у нас перед тем, как дать обет, проходят бойт'ана — как было у Энниш и Гройташии.

— Гройт сам виноват в своей смерти! — вспыхнула Магьер.

— Согласен, хотя ты не понимаешь, к чему я это говорю. Энниш может считать Лиишила убийцей своего, как вы говорите, «нареченного». Однако у ее одержимости есть своя причина. Даже смерть Лиишила не положит конец ее страданиям. Мы даем обет на всю жизнь.

Магьер знала и других, кто лишился своих близких по вине Лисила.

— Никакое горе не уходит бесследно. С ним просто привыкают жить.

Бротан медленно покачал головой:

— Не все… не Ан'Кроан. Соединение мужчины и женщины — это жизнь и смерть, и то, что превыше всего. Именно по этой причине наши мужчины и женщины редко разделяют ложе, не дав обета. Помнишь ли ты, что сказал мне Лиишил в усыпальнице Дармута… в самом конце, когда я слишком близко подошел к тебе?

Этих слов Магьер никогда не смогла бы забыть. «Только тронь ее — и я убью тебя и всех, кто тебе дорог».

— Именно тогда, — продолжал Бротан, — я впервые заподозрил, что именно связывает вас.

Тогда, в усыпальнице, он намеренно не стал убивать ее. Теперь Магьер заподозрила, что причины тому были куда сложнее, чем приступ сострадания.

— Мать Леанальхам не покинула этот край, — сказал Бротан. — Леанальхам просто решила, что ее мать убежала в чужие земли. Глеаннеохкантва и Сгэйльшеллеахэ не стали ее разубеждать… чтобы она подросла и со временем, достигнув зрелости, нашла в себе силы посмотреть в лицо правде. Ее мать впала в безумие и убежала в лес. Хотя ее тело так и не нашли, я не думаю, что она осталась в живых.

Магьер постаралась подавить нарастающий страх.

— А как же отец Леанальхам?

— Он жив, — холодно ответил Бротан. — Такие случаи не всегда заканчиваются смертью. Молодые наиболее уязвимы. Отец Леанальхам не любил — в вашем, человеческом смысле — ее мать, хотя и ему не избегнуть страданий. Глеаннеохкантва поступил необдуманно, согласившись принять отца Леанальхам в ученики… в обмен на обет, который, как ему казалось, может облегчить страдания матери Леанальхам.

Бротан встал, направляясь к выходу.

— Лиишил только полукровка, и ему больше лет, чем было матери Леанальхам, когда она дала обет и возлегла на ложе с отцом девушки. Лиишил ничего не знает о том, что я тебе рассказал. Важно, чтобы ты точно понимала, что именно ты с ним сделала.

Он произнес последние слова без малейшей злобы, но у Магьер не было никакого желания продолжать разговор о ее отношениях с Лисилом.

— Ты задолжал мне ответ на вопрос, — быстро проговорила она. — Твое имя… Винн говорила что-то насчет «пса».

— «Пес во тьме» — так оно переводится на ваш язык, — поправил ее Бротан. — Хотя точнее было бы — «бойцовый пес». Не дикий, а прирученный, наподобие тех, которых люди обучают для войны.

— Именно это ты увидел, когда отправился получать имя?

Бротан замер на полпути к выходу, по-прежнему стоя спиной к Магьер.

— Он безмолвно вышел из тьмы, прямо из тени Роис Хармун. Он сорвал лапами ошейник, утыканный шипами, и оскалил зубы, словно обратился против своего хозяина.

Бротан наконец обернулся, и неприязнь, которую испытывала к нему Магьер, на миг ослабла, когда его лицо, изборожденное морщинами и шрамами, исказилось в мучительной гримасе.

— В то время я думал, что этот пес — отвратительная тень споров с отцом о моем будущем. Отец не хотел, чтобы я стал анмаглахком. Позднее, когда я примкнул к Эйллеан, мне казалось, что это был образ грядущей войны. Однако за столько лет я разучился верить в знамения. После смерти Эйллеан мое имя было только именем, и ничем больше… пока не появилась ты.

Бротан повернулся к выходу.

— И вот теперь я перед лицом своих соплеменников пытаюсь разрушить замыслы Аойшенис-Ахарэ во благо полукровки и человека — женщины, отмеченной тьмой.

И он ушел, оставив Магьер в одиночестве бороться с нарастающей болью, которую породил давний страх.

Мысли ее вернулись к небольшому трактиру в окрестностях Белы. Там Магьер ждала Лисила. Раньше ей казалось, будет лучше — безопаснее — отпустить, прогнать его, прежде чем он падет жертвой ее дампирской натуры. Однако, вопреки всем своим страхам, Магьер слишком сильно желала быть с Лисилом.

Что же она с ним сделала?

Малец лежал чуть поодаль и смотрел на вяз, внутри которого Бротан разговаривал наедине с Магьер. Оша пытался развлекать Винн, обучая ее игре в дреуган. Девушка уступила его настойчивости, однако почти не проявляла интереса к игре и все время поглядывала на прикрытый занавеской вход.

Как ни старался Малец, он не мог услышать, о чем говорили в доме. И не мог, не видя Бротана или Магьер, проникнуть в их воспоминания. Он зарычал на одного из анмаглахков — просто для того, чтобы увидеть, как тот вздрогнет.

Уши Мальца встали торчком, когда Бротан наконец вышел и зашагал во тьму, не задержавшись даже затем, чтобы приказать Оше отвести Винн назад.

Оша торопливо сложил доску и камешки дреугана и повел Винн к вязу. Двое других анмаглахков двинулись за ними по пятам. Малец ненадолго замешкался.

И прикоснулся к сознанию Бротана.

О чем бы рослый эльф ни говорил с Магьер, этот разговор явно взбудоражил его, ибо разум Бротана сейчас отнюдь не был гладкой стеной, на которую так часто натыкался Малец в прежних попытках. Воспоминания мелькали в его памяти с такой быстротой, что Мальцу пришлось изрядно сосредоточиться, чтобы их ухватить.

Из тени странного, лишенного коры дерева, которое стояло посреди сырой безжизненной поляны, вышел бойцовый пес. И беззвучно зарычал на Мальца, который смотрел на него глазами Бротана.

Бротандуиве. Пес во Тьме.

Это был тот самый миг, когда Бротан пришел к предкам, чтобы получить имя.

Когда видение угасло, Малец уловил образ Лисила, пробиравшегося через лес. И вновь мелькнул облик пса, явившегося Бротану на священной земле.

Воспоминания исчезли. Разум Бротана снова был закрыт наглухо.

Малец побрел к вязу, на ходу пытаясь осмыслить увиденное. Оглянувшись, он увидел, как рослый силуэт Бротана исчез между деревьев.

Имянаречение… и Лисил.

Малец ухватился за эту мысль… и вертел ее в голове так долго, что наконец понял, в чем дело.

Лисил направлялся к месту, где все Ан'Кроан получали свои истинные имена, — по крайней мере, таково было их убеждение. Если он достигнет священной земли, то лишь затем, чтобы просить о ветви Роис Хармун. Бротан, однако, надеялся, что Лисил добьется большего.

Почему Бротандуиве хочет, чтобы это произошло? Почему мастеру анмаглахков так важно узнать истинное имя Лисила?

— Я не могу говорить на вашем языке. Я не сумею сказать правильно!

От этих испуганных слов Лиишила у Сгэйля перехватило горло. Он стоял, дрожа всем телом, и по-прежнему не мог открыть глаз, не мог смотреть на существо, которое никто прежде не видел, как никто не знал, откуда оно явилось или почему несло стражу на священной земле. Соплеменники Сгэйля знали его только по имени и по словам молитвы, которые говорили о его смертоносной натуре.

— Ахарнейв… — начал он опять и осекся, ощутив на лице шипящее дыхание змея.

Поймет ли он другой язык? А если поймет — оставит ли в живых его, Сгэйля, пришедшего вместе с Лиишилом? К Роис Хармун должно приходить в одиночку!

Сгэйль начал молитву сызнова, на сей раз на языке, понятном Лиишилу.

— Отец Яда…

Он смолк, напряженно ожидая, когда Лиишил повторит эти слова.

— Отец… Яда… — прошептал Лиишил.

Сгэйль сделал быстрый вдох.

— Ты, что отгоняешь наших врагов Смертью…

Лиишил повторил и эти слова.

— Позволь мне пройти к моим предкам, первым моей крови. Дай мне коснуться Семени Святого Убежища.

С каждым словом, которое повторял Лиишил, дыхание змея, касавшееся лица Сгэйля, становилось все слабее. Потом Лиишил умолк, и Сгэйль, затаив дыхание, ждал, что будет дальше.

Он услышал шуршание змеиных колец, перекатывавшихся по земле… затем отдалявшийся влажный шорох огромного туловища, ползущего по слою палой листвы под деревьями. Сгэйль не шелохнулся и стоял, закрыв глаза, пока и этот влажный звук не затих.

Что-то коснулось его плеча, и он тотчас открыл глаза, вдохнул так поспешно, что закружилась голова. И все смотрел прямо перед собой, на черные силуэты дубов, страшась хотя бы краем глаза увидеть Ахарнейва.

Змей исчез.

Лиишил отнял руку от плеча Сгэйля и безвольно уронил ее вдоль тела.

— Мы… можем… идти дальше, — прошептал Сгэйль. Он почти не верил словам, которые срывались с его собственных уст. Искоса поглядел на стоявшего рядом полукровку — того, который только что изменил целый мир и, быть может, судьбу Леанальхам.

Вот уже больше двух лет Сгэйль и его дедушка уговаривали Леанальхам подождать, отложить имянаречение, хотя с каждым месяцем их доводы становились все слабее. Они страшились, что девушка, в жилах которой течет человеческая кровь, может не вернуться со священной земли…

Но Лиишил до сих пор не тронулся с места.

— Ты вправе ступить на священную землю, — нетерпеливо напомнил Сгэйль. — Ты признан одним из нас!

Лиишил медленно обратил взгляд на Сгэйля.

— Я здесь только по одной причине, — процедил он. — Потому что твои соплеменники схватили Магьер, а в том, что она здесь оказалась, виноват я. И мне наплевать, кем меня считаете вы или ваши призраки!

С этими словами Лиишил уверенно зашагал к Роис Хармун. Сгэйль двинулся следом, онемев от изумления.

Все-таки ему никогда не понять людей, даже если они — полукровки.

Лисил стоял перед деревом, которое высилось посреди безжизненной прогалины, и зачарованно смотрел на буйное сплетение ветвей, почти закрывавшее небо над его головой.

Лисилу довелось повидать немало ясеней, но этот был совсем не похож на своих высоких и стройных собратьев. Крепкие ветви, выраставшие из могучего ствола, изгибались, вились и, разделяясь, уходили вверх, в темноту. Древесина, покрытая тончайшим узором древесных волокон, источала слабое сияние — то самое, что неярко озаряло прогалину.

Дерево без листьев, дерево без коры — и все же непостижимым образом живое. От далеко разросшихся корней, выпиравших из-под земли, до нагого бледно-желтого ствола и ветвей — вся его мягкая сморщенная древесина лоснилась в отблесках собственного сияния.

— Ты должен прикоснуться к нему, — прошептал из-за спины Сгэйль. — Роис Хармун узнает, зачем ты пришел, и предки примут решение.

Лисила пробрала дрожь. Ночь была довольно теплой, хоть и сырой, но на прогалине вдруг морозно похолодело.

Именно за этим Лисил и пришел сюда, но сейчас, благополучно миновав змея-хранителя, все никак не решался коснуться дерева. Наконец он быстро — только чтобы уже покончить с этим, — приложил ладонь к нагому стволу… и вновь задрожал, потому что холод усилился.

— Сгэйль?… — неуверенно окликнул Лисил.

Эльф взволнованно огляделся и сунул руки под мышки, пряча их от морозного воздуха. Он дрожал всем телом — то ли от холода, то ли от страха.

— Я не знаю, — прошептал он в ответ. Из-за дерева кто-то вышел.

На нем был серо-зеленый плащ анмаглахка, обвязанный вокруг пояса, с низко надвинутым капюшоном. Однако пришелец был недостаточно высок для эльфа — скорее ростом с Лисила.

Полуэльф подался было назад.

— Не двигайся! — прошипел Сгэйль. — И не отнимай руку от Роис Хармун!

Лисил не верил, что это видение. Наверняка за ними шел следом кто-то из собратьев Сгэйля по касте.

Пришелец поднял руку, поднес ее к самым глазам Лисила. В кулаке был крепко зажат анмаглахский стилет, серебристо-белый узкий клинок, выраставший из круглой, ничем не украшенной гарды.

Лисил свободной рукой перехватил запястье пришельца.

Прогалина вдруг озарилась ярким светом — как будто над ней вспыхнуло полуденное солнце.

Леденящий холод сменился таким жаром, что воздух обжег Лисилу легкие. Под капюшоном пришельца он различил лицо… свое лицо.

Лисил вгляделся в своего двойника, свое отражение в тени капюшона.

На его правой щеке виднелись едва различимые шрамы — памятка, оставленная когтями Крысеныша. Янтарные глаза заметно меньше, чем у чистокровных эльфов, — собственные глаза Лисила, не вполне треугольное лицо, недостаточно острый подбородок полукровки.

Отчего-то двойник казался старше. И слезы вдруг потекли по его — их — лицу.

Лисил стоял недвижно, сжимая запястье своего отражения.

От жары двойник, близнец — или кто он там был — задрожал и начал расплываться. За пределами прогалины, по ту сторону кольца дубов началось какое-то движение, и Лисил поглядел туда.

Он увидел волнистую гряду красновато-коричневых холмов, неестественно ровных и гладких. За холмами вставали высокие безжизненные горы. Пики гор дрожали и расплывались в волнах жара, который источали холмы. Сгэйль прошептал одно только слово:

— Предки!

На прогалине стало темно. Снова Лисила охватил жгучий холод, и он перевел взгляд на двойника. Изумленный вздох сорвался с его губ морозным облачком пара.

Двойник исчез. Пальцы Лисила сжимали тонкую прозрачную кисть, сиявшую тем же свечением, что и нагой ясень. Лисил смотрел в лицо… сквозь лицо… высокого эльфа.

Ответный взгляд призрака был тверд и суров. Лицо у него было более широкоскулым, чем у прочих эльфов. Грубый шрам наискось проходил со лба к правому виску, другой шрам прорезал левую щеку пониже заостренного уха. Да, этому эльфу при жизни довелось немало повоевать; рука его, сжимавшая стилет, была мозолистой и крепкой.

То есть это был уже не стилет… эльфийский воин сжимал в руке бледную, лишенную коры ветку, точно такую же, как ветки нагого ясеня. Она была длинная, чуть изогнутая — точно так же выглядит любая ясеневая ветка, если с нее снять кору.

В темноте за спиной у эльфийского воина с веткой возникли бледные силуэты.

Лисилу вспомнилась орда призраков в лесу Апудалсат. У тех призраков видны были чудовищные раны, полученные при жизни. Эти призраки выглядели иначе.

Они явились такими, какими были при жизни, одетые, как, вероятно, одевались много веков назад… хотя их прозрачные тела были совершенно лишены красок и лишь мягко светились, подобно древесине священного ясеня. Примерно треть их составляли мужчины, остальные — женщины, и далеко не все были преклонного возраста. Лисил насчитал по меньшей мере дюжину призраков.

Одеты они были по-разному. У одних одежда мало чем отличалась от той, которую видел Лисил на совете. Другие были облачены в кольчуги и кожаные доспехи — гладкие либо с металлическими пластинами или кольцами внахлест. На всех воинах — в том числе и на том, чью руку по-прежнему удерживал Лисил, — были шлемы с тройным гребнем, украшенные по бокам гравированными завитками.

Многие были вооружены — копьями, луками. Не короткими луками анмаглахков, которые можно разобрать и спрятать, а длинными луками с высокой дальностью боя. Одна женщина средних лет со шрамами на левом плече носила на широком поясе с заклепками боевые кинжалы с широкими треугольными лезвиями. У эльфов Лисил до сих пор не видел такого оружия — скорее эти кинжалы подошли бы людям. Копье, которое сжимала в руке эта женщина, было довольно коротким и с металлическим древком, а его широкий наконечник был длиной с небольшой меч.

И эта воительница с неистовым, полным ярости взглядом вдруг улыбнулась Лисилу, сощурив глаза.

Однако среди призраков не было никого, одетого как анмаглахк.

Пожилая женщина в просторной хламиде подошла ближе и остановилась за спиной эльфа-воина, державшего ветку. Ее тонкое лицо было тронуто чуть заметными морщинами. Длинные волосы колыхались в пустоте, как если бы она двигалась под водой.

Возьми ветвь Роис Хармун… и храни ее, как она будет хранить тебя… как ты будешь хранить жизнь, Лиишиарэлаохк.

Лисил ясно слышал голос женщины, хотя губы ее не шелохнулись.

Скажи Сорхкафарэ, что мы его ждем.

Другой голос. Мужской, усталый, но волевой, словно облегченный вздох после избавления от тяжкой ноши.

Лисил перевел взгляд на широкоскулого воина со шрамами, которого он держал за руку. Взгляд воина переместился на Сгэйля, затем вновь вернулся к Лисилу. Казалось, призрака озадачило нечто, связавшее этих двоих, единственных живых на этой прогалине. Затем воин глубоко и пристально заглянул в глаза Лисила.

Скажи Сорхкафарэ, что Снехакроэ все еще ждет своего старого сотоварища… ждет, когда он будет готов принять покой. Скажи ему об этом… Лиишиарэлаохк.

Кто такой Сорхкафарэ, Лисил знал из видения Магьер — это было давно забытое имя Вельмидревнего Отче. Снехакроэ — так, по всей вероятности, звали воина с веткой в руке. Но вот кому принадлежало третье имя, Лисил никак не мог понять, хотя звучало оно очень похоже на имя, каким называли его мать и ее соплеменники.

Лиишил… Лиишиарэлаохк.

Вряд ли Лисил сумел бы повторить это имя вслух, но оно непрестанно звучало в его голове, как если бы его хором повторяли пожилая женщина и суровый воин.

Рослый дух раскрыл ладонь, и ясеневая ветка начала падать.

Лисил отпустил его запястье и на лету схватил ветку.

Когда он вновь поднял глаза, на прогалине были только он сам, Сгэйль и неяркое сияние священного ясеня.

Призраков он больше не видел. Ни одного.

В руке Лисил сжимал ветку Роис Хармун.