"Мемуары дипломата" - читать интересную книгу автора (Бьюкенен Джордж)

Глава V 1887–1904

Обзор правления князя Фердинанда. — Женитьба князя. — Эра личного управления. — Переход в православие князя Бориса. — Болгария и македонское повстанческое движение

14 августа 1887 года князь Фердинанд принял присягу перед Великим Собранием в Тырнове, древней болгарской столице, и в тот же день выпустил прокламацию, в которой извещал "наш свободный народ", что он занял престол славных болгарских царей. Обстоятельства его избрания были уже освещены. Я дам в настоящей главе краткий очерк его карьеры, как балканского князя, до момента моего прибытия в Софию в начале 1904 г.

В первые семь лет он царствовал, а Стамбулов управлял. Только после падения в 1894 г. этого всемогущего министра, он взял бразды правления в собственные руки. Первый из этих двух периодов отличался явной враждой к России, постоянной опасностью оккупации с ее стороны и последовательными заговорами на жизнь Фердинанда. Признав его в 1896 г. и возобновив затем дипломатические сношения, Россия оставила свою открыто враждебную позицию и попыталась завоевать более коварными средствами то положение, какое она потеряла по собственному безумию. Общим для того и другого периода было следующее: на одной стороне — уязвленная гордость России, притязавшей в силу жертв в освободительной войне на право использования курса болгарской политики в собственных интересах, а на другой — молодая, мужественная и демократическая нация, борющаяся за сохранение своей самостоятельности и решившая определять собственную судьбу без вмешательства иностранных держав. Фердинанд стремился сначала примирить эти борющиеся силы, так как он был убежден, что ни Болгария, ни ее правитель не смогут долго существовать без согласия России. До приезда в Софию он пытался даже заигрывать с Россией через русского посла в Вене, но безуспешно. Россия была неумолима и в течение ближайших шести месяцев дважды пыталась побудить Порту, чтоб она настояла на оставлении трона, незаконно им занятого.

К счастью для князя Фердинанда, Великобритания, Австрия и Италия живо видели опасность восстановления панславистского режима в Болгарии и не только удерживали султана от шагов, которые могли бы привести к применению силы Россией или Турцией, но уполномочили даже своих представителей в Софии, чтоб они вошли в частные и неофициальные сношения с Фердинандом. Хотя таким образом он продолжал править в качестве фактического суверена с неофициальной поддержкой так называемых дружественных держав, его положение долго было непрочным. Армия не была ему никогда верна. Весной 1890 г. был раскрыт большой военный заговор, имевший целью свергнуть его с престола. Сомнительная лойяльность армии заставила Стамбулова добиваться признания князя султаном, но из-за оппозиции России все его представления в Константинополе оставались без ответа. Но ему удалось, однако, получить разрешение на назначение болгарских епископов в Охриду, Ускюб, Велес и Неврокоп. Это был твердый человек, от которого все зависело и который диктовал политику правительству. Не колеблясь, если нужно было действовать на султана скрытыми угрозами, он в общем вел примирительную политику. Он ограничил свои требования той автономией, какую Македония получила по Берлинскому договору, не сомневаясь, что, получив такую автономию, она так же естественно и неизбежно соединится с Болгарией, как и Восточная Румелия.

Риск цереубийства, вызываемый постоянными заговорами руссофильской партии, требовал женитьбы царя и основания им династии. В 1892 г. начаты были переговоры с герцогом Пармским о руке его дочери, принцессы Марии-Луизы. Так как герцог настаивал, чтоб дети от этого брака оставались католиками, то Стамбулов попытался обеспечить пересмотр статьи 32-й конституции, по которой наследник престола должен принадлежать к православной церкви. Россия немедленно заявила протест против шага, который она считала противоречащим религиозным чувствам болгарского народа. Идея эта была непопулярна и в самой стране. Но Стамбулов считал ее столь необходимой из-за брака князя, что, взяв на себя весь одиум этой меры, он вынудил Собрание принять ее. Весной 1893 г. состоялась женитьба князя Фердинанда. Последовавшая в конце того же года смерть его единственного соперника, князя Александра, весьма укрепила его положение. Она сделала в то же время для него невыносимой опеку человека, который мог сломить любое сопротивление своей воле, будь то даже оппозиция собственного монарха. Чувствуя, что он достаточно силен уже, он решил избавиться от министра, которого считал главным препятствием официальному признанию его державами. Давно уже существовавшее между ними напряженное отношение дошло до высшей степени благодаря инциденту, связанному с отставкой военного министра. Стамбулов подал в отставку, которая немедленно была принята.

Падение Стамбулова отметило поворотный пункт в конституционной истории Болгарии и привело к эре личного управления князем, особенно в сфере иностранных дел. Во главе коалиционного правительства стал лидер консервативной партии, г. Стойлов, причем князь дал тут же понять, что хочет быть сам министром иностранных дел. Одним из первых его шагов была расчистка пути для сближения с Россией. Он обменялся телеграммами с императором Николаем по случаю смерти в ноябре 1894 г. императора Александра III и послал в июле следующего года депутацию во главе с архиепископом Климентием в С.-Петербург, чтоб возложить венок на могилу покойного императора. Прием, оказанный депутации, отличался подчеркнутой холодностью. Единственным его результатом было уяснение того, что императору было бы приятно приобщение князя Бориса к православной церкви, и что просьба о посылке русского представителя в Софию могла бы подвергнуться милостивому обсуждению. Но пытаясь таким образом восстановить добрые отношения с Россией, он потерял из-за отставки Стамбулова прежние симпатии Вены и Лондона к Болгарии. Дважды предупрежденное об опасности, которой подвергается жизнь этого государственного деятеля, княжеское правительство не только не приняло мер для его защиты, но даже отказало ему в разрешении на выезд в Карлсбад, а циническая индифферентность, проявленная этим правительством после его убийства в июле 1895 г., дает право возлагать на него моральную, если не непосредственную ответственность за это убийство.

Другой причиной разногласий между западными державами и Болгарией была та терпимая позиция и даже активная поддержка, какую правительство последней оказывало с момента падения Стамбулова повстанческому болгарскому движению в Македонии. Это движение в противоположность движению греков и сербов было по существу македонским в своем происхождении. Это было протестом против географических границ, проведенных Берлинским договором вопреки национальным стремлениям, пробужденным не только Сан-Стефанским договором, но и решениями конференции в Константинополе накануне русско-турецкой войны. В "Projet du Reglement pour la Bulgarie" Европа признала этнографические претензии болгарской расы на три северных округа Адрианопольского вилайета, на княжество, образованное впоследствии Берлинским договором, на санджаки Ускюба, Монастыря (кроме двух его южных округов), на три северных округа Сереса и на округа Струмницы и Кастории. Опубликование Берлинского договора немедленно вызвало два неудачных восстания в долине Струмы, а в 1880 г. был раскрыт более серьезный заговор в Охриде. В течение десяти с лишним лет не было вовсе никаких попыток к восстанию, хотя бродячие банды, всегда существовавшие в Македонии, проявляли случайные признаки жизнедеятельности. Но движение было лишь в подпольи, а идея возможной, хотя бы и отдаленной, эмансипации поддерживалась постоянным потоком эмиграции в Болгарию. Национальные чувства усиливались к тому же распространением влияния церкви экзарха. До 1870 г. во всех религиозных и схоластических вопросах высшим авторитетом был патриарх, политически являвшийся могучим орудием эллинизации. Со времени уничтожения в 1767 году епископа в Охриде исчезли последние следы болгарской церкви. Все православные христиане по необходимости стали сторонниками патриарха, причем совершенно ошибочно стали считать такое отношение к патриархату признаком принадлежности к греческой нации. Фирманом 1870 г. экзарх получил, однако, право назначать епископов в некоторые определенные приходы на юге до Флорины, в которых две трети православного населения признает его юрисдикцию. Это право оспаривалось первоначально весьма энергично патриархом. Возникший таким образом конфликт стал скорее расово-политическим, чем церковно-религиозным. Экзархат при поддержке Стамбулова стремился обеспечить преобладание болгарских элементов путем назначения епископов, священников и учителей. В 1893 г. группа молодых македонцев сочла, однако, метод мирного проникновения слишком медленным и основала "Внутреннюю Организацию". В Македонии она могла существовать лишь в виде тайного комитета, но зато создала правильную политическую организацию среди македонцев, живущих в Болгарии. Пока у власти находился Стамбулов, дела организации развивались медленно. С его падением, однако, началась более активная работа, и в 1895 г. основан был в Софии Македонский Центральный Комитет. Методы его были явно революционными. Он собирал деньги, организовывал дружины и проповедывал восстание, причем правительство оставалось пассивным зрителем всего этого, ничего не делая для того, чтоб его остановить, пока серьезные представления держав не вынудили его принять некоторые меры.

Тем временем возросло течение в пользу соглашения с Россией, и стал открыто обсуждаться вопрос о религии наследника. Сделав таким образом вопрос об обращении князя Бориса в православие предметом политических программ, князь Фердинанд не рассчитал ни силы религиозных воззрений семьи своей жены, ни того политического давления, которое, повидимому, и заставило его считаться с ними. В результате того, что он взял в свои руки бразды правления, оппозиция направила все свои действия против него лично, и на него стали смотреть как на препятствие к осуществлению национальных стремлений. Раскрыт был ряд заговоров на его жизнь, так что пришлось принять исключительные предосторожности, чтоб обеспечить его безопасность. Стал угрожать правительственный кризис. Собрание вотировало пожелание нации о переходе князя Бориса в православие. До того, как принять окончательное решение, князь Фердинанд отправился на поклонение в Рим в надежде убедить папу снять с него обязательство, которое он принял на. себя при женитьбе. Но его святейшество оказалось неумолимым. По возвращении в Софию князь Фердинанд, притворившись сначала, будто он замышляет отречение, подписал воззвание о том, что князь Борис примет причастие по православным обрядам. Император Николай взял на себя обязанности крестного отца, причем Чарыков был назначен русским дипломатическим агентом в Софию. В то же время султан признал Фердинанда князем Болгарии и генерал-губернатором Восточной Румелии; другие державы дали свое согласие, чем было формально урегулировано положение князя Фердинанда. Признание держав было куплено, однако, ценой такой моральной жертвы, которая, хотя в большей мере и была вызвана соображениями высокой политики, была тем не менее принесена главным образом ради личного честолюбия. Нарушив торжественное обещание, которое одно только сделало возможным его женитьбу, или, как он предпочитал изображать это, пожертвовав своим сыном ради блага Болгарии, он разрушил свои связи с собственной семьей и западными державами. "Запад, — сказал князь Фердинанд Собранию, — объявил мне анафему. Заря с Востока освещает своими лучами мою династию и наше будущее".

Вернемся, однако, к Македонии, где неустанно работала Внутренняя Организация. В 1897 г. закончился период пятилетней тайной подготовки. Наступил период действия, причем комитет преобразовался в террористическую организацию, решения которой выполнялись дружинами. Каждый год приносил новые эксцессы турок и новые репрессии комитетов. Позиция последовательных болгарских правительств по отношению к повстанческому движению отличалась только по степени: осуждая его преступную практику, все они симпатизировали его целям. При всяком надвигавшемся кризисе державы делали в Софии неизбежные представления. Но Россия и Австрия не всегда действовали искренне, а позиция Бахметьева, русского дипломатического агента, и панславистских агентов на Балканах не всегда совпадала с заверениями официальной России в Петербурге. Присутствие русского великого князя и генерала Игнатьева на празднествах осенью 1902 г. в память взятия Шипки еще больше разожгло македонские комитеты, а речи генерала Игнатьева прямо призывали к действию.

В декабре Софию посетил сам граф Ламсдорф, при чем он дал ясно понять, что Россия не может позволить комитетам втянуть ее в вооруженное вмешательство на Балканах. Возвращаясь через Вену, он выработал вместе с графом Голуховским план реформ, сущность которых заключалась в назначении Хильми-паши главным инспектором трех македонских вилайетов. Этот план, вошедший в силу в феврале 1903 г., далеко не удовлетворил общественное мнение Болгарии, а стамбуловистское правительство, пришедшее вскоре после того к власти, решило продолжать традиционную политику своей партии в смысле сохранения хороших отношений с Турцией, пытаясь вырывать уступки, пользуясь ее страхом перед иностранным вмешательством. Русское правительство, однако, противилось прямому соглашению вассала с сюзереном, так что болгарская миссия, посланная в Константинополь с целью добиться такого соглашения, вернулась ни с чем. Тем временем в Македонии шли поспешные приготовления к всеобщему восстанию, и в августе дан был сигнал.

Болгарское правительство не было готово к войне. Несмотря на сильное возмущение методами репрессий, к которым прибегала Турция, оно так не доверяло России вследствии колебаний ее политики, что старалось избежать разрыва с Турцией. Россия, по его мнению, вела двойную игру. Русский посол в Константинополе отстаивал суровое подавление повстанцев, а русский агент в Софии стоял на стороне повстанцев, и оба старались, повидимому, вызвать разрыв между Болгарией и Турцией, чтоб дать России повод к вмешательству. Единственным результатом восстания оказалось то, что Европа уяснила себе серьезность положения и необходимость принятия более целесообразных и более практических мер. Благодаря в большей степени инициативе лорда Лэнсдоуна, граф Ламсдорф и граф Голуховский разработали в октябре в Мюрцштеге план более широких реформ. Главными пунктами его было назначение русского и австрийского гражданских агентов на-ряду с Хильми-пашей, реорганизация жандармерии путем привлечения иностранных офицеров, реформа юридических учреждений, финансовая помощь возвращающимся беженцам и т. д.

Хотя некоторые их этих мер были приняты болгарским правительством с удовлетворением, весь план в целом был испорчен в его глазах тем фактом, что проведение его возлагалось на Австрию и Россию, на двух наиболее реакционных и эгоистических членов европейского концерта держав. Таково было положение вещей к тому моменту, когда вспыхнула русско-японская война, позволившая болгарскому правительству пересмотреть свою позицию. Несмотря на страх перед намерениями России, оно всегда лелеяло успокоительное убеждение в том, что, в случае поражения в войне с Турцией, Болгария получит помощь от России; в данный же момент, кроме боязни самоизоляции на случай поражения, правительство Болгарии было озабочено мыслью о том, что, воспользовавшись русской разрухой, Австрия оккупирует северные округа Македонии. Начаты были поэтому переговоры о непосредственном соглашении с Турцией, и в апреле 1904 г. было подписано соглашение, которое послужило к установлению более дружественных отношений между вассалом и сюзереном, хотя благодаря оппозиции России оно не обеспечило распространения Мюрцштегских реформ на Адрианопольский вилайет, чего очень хотела Болгария.

Переговоры эти еще продолжались, когда я прибыл в Софию вскоре после начала русско-японской войны.