НЕЗАКОНЧЕННЫЙ СПОР О СОЦИАЛИЗМЕ

Имена Плеханова, Ленина. Устрялова связаны с советским прошлым и, проецируясь на современность, заслуживают того, чтобы через семьдесят лет вспомнить об исторической судьбе некоторых их идей.

Чтобы понять суть вопроса, надо вернуться к старому спору между Г.В. Плехановым и В.И. Лениным. Оба мыслителя прекрасно понимали, что по материально-организационным условиям Россия не созрела для социалистической революции. Вот что писал Плеханов:

А вот слова Ленина:

В данных цитатах у Плеханова и у Ленина идея — «калька», один к одному.

Но продолжим цитаты. Плеханов:

Ленин думал иначе:

Как видим, в выводах расхождение принципиальное. По-Плеханову, все надо предоставить естественному ходу истории, который, в конце концов, создаст капиталистические базис и надстройку, и на его основе можно будет «испечь пшеничный пирог социализма».

А как по-Ленину? 15 марта 1921г. на Х съезде РКП(б) он говорил:

С этим не получилось при Ленине, не вышло и после Ленина. Другое условие, это – «соглашение между осуществляющим свою диктатуру или держащим в своих руках государственную власть пролетариатом и большинством крестьянского населения». Основа этого соглашения — свобода торговли, рыночное хозяйство.

Таким образом, no-Ленину, в отличие от Плеханова, на мелкобуржуазном и капиталистическом базисе будет существовать некоторое время политическая власть пролетариата, то есть — социалистическая надстройка (политика и идеология), которая затем, по мере необходимости, преобразует капиталистический (рыночный) базис в социалистический, безрыночный, непосредственно общественный. Проблема в том, сколь долго политическая и идеологическая социалистическая надстройка сможет просуществовать на чуждом ей капиталистическом базисе.

Итак, коммунистическая партия, придя к власти в России, была вынуждена развивать капиталистическое хозяйство. Представляет ли это что-либо необычное с точки зрения марксистской теории? Нет, не представляет, если эту теорию изучать по первоисточникам, а не по конъюнктурным учебникам. Ленин неоднократно подчеркивал, что по целям, характеру и движущим силам революция в октябре 1917 г. была «революция буржуазная» (Т. 37, С. 508; Т. 38, С. 143, 178, 192), Он говорил, что третья русская революция должна лишь «в своем конечном итоге привести к победе социализма» (Т. 35, С. 2). Официальное название «Великая Октябрьская социалистическая революция» появилось только в 1927 г., когда уже не Ленин, а кое-кто другой, определял или определяли идеологию «Партии и Правительства» (Сов. Россия. 05.03.92).

Ну а столь «догматический марксист», как Ф. Энгельс, еще в прошлом веке предвидел и предупреждал, что коммунисты, вынужденные стать у власти вследствие беспомощности и вялости всех остальных оппозиционных партий, когда материально-организационные условия осуществления социализма еще не созрели, будут вынуждены практически реализовать не свою программу и не свои интересы, а интересы общереволюционные и мелкобуржуазные, т.е. — интересы чуждого им класса, отделываясь от своего собственного класса фразами, обещаниями и уверениями в том, что интересы другого класса являются его собственными. (К. Маркс, Ф. Энгельс. Соч., 2-е изд., Т. 7, С. 423; Т. 28, С. 490-491).

Так и получилось в России. Все пребывание коммунистов у власти — сплошная цепь вынужденных уступок в сторону интересов мелкой буржуазии и расширения рыночных отношении. Декрет «О земле» был принят эсэровский, т. е. мелкобуржуазный (В.И. Ленин. ПСС, Т. 35, С. 27). А в новой экономически политике в очередной раз «мы сделали уступку крестьянину, как торговцу, принципу частной торговли», — констатирует Ленин (Т. 45, С. 370). Заметим, что новая экономическая политика во многом совпала с «Экономической программой ПСР» - партии социалистов-революционеров, опубликованной в апреле 1921 г. в журнале «Революционная Россия».

В 1952 г. И.В. Сталин узаконил эту политику уступок, заявив, что рынок и закон стоимости могут, якобы, обслуживать социализм так же хорошо, как и капитализм, о чем подробнее расскажем в дальнейшем.

Но ведь Ленин, уступая обстоятельствам, очень беспокоился об этих уступках. Еще на XI съезд РКП(б), всего, через год после Х съезда, года НЭПа, Ленин в тревоге: «Вся наша новая экономическая политика является применением нами, коммунистами, приемов торговых, приемов капиталистических». «Меры» нет; «хозяйничать мы не умеем», «государство в наших руках», а «оно действовало не по нашему». И, буквально, крик отчаяния: «Вырывается машина из рук: как будто бы сидит человек, который ею правит, а машина едет не туда, куда ее направляют, а туда, куда направляет кто-то, не то нелегальное, не то беззаконное, не то бог знает откуда взятое, не то спекулянты, не то частнохозяйственные капиталисты, или те и другие, — но машина едет не совсем так, а очень часто совсем не так, как воображает тот, кто сидит у руля этой машины» (Т. 45, С. 78, 60, 86).

У «руля сидели» коммунисты. Но «машина» российской экономики действительно «ехала не туда», не в сторону создания социализма. И объективно не могла ехать «туда», ибо эта «машина» самим ходом истории была «поставлена на рельсы» рыночно-товарного, КАПИТАЛИСТИЧЕСКОГО развития. Социалистическая политическая и идеологическая надстройка капитулировала перед капиталистическим базисом. Беда и вина Сталина не в том, что он признал действие закона стоимости и существования рынка в СССР, это — констатация факта, а в том, что он своим авторитетом накрепко связал рынок с социализмом, дезориентировав коммунистов, и не нашел мужества отказаться от провозглашенного им еще в 1939 г. тезиса о том, что в СССР «осуществлена в основном первая фаза коммунизма, социализм» (КПСС в резолюциях»... М. 1985, Изд. 9, Т. 7, С. 51).

Это было у Сталина то самое «комвранье», о котором Ленин говорил на XI съезде РКП (б), вспоминая сборник «Смена Вех» и его идеолога Н.В. Устрялова: «Эволюция или тактика? Устрялов в «Смене Вех» лучше, чем «сладенькое комвранье» (Т. 45, С. 413). Комвранья мы с тех пор наслушались достаточно — даже о пострении коммунизма за двадцать лет.

Но кто такой Устрялов? Устрялов Николай Васильевич родился в 1890 г., юрист, публицист, видный деятель кадетской партии, приват-доцент Московского и Пермского университетов. В гражданскую войну был в правительстве Колчака, после разгрома которого — белоэмигрант. В 1921-1922 гг., сотрудничал в сборнике и журнале «Смена Вех», издававшихся в Праге и Париже. Сборник «Смена вех» был в 1922 г. переиздан в Советской России, в Твери — на него и будем ссылаться. После возвращения в 1935г. в СССР он — профессор экономической географии Московского института инженеров транспорта. В июне 1937 г. арестован и осужден Военной коллегией Верховного суда СССР за антисоветскую деятельность, в 1938 г. его не стало.

Сейчас, когда завершается первая волна эпохи ранних (скажем так — «досрочных») пролетарских революций, начавшихся в последней трети прошлого века, необходимо прислушаться к мнению людей, не менее нашего думавших о судьбе России и страдавших за Россию семьдесят лет тому назад. Вот их голоса:

Ключников Ю.В., Устрялов Н.В.: «Наши внуки на вопрос, «чем велика Россия?» — с гордостью скажут: «Пушкиным и Толстым, Достоевским и Гоголем, русской музыкой, русской религиозной мыслью, Петром Великим и великой русской революцией» (С. 49). «Памятников или вовсе никому не поставят, или поставят их Ленину», ибо только через него создалась возможность «дать настоящую русскую революцию, а потом через него же навсегда или надолго преодолеть ее» (С. 42).

Устрялов Н.В.: Ленин «по тактическим соображениям совершает шаги, которые неизбежно совершила бы власть, враждебная большевизму. Чтобы спасти Советы, Москва жертвует коммунизмом» (С. 54).

Бобрищев-Пушкнн А.В., Устрялов Н.В.: «Следовало бы решительно воздержаться от проявлений какой-либо радости на этот счет — «Сломили все-таки большевиков». Такой конец большевизма таил бы в себе огромную опасность. При нынешних условиях это будет означать, что на место суровой и мрачной, как дух Петербурга, красной власти придет безграничная анархия, новый пароксизм «русского бунта», новая разинщина, только никогда еще небывалых масштабов» (С. 52). «Махно... один... мог бы придти на смену Советской власти» (С. 84).

Бобрищев-Пушкнм А.В.: «Нет красного и белого большевизма; есть один большевизм — произвол, озверение, неуважение к личности, алчность и кровь, кровь, кровь». Все познается в сравнении, поэтому «надо побыть у белых, чтобы стать красным» (С. 102-103).

Бобрищев-Пушкин А.В.: «У русской государственности сейчас две трудные задачи — те, которые всегда стоят перед всякой государственностью: сдерживать натиск извне иноземных сил, сдерживать внутри натиск анархических, центробежных сил. Справляется ли власть с этими задачами?.. Вот на чем разрешается спор между Советской властью и ее противниками» (С. 126).

Написано как будто сегодня, а не семьдесят лет назад. Ленин так резюмировал все это: крупнейшие русские буржуазные деятели пришли к убеждению, что Советская власть строит русское государство и надо поэтому идти к ней на службу и ей помогать. Это верно. Но — какое государство! Коммунисты говорят, что строят социалистическое государство, что большевики в нужный момент «обойдут» частных капиталистов и возьмут свое. А вот Устрялов прямо говорит: политика коммунистов — не тактика, а эволюция, внутреннее перерождение большевиков, вырождение их партии, «они придут к обычному буржуазному государству, и мы должны их поддерживать. Вы, большевики-коммунисты, «скатываетесь в обычное буржуазное болото, и там будут коммунистические флажки болтаться со всякими словечками». Ленин заключает: в противовес «комвранью», мы слышим «просто классовую правду классового врага» (Т. 45, С. 93).

«Коммунистические флажки болтаться», no-Ленину, это то же самое, о чем писал Энгельс: реализовать интересы чужого класса, а от своего класса отделываться «фразами, обещаниями и уверениями». Здесь еще раз надо вспомнить Плеханова, который уже в конце прошлого века предвидел: «Социалистическая организация производства предполагает такой характер экономических отношений, который делал бы эту организацию логическим выводом из всего предыдущего развития страны», ибо «декретами не создать условий, чуждых самому характеру современных экономических отношений».

Если этого нет, «придется мириться с тем, что есть, брать то, что дает... действительность». В таком случае, «здание социалистической организации будет строиться руками правительства, а не класса, не народом, а «сверху». Не партия будет служить классу, а рабочий класс будет обслуживать верхние структуры этой партии, которые Плеханов назвал кастой. «Национальным производством будет заведовать социалистическая каста», относительно входящих в которую лиц «не может быть никаких гарантий в том, что они не пожелают воспользоваться захваченной ими властью для целей, не имеющих ничего общего с интересами рабочего класса» (Г.В. Плеханов. Социализм и политическая борьба. Избранные философские сочинения. М., 1956, Т. 1, С. 103-106).

Сегодня история, вроде бы, подводит итог старому спору. «Машина» экономики «приехала в добропорядочный государственный («директорско-министерский») капитализм, который на наших глазах успешно разрушается диктатурой коррумпированного и компрадорского торгового капитала. Вместе с ним разрушается вся экономика, ибо народнохозяйственный комплекс страны может работать только в плановом режиме, но не в режиме стихийного рынка. Из тумана реформаторско-перестроечного словоблудия все более отчетливо проступает зловещий призрак «батьки» Махно. «Социалистическая каста» отбросила за ненадобностью «коммунистические флажки» и разрушает не только «социализм», но саму великую Родину, и с гораздо большим усердием, нежели еще несколько лет назад обслуживала «коммунистического идола». Именно власть имущие извратили и предали социалистическую идею, в которую люди свято верили, за которую отдавали богатство, здоровье и жизнь.

Да, рабочие высокоразвитых капиталистических стран не поддержали Россию в ее социалистических преобразованиях, и это предрешило судьбу СССР. Но разве изменилась тенденция мирового развития? В высокоразвитых странах проживают всего 23 процента населения земли, но в них, по данным ООН, сконцентрировано 85 процентов мирового богатства. А главное, за тридцать последних лет разрыв по уровню богатства между высокоразвитыми странами и развивающимися возрос в 2 раза. Богатые, как и раньше, становятся все богаче за счет бедных. Проблема стала только острее.

Может быть, путь к справедливости лежит через индустриализацию всего мира? Но вот США при 5 процентах мирового населения потребляют 40 процентов мировых ресурсов и создают 25 процентов выбросов в атмосферу. (Правда. 20.06.92.). Чтобы всему миру догнать США по потреблению, надо мировое потребление ресурсов увеличить в 8 раз, а выброс отходов — а 5 раз, но это приведет к экологической гибели человечества.

Выход — в другом, в смене ценностных ориентиров жизни: отойдя от устремления через рынок к богатству, через социализм устремиться к ассоциации, где свободное развитие каждого является условием свободного развития всех. Имя ей — коммунизм. За коммунизм боролись Г.В. Плеханов и В.И. Ульянов-Ленин. Не исключено, что в современных условиях на коммунистические позиции наука привела бы и Н.В. Устрялова. И уж несомненно, все они были великими патриотами Родины.

Спор между ними не окончен. Пока что в нем правы Плеханов и Устрялов. Сбылись худшие опасения Ленина. Но жизнь продолжается, мельница истории мелет муку социализма, нити событий сплетаются в причудливую и непредсказуемую ткань бытия. Грядущие дни могут показать историческую правоту В.И. Ленина, что Россия — это страна, которой суждено было для всего человечества проложить путь к социализму. Ведь за первой волной пролетарских революций неизбежно приходит следующая.

Две работы И. В. Сталина изучались при его жизни с великой тщательностью: «История ВКП(б). Краткий курс» (1938г.) и «Экономические проблемы социализма в СССР» (1952 г.). Но дальнейшая судьба этих произведений была не только разной, а прямо-таки противоположной.

Вскоре после смерти Сталина «Краткий курс» был справедливо раскритикован, хотя отнюдь не все в нем было глупо, и о нем давно не вспоминают.

А вот у «Экономических проблем» совсем другая судьба. Их не критикуют ни «демократы», ни коммунисты, ни «белые», ни «красные», выливая бочки грязи на Сталина или восхваляя его. Получается, вроде бы, что эта работа до сих пор нужна, выгодна и сторонникам коммунизма, и борцам за капитализм. Как говорится, редкий случай, и в нем следует разобраться. А поскольку Сталин считался борцом за марксистскую модель социализма (ведь есть и другие модели социализма — утопистов, социал-демократов, мелкой буржуазии), надо вспомнить, что же такое научный, марксистский социализм?

Социализм по Марксу имеет, как и всякое явление, две характеристики — качественную (сущностную) и количественную (уровневую). Качественная характеристика социализма шлифовалась тысячелетиями, ибо идея социализма как товарищества в труде и распределения по труду проходила последовательно через мифологический, религиозный, утопический и научный уровень. Например, во втором послании св. Апостола Павла фессалоникийцам сказано: «Если кто не хочет трудиться, тот и не ешь». (Новый завет. М., Протестант, 1990, С. 251). Разве же не в этом самая суть социализма?

В работе К. Маркса «Критика Готской программы» и в работе В.И. Ленина «Государство и революция» сущностная характеристика социализма выражена известной формулой. «От каждого — по способностям, каждому — по труду». При этом отмечалось, что справедливости и равенства социализм дать еще не сможет, ибо останутся различия по одаренности и работоспособности, по семейному положению и пр., влияющие на величину индивидуального потребления. Особо подчеркивалось, что в социалистическом обществе, организованном на началах коллективизма и на общем владении средствами производства, само производство становится нетоварным, непосредственно-общественным, исчезает категория «стоимости продукта» и, само собой разумеется, перестает действовать закон стоимости.

С уровневой характеристикой социализма сложнее. К. Маркс, как известно, предполагал, что пролетарская революция победит одновременно в нескольких самых развитых капиталистических странах. Следовательно, став социалистическими, эти страны сохранят и приумножат уровень своего развития, как и уровень потребления. Поскольку Октябрьская революция 1917 года свершилась в такой «среднеслабой» стране, как Россия, В. И. Ленин охарактеризовал требующийся для социализма уровень развития, которого надо достичь, следующим образом: социализм = Советская впасть + прусский порядок + американская техника и организация трестов + т.д. (Ленин В.И. ПСС, Т. 36, с.550). То есть, для достижения социализма в России надо было не только обеспечить господство трудовых доходов над рыночными и организовать их распределение по труду, но и вывести это трудовое потребление трудящихся на уровень самых высокоразвитых стран мира.

Были ли в послеоктябрьской России все эти качества, составляющие марксову модель социализма? «Октябрь семнадцатого» дал трудящимся много: прежде всего — власть, мир и землю; затем Советская власть постепенно ликвидировала безработицу и реализовала право на труд; Советская власть дала народу бесплатное образование и бесплатное медицинское обслуживание, дешевые квартиры и оплачиваемые отпуска, пенсии старикам и детские учреждения детям; каждый получил уверенность в завтрашнем дне для себя, своих детей и внуков. Такого не было в 1920-30-е годы ни в одной стране мира! Более того, за период 1917-1940 гг. валовой общественный продукт СССР увеличился в 8 раз; страна по производству промышленной продукции вышла с 5-го места в мире и 4-го в Европе на 2-е место в мире и 1-е в Европе.

Но было ли всего этого достаточно, чтобы назвать Советский Союз социалистической страной! И. В. Сталин решил этот вопрос утвердительно в 1939 году на XVIII съезде ВКП(б), когда было провозглашено, что в СССР «осуществлена в основном первая фаза коммунизма — социализм». После «37-го» охотников возражать Сталину, разумеется, не нашлось. Да и, видимо, всем очень уж хотелось получше назвать воистину грандиозные результаты героического труда советского народа и, прежде всего, будем откровенны, русского народа.

Сегодня мы стали, если не мудрее, то опытнее. Слишком много «коммунистического вранья» (термин В. И. Ленина) испытал народ. Это — хрущевское «построение коммунизма за двадцать лет»; это — брежневский «развитой социализм»; это — горбачевское «больше социализма»; это — ельцинское «потерпеть до осени, когда полегчает»... При таком печальном опыте позволительно спросить; а вообще-то был ли у нас когда-нибудь построен хотя бы «в основном» социализм марксистского типа?

Ответ может быть только отрицательным. Программное заявление XX Всесоюзной конференции КПСС «За социализм, за союз народов, за единство коммунистов» («Правда», 27 октября 1992 г.) констатирует, что в СССР был построен «государственный социализм». Но любой справочник объяснит, что «государственный социализм» вовсе не социализм, а буржуазная и оппортунистическая концепция, в которой «социализм сводится к вмешательству государства в экономику и социальные отношения» (см., например, Советский энциклопедический словарь; М., 1984, С. 329).

Да, «вмешательства государства» у нас было много, и оно дало свои плоды. Но ведь где-нибудь в Саудовской Аравии этого «вмешательства государства еще больше (см., например: «Саудовский рынок». Правда. 26.09.92), о социализме же там никто и не говорит, живут при монархе и при рыночной экономике западного образца. Живут неплохо, но социализмом это, однако, не называют.

Так был ли в Советской России социализм? Не «государственный», не «гуманный», не «тоталитарный», не какой-либо еще, а просто тот социализм, о котором писали Маркс, Энгельс и Ленин? Нет, такого социализма еще не было и быть не могло. А был в России государственный капитализм, да плюс ко всему — в мелкобуржуазном («шариковском») исполнении (отсюда — репрессии и пр.).

Не было потому, что не было ни одного из сущностных признаков социализма. Не существовало подлинного распределения по труду — ведь многие помнят, что инженер зарабатывал меньше рабочего, а врач — меньше инженера. Был и развивался рынок, и доходы складывались не по труду, а под влиянием рынка. Так, от личного подсобного хозяйства колхозники получали половину своих личных доходов, а в личном подсобном хозяйстве производилась треть всей товарной продукции сельского хозяйства. Не было потому, что сберкасса исправно платила «проценты на капитал», т.е. на вклады. Не было потому, что... Слишком долго можно перечислять!

Ну а со стороны количественной, уровневой достаточно вспомнить, что к 1938 году (когда социализм был «построен в СССР в основном») среднедушевой объем национального дохода а СССР был в 2 раза меньше, чем в Японии, в 4 раза меньше, чем в Германии, в 5 раз меньше, чем в США. (Мировая экономика. 1987, N11, С. 150). Маркс и Ленин, увидев такую картину, наверное, сказали бы: есть основы социализма, а до социализма «в основном» еще далеко, и строить вам, товарищи, социализм да строить...

Но почему же социализма и не могло быть? Да потому, что рынок и социализм — две вещи несовместимые. Из рынка мелких хозяев, каковых в 1924 г. в СССР было три четверти населения, мог вырасти и вырос только капиталистический рынок, в котором работник включается в производство через куплю-продажу своей рабочей силы. В. И. Ленин однозначно считал, что общество, основанное на товарном производстве, стоящее в обмене с цивилизованными капиталистическими нациями, на известной ступени развития неизбежно становится и само на путь капитализма (см.: Ленин В.И. ПСС, Т. 11, С. 37). Правда, капитализм стыдливо прикрывали у нас термином «хозрасчет». Но Ленин, пока был жив, прерывал эту ложь. Для В.И. Ленина «хозрасчет» означал «капиталистические основания», восстановление капитализма, развитие буржуазии, развитие буржуазных отношений (Т. 44, С. 211, 343). И уж совсем четко: «Коммерция? = капитализм» (т.44, с.473). Рынок для Ленина — средство построения социализма, которое не присуще самому социализму.

Но Сталин - не Ленин! В 1939 году объявлено, что социализм построен, а в послевоенные годы рынок, буквально, лезет изо всех щелей. Что делать, признаться в ошибке, как это делал Ильич? Но Сталин — не Ленин... Вот и появляется в 1952 году работа «Экономические проблемы социализма в СССР», которая немедленно была объявлена последним словом марксистско-ленинской мысли, но которая, на деле, зачеркивала учение Маркса о социализме.

Нет, не все в этой работе противоречило марксизму. Хорошо писал И.В. Сталин об экономических законах, о планомерности... Но не в этом «изюминка» работы. Главное — это вопрос о товарно-денежных отношениях при социализме: есть или нет? По-Марксу — нет. По-Ленину — нет. По-Сталину — есть. Вот, что писал И.В. Сталин: товарное производство может обслуживать известный период наше социалистическое общество, не приводя к капитализму; «товарное производство и товарооборот являются у нас в настоящее время такой же необходимостью, какой они были, скажем, лет тридцать тому назад». Поэтому «при нашем социалистическом строе» закон стоимости «существует и действует» (С. 15, 16, 19).

Для Ленина рынок — средство перехода к социализму через государственный капитализм. Для Сталина рынок — сущностный признак социализма. В этом принципиальная разница. Так на чьей стороне сейчас «левые»?

Да, одна ложь влечет за собой другую. Ежели «построили» социализм, то в нем должен быть рынок и товарное производство. Сталин создал облик «социализма с рыночным лицом». С тех пор в любом учебнике политической экономии содержится глава о «товарно-денежных отношениях при социализме» или даже о «социалистическом товарном производстве». На сталинской идее «рыночного социализма» воспитались, на нашу беду, поколения, советских руководителей. На Сталина льется уже не критика, а потоки грязной клеветы. Но сталинское положение о «социалистическом товарном производстве» стоит непоколебимо. На его основе главный разоблачитель — Н.С. Хрущев — в 1965 году повернул народное хозяйство страны от снижения себестоимости к увеличению прибыли. При М. С. Горбачеве замелькали «модели хозрасчета» (читай: госкапитализма). И «больше социализма» превратилось в «больше рынка». В результате рыночных экспериментов по «концепции Сталина-Горбачева» среднегодовые темпы прироста производства валового общественного продукта снизились с 7,4 процента в 1966-1970 гг. до 3,1 процента в 1986-1988 гг. (Народное хозяйство СССР в 1988 г. М., 1989, С. 8), в 1991 году производство уже упало на 13 процентов в процессе перехода к рынку, в 1992 г. — упадет на 20 процентов, в 1993 г. обещают спад на 10 процентов... Если это не «дикий капитализм», то уж, наверняка, «социализм с товарным производством». На собственной шкуре узнали мы, к чему приводит, «обслуживание социализма законом стоимости».

Наступила пора от критики в адрес И.В. Сталина перейти к анализу его идейного наследия, чтобы разобраться, где и в чем марксизм был подменен сталинизмом. Думается, в результате действия стихии рынка накануне перестройки экономика СССР представляла собой не социализм, а неустойчивый (в историческом смысле) конгломерат государственно-капиталистических и частнокапиталистических («теневая экономика») отношений, смешанных с остатками докапиталистических отношений (мелкотоварное производство), в который были встроены действительно сильные элементы социализма. Социализм как способ производства еще предстояло построить. Но именно потому дядя СЭМ и тетя — международные монополии, понеся огромные затраты, и прервали этот процесс, что он выходил «на финишную прямую».

В настоящее время обстановка в стране характеризуется уничтожением элементов социализма (десоциализацией) в процессе борьбы между отечественным государственным монополистическим промышленным капитализмом, вполне конкурентноспособиым на мировых рынках и требующим планомерного управления и квалифицированной рабочей силы с торговым капиталом, продолжающим первоначальное накопление, слабым в мировом масштабе, коррумпированным и компрадорским, действующим в стихийном рынке и рассматривающим народ как «быдло». И устанавливается в многострадальной стране диктатура торгового капитала, ведущая дело к превращению ее в колонию или доминион транснациональных корпораций. А война, которая уже полыхает «по югам» России и подбирается к ее центру, это, думается, вовсе не гражданская война, ибо в ней нет классового содержания. Это — война империалистическая, война за рынки сырья и сбыта.

Нашим народам выбирать свою судьбу, выбирать, отбросив учебники, написанные по-Сталину. Можно не быть согласным с марксизмом, но нельзя читать марксизм не в подлиннике, а через «сталинские очки».

Авенир Васильевич Соловьев родился 1 февраля 1925 года. Инвалид детства. Родители разделили судьбу интеллигенции того времени. Мать умерла от туберкулеза. Отца как врага народа репрессировали в 1937 году. В это время не смотря на то, что еще он был сыном врага народа Авенира Васильевича принимают в ряды ВКП (б). В 1959 году А.В. Соловьев поступил в аспирантуру на политическую экономию. В 1962 году работа над диссертацией, посвященной проблемам интенсивности труда при социализме, была закончена. Во время обсуждения на кафедральном заседании один из членов кафедры назвал ее вредительской и предложил отправить автора на допрос в органы госбезопасности. Но кафедра под руководством П..М. Павлова поддержала молодого ученого, и Соловев успешно защитил кандидатскую диссертацию.

В 1972 году Авенир Васильевич защитил докторскую диссертацию, в которой разработал проблему планомерности распределения и использования рабочей силы в СССР.

В «перестроечные» времена Авенир Васильевич занимался разработкой проблем политического строя в СССР и пришел к выводу, что социализма в марксистском понимании в СССР не существовало, а был государственный капитализм. Всего Авенир Васильевич выпустил 6 монографий и большое количество журнальных статей.

Умер 1 мая 2000 года.