"Василий Звягинцев. Скорпион в янтаре ("Дырка для ордена" #6) (Одиссей покидает Итаку, книга 13) " - читать интересную книгу авторакачествах. Холмс не Холмс, а по нынешним временам фигура крайне
неординарная, штучная, можно сказать. И использовать его на административной должности, как сгоряча вообразилось, - глупо. Хоть бы и начальником МУРа. Текучка заест, и врагов тут же обозначится немерено. Если не сожрут в первые же дни, так работать по профилю не дадут точно. Так что Ивана Афанасьевича мы иначе задействуем... Лихарев вернулся в прихожую, разделся, прошел на кухню, по старому домостроительному обычаю упрятанную в таких глубинах, что обычный гость разве что случайно забредет. В те времена, когда строился дом, архитекторы отнюдь не рассчитывали, что кухня лет через сто, в советские шестидесятые годы, станет центром общения интеллигенции. А почему, кстати, стала? В однокомнатных хрущевках - понятно, но и в настоящих, просторных "сталинских" квартирах грудились там же. Какой-то муравьиный синдром. Или думали, что глупые чекисты подслушки ставят исключительно в гостиных и спальнях, а до кухни у них мозги и руки не доходят? Валентин собрался приготовить чаю, от мысли о кофе его едва не тошнило, столько он его выпил, чтобы соответствовать той компании, в которой провел ночь. Ни в чем русские творческие люди меры не знают. Пролетарии кофе не пьют, значит, мы будем, до сердечных спазмов и рези в желудке. А вот настоящий зеленый чай, да по японской традиции заваренный, - самое то. Лихарев взбил бамбуковой кисточкой пену в глиняном чайнике, аккуратно перелил в чашку, сделал первый глоток и вдруг вскочил. Дошло до него! Запах, запах, тот самый, что ощутил, входя в квартиру! Нездешний запах, Иностранные гости навестили? Из Англии, от леди Спенсер? Кто еще смог бы сюда проникнуть, минуя дверь? И - еще один штрих, сразу не воспринятый, но отложившийся в сознании. Проявившийся только сейчас. Он, ступая очень тихо, едва ли не на цыпочках, вернулся к входной двери. Вот оно! Под вешалкой стояли дорогие, штучной работы шевровые сапоги Шестакова. В таких ходили только самые ответственные из ответственных работников. В царское время они назывались "тимофеевские" - был такой мастер, что обувал царскую семью, высших сановников и богатейших гвардейских офицеров. Сто рублей пара стоила, в то время как массового пошива, из того же материала, - три! Валентин увидел, что подошвы этих сапог испачканы свежей, черной, сыроватой землей. Да еще и травинка к каблуку левого прилипла. Живая, сочная травинка. Откуда такое - в зимней Москве? Даже в Кремле, если бы невзначай оступился нарком, выходя с "крылечка", газоны были покрыты полуметровым слоем снега. А дальше только машина, тротуар перед домом - и все. Нигде больше они не были с Григорием Петровичем. Загадка? Еще бы! Валентин не в такой мере был человеком, чтобы его прошиб холодный пот, но тем не менее душевного спокойствия он лишился напрочь. Еще покрутил в руках сапог, осторожно, как взведенную мину, поставил на место, вернулся на кухню. Подкидывает жизнь варианты. Только что избавился от некоторых, нате вам |
|
|