"Василий Звягинцев. Бои местного значения (Одиссей покидает Итаку, книга 6)" - читать интересную книгу автора

Лицо, конечно, рыхловатое, чуть обрюзгшее даже, с начальственными
складками у носа и рта. Одет в полувоенную серую гимнастерку, слева на
груди два ордена и депутатский значок. Плечи широкие, пуза нет...
Шестаков нагнулся, достал из-под ванны оставшийся после ремонта кусок
дюймовой водопроводной трубы, примерился и почти без усилия согнул под
прямым углом.
"Так чего же ты мандражишь, братец? - вновь прозвучал в мозгу
словно бы чужой голос. - С твоими мышцами и моей подготовкой..."
"Шизофрения? - отстраненно подумал нарком. - Говорят, когда голоса
начинаешь слышать, это она и есть. Поехать, что ли, с утра в Кремлевку,
врачам пожаловаться, усугубив, разумеется, симптомы? Неплохо, например,
профессора укусить за нос и лечь на месяц-другой в нервное отделение.
Закосить на инвалидность. Глядишь, и обойдется, кому псих нужен, хоть в
тюрьме, хоть в правительстве?"
Вдруг сильно захотелось есть, и Шестаков направился на кухню, где
стенные шкафы и последняя новинка - американский электрический
холодильник - ломились от деликатесов. Ассортимент кремлевского пайка -
как в дореволюционном Елисеевском гастрономе, одна беда - с аппетитом у
наркома давно уже неважно, все больше бутербродами да крепким чаем
перебивается. По-настоящему ел только под хорошую выпивку на
правительственных банкетах.
"Ну ничего, сейчас как следует перекусим и водочки, натурально,
употребим, чтобы желудочную секрецию улучшить..."
Но не пришлось наркому впервые за долгий срок полакомиться
казенными деликатесами, еженедельно привозимыми порученцем из
распределителя на улице Грановского, и даже бутылка новомодной
"Столичной" водки, покрытая инеем, осталась нераспечатанной.
То, чего так долго с потным ужасом ждал Шестаков, наконец
случилось.
В другом конце длинного, как пульмановский вагон, коридора, в
обширной прихожей, грубо и требовательно загремел дверной звонок.
Не успела еще перепуганная жена, которая, таясь от мужа, каждую
ночь ждала этого же самого, выглянуть из спальни, не проснулись дети, а
нарком, отнюдь не помертвевший от последнего на свободе ужаса, а
маскирующий боевой азарт под небрежной улыбочкой (звонок в дверь
подействовал на него сейчас, как колокол громкого боя на "Победителе",
вызывавший комендоров к орудиям), открыл добротную двойную дверь.
В квартиру ввалились два сержанта госбезопасности2в
форме, еще один молодой человек в штатском, но настолько типичного
облика, что сомневаться в его ведомственной принадлежности не
приходилось, за ними - боец конвойных войск с тяжелым автоматом "ГШД" на
правом плече,а уже позади всех переминались на площадке профессиональные
понятые - лифтерша и дежурный электромонтер.
Бессмысленно-круглое лицо лифтерши выражало слабое любопытство, а
монтеру явно хотелось опохмелиться. На обысках, если в квартире
обнаруживалась выпивка, ему обычно перепадал стакан, а то и больше.
Зависимо от степени радушия опера.
- Проходите, товарищи, проходите, будьте как дома... - Шестаков,
удивляясь сам себе, отступил от двери, сделал приглашающий жест, только
что не согнулся в мушкетерском поклоне со взмахом шляпой до полу.