"Патрик Зюскинд. Повесть о господине Зоммере" - читать интересную книгу автора

падения будет равно точно 2,4730986 секунды, и, следовательно, я ударюсь о
землю, имея конечную скорость 87,34 километра в час.
* Если пренебречь сопротивлением воздуха!
** Разумеется, эти вычисления до седьмого знака после запятой я
проделал намного позже с помощью карманного арифмометра. Ведь законы падения
стали мне в свое время известны только понаслышке, а их значения или
математической формулы я еще точно не знал. Мои тогдашние расчеты
ограничивались примерной оценкой высоты падения и основанным на разного рода
эмпирических опытах предположением, что время падения могло быть довольно
долгим, а скорость при столкновении с землей довольно большой.
Я долго смотрел вниз. Глубина влекла. Она соблазнительно притягивала.
Она как бы манила: "Ну же, давай прыгай!" Она тащила к себе, как на
невидимых нитях: "Давай прыгай!" И это было проще простого. Легче легкого.
Только немного наклониться вперед, только совсем чуть-чуть потерять
равновесие... остальное произойдет само собой... "Давай прыгай!"
Да! Я прыгну! Я еще только не могу решить когда! Я должен выбрать
совершенно определенный момент, одну точку, точку во времени! Я не могу
сказать: "Сейчас! Сейчас я это сделаю!"
Я решил досчитать до трех, как мы делали, гоняясь наперегонки или ныряя
в воду, и на счете "три" упасть. Я собрался с духом и начал считать:
"Раз... два..." Тут я опять остановился, потому что не знал, как нужно
прыгать, с открытыми или с закрытыми глазами. Немного подумав, я решил
досчитать до трех с закрытыми глазами, на счете "три", еще не открывая глаз,
отцепить руки, и только в момент начинающегося падения снова открыть глаза.
Я зажмурился и стал считать: "Раз... два..."
И вдруг я услышал стук. Он доносился с дороги. Тяжелое ритмичное
"тук-тук-тук-тук" раздавалось в двойном темпе моего счета: на "раз" - "тук",
между "раз" и "два" - "тук", на "два" - "тук" и между "два" и предстоящим
"три"... в точности, как метроном барышни Функель: "тук-тук-тук-тук".
Казалось, что это постукивание передразнивает мой счет. Я открыл глаза,
и в ту же секунду постукивание прекратилось, а вместо него послышалось
шуршание, хруст веток, мощное звериное пыхтенье... и вдруг подо мной
оказался господин Зоммер, он стоял на глубине тридцати метров строго по
вертикали, так что, прыгнув теперь, я бы разбил в лепешку не только себя, но
и его. Я вцепился в мою ветку и замер.
Господин Зоммер неподвижно стоял внизу и пыхтел. Немного отдышавшись,
он вдруг затаил дыхание и стал вертеть головой во все стороны, вроде как
прислушиваясь. Потом наклонился и заглянул налево под кусты, направо под
валежник, обошел, крадучись, как индеец, вокруг дерева, снова возник на
прежнем месте, еще раз прислушался и осмотрелся (только не поглядел
наверх!), убедился, что никто за ним не гонится и вокруг нет ни души, тремя
быстрыми движениями отбросил соломенную шляпу, палку и рюкзак и растянулся
во весь рост на голой земле между корнями, как в своей постели. Но он не
угомонился в этой постели, а, едва улегшись, исторг долгий жутко
прозвучавший вздох... нет даже не вздох, во вздохе уже звучит облегчение, а
скорее кряхтящий стон, глубокий, жалобный грудной звук, в котором смешались
отчаяние и страстная жажда облегчения. И во второй раз тот же звук, от
которого волосы вставали дыбом, жалостный стон истерзанного муками больного,
и опять никакого облегчения, никакого покоя, ни секунды передышки, а он уже
снова приподнялся, нащупал свой рюкзак, торопливыми движениями вытащил из