"Патрик Зюскинд. История господина Зоммера" - читать интересную книгу автора

стаканчик, он даже ни разу не присел па скамейку, чтобы несколько минут
передохнуть, а просто на ходу поворачивал и снова торопился домой или
куда-нибудь еще. Когда его спрашивали: Откуда вы идете, господин Зоммер? -
или - Куда вы идете? - он раздраженно покачивал головой, как будто ему на
нос садилась муха, и бормотал что-то невнятное, что нельзя было понять
вообще или понималось отчасти, и это звучало примерно так:
...какразоченьспешусейчасвверхнашкольнуюгору... быстропройтивокругозера...
ещесегодняпрямосейчасобязательнопопастьвгород...
оченьспешу-оченьпрямосейчассовершеннонетвремени... - и еще до того, как
можно было успеть спросить: Что? Извините, не расслышал. Куда? - он уже
ускользал прочь, усиленно шкрябая своей палкой.
Один единственный раз я услышал от господина Зоммера целую фразу, ясно,
четко произнесенную фразу, смысл которой нельзя было не понять, которую я не
забуду никогда и которая но сей день звучит у меня и ушах. Это случилось
воскресным днем, в конце июля, во время ужасной грозы. Тот день, залитый
солнцем, с совершенно безоблачным небом, начался прекрасно, и к обеду было
все еще так жарко, что больше всего хотелось беспрерывно пить холодный чай с
лимоном. Мой отец взял меня с собой на скачки, как это часто случалось по
воскресеньям, потому что он ходил на скачки каждое воскресенье. В общем-то,
не для того, чтобы делать ставки - я хотел упомянуть об этом между прочим,
- а просто из любви к предмету. Он был, хотя сам ни разу в жизни не сидел
на лошади, страстным любителем лошадей и их знатоком. Он мог, например,
наизусть назвать всех немецких победителей дерби с 1869 года по годам и в
обратном порядке, и даже основных победителей английских дерби, и
французского Prix de l'Are de Triomphe с 1910 года. Он знал, какая лошадь
любит рыхлую, а какая сухую почву, почему старые лошади берут барьеры, а
молодые никогда не бегут больше 1600 метров, сколько фунтов весил жокей и
почему жена владельца заплела вокруг своей шляпки ленту
красно-зелено-золотистых цветов. Его библиотека, посвященная лошадям,
насчитывала свыше пятисот томов, и в конце своей жизни он даже стал
владельцем собственной лошади - скорее половины, - которую он к ужасу моей
матери приобрел по цене в шесть тысяч марок, чтобы та участвовала в скачках
под его цветами - но это совершенно другая история, которую я собираюсь
рассказать в другой раз.
Итак, мы были на скачках, и когда день уже стал катиться к закату и мы
ехали домой, было все еще жарко, даже еще более жарко и более душно, чем в
обед, но небо уже затягивалось тонким слоем дымки. На западе появились
свинцово-серые тучи с гнойно-желтыми краями. Через какие-то четверть часа
мой отец был вынужден включить фары, потому что тучи нависали уже так, что
завесили весь горизонт, словно занавес, и отбрасывали на землю мрачные тени.
Затем с холмов сорвались несколько порывов шквального ветра и широкими
полосами упали на хлебные поля, и казалось, что кто-то эти хлебные поля
причесывает, а деревья и кустарники от этого испугались. Почти одновременно
с этим начался дождь, а сначала стали падать отдельные большие капли, такие
толстые, как виноградины, которые то здесь, то там с силой шлепались на
асфальт и разбивались о радиатор и о ветровое стекло. И тут разразилась
гроза. Газеты позднее писали, что это была самая сильная гроза в нашей
местности за последние двадцать два года. Так ли это на самом деле, я не
знаю, потому что в то время мне было всего семь лет, но я наверняка знаю,
что такую грозу второй раз в жизни мне переживать не приходилось, тем более