"Гарри Зурабян. Гекатомба " - читать интересную книгу автора

влечет вниз. Всего мгновение назад перед глазами цвел буйный праздник
золотого света, искрящийся и радостный. И вот, словно не двери сомкнулись
за спиной, а предательски тихо и коварно сжались невидимые челюсти, враз
заглотнув и протолкнув его в великолепную, сверкающую, но холодную и
безучастную к нему, утробу. Пришли на память строки Рождественского:
"... Здесь похоронены сны и молитвы,
Слезы и доблесть. "Прощай и ура!"
Сколько же, действительно, всего похоронено в подобных этому "Белых
домах" - непробиваемых, несгораемых сейфах власти? Сколько надежд оставлено
в приемных и кабинетах Самих, их многочисленных замов, завов, секретарей,
референтов и пр. пр.? Тому, кто прошел через этот унизительный конвейер,
кто пережил самую изощренную пытку власти - пытку присутственным местом,
уже нечего терять и ничего не страшно. Такой человек становится
неограниченно свободен в поступках, ибо душа его выжженна и мертва. В ней
не осталось надежды.
Гладков прошел в кабинет с табличкой на двери:
"Общественная приемная. Бурова Анна Григорьевна"
За столом сидела элегантно одетая женщина, лет сорока пяти. Красивая,
модная стрижка, умело наложенный макияж, очки в дорогой тонкой оправе. Во
взгляде маленьких, глубоко посаженных глаз - нетерпение и властная
жесткость.
- Здравствуйте, - Гладков улыбнулся.
- Проходите, присаживайтесь,- не отреагировав на улыбку, обронила
Бурова. Тон, каким это было сказано, заставил Валеру невольно съежиться.
Подобным тоном можно предлагать только электрический стул. - Давайте
кратко, по существу и быстро, - она взглянула на него с ленивым и спокойным
равнодушием, словно посетитель сидел уже, по меньшей мере, часов пять и
успел смертельно ей надоесть.
Гладков с готовностью протянул папку с документами и заявлением на
материальную помощь. Она быстро все пролистала и, не поднимая головы, едва
разлепив губы, бесстрастно проговорила:
- Ваша мама работает в системе гороно. Вам надо обратиться туда.
- Я уже был у них, отказали. - Валера слегка привстал: - Там есть
бумага, посмотрите, пожалуйста, хорошенько.
- Да, вижу. Но записать вас на прием к мэру не могу. Вам, наверняка,
откажут. - Бурова поджала губы и глянула на посетителя в упор. В ее глазах
отчетливо читался вызов...
С годами весь сложный механизм унижения человека был разработан до
мельчайших подробностей и доведен до автоматизма. Эта стадия называлась -
провокация. Отказав посетителю в первую минуту, чиновник плавно уходил в
защиту, но не в глухую, а - агрессивную.
Гладков молчал.
- Вам понятно? - голос чуть выше, на пол-тона.
- Нет, - спокойно ответил Валера.
- Что вам не понятно? Вы, что, газет не читаете, телевизор не
смотрите? Не знаете, какое положение в городе, в государстве, наконец?! -
От агрессивной защиты она уверенно перешла к следующей стадии - нападению,
когда чиновник вынуждает просителя оправдываться и мысленно соизмерять
разницу между личными проблемами и городскими, государственными. Мол,
почувствуйте разницу, смерды!