"Гарри Зурабян. Гекатомба " - читать интересную книгу автора

страшную пропасть нищеты. Так продолжалось до тех пор, пока от знакомого
врача он не узнал, что матери срочно нужна операция. Денег на операцию в
семье не было. Лишних денег и тем более таких, о которых заикнулся
знакомый. Когда он понял, что взять их негде, а без операции мать погибнет,
он с ужасом осознал, что ему предстоит пережить вторые похороны. И если
первые - отца, надорвали душу пышностью и помпезностью, ничего общего не
имевшими с истинной скорбью, то вторые - матери, способны были вытоптать ее
окончательно, но уже своей неприглядной и унизительной нищетой.
Древний, священный ритуал предков с годами постепенно превратился в
отвратительное, двуличное шоу. С одной стороны, тризна - валютная
проститутка, с другой - нищая старуха.
Первую сделали кощунственно привлекательной и красивой: полированные
гробы, позолоченные аксессуары, сверкающие лимузины, престижные места,
мраморные надгробия и диковинные цветы. Но за ними - все теже, купленные,
как любовь продажной девки, речи; завистливые души; суетное желание живых
"не ударить в грязь лицом", "не быть хуже других" и, увы, неосуществленное,
как правило, желание мертвых - отдать все долги земной юдоли.
Вторая, напротив, безобразна и убога: собранные по соседям копеечки и
рублики; пропахшая нафталином немодная (куда там до новизны!) одежда;
наспех сваренные "дядями" (ванями, петями, колями) пирамидки и оградки (за
энное количество литро-рублей); два - три веночка, бутерброд и самогон - за
помин души и это неприменное авточудовище - дребезжащий, уродливый катафалк
с черной полосой, которая невольно ассоциируется с красным крестом на
стенках душегубок. Именно тризна-нищая старуха должна была встать в
изголовьи гроба матери.
Тайком Валерка снял копии со всех ее документов, грамот,
благодарностей, почетных званий и пошел в горисполком просить материальную
помощь. В помощи ему отказали, сославшись на пустой бюджет. Реконструкция
главной улицы Приморска и предстоящий День Города, по мнению властей,
события, несоизмеримые по значимости с историей болезни Анны Андреевны
Гладковой, заслуженного учителя, отличника народного образования с
тридцатилетним стажем. Он отчетливо помнил день, когда пришел записываться
на прием к мэру...


На дворе стояла весна. Апрельское солнце ласково вылизывало мокрый
после дождя город. Теплый, влажный воздух поднимался от земли. Смешиваясь с
ароматами первотравья и первоцветов, пьянил, кружил голову, растекался по
лицам прохожих, смывая с них озабоченность, напряжение и хмурые взгляды.
Весна, долгожданная, выстраданная за зиму в стылых, нетопленных квартирах,
согревала людские души и плоть, окуная в живительный бальзам света, красок
и тепла, размягчая и отдирая с людей жесткие, затвердевшие струпья невзгод,
болезней и разочарований.
Гладков прошел в сверкающие, стеклянные двери четырехэтажного здания
горисполкома и оказался в огромном, отделанном мрамором и деревом,
вестибюле. В нем царили полумрак, прохлада и пустота, среди которых
особенно одиноко и беззащитно смотрелся щуплый, небольшого роста,
молоденький охранник в камуфляжной форме.
Когда Валерка поднимался на второй этаж по широкой мраморной лестнице,
ему в голову пришла мысль, что он не поднимается вверх, а его, наоборот -