"Борис Зубков, Евгений Муслин. Бунт" - читать интересную книгу автора

Генри резко затормозил. Тут же услышал у себя над головой дикий скрежет.
Это на крышу его автомобиля громоздились, сминая друг друга, ехавшие сзади
машины. Еще он услышал хруст собственных костей и... легкое позвякивание
ложечкой о край стакана. Женщина размешивала что-то розовое в стакане,
стоящем на столике рядом с его кроватью.
Между этими двумя звуками лежало двухнедельное беззвучное и черное
беспамятство.
- Моди! - позвал Кейр.
Женщина обернулась. Незнакомая женщина, запеленатая и белый халат.
Кейр, еще плохо воспринимая все окружающее, отвернулся. Он лежал
неподвижно, боясь почувствовать, что стал калекой. Нигде ничего не болело.
Быть может, наркотики заглушают боль? Генри продолжал лежать, не шевелясь,
до тех пор, пока все тело его не онемело. Но вместе с проникающим
ощущением скованности пришло чувство, что тело это существует, по-прежнему
подвластно Генри Кейру и что каждый мускул хотя и занемел, но так же
существует и готов действовать. Сознание освобождалось от дремоты. Этого
момента, видимо, ждали. Широкая застекленная дверь бесшумно отодвинулась,
в комнату вошел, как и можно было ожидать, некто с наружностью заурядного
провинциального врача. Он положил руку, пахнущую лекарствами, на лоб
Генри. Рука неожиданно оказалась тяжелой и вдавила голову в подушку.
- Мы проснулись, - сказал провинциальный врач с профессиональным
льстиво-бодрым нажимом. - Мы чувствуем себя превосходно. Наша психическая
структура абсолютно нормальна. Мы готовы встретить правду лицом к лицу. Не
так ли, мистер Кейр? Я не начинаю со слов утешения. Оставим их для
трусливых. Будем уважать друг друга. Уважение к пациенту - залог успеха.
Вы современный человек, мистер Кейр, и должны любить технику. Вас не
испугают некоторые медицинские новинки. Не должны испугать!
Он отбросил одеяло и, чуть надавив пальцами на лоб Генри, заставил его
повернуть голову так, чтобы тот увидел...
На краю постели громоздился спрут. Выпуклая никелированная коробка
выпустила из себя тонкие красные трубки, гофрированные шланги, жгуты
разноцветных проводов. Жгуты и шланги чуть заметно шевелились. Теперь,
когда с него скинули одеяло, Генри понял причину неисчезающего чувства
скованности. Он был прикован к постели. Металлические браслеты в
нескольких местах обнимали его руки и ноги. Грудь представляла из себя
почти бесформенную груду бинтов. Трубки и шланги спрута вонзались в эту
груду. У Генри сладко закружилась голова. В комнате потемнело. Дальний
край постели, где лежали скованные ноги, вытянулся и поплыл вверх. Сквозь
стену из ваты он услышал еще несколько фраз:
- Автомобильный руль слишком жестко закреплен. Осколки ребер проникли в
область сердца... Функциональные нарушения...
Генри потерял сознание. Потом многодневно трудились над ним белые
халаты. Без особого участия, без любопытства - все, вероятно,
отрабатывалось заранее на десятках обезьян, на тысячах морских свинок, на
земляных червях. Когда вечером особенно тщательно измеряли температуру,
щупали ультразвуком прошлые операционные раны - значит, завтра новый шаг.
Еще один шаг к тому, что из тебя вычеркнут все человеческое и заменят тоже
чем-то живым, но отталкивающе инородным. Однажды рядом с операционным
столом он увидел крохотную обезьянку, распластанную в наркотическом сие.
Беспомощное, выбритое наголо, до синевы тело. Только лапы в мохнатых