"Борис Зубков, Евгений Муслин. Взрыв (Авт.сб. "Самозванец Стамп")" - читать интересную книгу автора

помочь! Окажешь огромную услугу, всем и лично мне.
- Удивительно! Фрэнк, я не имею никакого отношения к химическим
заводам.
- Я тоже так думал, пока не увидел твою диссертацию. Признаться, я
читал ее только потому, что она твоя. "Теория и структурные особенности
магнитного поля эритроцитов". Она так называлась?
- У тебя отличная память, Фрэнк, но если ты не попробуешь варенья, я
обижусь.
- Увы, дорогая, отличная память для исследователя - это только невод,
набитый старыми водорослями. А жемчужные раковины поднимают со дна моря
те, кто способен вывернуть наизнанку даже самые тривиальные идеи. Такие,
как ты, Карен!
- Может быть, откроем общество взаимного восхваления?
- Быть пайщиком фирмы под названием "Великолепные Идеи мисс Брит" не
так уж плохо. Ты даже не представляешь, какое значение имеет твоя
диссертация для всей нашей работы.
- Действительно, не представляю. Наверное, потому, что не имею в числе
своих знакомых башню высотой в шестьдесят футов.
- Пойми, Карен, все это очень серьезно. У нас действительно ничего не
получается. Внутри башни царит хаос. Хаос! Он возникает уже через три
минуты после начала работы реактора. Реакция выходит из-под контроля, и
весь процесс приходится гасить в аварийном порядке. Мы все превратились в
каких-то сумасшедших пожарников, которые поджигают собственное пожарное
депо, чтобы тут же приняться за его тушение. От этого можно с ума сойти! И
вдруг я читаю твое исследование - ты находишь причину того, почему
миллионы красных кровяных шариков никогда не сталкиваются друг с другом
внутри артерии! Восхитительно! Миллиард эритроцитов в одном кубическом
сантиметре - и никакой толчеи! Это же то, что нам надо! О бог мой! Да если
бы капли внутри нашей башни не слипались в огромные грозди, а двигались
так, как твои эритроциты! Это было бы просто счастье! Ты, сама того не
понимая, открываешь новый принцип управления реакцией!..
О чем они говорили в тот вечер? О варенье из айвы или о стабилизации
процесса внутри реактора? Не все ли равно. Главное, что Лэквуд ей
нравился. Он рассказывал ей потрепанные армейские анекдоты, она тоже
шутила, иронически посмеиваясь над собой и Лэквудом, старалась
отгородиться от лишних, как ей думалось, переживаний стеной юмора. Но
любовь, древняя, как океан, и юная, как транзисторный приемник, побеждала
юмор.
- Я уверен, - сказал, прощаясь, Лэквуд, - тебе будет хорошо в
Пайн-Блиффе. Если ты сумеешь наладить процесс, фирма прольет над тобой
золотой дождь. Ты наберешь полный зонтик монет, и мы сможем жить
припеваючи до конца дней своих.
Он сказал "мы"! Он сказал "мы"! Это значит - вместе навсегда! Куда же
девалось твое чувство юмора, Карен? В какую банку с вареньем ты его
запрятала?


- Поговори о дьяволе, и он тут как тут, - процедил сквозь зубы
лаборант.
...Уже второй месяц мисс Брит работала в Пайн-Блиффе. Слова лаборанта