"Алексей Зубков. Хорошая война ("Плохая война" #2)" - читать интересную книгу автора

Иаков. И сказал: отныне имя тебе будет не Иаков, а Израиль, ибо ты боролся с
Богом, и человеков одолевать будешь.
Орешки посыпались на землю. Бартоломео икнул. Бык внутренне
восторжествовал. Пару дней назад он, не особо надеясь, попросил учеников
найти в Библии что-нибудь про борьбу, потому что в интерпретации Патера
Библия напоминала фехтбух, а обучать духовных лиц фехтованию было как-то
совсем уж неуместно.
- Ты что, показывал прием из Библии? - удивленно спросил Патер.
- Ну вообще-то меня этому научил один чех из Вроцлава, а он откуда
взял, я не знаю.
Бартоломео сурово оглядел присутствующих. 'Придется прочитать
проповедь', - подумал он.
- Смеет ли человек, стремящийся к нравственному совершенству,
сопротивляться злу силой и мечом? - начал госпиталий с риторического,
казалось бы, вопроса.
Все пожали плечами. Кроме одного человека. Патер передал миску с
орешками соседу, встал и ответил вопросом на вопрос.
- Смеет ли человек, приемлющий Бога, Его мироздание и свое место в
мире, - не сопротивляться злу силою и, когда необходимо, то и мечом?
'Адвокат дьявола', - подумал Бартоломео, - 'Что же, так будет даже
проще, диалог продуктивнее, чем монолог'.
- Очевидно, что не умер никто, кто рано или поздно не должен был
умереть, - начал Бартоломео пространной цитатой из Августина, - А конец
жизни один: как жизни долгой, так и короткой. И что за важность, каким видом
смерти оканчивается эта жизнь, коль скоро тот, для кого она оканчивается, не
вынужден будет умирать снова? А если каждому из смертных, при ежедневных
случайностях этой жизни, угрожают некоторым образом бесчисленные виды
смерти, пока остается неизвестным - какой именно из них постигнет его: то,
скажи на милость, не лучше ли испытать один из них, умерши, чем бояться
всех, продолжая жить? Знаю, что наши чувства предпочитают лучше долго жить
под страхом стольких смертей, чем, умерши раз, не бояться потом ни одной. Та
смерть не должна считаться злой, которой предшествовала жизнь добрая. Смерть
делает злым только то, что следует за смертью. Поэтому, кому предстоит
умереть, те не должны много заботиться о том, что именно с ними произойдет,
от чего они умрут, а должны заботиться о том, куда, умирая, они вынуждены
будут идти.
- Иисус ни разу не осудил меча, ни в смысле организованной
государственности, для коей меч является последней санкцией, ни в смысле
воинского звания и дела, - не размениваясь на вступления, оседлал своего
любимого конька Патер.
- Апостолам было дано указание, что меч не их дело и что 'все, взявшие
меч, мечом погибнут', - возразил Бартоломео.
- Воину нельзя и пожелать лучшей смерти, - парировал Патер.
- Христос учил любви, а не мечу.
- Взявшие меч погибают от меча, но именно любовь может побудить
человека принять и эту гибель. Взявший меч готов убить, но он должен быть
готов к тому, что убьют его самого: вот почему приятие меча есть приятие
смерти, и тот, кто боится смерти, тот не должен браться за меч. Однако в
любви не только отпадает страх смерти, но открываются те основы и
побуждения, которые ведут к мечу. Смерть есть не только "кара", заложенная в